白虎：狐の窓/Бьякко: Лисье окно.

"Когда мы безразличны, мы теряем возможность быть по-настоящему живыми", — неизвестный автор.

Лëжа в детской кроватке, я чувствовала себя заключенной в клетке времени. Рядом со мной, мирно посапывала Ино, контрастируя со своими обычными воплями. Момент покоя, казалось, длился целую вечность, пока снаружи не раздался рык, пробивающийся сквозь пелену сна. Затем – крики, полные ужаса, пронзающие даже толстые стены дома.

Я открыла глаза, не чувствуя ни страха, ни удивления. Просто холодное осознание неизбежного. Приподнявшись на локтях, я взглянула в окно. Оранжевое чудовище с девятью хвостами плясало на фоне горящего города, словно дьявольский акробат.

Курама, Четвертый Хокаге и Кушина — их судьба была предрешена.

Я не была ни героем, ни богом. Мои возможности ограничивались рамками этой маленькой кроватки. Вмешательство было бессмысленно, а возможно, и опасно.

— У-а-а-а!!! — писклявый голос Ино разорвал тишину. Моя старшая сестра, на десять минут старше и на миллион воплей громче.

«О, боги, зачем мне все это?», — промелькнуло в голове. Раздражение, но не от Ино, а от абсурдности ситуации.

Дальше я подползла ближе к Ино и начала гладить еë по голове, пытаясь выдавить что-то успокаивающее.

— Ти-ф-е, ти-ф-е.. Всë холо-с-о.. — мой голос звучал как хриплый шëпот, язык заплетался, словно старая нить. Я знала свой предел. Мое тело было ещë слишком слабым, чтобы полноценно выражать себя.

Я продолжала поглаживать Ино, пока еë крики постепенно не стихли. Она открыла свои глаза — огромные, мутно-голубые озëра, в которых отражался хаос снаружи.

В еë глазах не было ни страха, ни истерики, только невинная, детская чистота. Я утонула в них, словно в бездне, забыв на мгновение о горящем мире за окном. Ино же, узнав во мне свою сестру, обвила мои руки крошечными ручками. Она обняла меня так сильно, что из меня чуть не выбили весь воздух.

«Воу, воу, полегче…», — невольно подумала я.

Я, конечно, знала, что Ино хороший персонаж, как и Сакура, но.. эта их одержимость Саске…

В канон я вмешиваться не собираюсь. Зачем менять ход истории? Моя цель — подтолкнуть Ино и Сакуру к самосовершенствованию, к тренировкам, которые сделают их сильнее. Пусть их стремление к Саске станет мотивацией, а не зависимостью.

В конце концов, они сами смогут изменить свою судьбу..

***

Ветер завывал за окном, вторя смятению в моих мыслях, когда в комнату, словно вихрь, ворвался шиноби. Короткие каштановые волосы растрепались, а выразительные зелёные глаза метались в панике. Не тратя времени на слова, он подхватил нас на руки — меня и Ино — и устремился прочь, очевидно, в поисках убежища.

Я позволила ему нести себя, наблюдая за мелькающими улицами с отстраненным интересом. Город представлял собой жуткое зрелище. Разруха. Смерть. Курама, как я и ожидала, оставил после себя кошмарный след. Разрушенные здания, зияющие (широко открытый навстречу, обнаруживающий глубину, разверзнувшийся) кратеры, разорванная земля — все говорило о безумной ярости Девятихвостого. «Но, его вины тут мало», — автоматически отметила я, без особых чувств к трагедии.

Но именно запах… Запах горелой мертвечины проникал под кожу, вызывая непроизвольную дрожь. Трупы… Их было слишком много. Некоторые превратились в обугленные останки, другие — в бесформенные, окровавленные куски. Я старалась дышать неглубоко, задерживая дыхание при виде особо жутких картин. Внутренности, разбросанные словно мусор, размазанная по стенам кровь – картина, достойная самых мрачных кошмаров.

В прошлой жизни меня сложно было удивить. Видела и не такое. Кино, хроники, документальные фильмы — моя психика была закалена просмотром всякого рода ужасов. И вот я здесь, в эпицентре настоящей трагедии, наблюдаю за этим адом воочию. И, честно говоря… чувствую себя странно. Равнодушно. Должно быть страшно. Должно тошнить. Должно быть больно за этих людей. Но вместо этого – лишь отстраненное наблюдение, как будто смотрю очередную серию аниме.

После перерождения мои эмоции словно притупились. Я помнила, что должна чувствовать, знала, как реагировать, но связь с этими чувствами ослабла. Будто кто-то выкрутил громкость на минимум. Может, это защитный механизм. Возможно, мой разум, перегруженный знанием будущего, не хотел переживать всю эту боль снова. Или, может, это проклятие. Проклятие знания, проклятие перерождения.

Я с трудом сдерживала рвотные позывы, не желая создавать дополнительные проблемы бедному шиноби. Ино, казалось, тоже испытывала не лучшие времена. Интересно, как она еще держится? Меня же накрывало всë сильнее.

Головная боль нарастала, в глазах темнело. «Что со мной происходит?.. Почему я могу целый день чувствовать скрытую радость, а затем внезапно погрузиться в душевное безразличие?.», — это была моя последняя осознанная мысль, прежде чем сознание погрузилось в мутную пелену. Безразличие, которым я так гордилась, не спасло меня от простой физической реакции. Я всë ещë была человеком. Или, по крайней мере, пыталась им быть.

***

Итак, с того самого рокового дня уже прошло две недели. Две недели, полные тишины, в которых я пыталась разобраться в том, что со мной произошло. Когда я оглядываюсь назад, мне сложно поверить, что это всего лишь две недели. Кажется, будто прошла целая вечность, а мои мысли все еще кружатся в бесконечном танце, не находя покоя.

В тот день, когда мой рассудок помутнел, я оказалась на грани. Вспоминаю, как всё началось: обычный день, привычные заботы, но в какой-то момент что-то щëлкнуло внутри. Я не знала, что именно спровоцировало эту бурю. Возможно, это была усталость, накапливаемая неделями, или же страх, который внезапно вырвался наружу.

Меня просто вырвало, а потом я стала задыхаться. Я помню, как сердце колотилось в груди, словно пыталось вырваться на свободу. Вокруг меня всё расплывалось, и я не могла найти опору. Это было похоже на паническую атаку, как моим родителям потом сказали медики, но в тот момент мне казалось, что это конец. Я не могла дышать и думать, а единственное, что я ощущала — это безразличие ко всему, что когда-то имело значение.

«Это было действительно... странно...»

После того, как меня привели в чувство, я оказалась в палате, окруженная заботливыми медиками. Их лица были размытыми, как и моя реальность. Они говорили со мной, стараясь успокоить (наверное, они старались успокоить именно себя), но их слова звучали как отголоски из далекого мира. Я пыталась понять, что происходит, но в голове царил хаос.

На протяжении следующих дней я наблюдала за собой со стороны. Как будто я была не в теле, а где-то далеко, и это «я» — всего лишь тень, которая бродит по привычным местам. Я не могла ощутить радость, не могла найти в себе силы для смеха. 

Однако позже всё стабилизировалось. Кажется, я… вернулась к своему прежнему состоянию.

***

Время тянулось, словно переваренная лапша, безвкусно и бесконечно. Четыре года минуло с моего появления на свет, и вместе со мной росла и моя апатия. После той злополучной ночи, когда Курама решил устроить в Конохе небольшой хаос, приступы бесчувствия, к счастью, прекратились. Но я так и не поняла, что их вызывало. И, если честно, особо и не стремилась.

В остальном же, всё шло своим чередом, по накатанной колее предсказуемости. Смерть Минато Намиказе и Кушины Узумаки, запечатывание Курамы в Наруто, возвращение на пост старого Сарутоби – всё это было, как страницы из зачитанной до дыр книги.

Я старалась быть тенью. Не высовываться, не привлекать внимания. Пусть Ино будет звездой, пусть она первой научится говорить, ходить и ползать. Мне же нравилось лежать и смотреть в потолок, думать ни о чём и стараться не думать о многом. Быть младенцем, конечно, то ещё удовольствие. Недержание, кормление по требованию – это всё утомляло неимоверно. Но и этот период мучений, к счастью, подошёл к концу.

Если кто-то думал, что я начну тренироваться в три года, то он явно переоценивал моё желание влиться в этот безумный мир шиноби. Да, клановые дети начинают рано, но мы с Ино были немного… другими. Родители не наседали, не заставляли. Видимо, решили, что у нас ещё будет время наиграться в куличики из грязи.

Поэтому я могла спокойно сказать, что моя жизнь напоминала жизнь Шикамару, только вместо облаков я наблюдала за потолком. Улицу мы посещать начали рано. По меркам обычной человеческой жизни, а рано, по меркам этого мира — в три года. И это удивило. Но, как оказалось, дети шиноби в этом мире довольно крепкие, чтобы их не держать взаперти.

Ино была вне себя от радости, когда ей сообщили, что она может, наконец, покинуть стены дома без сопровождения взрослых. Я же хранила молчание. Родители обрадовались её энтузиазму и, судя по всему, опечалились моим полным равнодушием. Впрочем, к этому я уже привыкла.

Они, кстати, стали больше работать. Мать пропадала в магазине цветов, а отец сутками торчал на миссиях, принося клану, да и Конохе, пользу. А я как была домоседкой, так ей и осталась.

В три года я попросила отдельную комнату. Жить в розовом кошмаре было выше моих сил. Конечно, это было довольно эгоистично по отношению к сестре, но я думаю, она как-нибудь переживёт. Родители поворчали, но, в конце концов, согласились.

(Войдя в помещение, взгляд сразу упирается в панорамное окно, зашторенное светлыми, пепельными портьерами. Прямо перед окном – дверной проем. Под ногами – дощатый пол. Стены выкрашены в глубокий сине-черный цвет.

В углу, справа от окна, расположена кровать. У ее основания – мягкий, насыщенно-голубой ковер с длинным ворсом. Напротив кровати – простой стол и стул.

Слева от окна, занимая угол, возвышается деревянный книжный шкаф-витраж от пола до потолка. Шкаф примыкает как к окну, так и к столу. Напротив боковой стороны стола стоит платяной шкаф из дерева. По другую сторону шкафа, в дальнем углу, находится еще одна деревянная тумбочка.)

В четыре года я окончательно освоила японский. Могла спокойно говорить, читать и даже писать, хотя последнее получалось довольно коряво. И всё это благодаря системе, которая исправно подкидывала мне новые знания — проползи до холодильника — получи знания о словаре иероглифов (это моë самое любимое задание).

Когда моя комната была готова, я перетащила несколько интересующих меня книг в шкаф. Читать было единственным способом скоротать время, когда скука достигала своего апогея.

Из комнаты я выходила только в ванную и на кухню, чтобы поесть. Ну, ещё пополнить запасы чтива. С канноными персонажами, кроме сестры, я не встречалась. Когда они приходили в гости с родителями на какие-нибудь праздники, я просто запиралась у себя в комнате и игнорировала всё происходящее. Ино же старше, вот пусть она и развлекает гостей. Учихи приходили редко, а вот Нара с Акимичи появлялись довольно часто.

С Ино у нас отношения были, мягко говоря, натянутые. Она перестала преследовать меня по пятам и сейчас просто игнорировала. Конечно, иногда мы общались, но это было скорее исключением, чем правилом. Впрочем, меня это устраивало. Чем меньше внимания, тем лучше.

***

Солнце еще не пробилось в полную силу сквозь неплотные шторы, когда мой сон был бесцеремонно вырван из цепких когтей Морфея. Виновницей оказалась моя блистательная сестрица, Ино, собственной персоной, явившаяся ко мне в комнату словно розовый вихрь. Ее голос, подобно колокольчику, звенел у меня над ухом, пробуждая во мне лишь одно желание – снова провалиться в забытье.

— Сестрёнка, подъём! — пропела Ино, лучась энтузиазмом, совершенно неуместным в этот ранний час. Она была воплощением утренней свежести, одетая в какое-то кукольное платье пастельного оттенка, с идеально уложенными волосами, перехваченными розовой лентой. Воистину, картина, вызывающая исключительно раздражение.

Я, как сомнамбула (спящий человек, переживающий эпизод сомнамбулизма. Сомнамбулизм — расстройство сна..), кое-как приподнялась на локтях, уставившись на нее непонимающим взглядом. Мозг отказывался обрабатывать информацию.

— Мама сказала, чтобы я тебя разбудила. Родители хотели что-то нам сказать, иди на кухню, — выпалила она скороговоркой, словно заученный стишок.

«Не могли подождать, пока я сама проснусь? Сегодня же выходной», – пронеслось у меня в голове. Взгляд машинально скользнул к часам на тумбочке.

Время:
7 часов : 23 минут: 34 секунд.

— Ха.. «Нет мне покоя..» — тихо вздохнула я, с глухим стуком опускаясь обратно на подушку. Мир снова манил в свои мягкие объятия.

— Хиро! — рявкнула Ино прямо мне в ухо, заставив вздрогнуть всем телом.

— В-встаю.. — прошептала я, надеясь, что она, наконец, оставит меня в покое. Видимо, услышала.

Привычка к моей немногословности у домочадцев уже выработалась. Они знали, что когда я говорю, стоит внимательно слушать. Впрочем, далеко не всегда прислушивались, конечно.

Ино, довольная тем, что добилась своего, упорхнула из комнаты, оставив меня наедине с надвигающимся осознанием неизбежного. Поднявшись с кровати (с неохотой, конечно же), я направилась к шкафу. Там меня ждали мои верные друзья – широкие черные шорты и мешковатая серая футболка с вышитым на ней белым котом (единственное, что хоть как-то скрашивало это серое убожество). Расчесываться? Благодарю, не сегодня. Жертвы красоте – не для меня.

Вынырнув из своей комнаты, я лениво поплелась в ванную, чтобы совершить стандартные утренние ритуалы. После чего, спустилась вниз, в царство утреннего семейного сборища.

В доме было до неправдоподобности чисто. Полы сияли, отражая свет, словно зеркало. Нет, я не схожу с ума от чистоты. Просто в моей прошлой жизни, до перерождения, полы приходилось надраивать чуть ли не ежедневно. А здесь можно было позволить себе роскошь ходить босиком, не рискуя подхватить какую-нибудь заразу.

— Хиро, опять ты этот балахон на себя напялила. Как ведьма выглядишь, — прозвучал недовольный голос матери, как только я появилась в поле ее зрения.

Я удостоила ее полным безразличия взглядом и бесшумно проследовала к столу, где уже были расставлены дзабутоны – традиционные японские подушки для сидения. Опустившись на одну из них, я подобрала правую ногу под себя, а левую поставила на подушку. Не самая удобная поза, но вполне сойдет.

— Господи, Хиро, ты не можешь сесть нормально? — последовала очередная порция материнского ворчания.

«А что тебе от меня надо? Сижу себе тихо, никого не трогаю », – подумала я с раздражением, окинув ее скептическим взглядом.

Мать поставила завтрак на стол. К этому времени, подоспел и отец. И тут началось…

— Вот, бери пример с Ино. Рано встала, красиво оделась, а ещё успела мне помочь.. — Норико, моя дражайшая родительница, принялась перечислять все подвиги, совершенные Ино с момента пробуждения. — А ты? Лентяйка. — и после небольшой паузы добавила: — Вечно ходишь хмурая, как будто мир обидела.

«Спасибо за комплимент», – мысленно огрызнулась я. Женщина, ты вообще в курсе, что мне всего четыре года, если верить этой жалкой оболочке?.. М-да уж.. До момента перерождения я даже и не представляла, что мать Ино такая… энергичная. В каноне о ней почти не упоминалось, кроме пары эпизодов в цветочном магазине, где она с Сакурой ошивалась.

— Ну, хватит, дорогая, — решил вмешаться в этот поток словесной брани мой отец, Иноичи. — Ей всего четыре. Да и ни к чему их сравнивать. Каждая хороша по-своему. Давайте лучше перейдем к тому, что мы хотели им сказать.

Я внутренне возрадовалась тому, что отец решил вступиться. Мне-то плевать, кто там, по мнению матери, лучше - Ино или я. Но я не выношу, когда меня с кем-то сравнивают или поливают грязью. Сразу же в голове всплывают ненавистные воспоминания из прошлой жизни.

«В этой жизни я точно не позволю такого обращения к себе. Конечно, я могу еще немного потерпеть эти игры, но… если они перейдут черту, я покажу им настоящую себя. И они пожалеют, что вообще посмотрели в мою сторону».

Продолжение следует...