Глава 19
Кошмар выкинул меня из сновидений. Я села на кровати, подтянув ноги к груди и уткнулась лицом в колени. Обжигающие слезы катились по щекам нескончаемым потоком, а от всхлипов закладывало уши. Тусклые фонари, отбрасывали зловещие тени на пушистый ковер. Перед глазами то и дело всплывало изуродованное тело Эббота. Бледная кожа и пустой взгляд, смотрящий сквозь меня. Тело трясло как при лихорадке, не зная больше от чего: горя или ужаса. Тихое потрескивание огня в камине не давало моим мыслям полностью завладеть мной.
Встав с кровати, я отправилась в ванную и умылась холодной водой. Вернувшись в комнату, то обнаружила на кровати василек. Маленький цветок лежал на подушке, а рядом находился свернутый пополам листок. Грудь наполняла непреодолимая пустота.
На негнущихся ногах, я подошла к кровати и взяла листок, развернула его и принялась читать.
«Помни, ты не одна».
Я прижала записку к груди, опустилась на колени рядом с кроватью и заплакала. Слёзы текли неудержимо, но я не хотела, чтобы они прекращались. Вся боль, вся ненависть исчезали вместе с ними.
Тьма сгущалась вокруг, словно отражая мои внутренние переживания. Что-то яростное пыталось вырваться наружу, сдавливая меня изнутри. Дыхание стало тяжёлым. Стены и потолок, казалось, хотели разделить меня на части. Пальцы рук покалывало, и я слышала, как кто-то настойчиво пробивается сквозь мой разум, стараясь разрушить его защиту.
Я уловила мелодию — сладкую и знакомую. Тьма звала меня, обволакивая своим холодным дыханием, но я не чувствовала холода. Звон разбитой души оглушал, и я инстинктивно закрыла уши ладонями. Опустившись на пол, я подтянула ноги к груди и начала раскачиваться, как в детстве.
Я не заметила, как открылась дверь комнаты. Только услышала тихий скрип. Не видела, как кто-то подошел и сел рядом, пытаясь отнять мои руки от лица. Но почувствовала приятный аромат сандала. Кто-то звал меня и тряс, но я не отзывалась. Или не хотела.
Эббот мертв.
Осознание разливалось по телу, словно яд. Оно проникало в кровь, отравляло и оставляло след в душе.
Я его убила.
Кто-то крепко обнял меня, не давая пошевелиться. Только тогда я осознала, что пыталась царапать свои руки. Острая боль от ногтей на мгновение вернула меня в реальность. Я увидела рядом Ксана. Он молча смотрел поверх меня, не ослабляя объятий. От него исходила странная магия. Она мягко окутывала меня, проникая в сознание и вытесняя все страхи и тревоги. Я почувствовала тепло.
Тело обмякло, и я уронила голову Ксану на плечо. Мне было всё равно, что будет дальше. Ксан молчал. Он не давил на меня, не пытался утешить пустыми словами. Он просто был рядом.
***
Несколько дней я провела в своих покоях, не выходя из них. Катрин приносила мне еду несколько раз в день, но я не притрагивалась к ней. Каждый вечер, которого я с нетерпением ждала, на кровати или столе, а однажды на подоконнике, я находила василек. Это был знак молчаливой поддержки. Каждый раз, когда я спрашивала Катрин, кто мог положить цветок, она только качала головой и отвечала, что не знает.
Дни тянулись медленно, я почти не вставала с кровати. Каждую ночь меня терзали кошмары, от которых я просыпалась с криками. И каждый раз оставалась одна со своими переживаниями.
— Ваше высочество, вы опять не притронулись к еде.
Катрин недовольно цокнула языком и начала складывать столовые приборы обратно на поднос. Я молча посмотрела на служанку. Она продолжала убирать со стола, с сочувствием глядя на меня. Меня охватила злость. Я не хотела ни сожаления, ни жалости. Больше никогда.
Ложка с грохотом упала на пол. Катрин замерла. Ее взгляд метался по комнате, а лицо стало бледным. Служанка мгновенно наклонилась, подняла ложку и поспешно выскочила за дверь, оставив меня в замешательстве.
Я взглянула на вход и увидела Ксана. Он выглядел изможденным: глаза потускнели, под ними залегли темные круги, но лицо оставалось невозмутимым. Принц вошел в комнату и остановился у стола. Каша еще дымилась, от нее поднимался едва заметный пар.
— В моем доме не принято морить себя голодом, — он не повернулся, не посмотрел. В его руке появилась новая ложка. — Если ты желаешь и дальше жалеть себя, вместо того, чтобы бороться, то никто вокруг не сможет тебе помочь.
Ксан оставил прибор на столе и подошел к кровати, сел. Я следила за каждым его движением. Он откинул одеяло, и ледяной воздух коснулся моей кожи. Ксан протянул мне руку.
— Вставай.
Я не отреагировала. Тогда он взял меня за запястье и потянул на себя. Я хотела сопротивляться, бороться, но у меня попросту не было сил, поэтому он без труда поднял меня. Наши лица оказались на достаточно близком расстоянии, так что я сумела рассмотреть в его глазах огонь решимости. Движением руки, он приказал мне развернуться к нему спиной. С этим я спорить не стала и была счастлива отвернуться. Мне не хотелось видеть его лицо, это сочувствие с которым все подходили и говорили, как считали ободряющие слова. Ими Эббота не вернуть. Как и мою старую жизнь.
Позади послышалось шуршание, а затем матрас просел сильнее, говоря о том, что Ксан подвинулся ближе. Я вздрогнула, когда его руки коснулись моих волос.
— Не дергайся. Они слишком запутаны и может быть больно.
— Что ты делаешь?
Мой голос охрип от долгого молчания, но мне было все равно. Тело напряглось и странное ощущение поселилось в душе, когда он аккуратно, стараясь не делать мне сильно больно стал расчесывать волосы пальцами.
— В комоде есть расческа, — я зашипела от боли и указала на ящик.
Ксан хмыкнул, но все же подчинился. Он достал из комода деревянную расческу и снова приступил к моим волосам. Принц аккуратно расчесывал пряди, распутывая узлы и убирая колтуны, образовавшиеся за ночь. Когда последняя прядь была приведена в порядок, Ксан отложил расческу и разделил волосы на три части. Затем он замер.
— Ты собираешься плести мне косу?
— Может получится отвратительно некрасиво. Но оставив их распущенными, они тебе будут мешать есть.
Я возмущенно надула щеки, готовясь ответить колкостью, но Ксан принялся плести. Волосы путались, иногда казалось, что он вот-вот их выдернет, но спустя несколько минут кропотливой для него работы, он довольно хмыкнул. Не выпуская косу из рук, он вновь полез в этот ящик и стал что-то искать.
— Нашел! — победно воскликнул Ксан, доставая оттуда красную атласную ленту, которая была когда-то бантом на платье. — Правду говорят, у девушек в шкафах можно отыскать все что угодно.
— А у вас разве нет?
Ксан завязал косу и наклонился ко мне. Его дыхание опалило ухо, а голос понизился на тон:
— А ты как-нибудь приди и проверь, что может лежать у нас в шкафу.
Я не поняла, что он имел в виду, и узнавать не хотелось. Ксан поднялся с кровати и подошел к столу. Он взял тарелку и ложку и сел напротив меня. Его хищная улыбка заставила меня отвести взгляд. Это было лишнее.
— Повторю еще раз, в моем доме никто не умирает от голода. Если желаешь поскорее расстаться с жизнью, то прошу, за мои ворота. Там туман, искать никто не будет.
— Придурок! — в сердцах выпалила я, сжимая руки в кулаки.
Глаза Ксана сверкнули, когда он зачерпнул кашу и протянул ложку к моему рту. Он выжидающе на меня посмотрел. Интересно, как быстро он сдастся?
Прошла пара минут, но рука принца так и не дрогнула. Мои ноздри расширялись от глубокого дыхания и возмущения.
— Ешь, если хочешь отомстить за своего наставника. К тому же, как думаешь, обрадовался бы он, узнай, что ты моришь себя голодом? Вины достаточно, чтобы извести себя. Открывай рот и ешь.
Я потянулась за ложкой, но Ксан покачал головой, не давая мне прикоснуться к прибору. Мое лицо на мгновение вспыхнуло, когда я все же приоткрыла рот и взяла ложку губами. Он удовлетворенно кивнул, зачерпнув новую порцию.
Он кормил меня, пока тарелка не опустела. Я ощущала лишь горечь и пустоту. Принц убрал тарелку на прикроватную тумбу и повернулся ко мне. Его взгляд был внимательным, а рука нежно коснулась моего лица. Я замерла, когда он провел пальцем по уголку моих губ.
— Умница. А теперь, может желаешь прогуляться?
— Нет.
Ксан встал с кровати и подошел к окну. Если бы не густой туман, светило бы солнце. Я поняла, как соскучилась по теплу. За последние дни я привыкла к полумраку. Тьма слилась со мной, даря спокойствие и одиночество.
— Тогда что мы будем делать?
— Мы? — я удивленно заморгала, смотря на принца, который без особого интереса рассматривал книгу. — Я думала ты вернешься к своим делам.
— Они могут подождать. К тому же возня с бумагами и списками слишком утомляет. Ну так, что принцесса? Чем мы займемся?
Я глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Мне не хотелось сейчас быть с кем-то, тем более разговаривать. Но Ксан был настроен серьезно. Он не собирался уходить, а наоборот, снял камзол и закатал рукава рубашки. Отодвинув стул, он сел, запрокинув ногу на ногу, подперев кулаком голову. В комнате воцарилась неловкая тишина. Я старалась не смотреть на Ксана, однако каждой частью тела ощущала на себе его пристальный взгляд. Он ждал, давал мне возможность решить. И это не касалось развлечений или иного рода занятий. Это касалось моего выбора, как быть дальше. Струсить и вечно жалеть себя или встать с колен и пойти вперед.
— Чего ты боишься? — он говорил почти шепотом, но я ясно слышала каждое слово, словно он сидел рядом. Я подняла на него взгляд и замерла. В его фиолетовых глазах сверкала решимость. — Расскажи, чего ты так боишься.
Я заерзала на кровати, пытаясь найти удобную позу, но бросила это гиблое дело и просто спустила ноги с кровати. Стопы утонули в длинном ворсе серого ковра.
— Не хочешь говорить? Хорошо, может давай так. Каждый из нас признается в своем самом большом страхе. А потом мы вместе попытаемся от него избавится. Как тебе идея?
— Отвратительная, — буркнула я, понимая, что мои страхи никогда не уйдут. Да и говорить о них мне не хотелось.
— Тогда начну я, — проигнорировав мое недовольное замечание, произнес Ксан, делая задумчивый взгляд. — Я боюсь жуков.
Я прыснула, и уставилась на него. Ксан скривился, словно рядом с ним пробежал таракан и передернул плечами. Его губы растянулись в лукавой улыбке и принц склонил голову набок.
— В этом нет ничего смешного, принцесса. Они живучие и усатые, а еще некоторые могут залезть тебе под кофту и пробраться под кожу.
— Они этого не могут, — я прикрыла рот рукой, сдерживая подступающий хохот. — Насекомые просто противны и все. Многие из них несут добро в мир, например как пауки.
— Но паук и не насекомое.
Я закатила глаза. Он это серьезно? Я не понимала уже где Ксан говорит правду, а где, чтобы вызвать хоть какую-то эмоцию.
Эмоция.
Принц всеми силами пытался вытащить меня из состояния самобичевания. В эти дни я чувствовала себя призраком. Я была благодарна ему за то, что он не оставил меня и всеми способами пытался помочь справиться с отчаянием.
— А если серьезно? — тихо прошептала я, опустив глаза. Я знала, что он лжет, чувствовала. — Чего ты боишься?
Глаза Ксана потемнели. Вокруг него словно образовалось грозовое облако, готовое вот-вот разверзнуться сотнями молний. Мне стало не по-себе и я сжалась, пытаясь укрыться от его магии. Секунда и принц взял себя в руки, напряжение спало, а лицо вновь озарила ухмылка.
Он прошел ближе и присел на корточки, положив руки на кровать по обе стороны от моих согнутых ног. Я часто задышала, но кажется такая поза совсем его не смущала. Ксан смотрел снизу вверх, в его взгляде читалось нескрываемое восхищение, словно он смотрел на объект своего обожания. У меня саднило под ложечкой от нехорошего предчувствия.
— Ты действительно хочешь это знать, Ава?
Я пыталась унять бешено колотящееся сердце, старалась вспомнить слова, но кроме короткого кивка, так и не смогла ничего выдавить из себя.
— Ты же сам говорил, один страх, — все же смогла произнести я, глотая подступивший к горлу ком.
Ксан улыбнулся и от этой улыбки мне стало жутко.
— Я боюсь, что однажды не смогу вновь пережить потерю того, кто дорог мне.
Мне отчаянно хотелось узнать, терял ли он кого раньше, но скорее всего это были его родители, но в его глазах я видела древнюю печаль, смешанную с горечью и ненавистью. Ненавистью к себе, к другим.
— Ты уже терял кого?
Он кивнул, но больше не стал ничего говорить. Хорошо, я подожду. В конце-концов, мы не друзья, чтобы делиться старыми больными шрамами.
— Ну а ты? У нас обмен, забыла? Я жду.
Я снова заерзала, пытаясь вспомнить хотя бы один явный страх, мучивший меня изо дня в день. Но их было слишком много, и я не знала, какой выбрать. Ксан продолжал сидеть, наблюдая за мной. Его взгляд скользил по моему лицу, задерживался на глазах и губах, а затем возвращался к глазам. Я поджала губы и смяла ткань своей шелковой ночнушки.
— Я боюсь одиночества, — это был первый попавшийся страх, который вылез в моей голове. Я зажмурилась, пытаясь не смотреть Ксану в глаза. — Всю жизнь меня окружали слуги, няни и учителя. Придворные, которые льстиво улыбались, а за спинами обсуждали. Среди всего этого пафоса и роскоши у меня никогда не было того, кто смог бы просто побыть рядом. Я была одна. Сейчас я уже привыкла, но иногда мне кажется, что я просто схожу с ума.
— Ты не одна, — голос Ксана опустился до шепота. Он положил одну руку на мою, а другой потянулся к лицу. Мозолистая ладонь легла на щеку. Такая теплая. — Больше не одна. Пусть мы встретились не очень хорошо, но знай, что ты всегда можешь положиться на нас.
Это было тяжело. Довериться. Вновь открыть сердце и впустить кого-то, чтобы потом вновь оказаться преданной.
Я всегда убегала от фейри, несмотря на то, что сама ею являюсь, пусть и на половину. Но я выросла среди них. И знаю, какими жестокими и бессердечными они могут быть.
Глаза Ксана вспыхнули, словно он прочел мои мысли. Его большой палец продолжал поглаживать мою щеку, даря странное тепло, которое огнем пыталось пробить мою ледяную стену выстроенную вокруг сердца. И эта стена дала первую трещину.
Ксан встал, опираясь на кровать. Наши лица почти соприкасались. Он взглянул на мои губы. Я замерла, не зная, как себя вести. Что-то в нём одновременно манило и отталкивало. Сердце колотилось, готовое выпрыгнуть из груди, и я инстинктивно напряглась.
— Даже если в твоей душе тьма, даже если, ты однажды оступишься и тебе будет невыносимо больно, — я буду рядом. Вопреки нашему уговору или твоему желанию, — я буду рядом. И даже когда тебе придется выбирать, я приму любую твою сторону и смирюсь с любым твоим решением.
Его дыхание жгло кожу, проникало внутрь, заменяя кровь, растворяясь в разуме. Мне так хотелось верить его словам. Его глаза потемнели.
— Но ведь я всего лишь инструмент в твоих желаниях.
Ксан резко поддался вперед и коснулся моих губ в невесомом поцелуе.
— Ты до сих пор так считаешь? А мне кажется, в твоей очаровательной головушке уже заработали извилины и ты понимаешь почему я так делаю.
Он отстранился и хищная ухмылка вновь тронула его губы.
— У вас слишком радикальные методы решения проблем, принц.
Ксан лишь подмигнул и направился в сторону двери. Он лишь раз обернулся.
— В твоей воле выбирать, Ава. Или ты встаешь с кровати и идешь бороться или вновь залазишь под одеяло, в надежде, что кто-то придет и спасет тебя. Как надумаешь, можешь приходить. Я буду ждать.
Я сидела на подоконнике, разглядывая жидкость в большой кружке. Катрин принесла её, чтобы успокоить меня. Проверим местные травы. В мире людей они мне не помогали.
Залпом осушив кружку, я поморщилась и отставила её. Взгляд упал на книгу или дневник, не знаю, как назвать, и я коснулась её ладонью. Кожаный переплёт был холодным и словно пульсировал под пальцами. Странный звон, напоминающий звук сотен маленьких колокольчиков, заполнил мой разум, ведя меня по невидимой тропе. Я закрыла глаза, доверившись своим ощущениям. Густой туман окутал меня, как мягкое одеяло, не давая пробраться никаким монстрам.
Я увидела лес. Он был зеленым. Высокие деревья тянулись к безоблачному голубому небу, словно боялись только огромного солнца. Впереди порхали птицы, кружась и взмывая вверх, едва не касаясь земли грудками.
За большим водопадом стояла женщина и звала меня.