Родословный

Солнце висело низко в небе, отбрасывая теплое, золотистое сияние на Королевскую Гавань, как будто сам город затаил дыхание. Рейнира Таргариен, принцесса Драконьего Камня, почувствовала тягу к месту, которое она редко посещала - приюту, укрывшемуся под нависшей тенью Красного Замка. Ее привел туда не долг и не простое любопытство. Это был шепот слуха, который говорил о ее дяде Деймоне Таргариене и женщине, которая стала его тенью, его светом, его привязью в буре.

Когда она прошла через скрипящие двери, знакомый запах дерева и сена наполнил ее чувства, смешавшись с далекими звуками играющих детей. Ее глаза сканировали комнату, ища две фигуры, о которых она так много слышала. И там, в глубине, в тусклом свете дня, она нашла их.

Деймон, Разбойничий принц, сидел на краю низкой деревянной скамьи, фигура, которую она хорошо знала по своему огню, ярости и непредсказуемому нраву. Но здесь он казался почти безмятежным. Рядом с ним Лира Валерис, женщина, которая украла сердце мужчины, который когда-то казался нелюбимым. Тепло между ними было несомненным, ощутимым даже на расстоянии.

Рейнира задержалась у двери, не желая вмешиваться. То, что она увидела, вызвало рябь в ее теле. Деймон, который был известен своей резкостью, язвительностью в своих словах и сталью во взгляде, здесь смягчился. Его рука потянулась, чтобы убрать прядь темных волос Лиры за ухо, жест такой нежный, что он почти напугал Рейниру. Между ними была близость, невысказанное понимание, как будто внешний мир не мог коснуться пространства, которое они делили.

Лира рассмеялась, мягкий, мелодичный звук, который, казалось, поднял все лицо Деймона. Рейнира могла видеть это - редкую улыбку на лице ее дяди, ту, что достигала его глаз, согревая его часто ледяное поведение. Это была улыбка, которую Рейнира редко видела. Не кривая, понимающая ухмылка его обычной бравады, а что-то настоящее, что-то уязвимое.

Это зрелище пробудило в Рейнире что-то незнакомое. Она знала Деймона всю свою жизнь - знала его тьму, его ярость, его неповиновение всему и каждому, кто пытался связать его. Он всегда был подобен лесному пожару, неуправляемому, сжигающему все на своем пути. И все же он был здесь, не укрощенный, а смягченный, его огонь погас, но все еще там, тихо тлеющий, когда он смотрел на Лиру. И Лира, как она поняла, была не причиной его спокойствия, а скорее причиной того, что он позволил себе пребывать в покое, пусть даже только в эти мимолетные мгновения.

Рейнира почувствовала странную боль в груди, что-то острое и мимолетное - возможно, зависть. Но это было не то, что нарывало. Нет, это было что-то другое, что-то более теплое, более нежное. Это была зависть, которая приходила с оттенком надежды. Деймон, человек, который всегда ходил по краю тьмы, нашел того, кто вытащил его обратно, не дал окончательно упасть. Сможет ли она когда-нибудь найти то же самое?

Затем ее мысли переместились к Харвину Стронгу, человеку, который стал постоянным присутствием в ее жизни. Харвину, с его тихой силой, его преданностью, которая никогда не колебалась, несмотря на хаос, окружавший двор. Так долго Рейнира видела в нем друга, защитника. Но теперь, наблюдая, как Деймон и Лира смотрели друг на друга, как они так легко подходили друг другу, что-то изменилось в ее сознании.

Может ли Харвин быть больше, чем другом? Больше, чем стойким капитаном Городской стражи, который всегда был рядом с ней? Деймон нашел что-то истинное в Лире, что-то настоящее, что не могло быть сломлено интригами придворных или давлением короны. Могла ли она осмелиться надеяться на то же самое?

Когда она повернулась, чтобы покинуть приют, ее сердце стало легче, хотя разум гудел от возможностей. Она всегда восхищалась пренебрежением Дэймона традициями, его отказом быть связанным тем, чего от него ожидают другие. Возможно, у него все-таки можно было чему-то научиться. Возможно, как и он, она могла бы взять свою судьбу в собственные руки, следовать своему сердцу, а не тем путям, которые проложили для нее другие

Теплое сияние заходящего солнца освещало улицы Королевской Гавани, пока Рейнира возвращалась в Красный замок, размышляя о Харвине и о тихих возможностях, которые теперь, казалось, мерцали перед ней, такие же яркие и неуловимые, как драконий огонь.

*******

В следующий раз Рейнира встретила Харвина в садах Красного Замка. Солнце стояло низко в небе, отбрасывая длинные тени на тщательно ухоженные дорожки, а прохладный ветерок разносил аромат цветущих цветов. Она заметила его около одного из фонтанов, разговаривающего с несколькими стражниками замка. Его присутствие, как всегда, прочное и устойчивое, привлекло ее. Однако на этот раз что-то в ее поведении изменилось. Она позволила себе задержаться дольше обычного, наблюдая за тем, как свет играет на его чертах, прежде чем приблизиться.

Когда Харвин заметил ее, его лицо озарилось улыбкой, но теперь в его взгляде на нее было что-то другое - что-то более глубокое, более понимающее. Рейнира почувствовала дрожь в груди, когда она ответила на его улыбку, позволяя своей защите ослабнуть, как она редко делала с кем-либо.

«Принцесса», - поприветствовал ее Харвин легким поклоном, его голос был теплым и уважительным, хотя в его глазах мелькал проблеск чего-то большего.

«Сир Харвин», - ответила Рейнира, ее тон был легче обычного. Когда они пошли, она обнаружила, что неосознанно приближается к нему, их руки соприкасались с каждым шагом. Это был простой жест, но прикосновение вызвало дрожь по ее позвоночнику, и она заметила, как рука Харвина незаметно переместилась на ее поясницу, направляя ее, пока они шли.

Их разговор тек легко, как и всегда, но теперь в нем было что-то новое - тихая интимность, которой раньше не было. Они говорили о дворе, о последних шепотках и интригах, но время от времени их глаза встречались, и в эти краткие мгновения слова, казалось, исчезали, оставляя только связь между ними.

Рейнира рассмеялась над чем-то, что он сказал, звук был мягким и искренним, и впервые за то, что казалось целой вечностью, она почувствовала, как с нее свалился груз. Словно она могла быть собой рядом с ним, без бремени титулов или ожиданий, давящих на нее. Она обнаружила, что улыбается больше в его компании, позволяя теплу его присутствия ослабить напряжение, которое она так часто носила.

Когда они достигли укромного уголка сада, где деревья скрывали их от посторонних глаз, Рейнира сделала небольшой, но значимый шаг вперед. Она положила свою руку на руку Харвина, прикосновение было таким легким, что его можно было принять за ничто, но оно задержалось. Когда он посмотрел на нее сверху вниз, воздух между ними, казалось, сдвинулся, становясь густым от невысказанного смысла.

Харвин, всегда проницательный, не упустил перемены. Он встретил ее взгляд, выражение его лица смягчилось. На мгновение они стояли в тишине сада, мир вокруг них отступал на второй план. Он поднял руку и нежно отвел прядь волос с ее лица, его пальцы нежно коснулись ее кожи, заставив ее сердце биться чаще.

«Ты казался... другим в эти последние дни», - тихо сказал Харвин, его голос был тихим и полным тихого удивления. «Счастливее».

Рейнира встретилась с ним взглядом, и она поняла, что нет смысла отрицать это. «Полагаю, что да», - призналась она, ее голос был едва громче шепота. «Быть ​​с тобой... так легко. Как будто я могу просто... дышать».

Рука Харвина задержалась на ее щеке еще на мгновение, и когда он улыбнулся, в его улыбке было все тепло и привязанность, которые она научилась лелеять. «Я рада, принцесса. Ты заслуживаешь такого покоя».

Долгое мгновение они просто стояли там, напряжение между ними было ощутимым, но не неловким. Не было нужды в громких заявлениях или обещаниях - они оба знали, что происходит между ними, знали, что что-то изменилось. Это было в маленьких жестах, в медленных прикосновениях, в том, как их глаза встретились и удерживались, не боясь.

Но с течением времени реальность возвращалась, а вместе с ней и понимание опасностей, которые их окружали. Двор был местом шепота и пристального внимания, где каждый взгляд, каждое прикосновение могли быть препарированы и превращены в скандал. Рейнира знала это слишком хорошо. Харвин тоже.

Пока их отношения оставались тщательно охраняемым секретом, известным лишь тем, кто мог читать тонкие знаки. Но даже это было рискованно.

«Я не боюсь, - сказала она, нарушая тишину. - Ни их. Ни шепота».

Выражение лица Харвина стало более серьезным, когда он всмотрелся в ее лицо, но в его взгляде было восхищение. «Я знаю, что ты не такая», - сказал он, его голос был полон тихой убежденности. «Но суд... он может быть жестоким».

«Я всю жизнь прожила под пристальным взглядом, - ответила Рейнира твердым тоном. - Пусть смотрят».

Харвин кивнул, хотя она могла видеть беспокойство, оставшееся в его глазах. «Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось», - пообещал он, его рука теперь лежала на ее талии, защитный жест, который заставил ее почувствовать себя и желанной, и ободренной.

«Я знаю», - тихо сказала она. И она это сделала. С Харвином она чувствовала себя в безопасности, как не чувствовала уже долгое время. Не только его сила или преданность привлекали ее к нему - это было тихое взаимопонимание между ними, то, как он видел в ней не просто принцессу, но и Рейниру, женщину, стоящую за титулом.

В ту ночь, когда она лежала в своих покоях, ее мысли вернулись к Деймону и Лире. Их любовь, выкованная вопреки традициям, дала ей смелость искать свое собственное счастье. Она наблюдала, как они вместе противостояли миру, непреклонные в своей связи, и это что-то в ней зажгло.

Рейнира никогда не была из тех, кто уклоняется от вызова, и она не собиралась начинать сейчас. Она подумала о Харвине - о его тихой силе, о его непоколебимом присутствии - и почувствовала, как ее накрывает ясность. Она не позволит страху перед тем, что скажут другие, удержать ее от него.

Они же Таргариены, в конце концов. А драконы должны летать.

*********

Деймон наблюдал за Эйрисом с другого конца комнаты, мальчик сидел, скрестив ноги, на полу, а Караксес на заднем плане, потерянный в своем маленьком мире, играя с деревянным мечом. В Эйрисе была невинность, которая затронула что-то глубоко внутри Деймона - то, что он не ожидал почувствовать так сильно. Тяжесть отцовства все еще была для него новой, но с каждым днем ​​связь между ними крепла.

Он тихонько прочистил горло, привлекая внимание Эйриса. «Иди сюда, мальчик», - сказал Деймон, его голос был хриплым, но нежным.

Эйрис поднял глаза, его разноцветные глаза сверкали от любопытства, и быстро вскочил на ноги, торопясь к нему. Рука Деймона покоилась на чем-то позади него - маленьком красном плюшевом драконе. Игрушка видала лучшие дни, ее ткань местами потерлась, но она все еще была цела, все еще сохраняя форму свирепого дракона, хотя и более мягкого и гораздо менее угрожающего, чем настоящие. Деймон провел пальцами по крыльям плюшевого существа, его мысли на мгновение переместились к воспоминаниям о его матери, которая сделала его для него, когда он был еще мальчиком.

«Это», - начал Деймон, держа перед собой плюшевого дракона, - «было моим, когда я был в твоем возрасте».

Глаза Эйриса расширились, когда он посмотрел на плюшевую игрушку, его волнение едва сдерживалось. «Твоя?» - спросил он, нерешительно протягивая руку, словно это было что-то священное.

Демон кивнул. «Моя мать сделала его для меня. Я думал, что он был утерян после ее смерти, но Визерис нашел его не так давно и вернул мне». Он замолчал, и на его лице промелькнула эмоция. «Теперь я хочу, чтобы он был у тебя».

Эйрис осторожно взял плюшевого дракона, баюкая его в руках, как будто это была самая драгоценная вещь в мире. Он перевернул его, его пальцы пробежались по мягкой ткани. Под одним крылом он заметил что-то, вышитое на изящном высоком валирийском. Он нахмурился, когда наклонился ближе, чтобы прочитать это, прошептав слова вслух. "Ñuha zaldrīzes riña".

Демон мягко улыбнулся, наблюдая за сыном. «Это значит «Мой маленький птенец».

Эйерис поднял глаза, его лицо сияло радостью, которая заставила сердце Деймона наполниться. «Спасибо, Отец!» Его голос был полон волнения, титул «Отец» все еще был свеж на его языке, но произнесен с такой уверенностью. Он крепко обнял дракона, как будто это была самая драгоценная вещь в мире.

Деймон опустился на колени, нежно положив руку на плечо Эйриса. «Это было со мной во многих битвах и приключениях. Теперь это будет с тобой в твоих».

Эйрис кивнул, выражение его лица было серьезным, несмотря на радость в глазах. «Я позабочусь об этом. Так же, как ты позаботился обо мне».

На мгновение Деймон замолчал, его взгляд задержался на мальчике, который стоял перед ним, плюшевый дракон теперь был символом прошлого и будущего - любви, передаваемой из поколения в поколение. Простой подарок перекинул мост через пропасть между ними, укрепив связь, которая росла с того дня, как Деймон узнал правду об их связи.

Когда Эйерис повернулся, чтобы показать Караксесу своего нового спутника, мысли Деймона вернулись к его матери. Алисса была известна как боец, женщина, которая не позволяла правилам двора держать ее в клетке. Ее чаще видели на тренировочной площадке, сражающейся со своими братьями, чем с иголкой в ​​руке, занимающейся вышивкой. Однако Деймон помнит, как его мать вышивала дракона до поздней ночи, ее руки ловко двигались, когда она улыбалась ему сверху вниз. Он не думал об этом годами, не позволял себе зацикливаться на потере. Но теперь, увидев игрушку в руках Эйериса, ему показалось, что любовь его матери совершила полный круг.

«Смотри, Караксес!» - воскликнул Эйрис, подбегая к дракону с плюшевой игрушкой в ​​руке. «У меня теперь есть свой собственный дракон!»

Караксес издал низкий рокот, наблюдая за мальчиком с тем, что можно было бы описать как развлечение. Деймон не мог не тихонько усмехнуться себе под нос

Пока Эйрис играл, Деймон стоял, его сердце было легче, чем когда-либо за долгое время. Плюшевый дракон больше не был просто воспоминанием о прошлом - он был подарком на будущее. И в этот маленький, тихий момент Деймон понял, что его семья, хоть и неожиданная, была, возможно, величайшим приключением из всех.

********

Малый Совет собрался в Красном Замке, большой палате, увешанной знаменами Дома Таргариенов. Король Визерис I сидел во главе стола, окруженный своими доверенными советниками, хотя тяжесть короны, казалось, была на нем тяжелее обычного. Его лицо было изможденным, тенью того человека, которым он когда-то был, но его голос оставался ровным, когда он обращался к залу.

«Мои лорды», - начал Визерис, и в его тоне прозвучала нотка облегчения, - «я получил весть из Дрифтмарка. Лорд Корлис Веларион вернулся со Ступеней и воссоединился со своей семьей».

Это заявление вызвало волну ропота среди членов совета. Война в Ступенях была долгой и жестокой, и отсутствие Морского Змея ощущалось болезненно. Визерис продолжил, его взгляд скользнул по столу.

«Пока Деймон восстанавливался после финальной битвы, Лорд Корлис взял на себя задачу очистить Ступени от последних остатков пиратов, которые терзали эти воды. Он также забрал себе добычу, оставленную Крабфидером».

По совету пронесся коллективный вздох облегчения. Победа в войне Ступеней, даже если она не была одобрена королем, стала значительным благом для королевства. Визерис позволил себе легкую улыбку, напряжение в комнате немного спало.

«Чтобы почтить их службу и отпраздновать эту победу», - заявил Визерис, - «я решил, что мы устроим грандиозный пир здесь, в Королевской Гавани. Пусть всем в королевстве станет известно, что король желает почтить своего брата и лорда Корлиса за их доблесть».

Лорды согласно кивнули, но глаза одного человека засияли другим предвкушением. Отто Хайтауэр, Десница короля, наклонился вперед, выражение его лица было сдержанным, но его разум уже прорабатывал возможности.

«Ваша светлость», - мягко сказал Отто, - «такое собрание действительно было бы достойной данью их достижениям. И если мне будет позволено быть столь смелым, это также предоставило бы прекрасную возможность рассмотреть вопрос о замужестве принцессы Рейниры».

Рейнира, сидевшая справа от отца, почувствовала, как ее пульс участился при упоминании ее имени. Она сохранила бесстрастное лицо, но ее взгляд метнулся в сторону Отто, опасаясь его намерений.

«С таким количеством лордов, собравшихся в одном месте», - продолжил Отто, - «было бы разумно найти подходящего мужа для принцессы. Партию, которая не только укрепила бы ее положение, но и укрепила бы королевство».

Визерис задумчиво поглаживал бороду, кивая в такт рассуждениям Десницы. «Брак для Рейниры... Да, пришло время рассмотреть такие вопросы. Пир предоставит нам прекрасную возможность оценить потенциальных женихов».

Сердце Рейниры упало, хотя голос ее звучал ровно. «Отец, я твоя наследница. Мой долг - научиться управлять, подготовиться к короне, которая однажды сядет на мою голову. Я прошу тебя не торопиться с этим решением».

«Твой долг, принцесса», - вставил Отто с тонкой улыбкой, - «также обеспечить будущее королевства. Правильный выбор может облегчить твое бремя и укрепить связи, которые связывают лордов с Железным Троном».

Прежде чем Рейнира успела ответить, голос Деймона прорезал комнату, словно лезвие. «И я полагаю, ты уже решил, кто может быть этой «правильной парой», Отто? Или, может быть, ты хочешь выставить своего внука Эйгона перед лордами, чтобы заронить в их умы идею будущего короля?»

В комнате повисла тревожная тишина, напряжение между Деймоном и Отто было ощутимым. Визерис поднял руку, чтобы предотвратить дальнейшие споры, его голос был твердым. «Этот пир устроен в честь нашей победы, а не для того, чтобы сеять раздор. Мы рассмотрим вопрос о замужестве Рейниры, но она сама будет иметь право голоса в своем будущем».

Отто почтительно склонил голову, хотя блеск в его глазах выдавал его мысли. «Как вы говорите, ваша светлость. Пир будет временем празднования, и, без сомнения, лорды придут с открытыми глазами к возможностям».

Когда встреча подходила к концу, лорды начали расходиться, но Рейнира и Деймон задержались позади, обменявшись взглядом, который говорил о многом. Они оба понимали, какую игру затеял Отто - использовать пир не только для того, чтобы найти мужа для Рейниры, но и для того, чтобы сплотить потенциальных союзников, которые могли бы поддержать его амбиции в отношении Эйгона.

«Отто стремится контролировать тебя, Рейнира», - тихо сказал Деймон, когда они стояли вместе, и отголоски голосов совета затихали вдалеке. «Он использует этот пир, чтобы загнать тебя в угол, чтобы выдать замуж за того, кто будет служить его интересам, а не твоим».

Рейнира кивнула, выражение ее лица стало жестче. «Я знаю, дядя. Но я не позволю ему. Мы должны быть осторожны. Этот пир - праздник, да, но это также и испытание. Испытание нашей силы и нашей решимости».

Улыбка Демона была мрачной, глаза его светились опасным светом. «Пусть приходят. Мы покажем им, что кровь дракона не так-то легко укротить».

Вместе они покинули зал, их мысли уже были обращены к предстоящему пиру - пиру, который обещал не только празднование, но и первые ходы в игре, которая определит будущее королевства. Тени Железного Трона нависали над всеми ними, но Рейнира и Деймон были готовы столкнуться с любыми вызовами, которые Хайтауэр мог им подкинуть.