Сквозь мои кошмары
В квартире блондинки царила настоящая суматоха. Повсюду лежали красивые наряды девушек, косметика, недопитые кружки с кофе, незастеленная постель и разбросанные туфли. Эльмира бегала по всему дому в попытках найти подходящую одежду под сегодняшний вечер. Долорес сидела на диване в позе лотоса и с усмешкой глядела на все это.
— Зачем ты так тщательно готовишься? Это же всего лишь небольшое дружеское собрание. — пожала плечами она, наблюдая за тем, как немка примеряет каждое платье, дабы найти самое лучшее.
— Просто хочу выглядеть подобающе. Ты выбрала себе наряд и сидишь себе довольно, а я страдаю. — парировала девушка, поднимая на неё взор.
— Почему бы тебе не надеть это белое платье в кружево, оно же идеально смотрится на тебе! — Лола подхватила наряд, который лежал рядом с ней на одном диване, и протянула блондинке.
— Хорошо, а какие туфли? Это еще та задача. — устало выдохнула она, взяла платье из рук подруги и опустилась рядом с ней на мягкое сиденье.
— Надень те, что на тонкой платформе и с кремовым отливом. А волосы можешь завить в лёгкие локоны. На дворе уже март месяц, дорогая. — сказала Лола и вдруг замялась.
Эля, заметив лицо подруги, мягко коснулась до её подбородка и вернула взгляд на себя.
— Ты же понимаешь, что тебе нужно выйти к людям? — тихо начала Майер. — Ты должна пройти через это, все это лишь жизненная преграда. А мы будем всегда рядом с тобой, что бы не случилось.
Долорес смотрела на девушку и видела в её голубых глазах веру в неё. Она знала, что может полностью довериться ей, поэтому немного шепотом произнесла:
— Знаешь, я пытаюсь. Я вижу, как ты, Ламин и другие проявляете ко мне заботу, и я очень благодарна вам за это, правда.
Эльмира улыбнулась и взяла её за плечи.
— Не за что благодарить. Настоящие друзья и нужны для этого. — краем губ улыбнулась немка и продолжила. — Давай сегодня просто развеемся немного вместе с командой. Отдых в кругу таких людей тебе точно не помешает.
— Ты совсем забыла, что такое отдыхать, постоянно возишься со мной, как и Ламин.
— Эй, больше так не говори. Мы будем всегда рядом с тобой. Больше никто не посмеет так с тобой обращаться. — Эля провела ладонью по её длинным светлым волосам, не отрывая взгляд с её глаз.
— А куда это ты ехала с Педри вчера? — вмиг завелась Долорес, теперь уже насмешливо рассматривая подругу.
Эльмира прочистила горло и несколько секунду молча смотрела в сторону.
— Он нашел для одного ребенка новых родителей, я про него тебе рассказывала. Теперь у него будет счастливая семья, он встанет на ноги и снова сможет ходить. — с лучезарной улыбкой ответила блондинка.
— Это же прекрасно! А ты не задумывалась, почему он решился на этот шаг, да еще и отвез тебя туда? — девушка теперь уже чуть прищурилась, ожидая слов немки.
Эля растерялась и почувствовала как на неё накатывает волна смущения.
— Он тоже хотел видеть этого мальчика счастливым, вот и нашел тех, кто захотел усыновить его. А меня взял с собой, потому что знал...
— Знал, что тебя эта новость осчастливит? — продолжила за неё Лола, хитро посматривая на неё.
— Именно. — быстро согласилась Эльмира. — Почему ты так смотришь на меня?
Долорес вздохнула и опустила глаза на свои открытые колени.
— А разве не понятно? — вслух проговорила она.
Немка закусила нижнюю губу, глаза стали бегать из стороны в сторону.
— Может быть, ему хотелось видеть тебя счастливой? Может, он пытался привнести в твою жизнь каплю радости? М? — тепло выдала девушка, глядя исподлобья.
Блондинка молчала. Между ними воцарилось некое безмолвие. Она теребила пальцами край своего рукава, а рот словно зашили, не давая промолвить и звука.
— А хочешь, я тебе скажу еще кое-что? — продолжила Лола уже с игривой улыбкой, расплывшейся на тонких розовых губах.
Эльмира подняла брови в знак вопроса.
— Он тебе тоже небезразличен. — выражение лица девушки было серьёзным и одновременно подбадривающим. — Эль, ты просто не хочешь признаться в этом. Ты боишься, и я это прекрасно вижу.
— Я ехала сюда отнюдь лишь за карьерой. — осторожно и в то же время с прерывистым дыханием проговорила немка. — Я никогда не понимала, какого это «любить». Я ни разу в своей жизни не ощущала этого, и для меня это что-то новое, что-то необъяснимое и странное.
— И это нормально. Ты боишься, что полюбив кого-то, твоим целям и мечтам придет конец, но когда рядом с тобой правильный человек, то твоей карьере он, напротив, поможет. Таковым и является Педри. — Лола взяла ладонь Эли в свою, мягко проводя по её тыльной стороне большим пальцем.
— Но вся эта ситуация с прессой только недавно замялась...
— И это хорошо. На первое время вы можете хранить все в секрете. Будет знать тольлк команда и близкие друзья, главное видеть, кому ты можешь доверять, а кому нет.
Эльмира задумалась. Неужели она правда впервые что-то почувствовала? Она невольно вспомнила образ брюнета, его силуэт, мимику, улыбку, движения рук, голос и тот приятный мятный запах, который исходил только от него. Она вдохнула его первый раз, когда он крепко прижал её к себе, успокаивая.
— А что у вас с Ламином? — вдруг перевернула тему блондинка, оторвавшись от навязчивых мыслей.
Долорес слегка разволновалась, вспомнив его недавнее признание, такое искренне и чистосердечное.
— Но что у нас с ним может быть? — попыталась отмахнуться она, делая вид, что не понимает, о чем речь.
— Вы уже давно не просто друзья, Лола.
— Мне пока сложно что-либо осознавать для себя. Я не могу думать, рассуждать и принимать правильные решения, меня постоянно что-то мучает. Я вспоминаю ту ночь, то, что произошло, и не могу больше мыслить. Мне правда жаль, что я оставляю его без ответа, но я и сама нахожусь в таком положении. — она моментально потерла руками глаза и облизнула обсохшие губы.
— Мне кажется... — не успела блондинка продолжить, как её телефон зазвонил.
На экране высветилось имя Ламина. Девушка сразу ответила на звонок и поднесла мобильный к уху.
— Слушаю, Ламин. — звонко промолвила немка, пока Долорес молча сидела рядом, непрерывно наблюдая за разговором.
— Я буду через два часа у вашего подъезда. Как будете готовы, спуститесь. — сообщил он.
— А остальные приедут на своих машинах? — спросила девушка, заглядывая краем глаза на Лолу.
— Да, кстати у тебя получилось уговорить Лолу поехать с нами? Ей это необходимо...
— Да, все в порядке. Поедем втроем и повеселимся, как следует. — ответила Эльмира, и когда парень согласился, хмыкнув, то завершила звонок.
— Что говорит? — поспешила спросить Долорес, сжимая губы в трубочку.
— Чтобы мы уже встали и наконец собирались. — ухмыльнулась Эля и потянула подругу за собой, взяв за руку.
Лола улыбнулась и схватила наряд, который хотела надеть на вечер.
***
Через два часа девушки были готовы. Эльмира — в том самом белом платье в кружево. Оно было на тонких бретельках с бантиком на каждой из них. Наряд доходил до колен, ткань была очень приятная на ощупь. В ней было ни холодно и ни жарко. Ключицы оставались открытыми, как и руки. Волосы, завитые в лёгкие локоны, спадали вниз, а лёгкий макияж тольлк дополнял её образ со шпильками.
Долорес же надела чёрное платье, идеально подчеркивающее её фигуру. Оно было чуть выше колен, а волосы были собраны в высокий хвост. Макияж чудно выделял глаза, маленькая женская сумочка подходила под цвет туфель на тонкой платформе.
Они спустились на улицу, где их уже ожидал Ламин. Он рассматривал их издалека, немного прислонившись к машине, в которой сидел его личный водитель.
— Вы как всегда, сияйте. — протянул он с лёгкой улыбкой и открыл им заднюю дверь. Подруги с лёгким естественным румянцем на щеках аккуратно присели в авто и, через несколько мгновений оно тронулось.
Обстановка внутри была непринужденная. Солнце все еще светило высоко, бросая свои яркие лучи на сухой сероватый асфальт, освещая им путь.
— Дом находится отсюда недалеко. Его сняли ребята на весь день. — пояснил Ламин, поворачиваясь к заднему сиденью полубоком.
— Мы не опаздываем? — неожиданно спросила Долорес, поднимая глаза на парня.
— Неа, вы вовремя вышли. К тому же на пребывание нет точного времени. Сегодня все без ограничений.
— Ограничение есть на алкоголь. Сильно не выпиваете, пожалуйста. — послышалось от блондинки, сидящей рядом с Лолой.
— Да ладно тебе, Эля, никто и не собирался пить вхлам. У нас обычные шашлыки и всë. — пожал тот плечами и посмотрел на дорогу, раскинувшуюся впереди.
— Мне написала Анита, что скоро будут. Видимо, не одни мы еще в дороге. — подхватила немка, усмехаясь.
— Это было очевидно. Девушкам всегда надо больше времени на сборы. Я давно привык. — проговорил правый вингер, на что Лола задорно закатила глаза.
— Сегодня никаких съемок, никаких матчей, никакой работы. Тот, кто решил организовать этот вечер, чистый гений. — говорила Эльмира, поправляя передние пряди у лица.
— Таких щедрых комплиментов мне еще никто не делал. Благодарю, дамы.
— Это ты всё сделал? — удивленно выдала Долорес.
— Я, и совсем немного помощи от Педри и Гави. — коротко постарался выдать парень.
— Прям самую малость. — промолвила Эльмира и салон машины наполнился громким заразительным смехом.
Водитель, в лице мужчины, которому на вид было не больше сорока лет, вёл предельно осторожно, но в то же время быстро и ловко обгоняя каждую машину спереди. Иногда он кидал взгляды через зеркало заднего вида, про себя усмехаясь, будто он тоже числился в компании этих подростков. Колеса с большой скоростью катались по ровной и гладкой трассе, ведя к нужному месту.
***
Двери черного внедорожника плавно скользнули, выпуская на волю Лолу, Ламина и Элю. Солнце уже начинало клониться к закату, окрашивая небо в мягкие, пастельные тона. Лола, выглянувшая из машины последней, зажмурилась на секунду, прикрываясь ладонью от ярких лучей. Она чувствовала, как дрожат её руки, и изо всех сил пыталась скрыть это, крепко сжимая в ладонях ремешок своей сумки. Ламин, заметив её напряжение, нежно обнял её за плечи, а Эля,просто тихо держала её за руку.
Воздух был прохладным и чистым, пропитанным ароматом хвои и влажной земли. Запах был настолько сильным, что Лола почти физически ощущала его на своих щеках, как легкий, прохладный бриз. Но даже этот свежий, бодрящий воздух не мог рассеять тяжёлый груз, который она несла в себе. Это был не просто физический вес, это было тяжесть пережитых событий, воспоминания, словно камни в её душе, не давая ей дышать свободно.
Они подошли к большому, белому загородному дому, с высокими окнами и просторной верандой. На крыльце их уже ожидала группа футболистов, шумная и жизнерадостная. Рафинья, с его неизменной улыбкой, махал рукой издалека. Роберт, немногословен, но всегда внимателен, кивнул Лоле, приветствуя её спокойным, дружелюбным взглядом. Пау, как всегда, излучал энергию и оптимизм, широко улыбаясь и что-то оживленно рассказывая Алехандро, который, в свою очередь, держал в руках большую спортивную сумку. Лица всех футболистов были полны добродушия и заботы, в некоторых взглядах читалось желание окружить Лолу вниманием и поддержать её. Но Лола видела лишь размытые силуэты, сосредоточившись на собственном внутреннем состоянии, на попытке сохранить хрупкую маску спокойствия.
***
Вечер плавно перетек из одного момента в другой. Началось всё с неторопливых бесед, где футболисты делились историями из жизни, тренировок и последних матчей.Ламин, как всегда, был центром внимания, рассказывая анекдоты и забавные истории, от которых раздавался дружный смех. Роберт, более сдержанный,старший и мудрый вставлял свои комментарии, полные ироничного юмора, вызывая улыбки у Лолы и других. Пау и Алехандро, энергичные и неугомонные, предложили сыграть в настольный футбол, и вскоре вокруг маленького стола собралась шумная компания.
Лола старалась участвовать во всем, подхватывала шутки, смеялась вместе с ребятами, подкидывая иногда свои реплики.
—...и представьте, судья показывает ему жёлтую карточку, а он... просто начинает танцевать! – рассказывал Рафинья, изображая танцующего футболиста, вызывая хохот.
Эля улыбнулась, прикрывая глаза—Ты всегда находишь способ развеселить всех, Рафинья.
—Ну, кто-то же должен поднимать настроение, правда, Роберт?– Рафинья обратился к нему, подмигивая.
Роберт кивнул, тихонько улыбнувшись—Согласен. Хотя иногда я предпочитаю тихий вечер с книгой и семьей—сказал он поворачиваясь к жене
Лола чувствовала, как тепло их заботы друг о друге окутывает её, как они пытаются отвлечь её от тяжелых мыслей. Она смеялась, искренне, но в глубине души оставалась та же пустота, огромная и холодная, как бездна. Этот смех был всего лишь тонкой маской, не позволяющей показать окружающим настоящую Лолу, всё ещё борющуюся с последствиями пережитого изнасилования. Каждый раз, когда стихал смех, эта пустота возвращалась, напоминая о пережитом кошмаре, о ночных кошмарных снах и о том страхе, который все ещё оставался с ней. И хотя ребята старались изо всех сил, создать вокруг неё атмосферу безопасности и тепла, чувство одиночества всё равно оставалось. Это ощущение было гораздо сильнее, чем тёплые слова и заботливые взгляды.
***
Позднее, когда последние звуки смеха стихли, и дом погрузился в тишину, Ламин мягко взял Лолу за руку. Они вышли в сад, оставляя за спиной уютный, но всё ещё чужой дом. Луна, большая и яркая, освещала тропинку, ведущую к заросшему кустарником уголку. Ламин остановился, повернувшись к Лоле. Его глаза, обычно искрящиеся весельем, были сейчас серьёзными, полными нежной заботы. Он хотел сказать ей о своей любви, о том, как сильно она ему дорога, как он хочет поддержать её. Но прежде чем он успел что-либо произнести, Лола подняла руку, останавливая его.
Её голос был тихим, едва слышным, как шелест листьев на ветру. Слова вырывались с трудом, но звучали твёрдо, словно высеченные на камне.
—Ламин, я ценю... всё. Твою заботу, твою поддержку... Ты очень хороший человек...
Она сделала паузу, закусив губу. В её глазах блеснули слёзы, но это были не слёзы боли, а слёзы безысходности, отчаяния. Слёзы от осознания того, что она причиняет боль человеку, который её искренне любит.
—Но... это не то. Я не могу ответить тебе взаимностью. Я... я люблю другого. Он во Франции. Мы были вместе...—Она замолчала, не в силах продолжить. Слова звучали как приговор, как обречение на смерть.
Ламин смотрел на неё, его лицо выражало смесь боли и недоумения. Он видел её слёзы, слышал её слова, но что-то в них не сходилось. Его интуиция подсказывала ему, что это неправда, что "бывший во Франции" – это всего лишь удобная отмазка, способ защитить себя от собственных чувств, от страха открыться ему полностью, от страха вновь испытать боль и разочарование. Лола не хотела причинять боль Ламину, но бессознательно выстраивала стену между ними, не позволяя себе довериться ему так, как она нуждалась в этом. Она сама ещё не разобралась в своих чувствах, запутавшись в боли от изнасилования и неожиданно вспыхнувшей к Ламину нежности. Она боялась, что, открыв своё сердце, вновь испытает боль, и поэтому использовала "бывшего" как удобный щит, защищающий от страха и непонимания себя. Она лгала, но эта ложь была защитной реакцией, способом оградить себя от неизбежного.
Тишина повисла между ними, густая и тяжелая, как ночное небо, усыпанное звездами. Ламин не произносил ни слова, но его взгляд говорил о многом: о растерянности, о боли, о немом вопросе, застывшем на его губах. Он видел, как Лола пытается сдержать рыдания, как дрожат её плечи, как она сжимает кулаки, стараясь контролировать себя. Он знал, что её слова – это лишь верхушка айсберга, что за ними скрываются куда более глубокие, куда более сложные эмоции.
Наконец, Ламин тихо произнёс—Лола... Ты уверена?
Его голос был мягким, без упрёка, но в нём звучала глубокая печаль. Он не хотел давить на неё, не хотел заставлять её говорить то, чего она не готова сказать. Но он также не мог просто принять её слова как данность. Он чувствовал, что она лжёт, что за её словами скрывается что-то ещё, что-то, что она сама ещё не осознаёт.
Лола опустила голову, слёзы бесшумно катились по её щекам. Она знала, что он видит её ложь, чувствует её неискренность. Но она не могла сказать ему правду, не могла признаться, что сама не понимает своих чувств, что боится открыться ему полностью, что страх перед новой болью сильнее её желания обрести счастье.
—Да,- прошептала она, голос едва слышен.
Это было слабое, не убедительное "да", которое звучало больше как молитва о прощении, чем как утверждение. Она чувствовала себя обманутой, обманувшей себя и Ламина. В этом маленьком саду, под лунным светом, она поняла, что её отношения с "бывшим" – это больше, чем просто воспоминание, это – убежище, к которому она бессознательно стремится, боясь столкнуться с необходимостью разобраться в себе, принять свои чувства и рискнуть довериться Ламину. Она запуталась в лабиринте собственных страхов и боли, и пока не нашла нить Ариадны, способную вывести её из этого лабиринта.
***
Лола медленно пошла к дому, оставляя Ламина в тихом саду, с тяжелым грузом на сердце. Её ноги словно ватные, каждый шаг давался с усилием. Она чувствовала себя опустошенной, измученной собственной ложью и непониманием собственных чувств.
Внутри дома царила тишина, лишь лёгкий гул холодильника нарушал покой. Лола прошла на кухню, наполнив стакан водой. Внезапно, за её спиной раздался голос Пау.
—Лола? Всё хорошо? – спросил он, подходя ближе. Его голос был тихим, заботливым. Пау всегда был жизнерадостным, но сейчас его улыбка казалась немного потускневшей, замеченной.
Лола обернулась, стараясь изобразить на лице спокойствие, которое, однако, было ей невероятно чуждо.
—Да, всё в порядке,– прошептала она, отводя взгляд.
Пау, казалось, заметил её ложь. Он сел рядом, беря её руку в свою. Его прикосновение было тёплым, поддерживающим, и на какое-то мгновение Лола почувствовала облегчение.
—Лола... Я знаю, что ты переживаешь не лучшие времена,– начал Пау, его голос был полон искренности—Но... я хочу, чтобы ты знала...—Он замолчал, набравшись смелости, его глаза блеснули—Я... я люблю тебя. С того момента как взял тебя на руки.
Лола застыла. Она не ожидала этого признания. Пау всегда был ей другом, и она никогда не рассматривала его как что-то большее. Но его слова, полные нежности и заботы, проникли в её сердце, заставив его дрогнуть.
—Пау...– прошептала она, не зная, что сказать. Её разум был захвачен штормом эмоций: вина перед Ламином, непонимание собственных чувств, нежность и забота Пау... Всё это смешалось в один клубок, заставляя её голову кружиться.
Пау продолжил, его голос немного дрожал—Я понимаю, что сейчас не лучшее время, но... я хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду рядом, чтобы ты могла на меня положиться. Может быть, когда-нибудь... мы могли бы прогуляться? Просто поговорить, без давления, без всего...
Лола смотрела на Пау, в её глазах стояла смесь удивления, непонимания и... прежде всего, боли. Слова Пау, сказанные с такой искренностью, неожиданно задели её. Но вместо того, чтобы ответить на его чувства, или даже просто поблагодарить за поддержку, из её уст вырвался резкий, отчаянный выдох:
—Да вы что, издеваетесь все?– прошипела она, отводя взгляд. Голос её дрожал от сдерживаемых слёз и нахлынувшего отчаяния. Не было в этом обвинении кого-то конкретного. Это был выплеск накопившейся боли, усталости и разочарования в себе самой и в ситуации, в которой она оказалась. Она не могла принять ни чью поддержку, ни чьи чувства. Ей казалось, что все вокруг пытаются её пожалеть, утешить, а это только усиливало её чувство беспомощности и вины. Ей было больно, страшно и одиноко, и она не знала, как это всё остановить. "Издеваетесь" – это был крик о помощи, замаскированный под грубость и отторжение. Она оттолкнула Пау, не желая принимать его нежность, боясь, что любая близость вновь вызовет у неё приступ боли.
***
Лола выбежала из дома, не оглядываясь. Дверь захлопнулась за ней с глухим щелчком, словно отрезая её от всего, что происходило внутри. Ночь окутала её прохладой, и она глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, но в груди всё ещё бушевал шторм эмоций. Слёзы текли по её щекам, смешиваясь с дождевыми каплями, которые начали падать, словно вторя её внутреннему состоянию. Она остановила первое попавшееся такси, едва успев назвать адрес своей квартиры.
Дорога показалась ей бесконечно длинной. В голове крутились слова Пау, Ламина, её собственные мысли – смятение и страх переплетались в один удушающий клубок. Она чувствовала себя потерянной, брошенной на произвол судьбы, как маленький кораблик в бушующем море.
Наконец, такси остановилось перед её домом. Лола заплатила водителю, механически вытащила ключи и открыла дверь. Внутри было темно и тихо. Она включила свет, и в этот момент увидела его.
Он стоял в углу гостиной, спиной к ней, окутанный полумраком. Фигура была знакомая, ужасно знакомая. Сердце Лолы замерло в груди, кровь застыла в жилах. Она узнала его походку, его плечи, его силуэт. Тень, которая преследовала её все это время, материализовалась в её квартире. Тот самый мужчина, тот самый кошмар, воплотился в реальность. Он медленно повернулся, и его лицо, искаженное презрительной ухмылкой, осветилось светом. Лола отшатнулась, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В глазах застыл ужас, и она поняла, что все ее попытки сбежать, все её надежды на забвение рухнули, столкнувшись с лицом её страха. Кошмар вернулся.
Воздух в квартире словно сгустился, превратившись в липкую, тяжелую субстанцию. Лола не могла кричать, не могла двигаться, парализованная ужасом. Она стояла, прижавшись к дверному косяку, словно олень, застигнутый врасплох в свете фар. Мужчина медленно приближался, каждый его шаг отдавался в ушах Лолы глухим ударом. Его лицо, освещенное желтоватым светом лампы, было лишено всяких эмоций, холодное и бесстрастное, как маска. Только глаза, темные и глубоко посаженные, излучали мерзкое удовлетворение, преисполненное зловещей уверенности.
Он остановился на расстоянии вытянутой руки, и Лола почувствовала его запах – смесь табака и чего-то еще, резкого и неприятного, запаха, который навсегда связался в её памяти с той ужасной ночью. Она пыталась вспомнить что-то, что помогло бы ей сбежать, но мозг отказывался работать, затонув в болоте паники. Единственное, что она могла сделать, – это сжаться еще сильнее, стараясь стать невидимой, исчезнуть.
Мужчина медленно провел рукой по ее волосам, прикосновение было холодным и жестким. Лола зажмурилась, приготовившись к худшему. Она понимала, что сейчас всё повторится, что она снова окажется в его власти, но на этот раз у нее не будет ни сил, ни надежды. Её тело дрожало от холода и страха, душа кричала от бессилия. Она была одинока, беспомощна и окружена тени, которая теперь стала реальностью, ужасающей и неизбежной. В этом мраке ее окружала только безграничная пустота и ужас, преисполненный отчаянием.
Он наклонился к ней, его дыхание коснулось ее лица, и Лола почувствовала запах его пота и алкоголя. На этот раз она не смогла сдержаться, крик вырвался из ее горла, глухой и беспомощный крик отчаяния.
***
Крик Лолы был коротким, обрывистым, как будто его перерезали острым ножом. Он был наполнен таким отчаянием, что мужчина на мгновение застыл, словно пораженный этим звуком. Его холодный взгляд дрогнул, но лишь на мгновение. Он сильнее сжал её волосы, заставляя голову Лолы запрокинуться назад, и уже собирался нанести удар, когда...
Раздался резкий, оглушительный звук разбитого стекла. Мужчина резко обернулся, и в этот момент в комнату вломился Ламин. В его руках был тяжелый декоративный подсвечник, который он, очевидно, сорвал со стены в прихожей. Лицо Ламина было искажено яростью, глаза горели неистовым огнем. Он не произнёс ни слова, только рыкнул, как разъярённый зверь, и с силой обрушил подсвечник на голову мужчины.
Тот даже не успел среагировать. Удар был сокрушительным. Мужчина рухнул на пол без звука, оставаясь неподвижно лежать в луже собственной крови. Ламин бросил подсвечник и бросился к Лоле, прижимая её к себе. Она дрожала в его объятиях, рыдая, задыхаясь от страха и облегчения одновременно. Его руки крепко обнимали её, принося долгожданное тепло и защиту.
Ламин не отпускал её, гладя по волосам, шепча успокаивающие слова. Он чувствовал её дрожь, видел её ужас, и это усиливало его ярость. Он понимал, что теперь это его вина, потому что он не смог её защитить раньше. Сейчас, прижимая к себе Лолу, он клялся, что никогда больше не позволит никому причинить ей боль. Он обнял её ещё крепче, как будто пытаясь оградить от всего мира, от всего зла, от всех теней прошлого. В этом объятии, в этой тишине, наконец-то наступила некоторое спокойствие. Спокойствие, завоеванное ценой страха и ярости, спокойствие, основанное на любви и защите.
Спустя некоторое время, когда первый шок прошел, и Лола, успокоенная теплом Ламиновых объятий, смогла немного прийти в себя, она отстранилась, вглядываясь в его лицо. В её глазах всё ещё отражался ужас, но теперь к нему примешивалось недоумение.
—Как... как ты сюда попал?– спросила она, голос её был слабый, но уже более уверенный, чем несколько минут назад.
Ламин нежно вытер слёзы с её щек большим пальцем. В его глазах отражалась боль – боль за то, что он допустил, чтобы это случилось.
—Я увидел, как ты уезжала на такси,– ответил он, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась сталь—Я почувствовал, что что-то не так. Поэтому поехал за тобой.
Лола молчала, переваривая услышанное. В голове всё ещё крутились ужасные образы, но присутствие Ламина рядом, его забота и решительность, давали ей силы. Она понимала, что он сделал всё, чтобы спасти её. Это осознание приносило ей успокоение, помогало постепенно отпустить страх и ужас.
—Я... я не знаю, что бы я делала без тебя,– прошептала Лола, прижимаясь к нему снова. В его объятиях она чувствовала себя в безопасности, защищённой от всего ужаса, что только что пережила. Её страх ещё не ушел полностью, но он уже не был таким всепоглощающим. Теперь, вместе с Ламином, она могла начать преодолевать последствия этой страшной ночи, шаг за шагом возвращаясь к жизни, к спокойствию и надежде. Надежда, которую дал ей Ламин, защитив её от тьмы.
Сирена полицейской машины, сначала отдаленная и еле слышная, постепенно становилась все громче, прорезая ночную тишину. Свет фар пронзил темноту квартиры, освещая комнату яркими белыми лучами. Лола вздрогнула, прижимаясь к Ламину еще сильнее. Страх, хотя и притупившийся, все еще оставался где-то глубоко внутри.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое полицейских. Они осмотрели помещение, оценивающе взглянув на лежащего без движения мужчину. Один из них обратился к Ламину и Лоле.
—Что здесь произошло? – спросил он, его голос был спокойным, профессиональным.
Ламин, всё ещё крепко держа Лолу за руку, коротко объяснил ситуацию, рассказывая о том, как он увидел, как Лола уезжает на такси, и, почувствовав неладное, последовал за ней. Он описал нападение и то, как сумел обезопасить Лолу. Лола, всё ещё дрожа, кивнула, подтверждая его слова.
Полицейские осмотрели мужчину, констатировали его без сознания, но живого состояния, и вызвали скорую помощь. После этого, они аккуратно, но уверенно, взяли мужчину под руки и вывели из квартиры. Тишина после их ухода была напряженной, но теперь это была тишина облегчения. Ужас, который всего час назад заполнял всё вокруг, начал постепенно отступать, заменяясь чувством безопасности и огромной благодарности Ламину.
Лола посмотрела на Ламина, её глаза были полны слез, но теперь это были слезы не только ужаса, но и глубокой, искренней благодарности. Он спас её. Он был рядом, когда она больше всего нуждалась в помощи. В тишине, окутанной остатками страха и теперь уже чувством надежды, она поняла, что нашла в нем не просто защиту, а настоящую опору, человека, на которого она может положиться всегда.Она смогла разобраться в себе,она поняла что любит,но сейчас не время.