Гордость и предубеждение

Чимин сидел с папенькой и братьями и размышлял об услышанной новости, а также о том, вправе ли он рассказать о ней своим родным, когда в Халле явился сам сэр Мин Пуонг. Юнги послал его объявить о его помолвке с родственником семейства Паков. Украсив речь множеством адресованных к ним комплиментов и неоднократно поздравив себя с тем, что их семьям суждено породниться, сэр Пуонг сообщил изумленным и недоверчивым слушателям о совершившемся событии. Мистер Лин излишне самоуверенно и недостаточно вежливо заметил, что он глубоко заблуждается, а всегда несдержанный и часто резкий Канин воскликнул:

– Боже мой! Сэр Пуонг, как можете вы рассказывать подобную чепуху? Разве вы не знаете, что мистер Колл хочет жениться на Чимини?

Чтобы без раздражения стерпеть подобные выходки, требовалась обходительность истинного придворного. Однако сэр Мин Пуонг был настолько хорошо воспитан, что сумел остаться невозмутимым. И, уверяя их в достоверности своего сообщения, он перенес все дерзкие замечания по своему адресу вполне снисходительно.

Чимин счёл своим долгом помочь ему выйти из неприятного положения и подтвердил его слова, сказав, что он еще раньше обо всем узнал от самого Юнги. Желая прекратить поток удивленных возгласов папеньки и младших братьев, он обратился к сэру Пуонгу с подобающими поздравлениями, к которым затем от души присоединился его старший брат Тэхён. Свои поздравления Чимин сопроводил пожеланием счастья женихам, а также несколькими фразами о превосходном характере мистера Колла и о близости Пусана к Сеулу.

Мистер Лин и в самом деле был так сильно потрясен, что до ухода сэра Пуонга не сказал почти ни слова. Зато как только он ушел, его чувства тотчас же прорвались. Во-первых, он принялся настаивать, что все это совершенно неправдоподобно. Во-вторых, он не сомневался, что мистера Пуонга обвели вокруг пальца. В-третьих, он был уверен, что этот брак не принесет счастья. И, наконец, в-четвертых, ему было ясно, что помолвка будет расторгнута. Из всего этого, естественно, вытекали два следствия. Первое - что истинным виновником всех бед был Чимин, а второе – что все с ним обращаются просто безжалостно. Оба положения послужили основой для его высказываний в течение всего дня. Его нельзя было умиротворить или утешить. И его негодование не улеглось за день. Прошла неделя, прежде чем он смог смотреть на Чимина, не осыпая его упреками, месяц, прежде чем он стал разговаривать с сэром Пуонгом и сэром Нунгом, не допуская в своей речи колкостей, и много месяцев, прежде чем он нашёл возможным простить Юнги. Мистер Пак Дайвон отнесся к событию гораздо спокойнее. По его словам, оно даже доставило ему известное удовольствие. Особенно его радовало, что в Мин Юнги, которого он привык считать разумным омегой, оказалось ума не больше, чем у его супруга, и даже меньше, чем у его собственного сына.

Тэхён не мог не признать, что повторное сватовство мистера Колла его несколько поразило. Но он гораздо меньше говорил о своем удивлении, чем о том, сколько счастья желает он женихам. Даже Чимин был не в силах его убедить, что этот брак вряд ли окажется счастливым. Тэун и Канин не приходило в голову завидовать мистеру Юнги, так как мистер Колл был всего лишь священником. Для них эта помолвка была одной из новостей, которую следовало разнести по Каясану.

Сэр Нунг не мог не торжествовать, получив возможность, в свою очередь, похвастаться перед соседом удачным замужеством сына. И он чаще, чем прежде, навещал Халле, чтобы поделиться своими счастливыми переживаниями, хотя хмурые взгляды и ядовитые замечания хозяина дома могли, казалось, расстроить кого угодно.

Между Чимином и Юнги возникла натянутость, заставлявшая их обходить деликатную тему, и Чимин был убежден, что они уже никогда не смогут по-прежнему относиться друг к другу с доверием. Разочаровавшись в друге, Чимин почувствовал еще большую привязанность к Тэхёну, порядочность и душевное благородство которого, несомненно, не изменили бы ему при любых обстоятельствах. День ото дня он все больше тревожился о счастье брата. После отъезда Чон Чонгука прошла уже целая неделя, а о нем не было ни слуху ни духу.

Тэхён без промедления ответил на письмо Бэкхёна и гадал теперь, когда он может ждать от друга новых вестей. Обещанное благодарственное письмо от мистера Колла было получено во вторник. Оно было адресовано мистеру Паку и содержало выражение такой глубокой признательности, которая у обычного человека могла бы возникнуть после пребывания в чужой семье в течение, по крайней мере, целого года. Исполнив свой долг, мистер Колл самым восторженным тоном сообщал, что ему посчастливилось приобрести расположение их прелестного соседа мистера Нунга, добавляя при этом, что только ради возможности наслаждаться его обществом он с такой готовностью принял великодушное приглашение еще раз навестить Халле, куда, если обстоятельства сложатся благоприятно, он прибудет через две недели в понедельник. Ибо, как он добавлял, сэр Сонг Хан всем сердцем одобряет его предстоящую женитьбу и желает, чтобы бракосочетание состоялось возможно скорее. Это обстоятельство, бесспорно, послужит весьма веским доводом для его дражайшего Юнги, чтобы приблизить день, который сделает его счастливейшим из смертных.

Возвращение мистера Колла в Пусан не могло больше радовать мистера Лина. Напротив, теперь у него было не меньше причин к неудовольствию по случаю приезда нежеланного гостя, чем у его мужа. Намерение Колла остановиться не в Мин Лодже, а в Халле казалось достаточно странным и было сопряжено с множеством неудобств и забот. При плохом самочувствии всегда трудно оказывать гостеприимство кому бы то ни было, а влюбленные молодые люди особенно несносны. Таковы были непрерывные сетования мистера Лина, разнообразившиеся только вспышками еще большего раздражения по поводу длительного отсутствия мистера Чонгука.

Тэхён и Чимин были также встревожены этим обстоятельством. День проходил за днем, не принося от мистера Чона никаких вестей, если не считать распространившегося по Каясану слуха о том, что он вообще не приедет в Одэсан в течение всей зимы. Слух этот вызывал у мистера Лина крайнее возмущение, и он не пропускал случая его опровергнуть, называя его скандальной выдумкой.

Даже Чимин начал опасаться – не равнодушия мистера Чонгука, нет, – но того, как бы его братьям и вправду не удалось задержать его в Сеуле. Он всячески старался отгонять от себя эту мысль, столь гибельную для счастья Тэхёна и подвергавшую сомнению стойкость его избранника. Но мысль эта упорно закрадывалась ему в голову. И Чимин в самом деле стал бояться, что совместное воздействие его враждебно настроенных братьев и его властного друга, усиленное чарами мистера Кима и столичными развлечениями, окажется чересчур сильным для его привязанности.

Что касается самого Тэхёна, неизвестность мучила его, конечно, еще сильнее, чем Чимина. Но какие бы чувства ему ни приходилось испытывать, он всячески их скрывал, так что тема эта никогда больше не поднималась в разговорах между братьями. Мистер Лин, напротив, не отличался подобной деликатностью, и редкий час проходил без того, чтобы он не заговорил о Чонгуке, выражая нетерпение по поводу его задержки или даже требуя, чтобы Тэхён подтвердил, как жестоко он будет обманут, если он вообще не вернется. Только безмерная кротость Тэхёна позволила ему выносить эти нападки, сохраняя внешнее спокойствие.

Мистер Колл вернулся в понедельник, через две недели после его отъезда. Его приняли далеко не так радушно, как при первом появлении в Халле. Однако он настолько был полон своими чувствами, что едва ли нуждался во внимании. Целиком занятый ухаживанием за Юнги, он, ко всеобщему удовольствию, весьма редко обременял семью Паков своим обществом. Большую часть дня он проводил в Мин Лодже и нередко, возвратясь в Халле, едва только успевал принести извинения за свое долгое отсутствие, как все члены семейства расходились по своим спальням.

Мистер Лин поистине пребывал в самом жалком состоянии. Малейшее упоминание о чем-нибудь, имеющем отношение к женитьбе мистера Колла, приводило его в величайшее расстройство, а вместе с тем, куда бы он ни пошёл, всюду только и говорили об этой женитьбе. Самый вид мистера Мина вызывал в нём отвращение. Достаточно было Юнги заглянуть в Халле, как бедному мистеру Лину начинало казаться, что тот уже предвкушает час, когда сделается хозяином этого дома. И если Юнги о чем-нибудь тихо беседовал с Коллом, то в воображении мистера Лина разговор у них непременно шел об их поместье и о выдворении из него хозяина вместе со всеми его сыновьями тотчас же после смерти его мужа. На все это он горько пожаловался мистеру Паку.

– Подумайте, мой дорогой, - сказал он, - как тяжело сознавать, что Мин Юнги когда-нибудь окажется здесь хозяином. Я увижу его на своем месте и вынужден буду убраться восвояси!

– Незачем давать волю столь мрачным мыслям, мой дорогой. Давайте лучше думать о чем-нибудь более приятном и позволим себе надеяться на то, что я переживу Колла.

Слова эти не успокоили мистера Лина в достаточной мере, и вместо ответа он снова заговорил на ту же тему:

– Для меня невыносима мысль, что наше имение достанется этим людям. Если бы оно далось им не по праву наследования по линии альф, я бы еще мог согласиться...

– С чем именно вы могли бы согласиться?

– Я бы мог согласиться с чем угодно!

– Возблагодарим же небо за то, что вы спасены от подобного состояния полной неопределенности.

– Я, мистер Пак, никогда не смогу почувствовать благодарность за что-то, имеющее отношение к наследованию по линии альф. Не могу понять, как только у людей хватает совести отнимать поместье у родных сыновей-омег его владельца. И чтобы это делалось ради какого-то мистера Колла! Разве он чем-нибудь это заслужил?

– Предоставляю вам ответить на этот вопрос без моей помощи, - сказал мистер Пак.

______________________
Конец книги первой.