Глава 19: Битва с близнецами.
"Раз тебя выбрали, то оправдайте надежды как профессионал", — Нацуме Асахина.
Сердце колотилось с такой неистовой силой, что, казалось, вот-вот протолкнется сквозь рёбра и вырвется наружу. Каждый удар отдавался гулким эхом в ушах, заглушая все остальные звуки. Я, затаив дыхание, словно нырнув в подводный мир тишины, наблюдала за развернувшейся передо мной картиной. Двое тëмноволосых громил, с грубыми чертами лиц и хищным блеском в глазах, братья-демоны, как я их мысленно окрестила за их звериную жестокость и устрашающий вид, скрутили Хатаке цепью. Холодный металл с лязгом сжимался вокруг его тела, сковывая движения, словно смирительная рубашка, и я невольно опустила взгляд, надеясь увидеть знакомый вихрь опадающих листьев, словно последнее прибежище — признак техники замены. Вокруг действительно валялись небрежно нарубленные бревна, разбросанные в беспорядке, словно немые свидетели его попытки уйти от захвата, словно дразнящее обещание ложной надежды.
— ..Ха-а-а, — выдохнула я с облегчением, и кратковременное чувство облегчения обманчиво растеклось по венам. Но тут же, словно ледяной душ, тревога вновь сжала горло костлявой рукой. — «Нет, нельзя расслабляться. Не в этот раз. Слишком рано ликовать».
Громкий, полный отчаяния крик Узумаки вырвал меня из омута раздумий, словно грубый толчок в спину:
— Сенсей Какаши!
Я резко обернулась, повинуясь инстинкту, и увидела, как братья-демоны, словно голодные волки, выследившие свою жертву, подкрались к блондину. Их лица исказились в злобной, предвкушающей усмешке, обнажая желтоватые зубы, когда они увидели его растерянность — его секундную заминку. В этот миг Наруто показался таким юным, таким незащищенным перед надвигающейся угрозой, словно потерявшийся котенок перед лицом огромной собаки.
— Теперь твоя очередь, — прошипел один из них с угрожающей интонацией, и этот зловещий шепот, как прикосновение мёртвой руки, заставил холод пробежать по моей спине.
В этот момент, словно насмешка судьбы, словно издевательский голос из ниоткуда, появилась табличка:
Система мудреца:
Внимание!
Доступно новое задание: "Помощь товарищу".
Помогите Наруто (Тазуне, Сакуре, Саске) спастись от нукенинов и выставите себя в лучшем свете.
Награда: + 10% к шансу попасть в какую-либо ситуацию (Что это вообще значит? Звучит как проклятие!); + 500 опыта; + 1 000 кристаллов; + 30 к отношениям с Какаши Хатаке.
Провал: - 500 опыта; - 30 к отношениям с Какаши Хатаке; + титул "бесполезная"; + титул "слабачка".
«…Ну, блин, как всегда вовремя!», — подумала я, стараясь, чтобы мой гнев не вырвался наружу. Чувствуя, как раздражение обжигает изнутри, словно кипяток. Эта проклятая Система, с её внезапными, абсурдными заданиями, глупыми наградами и унизительными наказаниями, порой казалась не даром, а настоящим проклятием, висящим на моей шее словно тяжелый груз. Почему она не может просто дать мне нормально помочь, без всей этой бессмысленной мишуры с очками и статусами? Но сейчас не время для пустых жалоб, не место для малодушных сетований. Сейчас нужно решить, как действовать. Что делать, чтобы помочь им… и, по возможности, не облажаться по полной программе.
Узумаки застыл, словно громом пораженный, в его голубых глазах отражался неподдельный ужас, когда двое громил надвигались на него, словно хищники на загнанную жертву. Тревога болезненным комком сдавила грудь. Я нервно покосилась на Учиху, ожидая увидеть привычную вспышку гнева, готовность броситься в бой с высокомерной уверенностью в своих силах. Но он, к моему удивлению, оставался неподвижным, словно окаменевший. Его лицо было скрыто маской непроницаемого равнодушия, но я чувствовала, как внутри него бушует невидимая битва, как стальные шестеренки сомнений и противоречий скрежещут в его душе. Харуно… от Харуно, к сожалению, не стоило ждать никакой реальной помощи в бою. Она уже опустилась на колени, прижав руки ко рту, с широко распахнутыми от страха глазами следя за разворачивающимся кошмаром. Её состояние паралича было предсказуемым, но от этого не становилось легче.
— Чёрт! — прошипела я сквозь зубы, чувствуя предательскую дрожь в руках, выдающую мой страх. Но я заставила себя собраться, отбросить панику, как ненужный балласт. Нужно было действовать, и действовать быстро, пока ситуация не вышла из-под контроля окончательно. Инстинктивно я начала складывать печати для техники "Телесного мерцания", пальцы, подчиняясь воле, быстро и чётко выполняли сложную последовательность движений.
«Успею ли я добежать до него вовремя?», — навязчивая, липкая мысль сверлила мозг, отвлекая и пугая. Но я отбросила её, как назойливую муху. Страх — это оковы, сковывающие движения, он должен остаться позади, в тени. — «Я должна успеть. У меня нет другого выбора».
— Шуншин… — тихо, почти шепотом, произнесла я, завершая сложную комбинацию печатей, собрав всю свою концентрацию в единую точку.
Словно тетива лука, отпущенная рукой опытного лучника, я сорвалась с места, оставляя за собой лишь мерцающий фантом стремительного движения. В эпицентре моего рывка, где мгновение назад покоились мои ноги, в воздух взметнулись сухие листья, клубясь в вихре поднятой пыли, и промелькнули эфемерные искорки синей энергии — отголоски той нечеловеческой скорости, которую я выжимала из отточенной неделями тренировок техники. Яростный ветер, словно взбешенный зверь, хлестал мои короткие, пшеничные пряди по разгоряченному лицу, завывал в ушах, тщетно пытаясь заглушить бешеное биение сердца. Под ногами мир превратился в размытую, однородную полосу зелени и земли, а в голове, подобно навязчивой молитве, звучало лишь одно имя: "Наруто". Каждая мышца в теле горела адским пламенем, взмолилась о передышке, но я безжалостно гнала себя вперёд, запрещая даже слабой тени сомнения закрасться в сознание. Успех — не просто желаемый исход, а безальтернативная необходимость.
Не сбавляя пугающий темп, я резким, выверенным до автоматизма движением, выхватила из подсумки один сюрикен. Приятная прохлада стали, ощутимая тяжесть в ладони, словно надежный якорь, возвращали ускользающую уверенность в себе, наполняли решимостью, необходимой для этого отчаянного рывка. С каждым преодоленным метром, с каждым ощутимым приближением к цели, мой разум лихорадочно анализировал постоянно меняющуюся ситуацию, выстраивая в голове единственно верный план спасения Наруто из цепких объятий демонических братьев. Мейзу и Гозу, эти горы мускулов, возвышались со спены по обе стороны от блондина, словно зловещие, непробиваемые стражи. Особенно выделялись странные, массивные перчатки на их руках, соединенные зловещей, звенящей угрозой, металлической цепью: начало у Мейзу, зловещий конец — у Гозу. Они явно собирались повторить с Наруто ту же жестокую пытку, что и с Какаши-сенсеем. Но в этот раз, я ощущала всем своим нутром, всё может закончиться трагичнее. Узумаки — не Хатаке, ему не хватает опыта, выдержки, отточенных навыков, чтобы самостоятельно высвободиться из этой смертельной ловушки. Единственная надежда — вынудить этих увальней открепить цепь. Спровоцировать их, запутать, выбить из равновесия — любой шанс, пусть даже самый мизерный, может стать решающим.
Подлетев вплотную к фигуре Наруто, я, словно пружина, выстрелила вверх, используя сохранившуюся инерцию и фактор внезапности. Собрав всю силу, что ещё оставалась в измученном теле, я метнула сюрикен прямо в центр цепи, в то самое зловещее звено, совсем недавно сковавшее Хатаке, бесследно исчезнувшего в неизвестном направлении. Металл с оглушительным визгом, режущим слух, вонзился в металл, осыпая всё вокруг фонтаном ослепительных искр. Отточенное лезвие заклинило цепь, намертво пригвоздив ее к шершавой коре ближайшего дерева.
Но я прекрасно понимала — этого недостаточно. Отступать было нельзя. Знала, что демоны могут освободиться в любой момент, и тогда все мои усилия пойдут прахом. Не теряя драгоценных секунд, я вытащатила кунай и, уже над годовой джинчуурики, зафиксировала цепь окончательно: вонзила острое лезвие куная в отверстие сюрикена, все еще удерживающего цепь, прикованную к стволу дерева. Получился своеобразный замок, примитивный, грубый, но, как я надеялась, достаточно прочный, чтобы выиграть хоть несколько жизненно важных секунд, необходимые для спасения товарища.
Мгновенно приземлившись за спиной блондина, не давая себе даже секунды на передышку, я хладнокровно использовала массивные тела Мейзу и Гозу в качестве временной опоры. Совершив резкий рывок вверх, не оглядываясь, поставила левую ногу на закованную в перчатку руку Гозу, а правую — на такую же перчатку Мейзу. Нагнувшись, почти коснувшись рукой ноги, сбалансировала вес, нащупала точку опоры и, изо всех сил оттолкнувшись ногами от их "рук", нанесла сокрушительный, молниеносный удар: правой — по лицу Мейзу, левой — по лицу Гозу, интуитивно напитав ноги остатками чакры для усиления и без того болезненного эффекта. Удар, благодаря внезапности и вложенной в него силе, получился настолько мощным, что Мейзу и Гозу, оглушенные болью и ошеломлённые наглостью моей атаки, непроизвольно разжали пальцы и отстегнули оковы цепи от перчаток. Есть! Получилось! Это мой единственный, выстраданный шанс!
Стремительно спрыгнула с невольных "подставок", моментально исполнив сальто назад, чтобы увеличить драгоценную дистанцию и получить хоть какой-то запас времени для оценки ситуации. Затем, моментально проанализировав обстановку, сделала подсечку правой ногой, и Мейзу с оглушительным грохотом рухнул на землю, поднимая облако пыли. Не давая его брату опомниться, снова, не жалея сил, взмыла в воздух и обрушила всю мощь своего удара на Гозу, все еще растерянно стоявшего на ногах. Тяжелый, оглушающий удар обрушился на неподготовленного демона, подобно кувалде, сокрушающей камень. Мейзу и Гозу, словно подкошенные громом, валялись на землю, а я, стараясь сохранять предельную осторожность, отпрыгнула назад, подальше от этих громил. В глазах предательски помутилось, в ушах звенело от перенапряжения, но я прекрасно понимала, что расслабляться никак нельзя. Чувствовала, как они, тяжело дыша, приходят в чувство, ощущала их ярость и стремление во что бы то ни стало выполнить задание. Они резко поднялись на ноги и попытались, шатаясь, двинуться в сторону джинчуурики, но я не могла, и не имела права им это позволить.
«Не позволю», — твердила я про себя, словно навязчивую мантру, безжалостно загоняя остатки страха вглубь души. Я двигалась с невероятной, прежде недостижимой скоростью, превосходя даже собственные представления о пределах моих возможностей. Активировав технику Телесного Мерцания, я в мгновение ока оказалась рядом с Наруто, грубо схватила его за воротник потрепанной куртки и, не церемонясь, оттащила в безопасное место, подальше от разъяренных братьев демонов. В моей искаженной реальностью сознании движения казались плавными, четкими и выверенными, а реакции Мейзу и Гозу — какими-то неестественное замедленными. Но я понимала, что со стороны всё выглядит совершенно иначе, словно я перемещаюсь со скоростью света, оставляя после себя лишь еле заметный след.
— Саске, ты, чёртов идиот, так и будешь стоять столбом?! — заорала я во всё горло, надеясь, что этот надменный Учиха, наконец, выйдет из состояния анабиоза и окажет хоть какую-то помощь, хоть что-то предпримет. Отпустив воротник Наруто, я с ужасом осознала, что братья, словно разъярённые быки, несутся прямиком в сторону Харуно и архитектура. — Эти амбалы сейчас Тазуну с Сакурой прихлопнут, как назойливых мух!
Учиха, словно вынырнув из пучины глубокого сна, резко вскочил на ноги, всем своим видом демонстрируя внезапно проснувшееся негодование. В его глазах, казалось, полыхнули крошечные молнии, а вокруг тела, словно предупреждающий разряд статического электричества, затрещала видимая аура чакры.
«Наконец-то», — пронеслось в моей голове, и я, все еще стоя на месте, и пытаясь отдышаться после безумного рывка, впервые за этот день почувствовала слабую, но вполне ощутимую надежду на благоприятный исход.
— ..Я должна их остановить… — прозвучал тихий, почти неслышный, но твердый, как закаленная сталь, голос Харуно. — Прячьтесь за мной!
Розоволосая, на удивление быстро собравшись, дрожащими ногами встала перед перепуганным строителем моста, самоотверженно пытаясь заслонить его собой от надвигающейся опасности. Саске что-то тихо пробурчал себе под нос, скривившись от негодования, но, тем не менее, с видом величайшего одолжения, загородил собой Харуно, демонстрируя готовность защитить её от неминуемой гибели.
«Тоже мне, герой в сияющих доспехах выискался…», — саркастически промелькнула у меня в голове запоздалая мысль. — «Н-да, о взаимовыручке и слаженной командной работе тут, похоже, никто и слыхом не слыхивал… А сенсей наш, как всегда, куда-то загадочно свалил, оставив нас барахтаться в этом хаосе…»
Собрав остатки сил, заставив дрожащие руки повиноваться, я снова начала складывать сложные печати техники Телесного Мерцания.
— Шуншин…
Закончив с мучительной последовательностью, я в мгновение ока переместилась и очутилась прямо перед Саске, почувствовав на себе холодный, изучающий взгляд. Молниеносно выхватив из подсумки два куная, я крепко сжала их в вспотевших ладонях, выставив крестом перед собой, готовясь к неизбежному столкновению. Сердце бешено колотилось в груди, казалось, сейчас вырвется наружу и умчится прочь из этого проклятого места.
«..Ну и где, спрашивается, нашего гениального сенсея носит? Неужели ему совсем плевать на нас?», — пронеслась в голове полная отчаяния мысль, заставив брови еще сильнее нахмуриться. Я отчетливо чувствовала, как холодный, противный пот струится по вискам, а мышцы напряжены до предела, словно натянутая струна, готовая сорваться в любую секунду. Запах крови щекотал ноздри.
Звериный рык братьев-демонов, казалось, достиг апогея, когда их когти оказались в опасной близости. Десять шагов, отделявших меня от неминуемого финала, в тягучей реальности боя казались вечностью. И вот, когда я уже смирилась с неизбежным, время словно подчинилось чьему-то властному желанию и сжалось.
Вместо предсмертной агонии я увидела движение. Нет, не просто движение — воплощенную скорость, грацию пантеры, вырвавшейся из тени. В мгновение ока, словно сотканный из воздуха, перед нами возник Какаши-сенсей. Его появление было настолько неожиданным, что на секунду я потеряла нить происходящего.
Он перехватил обезумевших Мейзу и Гозу с обезоруживающей легкостью. Его руки, обычно скрытые за перчатками, сейчас казались выкованными из стали — они сжимали шеи демонов, лишая их свободы движения. В глазах чудовищ отразился первобытный ужас.
— Привет, — произнес Какаши, его голос звучал буднично, как будто он всего лишь здоровался с соседом по утрам. Ни намека на тревогу, ни тени раскаяния. Он словно только что вышел из чайной церемонии, а не с поля боя, где его ученики были брошены на произвол судьбы.
Волна ярости затопила меня. "Привет?!" Да он издевается! Он бросил нас, как котят, в пасть тигру, а теперь стоит здесь, излучая невозмутимость! Слова проклятий застыли у меня на языке, готовые сорваться и обрушиться на голову этого безответственного учителя. «И это наш сенсей? Просто… нет слов», — пронеслось в голове, и это была самая мягкая из всех мыслей, бушующих во мне.
Ярость, словно кислота, разъедала остатки самообладания. Мне хотелось кричать, топать ногами, выцарапать ему глаза — да что угодно, лишь бы выпустить накопившуюся злость. Я уже прикидывала, как виртуозно превращу его любимую книжку в бесполезную труху.
В то время как мой разум плел коварные планы мести, Харуно расцвела в ослепительной улыбке. В её взгляде плескалось чистое, искреннее восхищение. "Он жив!", — словно подтверждение чуда слетело с её губ. Её вера в Какаши-сенсея была незыблема, что вызывало у меня лишь ещё большее раздражение.
Узумаки, как всегда, реагировал бурно. Его глаза, казалось, вылезут из орбит, а рот приоткрылся в немом изумлении. Он смотрел на Хатаке, как на инопланетное существо, свалившееся с другой планеты. Впрочем, учитывая непредсказуемость нашего сенсея, возможно, Наруто был не так уж и далёк от истины.
Учиха, как обычно, сохранял непроницаемое выражение лица, но я видела, как в его глазах мелькает скептическая искра. Он, наверное, уже составлял в уме язвительный комментарий о склонности Какаши-сенсея к эффектным появлениям. Я подозревала, что мыслями мы с Саске были сейчас поразительно близки. Желание закопать пепельноволосого ниндзя куда подальше не покидало меня. Канава? Озеро? Нет, слишком гуманно. Надо придумать что-нибудь поизощреннее.
В самый разгар моих мстительных фантазий в голове снова раздался холодный, бесстрастный голос Системы Мудреца:
Система мудреца:
Внимание!
Задание: "Помощь товарищу".
Помогите Наруто (Тазуне, Сакуре, Саске) спастись от нукенинов и выставите себя в лучшем свете.
Выполнено.
150%+10% попасть в какую-либо ситуацию; Уровень 30 (505+500/1000) — Уровень 31 (5/1000); 9 000+1 000 кристаллов; + 30 отношения с Какаши Хатаке.
«Система, меню», — прошептала я, и тут же перед глазами появился четырëхлистный цветок пшеничного цвета, в лепестках которого были различные надписи. Но сейчас у меня не было времени, чтобы разглядывать дизайн своей Системы. Нужно было успокоиться и осознать, что битва закончилась. Пока что.
Система мудреца:
Инвентарь: Бутылка воды (1 литр); Клинок; аптечка;
Всего 6 ячеек.
Доступно 3 свободных ячейки.
Отношения:
Разве вам не интересно, в каких вы отношениях с другими людьми?
Магазин:
Желаете что-нибудь приобрести?
Баланс: 10 000 кристаллов.
Задания:
У вас пока нет не завершëнных заданий.
Профиль.
«Отношения»
Система мудреца:
Отношения:
Норико Судзуки — Материнская любовь (100/100).
Мертва.
Иноичи Яманака — Отцовская любовь (100/100).
Максимально.
Ино Яманака — Сестринская любовь (100/100).
Максимально.
Шукаку Нара — Интерес (20/100).
Ëшино Нара — Интерес (20/100).
Шикамару Нара — Крепкая дружба (67/100).
Чоуза Акимичи — Интерес (21/100).
Чоуджи Акимичи — Дружба (88/100).
Цуме Инузука — Интерес (2/100).
Хана Инузука — Интерес (2/100).
Киба Инузука — Крепкая дружба (12/100).
Кушина Узумаки — Интерес (59/100).
Мертва.
Минато Намиказе — Заинтересованность (67/100).
Мëртв.
Наруто Узумаки — Крепкая дружба (23/100).
Микото Учиха — Интерес (12/100).
Мертва.
Фугаку Учиха — Интерес (16/100).
Мëртв.
Итачи Учиха — Дружба (81/100).
Саске Учиха — Дружба (86/100).
Шисуи Учиха — Дружба (85/100).
Мëртв.
Хиаши Хьюга — Интерес (10/100)
Хината Хьюга — Крепкая дружба (50/100)
Сарутоби Хирузен — Интерес (50/100).
Данзо Шимура — Интерес (67/100).
Орочимару — Интерес (87/100).
Какаши Хатаке — Интерес (67/100).
Юки Кондо — Вражда (41/100).
Кацури Мизо — Вражда (39/100).
Суцуко Рогеяно — Вражда (43/100).
Йоши Оота — Крепкая вражда (100/100).
«Назад», — мысленно сказала я, просмотрев отношения. — «...Профиль»
Система мудреца:
Профиль:
Имя: Хиро
Клан: Яманака
Уровень: 31 (5/1000)
Жизнь: 1400/1500
Чакра: 160/160
Максимальное количество чакры, которое вы сможете достичь в нынешнем состоянии, если будете сосредоточено медитировать, составляет 225.
Контроль чакры: 149
Мана: 160/160
Максимальное количество маны, которое вы сможете достичь в нынешнем состоянии, если будете сосредоточено медитировать, составляет 225.
Контроль маны: 149
Способности/Улучшенные геномы: Свойство крови; "Неизвестно" (вторая способность (из пролога)).
Навыки: Призыв (Теневые волки); Регенерация; Просмотр чужих статусов.
Стихия: Ветра; Инь; Ян.
Статус: "Младенец", "Игрок", "Перерожденец", "Младшая сестра", "Целебная кровь", "Лентяйка", "Призывательница", "Подружка демона", "Бессмертная"...
Класс: Шиноби.
Ранг: Генин.
Слабейший ниндзя.
Подкласс: Заблокировано.
После 100 уровня.
Сила: 124
Выносливость: 146
Скорость: 161
Ловкость: 150
Интеллект: 122/200(макс.)
Мудрость: 64/120
Интуиция: 90
Ваши общие характеристики:
Переродиться после смерти: 60%
Попасть в какую-либо ситуацию: 160%
Уйти из какой-либо ситуации: 120%
Обаяние: 251
— Наруто, прости за опоздание, — слова Какаши, обращенные к ученику, прозвучали с деланной лёгкостью, но даже сквозь его привычную маску безмятежности пробилось зябкое дыхание напряжения. — Я не хотел, чтобы ты пострадал, но, признаюсь, никак не мог предположить, что ты окажешься настолько… неподвижен.
Этот последний штрих, эта насмешливая констатация, словно плевок замерзшей воды, окатила меня волной возмущения. И это говорит человек, оставивший нас беззащитными перед лицом превосходящей силы?.. Замечательный план, ничего не скажешь — отправить юных генинов на убой, а потом с менторским видом оценивать их позы, в которых они принимают смертельные атаки.
Мой взгляд проскользнул к Тазуне. На лице старика — калейдоскоп чувств, достойный кисти сумасшедшего художника. Страх, явственно проступающее облегчение, и… нечто еще, затаившееся в глубине глаз. Что-то, смутно напоминающее тщательно выстроенную ложь, словно защитный бастион вокруг давно похороненной правды. Обрюзгший, с виду невинный, он казался жертвой обстоятельств, пешкой в чужой игре. Но я научилась читать между строк, распознавая под масками добродушия змеиную сущность.
— Пронесло..
«Пронесло, говоришь?», — ядовитая мысль заскреблась внутри, словно крыса, попавшая в капкан. — «Погоди немного, старик, и ты сам будешь умолять о скорейшей кончине» Презрительная ухмылка тронула мои губы, но инстинкт самосохранения заставил меня её подавить. Не время выдавать свои мысли, обнажая клыки. Сделав над собой усилие, я придала своему лицу некое подобие невозмутимости, натянутую маску безразличия.
— Молодец, Хиро, Саске, — произнес Какаши, еле заметно кивнув в нашу сторону. Затем его взгляд скользнул к Харуно. — …И ты, Сакура.
Его слова — сухая, лишенная души формальность. Похвала, словно брошенная кость, которую принимают с благодарностью. Харуно, неисправимый оптимист, всегда готовая увидеть свет даже в самой непроглядной тьме, и этому рада. Она примеряет на себя роль вечной надежды, веря в лучшее, там, где вижу лишь гниль и обман.
Учиха, с привычной надменностью, демонстрируемой всем и каждому, неспешно приблизился к Наруто. На его лице — ни тени беспокойства, лишь легкое презрение к чужой слабости, словно Узумаки был не товарищем по команде, а досадным недоразумением, портящим всю картину. Но я видела, как в глубине его глаз, словно искра в темноте, мелькнула тень тревоги. Саске, как и большинство людей, предпочитал прятать свои истинные чувства за непроницаемой стеной ледяного безразличия. Он дорожит Наруто. Он просто никогда в этом не признается.
— Жив ещë, карапуз? — с нарочитым равнодушием поинтересовался Саске, слегка склонив голову к блондину. Сарказм стекал с его слов, словно яд с клинка.
И вот, начинается тщательно срежиссированное представление для непосвященных. Наруто, как всегда, не упустит шанса сыграть главную роль в трагедии собственной постановки.
— А-а-а-а! Саске-е-е-е! — пронзительно завопил он, схватившись за плечо так, словно ему оторвали руку вместе с частью туловища.
Тяжелый вздох сорвался с моих губ. Готова поспорить на все свои сюрикены, что эта пытка затянется надолго, превратив мир в подобие филиала ада. Вопли блондина резали слух, вызывая острое желание засунуть ему в рот кляп, пропитанный васаби. И все же, где-то глубоко внутри, во всем этом балагане, зашевелилось странное чувство — смесь раздражения и тоскливой ностальгии. Когда-то, в другой, совершенно иной жизни, я тоже умела так беззаветно и искренне выражать свои эмоции, не прячась за масками цинизма. Но та я осталась где-то позади, погребенная под обломками разбитых надежд и горьким пеплом предательства.
— Наруто, хватит орать, как резаный. Когти отравлены. Нужно обработать раны, — отрезал Хатаке, и в его голосе прозвучала неприкрытая сталь, давая понять, что время шуток истекло. — ...Мистер Тазуна?
Резкая перемена в тоне сенсея словно дала сигнал к началу бури. Сейчас начнется настоящая игра, где маски рухнут, а тщательно оберегаемые секреты выползут на свет, словно выползают змеи из-под гнилых досок. Тазуна вздрогнул, словно его окатили ледяной водой из ведра, мгновенно лишившись остатков самообладания.
— Ч-что? — пролепетал он, в его голосе сквозило неприкрытое замешательство.
— Нам нужно поговорить.
Некоторое время спустя:
Время тянулось, словно патока, пока бушующее пламя страстей не превратилось в тлеющие угольки. Ярость, некогда клокотавшая внутри, подобно торфяному пожару, медленно угасла, оставив после себя лишь пепел безразличия — броня, привычная до оскомины, хотя и не самая надежная. Внезапно кольнула жалость к старику, к его изрезанному морщинами лицу и ожесточенному взгляду. В его действиях, пусть и отмеченных печатью жестокости, проступала лишь отчаянная решимость — защитить тех, кто дорог, сохранить хрупкий островок стабильности в бушующем море. Кто я такая, чтобы выносить ему приговор? При́шлый (пришедший со стороны) элемент, чужак, возомнивший себя судьей?
Адреналин, словно осенний туман, постепенно рассеивался, обнажая неприглядную картину всепоглощающей усталости. Каждый мускул отзывался ноющей болью, эхом недавней схватки, напоминая о собственной уязвимости. Система, хладнокровный наблюдатель, безжалостно констатировала факт: ресурсы чакры исчерпаны. Я тяжело дышала, делая глубокие, рваные вдохи, словно загнанный зверь, отчаянно пытаясь вернуть контроль над непослушным телом. Зрение постепенно обретало резкость, и мир, до этого расплывчатый и тусклый, снова наполнился цветом и четкостью очертаний. Пахло прелой листвой и сырой землей, запахи, казалось, обострились после пережитого стресса.
Копирующий ниндзя, словно каменный изваяние спокойствия, высился перед связанными, ощетинившимися ненавистью бандитами. Веревки врезались в их плоть, сковывая движения и усиливая чувство бессильной ярости. Какаши что-то невозмутимо объяснял им, низким, ровным голосом, словно декламировал скучную лекцию. Его тон парадоксально контрастировал с густой пеленой напряжения, окутывающей поляну. Я же, словно выжатый лимон, обессиленно прислонилась спиной к шершавой коре ближайшего дерева. Холодный ствол ощущался приятно, словно давал хоть какую-то опору в этом шатком мире.
— Как вы предвидели нападение? — вырвался хриплый, искаженный страхом и гневом вопрос из глотки одного из пленников. Слюна брызнула из его перекошенного рта, подчеркивая всю глубину его отчаяния.
Какаши, словно зверь, учуявший добычу, резко повернул голову, и его единственный видимый глаз устремился прямо на меня. Неожиданность этого маневра заставила меня невольно вздрогнуть. Взгляд его, пронизывающий и изучающий, словно рентгеновский луч, казалось, пытался проникнуть в самые потаенные уголки моей души. Что он ищет? Сомнения? Страх? Правду? От этого пристального взгляда по спине пробежал озноб.
— Ты знаешь, Хиро? — спросил он, и в его голосе проскользнула странная, неуловимая нотка… ожидания? Любопытства? Подозре… Нет, это было бы слишком смело. Анализировать его интонацию было сложно, словно пытаться удержать ускользающую тень.
Вся команда, словно повинуясь негласному указанию, повернулась в мою сторону. Наруто, как обычно, сиял любопытством, его голубые глаза горели неподдельным интересом. Саске смотрел с присущим ему скептицизмом, словно заранее зная, что ничего интересного не услышит. А Сакура… в ее взгляде плескалась странная смесь удивления и, кажется, затаенной зависти. От этого стало не по себе. Я почувствовала себя бабочкой, приколотой булавкой к энтомологическому стенду — все взгляды прикованы ко мне, изучают под микроскопом, выискивая изъяны и слабости. Словно зверь в клетке зоопарка, я оказалась выставленной на всеобщее обозрение. Не самое приятное ощущение.
— Ну… — я неуверенно почесала затылок, лихорадочно прокручивая в голове возможные объяснения. Как облечь очевидное в слова, не выдав при этом слишком много? Как объяснить знание, не раскрыв его источник? — …Лужа?.. Она выглядела… странно.
— Правильно, — кивнул Хатаке, и в его голосе отчетливо прозвучала… похвала? Или, скорее, одобрение? Да быть не может. Мне, должно быть, послышалось. Этот человек слишком загадочен и непредсказуем, чтобы проявлять подобные эмоции.
Дальше он подробно, с присущей ему методичностью и педантичностью, стал объяснять ход своих мыслей, как заметил неестественную, подозрительную лужу, как использовал технику подмены, чтобы выиграть время, оценить ситуацию и подготовить ловушку. Я слушала вполуха, стараясь обуздать бешено колотящееся сердце и унять предательскую дрожь в коленях и руках. В голове, словно назойливые мухи, продолжали роиться обрывки мыслей. «Надо быть внимательнее… Нельзя расслабляться… В следующий раз может не повезти… Цена ошибки в этом мире непомерно высока. Нужно стать сильнее. Быстрее. Умнее. Иначе меня просто раздавят, как букашку». Жить в мире шиноби означало постоянно балансировать на лезвии бритвы, где один неверный шаг мог стоить жизни. И я должна была научиться этому балансу, если хотела выжить.
В воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы и далеким пением птиц, которое казалось насмешкой над царящей атмосферой. Какаши, явно уставший от полуправды и уверток, отбросил дипломатию в сторону, словно ненужную маску, и обратился к Тазуне с требованием прямого и честного ответа. Лицо его, обычно скрытое маской невозмутимости и прикрытое повязкой, сейчас выражало крайнюю степень неудовольствия, выдавая с трудом сдерживаемое раздражение. Старик долго упирался, слабыми руками цепляясь за обрывки былого достоинства и напускной гордости, словно пытался удержать ускользающую тень. Но под напором неопровержимых доводов, под весом обвинений испепеляющего взгляда Копирующего ниндзя, в конце концов, сломался, словно тростинка под порывом ветра. Обреченно вздохнув, он выложил всю горькую правду о своей миссии, о Гато, безжалостном дельце, алчном до чужих денег и человеческого страдания, держащем его деревню в тисках страха и экономической зависимости. Каждое слово, сорвавшееся с его дрожащих губ, отдавалось тяжелым эхом в сгущающейся тишине, пропитанной безысходностью и отчаянием.
— Узумаки поставит под сомнение выполнение миссии, — бесстрастный голос Какаши прозвучал, как приговор, констатирующий очевидный и неприятный факт.
Взгляд мой невольно обратился к Наруто. Он стоял неподвижно, словно изваяние, стиснув кулаки до побелевших костяшек, так, что впившиеся в ладонь ногти оставили на коже красные следы. Его обычно жизнерадостное лицо пылало праведным гневом, брови хмуро сдвинулись к переносице, образуя глубокую складку. В голубых глазах плескалось возмущение, смешанное с разочарованием и обидой. Неожиданно, словно одержимый невидимой силой, он схватился за свою рану на руке и принялся ковырять ее с пугающим, маниакальным упорством, словно стремясь вырвать вместе с кровоточащей плотью и свою собственную слабость, свое чувство неполноценности, свой страх оказаться недостойным.
— Я не позволю! — проревел он, голос его дрожал от ярости, обиды и отчаянного желания доказать свою ценность. — Я докажу, что достоин! Докажу, что я могу! Я стану Хокаге!
Выражение лица Какаши в этот момент было просто бесценно. Идеальное, тщательно выверенное сочетание удивления, легкой досады и едва сдерживаемого… веселья? Он явно не ожидал такого бурного, эмоционального взрыва от своего подопечного, недооценив глубину его переживаний. Единственный видимый глаз слегка дернулся, выдавая внутреннюю борьбу, а уголки губ едва заметно дрогнули в отчаянной попытке сдержать снисходительную улыбку. Это было зрелище, достойное кисти гениального художника — мимолетное, почти неуловимое проявление растерянности на лице обычно невозмутимого, скрывающего свои эмоции Копирующего ниндзя. Определенно, к такому повороту событий жизнь его, закаленного войной и повидавшего всякое, явно не готовила.
Я не смогла сдержать смех. Звук вырвался помимо моей воли — громкий, искренний, немного истеричный, как будто прорвало давно сдерживаемую плотину. Давно я так не смеялась, от души, до слез, не позволяя себе такой роскоши, как искренние эмоции. Это была прекрасная разрядка после напряжённой битвы, глоток свежего воздуха после долгого пребывания в затхлом, душном помещении, попытка стряхнуть с себя гнетущий груз ответственности.
Когда приступ смеха немного утих, и я, наконец, смогла перевести дыхание, торопливо засунула руку в карман и мысленно обратилась к Системе, самой надежной и предсказуемой сущности в этом безумном мире:
«…Система, достать из инвентаря, из аптечки, целебную мазь»
В ладони тут же возникло ощущение приятной, успокаивающей тяжести. Я вытащила небольшую старинную керамическую баночку, искусно расписанную замысловатыми узорами, набитую бледно-красной мазью с едва уловимым, но очень приятным травяным ароматом, напоминающим о летнем луге и свежескошенной траве.
— Нет нужды возвращаться, — уверенно заявила я, стараясь придать своему голосу нотку небрежности и усталости, и демонстративно потрясла баночкой в воздухе. — У меня есть это.
Все удивлённо повернулись в мою сторону, как подсолнухи, тянущиеся к солнцу, подсознательно ожидая помощи и поддержки. Особенно выразительным был взгляд Саске. В нем читалось откровенное недоверие и подозрение, смешанное с плохо скрываемым любопытством и, возможно, даже завистью. Истинный скептик, ищущий подвох в каждом слове и действии.
— Она очень эффективна, — закатив глаза, пояснила я, стараясь скрыть растущее раздражение, и добавила с нажимом: — От яда и самой раны не останется и следа… практически мгновенно. Сама видела.
«Конечно, не останется», — подумала я про себя с легкой, едва заметной усмешкой. — «Если учесть феноменальную регенерацию Наруто и усиленные целебные свойства моей крови, смешанные с ингредиентами этой самой мази… эффект будет поистине потрясающим». Впрочем, им совершенно необязательно знать все подробности. Пусть думают, что это обычная заживляющая мазь, — случайность. Меньше вопросов — меньше проблем, а больше — шансов выжить.
Какаши, словно очнувшись от кратковременного ступора, тут же переключил свое внимание на Наруто, начав нудную, но, безусловно, важную лекцию о коварстве ядов, о необходимости соблюдать осторожность в бою и о том, как важно ценить и беречь свою жизнь, какой бы тяжелой она ни казалась. Не успел он закончить свою наставительную речь, как Наруто, ослепленный желанием доказать свою состоятельность и отчаянно нуждающийся в подтверждении своей значимости, буквально выхватил у меня из рук драгоценную баночку с мазью, словно тонущий хватается за спасательный круг.
«Даже не дослушал», — промелькнуло у меня в голове с легкой иронией. Ну и ладно, лишь бы помогло. Главное, чтобы залечил рану, очистил разум от сомнений и успокоился. Доверять ему свою спину еще рано, но задатки есть.
— Не беспокойтесь, я защищу вас всех ценой собственной жизни! — пафосно, но вполне искренне заявил пепельноволосый, вновь возвращаясь к своей браваде и демонстрируя недюжинную решимость и наивную самоотверженность.
Какаши прикрыл глаз в подобии улыбки, и в его взгляде, обычно скрытом за маской безразличия, мелькнуло что-то теплое и ободряющее, словно искра надежды в темном лесу. Ой, да ладно… Думал, я растаю от его игры в самопожертвование? Ага, как же! После всего пережитого сегодня, я могу надеяться только на себя. Никто не придёт на помощь, если я сама себе не помогу. Пора прекратить жить в иллюзиях, построенных на чужих обещаниях, и смотреть правде в глаза, какой бы горькой она ни была.
Дальше была переправа на утлой, видавшей виды лодке через реку, чьи воды несли в себе отблески заката, словно расплавленное золото. Лодочник, мрачный, словно грозовая туча, греб медленно и печально, будто старая черепаха, волочащая за собой непосильный груз проблем и невысказанных обид. Лицо его было испещрено глубокими морщинами, словно карта, на которой были нанесены все тяготы прожитых лет, лишения и несбывшиеся надежды. Каким-то чудом, вопреки всем законам физики и здравому смыслу, мы всё же добрались до другого берега, словно сама судьба благоволила нам. Ага, с божьей помощью, не иначе. Как только наши ноги коснулись твердой земли, лодочник, внезапно озарившись маниакальным блеском в глазах, дернул за шнур стартера, и старенький, проржавевший до дыр мотор взревел, распространяя вокруг оглушительный шум, разнося окрест тишину, словно разорвав ее на части. Лодка, словно испуганная лань, подгоняемая неведомой силой, сорвалась с места и молниеносно скрылась из виду, оставив нас наедине с непроглядной тьмой, с предчувствием опасности и с неизведанным.
***
Солнце, словно утомленная примадонна, готовилось покинуть подмостки небес, одаривая мир прощальными лучами — багряными и апельсиновыми бликами, отражавшимися в речной глади. После нескольких часов монотонного марша мои ноги настойчиво напоминали о себе, и каждый шаг отдавался неприятной пульсацией, пронзающей от пяток до колен. «Три дня до Страны Волн», — пронеслось в голове, словно угрюмое предзнаменование. В сознании всплывали приятные, почти нереальные картины: мягкая, словно облако, постель, обнимающая теплом, и горячий душ, смывающий с тела дорожную пыль и усталость. Но горькая реальность жестоко вторгалась в эти мечты, напоминая, что предстоящая ночь пройдет под открытым небом, в компании назойливых насекомых, чье жужжание может свести с ума, и, возможно, диких зверей, чье присутствие ощущаешь кожей, даже не видя их. «Лучше бы взяла с собой беруши», — подумала я, с тоской глядя на темнеющий лес.
Почти поддавшись искушению немедленно избавиться от тяжести рюкзака и расстелить спальный мешок рядом с Наруто и Саске, надеясь хотя бы на иллюзию комфорта и защищенности, я услышала голос копирующего ниндзя, который, словно гром среди ясного неба, прервал мои планы.
— Хиро, ты же леди, — произнес он, слегка покачивая головой и придавая своему тону оттенок лёгкого укора, как будто речь шла о нарушении этикета на светском рауте. — И, как мне кажется, тебе не стоит спать рядом с парнями.
«Погодите-ка… Что значит "спать рядом с парнями"?», — фраза, брошенная как бы невзначай, вызвала в моем разуме целый рой совершенно непристойных мыслей, заставив кровь прилить к щекам. «Так, стоп! Хиро, соберись! О чем ты вообще думаешь? Им ведь всего лишь по двенадцать лет!». Разница в возрасте и менталитете иногда казалась непреодолимой пропастью.
— Рядом со мной будет Сакура, — парировала я, стараясь сохранить в голосе нотки спокойствия и показной уверенности, в то время как внутри бушевал ураган смущения и раздражения. — Разве этого недостаточно?
Хатаке медленно окинул меня своим фирменным, трудноуловимым взглядом, словно взвешивая мои слова, оценивая мои намерения и, возможно, даже пытаясь прочитать мои мысли, и лениво ответил:
— Ей тоже не стоит.
Не выдержав, я невольно закатила глаза, выражая всю гамму чувств — от глубокого недовольства до откровенного презрения к подобным архаичным взглядам. Что за средневековые предрассудки?! В этот момент я всерьез задумалась, не ошиблась ли командой.
— Что ж, тогда боюсь, нам с Сакурой недолго осталось в живых с такой командой… — с обреченным вздохом выпалила я, предвкушая все тяготы и лишения походной жизни, умноженные на вопиющую гендерную дискриминацию. «С такими темпами, умереть от гангрены из-за сквозняка будет самым безобидным исходом».
Остальные члены команды одарили меня озадаченными и недоумевающими взглядами, словно я говорила на каком-то древнем, давно забытом языке, полном загадок и иносказаний.
— Почему? — спросил сенсей, проявляя неожиданную заинтересованность в моем пессимистичном настрое, словно я предложила ему решение сложной головоломки.
Я пожала плечами со вздохом, устав повторять очевидное:
— Потому что в случае ранения вы даже не сможете оказать нам элементарную первую помощь. Ну что-то серьезное случится — как вы собираетесь раздеть и перевязать нас? Явно не станете вызывать специалиста по оказанию помощи женщинам, правильно?
Мистер Тадзуна, который до этого спокойно и, вероятно, уже не в первый раз, прикладывался к своей походной фляге с саке, неожиданно подавился, закашлявшись, словно в его дыхательные пути попала целая стая летучих мышей. Наруто, Саске и Сакура мгновенно покраснели, словно вареные раки, и в замешательстве отвернулись, не зная, куда себя деть от внезапно возникшей неловкости. Тишина, повисшая в воздухе, сгустилась, словно темный кисель.
«И что такого я сказала?», — озадаченно размышляла я, рассматривая их пылающие лица. Неужели они настолько наивны и неискушенны, что эта мысль кажется им возмутительной и непостижимой? Или же я окончательно потеряла связь с реальностью в этом мире шиноби?
— Ну, я очень постараюсь этого не допустить, — с напускной уверенностью заверил Какаши-сенсей, явно ощущая, как атмосфера становится все более напряженной и неудобной, словно его затягивает болото двусмысленности.
С легкой, почти хищной усмешкой на губах, я продолжила играть роль провокатора, решив довести начатое до конца:
— То есть, сейчас вы публично согласились меня раздеть в случае крайней необходимости… — произнесла я, не отрывая взгляда от его лица, пытаясь уловить даже малейшее изменение в выражении, как опытный карточный игрок, читающий знаки противника.
Какаши-сенсей на мгновение замер, словно окаменел под пристальным, оценивающим взглядом. Его глаза, обычно скрытые за неизменной повязкой, на какой-то миг расширились, словно его неожиданно ослепила яркая вспышка — от осознания всей двусмысленности моих слов и, вероятно, от понимания, в какую ловушку он сам себя загнал. Он попытался что-то возразить, что-то торопливо оправдаться, но его тут же, к его несчастью, перебил Наруто, чьи юношеский максимализм и склонность к преувеличениям, казалось, не знали границ.
— Извращенец! — безапелляционно заявил он с нескрываемым отвращением, моментально отступая от сенсея на безопасное расстояние, как будто тот внезапно стал заразным. Сакура и Саске обменялись осуждающими взглядами, брошенными в сторону Хатаке, и тоже поспешили ретироваться, увеличив и без того внушительную дистанцию между собой и подозрительным Учителем.
— Стойте, я совсем не это имел в виду! — запаниковав, начал оправдываться Какаши-сенсей, делая совершенно нелепую попытку приблизиться к Узумаки, но тот, ловко увернувшись, словно опытный ниндзя, скрылся за могучим стволом ближайшего дерева.
— Не подходите! Я знаю таких! — прокричал Наруто из своего импровизированного укрытия, осыпая Какаши-сенсея полными подозрения и отвращения взглядами. Его воображение, подстегиваемое бесчисленными историями о похотливых стариках и подглядываниях в женских банях, явно рисовало самые мерзкие и непристойные картины.
Я больше не могла сдерживать смех, который вырвался наружу мощным потоком, подобно выпущенному на свободу джинну, веками томившемуся в заточении. Вся эта ситуация была настолько абсурдной и комичной, что казалась тщательно срежиссированной сценой из низкопробной комедии. Бедный Какаши! Он сам себя столь ловко и умело загнал в ловушку своей же неуместной заботой. Кто же теперь сможет отмыть его от этого нелепого и незаслуженного клейма "извращенца"? Этот образ, я уверена, надолго приклеится к нему, словно несмываемое пятно, не поддающееся никаким отбеливателям. И отмываться ему придется долго. Очень долго.
Продолжение следует...