Глава 11. Фонарь в руках, спрятанных в рукава (1)
Чанъань, дворец Дамингун.
Была глубокая ночь. Млечный Путь струился мимо Кипарисовых балок, двадцать восемь небесных дворцов склонялись к Нефритовому чертогу(2).
Пронзительный птичий крик рассек ночную тишину. В спальне император, до этого в полудреме слушавший чтение евнуха, внезапно открыл глаза.
Спустя мгновение другой евнух в официальном облачении стремительно переступил через порог, на его руке сидел небольшой сокол.
— Ваше Величество, — евнух почтительно склонился, затем приблизился и, сложив руки, подал серебряную трубку, снятую с лапки птицы. — Взгляните, прошу Вас.
Император принял трубку, но не спешил раскрывать. Некоторое время он разглядывал ее, затем на его губах появилась едва заметная холодная улыбка:
— Почтовый сокол из «Темных врат»... Сколько лет уже не видел... Оказывается, они еще помнят, кто их господин.
Евнух склонился еще ниже:
— Однажды избрав господина, они служат ему всю жизнь. Ваше Величество совершенно правы.
Вокруг стояла гробовая тишина. Придворный, читавший вслух, давно уже закрыл книгу и почтительно отступил в тень. В просторной опочивальне слышалось лишь далекое стрекотание ночных цикад.
Император наконец тихо фыркнул, вынул из серебряной трубочки свернутый лист бумаги и развернул его.
— Ваше Величество! — придворный евнух поспешно приблизился от дверей. — Императрица прибыла!
С ароматным ветерком донесся легкий звон нефритовых подвесок. Мерный перезвон украшений, шелест ниспадающих одеяний — она поднималась по белоснежным ступеням, пройдя через центральный двор. Императрица величайшей империи, сопровождаемая лишь дворцовой служанкой, набросила на ночные одежды меховую накидку и стремительно приблизилась к внутренним покоям Зала Цзычень(3). Пока служанки почтительно склонялись, она слегка наклонилась и четко произнесла:
— Ваше Величество.
Хотя императрице У(4) было уже за сорок, в ее чертах еще угадывалась красота юности. Годы принятия решений на вершине власти стерли в ней всякие следы женской слабости, зато придали мужественную, утонченную и невероятно харизматичную стать.
Император разглядывал ее несколько мгновений, затем равнодушно спросил:
— Что привело императрицу сюда?
— Стражники доложили о почтовом соколе в дворцовых покоях. Я предположила, что произошли перемены на поле сражений, и поспешила сюда. Прошу Ваше Величество не гневаться.
Все эти годы, находясь во внутренних покоях, императрица У в обращении к императору неизменно использовала «я», и все к этому давно привыкли(5).
— Ты всегда в курсе событий, — император бросил серебряную трубку, и она со звоном упала на стол, он вдруг спросил: — А где командующий императорской стражей Се(6)?
В глазах императрицы промелькнула тень, и она уклонилась от прямого ответа:
— Командующий Запретной стражей не может покидать столицу без приказа.
— В самом деле?
— Да.
— Тогда где же командующий Се?
— Сегодня не его дежурство. Он должен быть в своей усадьбе.
В опочивальне на несколько мгновений воцарилась тишина. Наконец император холодно произнес:
— В таком случае, пошлите гонца в усадьбу — срочно вызвать командующего Се на аудиенцию. Принести императрице сиденье и чай!
Императрица У, преисполненная подозрений, подошла и села. Вскоре у дверей опочивальни мелькнули темно-красные одежды — никем не замеченный гвардеец лично доставил чай ко входу, где его приняла юная служанка. С опущенным взором она прошла через внутренние коридоры и остановилась перед императрицей.
— Ваше Высочество, пожалуйста.
Императрица подняла глаза и увидела, что губы служанки, все еще смотрящей вниз, беззвучно сложились в несколько слов:
«Ханчжоу».
«Снежный лотос».
Лицо императрицы мгновенно изменилось. Она встала и, подойдя к императору, совершила глубокий поклон:
— Ваше Величество!
Император уже собирался вернуться к слушанию чтения, но поднял взгляд:
— В чем дело?
— Я только что утаила одну вещь. Прошу Ваше Величество о прощении. Можете отозвать гонца в усадьбу командующего — Се Юнь уже покинул столицу по моему приказу. Я лишь колебалась, стоит ли сразу раскрывать это...
На лице императора мелькнуло недоверие:
— Куда он отправился?
— На юг, — твердо ответила У. — Искать снежный лотос для лечения наследного принца.
Император жестом отпустил евнуха, сложил руки перед собой и лишь после долгой паузы спросил:
— Почему не сказала сразу?
В зале остались лишь доверенные служанки и стражники. Императрица бросила на них быстрый взгляд, затем, стиснув зубы, опустилась на колени, взметнув полы одеяния:
— Прошу выслушать меня! С тех пор, как наследник престола был отравлен, Ваше Величество редко посещает дворец Циннин. Я знаю, Вы подозреваете меня из-за прошлых упреков в его адрес, но... даже зверь не губит свое дитя! Хун-эр(7) — наш с Вами кровный сын!
...— Помните ли Вы, что я зачала Хун-эра еще в монастыре Ганье? После возвращения во дворец нам угрожали и свергнутая императрица Ван, и сановники Хань Юань с Лай Цзи, и кланы Гуаньлун(8)... Какие это были опасные времена! Как мы с Вами тогда ждали его рождения! Разве я способна отравить собственное дитя?!
Лицо императора дрогнуло. Наконец он спросил:
— Если ты хотела найти лекарство, почему не сказала открыто? Зачем тайный приказ Се Юню?
— Ваше Величество! — императрица подняла голову, и голос ее задрожал. — Скажи я прямо — что бы Вы решили? Раз возникло подозрение, оно проникнет во все! Если Вы решили, что я коварна и жестока, разве пара фраз оправдают меня? Я лишь хотела быстрее найти противоядие. Когда Хун-эр выздоровеет, Ваши сомнения рассеются сами!
...— Ваше Величество, мы столько лет в супружестве! Неужели Вы до сих пор не знаете, какой я человек?!
Воздух в опочивальне словно застыл. Даже дым амбры, поднимавшийся из золотой курильницы, замер в неподвижности(9).
— ...
Спустя долгую паузу император наконец тяжело вздохнул, поднялся и лично помог императрице У подняться с колен.
— Не вини меня за подозрительность... С тех пор, как Хун-эр был отравлен, мой разум в смятении...
Императрица внутренне расслабилась, взяла императора под руку, и они сели друг напротив друга, глядя в глаза.
Ночной ветер ранней осени проник в Зал Цзычень, всколыхнув нефритовые занавеси, словно стаю порхающих бабочек, и разнес аромат лотосов с озера Тайе(10) по всему Залу.
— Командующий Се — непревзойденный мастер боевых искусств, у него свои связи в ц зянху. Если он сможет раздобыть сведения о снежном лотосе, это будет благословением...
Император сделал паузу, затем резко сменил тему:
— Но командующему императорской стражей запрещено покидать столицу — это правило установлено еще императором Тай-цзуном после создания Северной управы(11), и на то есть причины. Вот как мы поступим: завтра на рассвете ты прикажешь Се Юню немедленно вернуться. Поиски снежного лотоса на юге передадим «Темным вратам»...
Императрица удивилась:
— «Темным вратам»? Но разве они не...
Император кивнул, но не стал вдаваться в подробности, лишь сказал:
— Если сомневаешься в «Темных вратах», я прикажу генералу Юйвэнь Ху возглавить Доблестную конницу и двинуться на юг для поддержки. Как только лекарство будет получено, он немедленно доставит его в столицу. Я не сомневаюсь в преданности Юйвэнь Ху — так мы обеспечим полную безопасность. Как думаешь, императрица?
Они обменялись улыбками, словно обычные супруги, полные нежности друг к другу.
Императрица У, встретив взгляд императора, мягко кивнула:
— Я тоже считаю это прекрасным решением.
***
Спустя полчаса у дворца Циннин.
Придворные опустили паланкин, и императрица, отказавшись от помощи служанок, резко ступила на землю и холодно спросила:
— Что вообще происходит с вашим командующим?!
У входа в главный зал уже стояли на коленях двое гвардейцев в темно-красной форме дворцовой стражи. Один из них — с точеными чертами лица и поразительным сходством с Се Юнем, особенно в линии подбородка — был тем самым теневым стражем, который раньше разговаривал с Юйвэнь Ху в кабинете усадьбы Се.
— Ваше Высочество, — поспешно ответил гвардеец, — наш командующий действительно отправился на юг более двух недель назад на поиски снежного лотоса. Но лишь потому, что найти его крайне сложно! Он ни в коем случае не осмелился бы ослушаться Вашего приказа! Ма Синь и другие недавно прислали вести — операция проходит успешно, уже...
Императрица в гневе перебила:
— Почему мне не доложили?! Неужели ваш командующий осмелился скрывать это даже от меня?!
Оба гвардейца ударились лбами о землю. Теневой страж заговорил так поспешно, что даже голос его стал похож на голос Се Юня:
— Умоляем, успокойте гнев! Командующий покинул столицу внезапно, без предупреждения! С ним был лишь монах Синьчао из монастыря Цыэнь, даже Ма Синь с отрядом выехал только тремя днями позже. У нас не было возможности доложить во дворец Циннин...
Императрица жестом велела гвардейцам подняться и следовать за ней, затем повернулась к залу. Сделав пару шагов, она вдруг остановилась:
— Подождите... Монах из монастыря Цыэнь? Как его имя?
— Отвечаю Ее Высочеству, его зовут Синьчао.
— ...
Шаги императрицы внезапно замерли.
— Ваше Высочество?
У Цзэтянь обернулась. Если бы кто-то прислушался, то заметил бы, что ее голос дрожал:
— ...Сколько лет этому монаху? Как он выглядит?
Гвардейцы, не понимая причины вопросов, переглянулись и неуверенно описали внешность, рост и возраст монаха Синьчао, добавив:
— Он был принят в монастырь духовным мастером Чжиюанем два года назад. Вел себя скромно, никаких жалоб не было. Наш командующий встретил его случайно — в день отравления наследника этот монах тоже находился в монастыре...
Императрица слегка задыхалась, отступив на полшага.
— Почему... — прошептала она, и ее алые губы, подкрашенные лучшей киноварью, предательски дрогнули.
— Почему он... все еще жив...
***
Цзяннань, загородная усадьба «Кузницы мечей».
Хотя загородная усадьба располагалась в глубине гор, в отдалении от построек главной усадьбы, она была изысканной и утопала в зелени. В этот вечерний час передний зал был заполнен десятком гостей. Когда служанки подали чай, пожилая госпожа с неохотой и ледяным выражением лица приказала:
— Проводите госпожу из внутренних покоев сюда.
Се Юнь приподнял крышку чашки и вдруг усмехнулся, тихо сказав Шань Чао:
— Духовный мастер, благодаря Вам нам не досталось даже чайной крошки.
В чашках оказалась простая вода, даже не теплая. Шань Чао проверил свою и с легкой досадой покачал головой.
Старший ученик, стоявший впереди них, убедившись, что никто не смотрит, незаметно сложил руки в приветственном жесте и тихо представился:
— Я — Чжоу Юй с горы Цинчэн. Я имел счастье видеть сегодня мастерство наставника. Я глубоко восхищаюсь Вами.
Шань Чао, не зная, что ответить, просто кивнул.
Чжоу Юя ничуть не смутила холодность. Он с возмущением продолжил:
— Кто бы мог подумать, что «Кузница мечей» тайно перевезла молодую госпожу Фу сюда — место и вправду укромное. Но наставник действительно постиг тайны инь и ян и разгадал их замысел. Теперь им придется воскресить госпожу, чтобы вернуть ее обратно. Выходит, все было напрасно, да еще и невинная жизнь загублена!
Шань Чао ответил:
— Я не заслуживаю таких похвал.
Он помолчал, затем твердо добавил:
— Как бы то ни было, это дело нельзя оставлять без последствий. Когда они вернут молодую госпожу Фу, я обязательно...
Он осекся.
Он обязательно — что?
Донесет властям? Добьется справедливости? Или заставит молодого хозяина и вдовствующую госпожу из знатного рода ответить жизнью за честно купленную служанку?
Даже если они и ответят жизнью, что делать с родителями, продавшими родную дочь за сотню серебряных? Как наказать их? Да и возможно ли?
Ветра и дожди мира рек и озер(12), зыбкие устои этого мира. Сколько несправедливости, сколько нелепости происходит каждый день! Сколько невинных душ, которых не укроешь белой тканью, не засыплешь желтой землей — и все же их гибель считается чем-то само собой разумеющимся.
...Так устроен этот мир.
Мир, в котором живет каждый — пробиваясь через разломы, протискиваясь сквозь щели, изворачиваясь и приспосабливаясь, выхватывая крупицы счастья и безропотно глотая комья разочарований.
Шань Чао медленно выдохнул, но комок горечи застрял у него в горле — его нельзя было ни проглотить, ни выплюнуть.
Наконец, под ободряющим взглядом ученика с горы Цинчэн, он улыбнулся. Хотя бы эта недолгая улыбка была спокойной, ясной и чистой.
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он.
Служанка, отправленная за госпожой, не возвращалась уже долгое время, и в зале все начали беспокоиться. Цзин Лин проявлял особое нетерпение, постукивая суставами пальцев по столу, а затем грохнул чашкой:
— Что там так долго? Неужели опять какие-то уловки?
Эти слова выразили общее настроение. Фу Вэньцзе, стиснув зубы, ответил:
— Господин Цзин, прошу немного подождать. Возможно, моей сестре требуется время, чтобы подготовиться. Я пошлю кого-нибудь поторопить ее...
Цзин Лин холодно бросил:
— Если «Кузница мечей» осмелится еще на одну хитрость — пеняйте на себя!
Фу Вэньцзе, подавляя гнев, поспешно заверил, что никаких уловок не будет, и снова отправил слугу за Фу Сянжун. Однако едва слуга собрался идти, из внутренних покоев раздался испуганный крик, затем грохот и топот — служанка вбежала с воплем:
— Помогите! Там... там призрак!
— Госпожа... Спасите госпожу!
Зал ахнул. Пожилая госпожа резко поднялась:
— Что случилось?
Несколько служанок ворвались в зал, спотыкаясь и падая, и завопили:
— Б-беда! Быстрее, спасайте госпожу!
— Г-госпожа повесилась!
Пожилая госпожа закатила глаза и рухнула в обморок, но сейчас всем было не до нее. Фу Вэньцзе вскрикнул:
— Как?! Не может быть!
Не успели слова прозвучать, как Чэнь Хайпин, Цзин Лин, Шань Чао и другие уже молниеносно вылетели из зала и помчались во внутренний двор.
С оглушительным грохотом дверь в покои была выбита, и все, кто увидел происходящее внутри, резко ахнули.
На балке висела белая шелковая лента в три чи длиной, а на ней — бездыханная Фу Сянжун. Было ясно, что в ней уже не осталось и капли жизни.
Но ужас заключался не только в этом. У ног Фу Сянжун на земле лежал сверток когда-то белого цвета, покрытый грязью, — детское одеяльце.
А внутри этого одеяльца оказалось крошечное, уже почти полностью разложившееся тельце младенца!
Чэнь Хайпин отшатнулся и, заикаясь, пролепетал:
— Н-не может быть... Это... это...
Шань Чао внезапно что-то понял и резко спросил:
— Это ребенок, которого твоя двоюродная сестра потеряла при трудных родах год назад, да?
Чэнь Хайпин весь затрясся и, спустя долгий момент, лишь судорожно кивнул:
— Д-да...
***
Два тела, большое и маленькое, укрытые белой тканью, лежали на полу в главном зале.
Очнувшись, пожилая госпожа разразилась рыданиями и проклятиями, а затем, обессиленная, вновь потеряла сознание. Служанки отвели ее в задние покои отдыхать.
Остальные сидели в молчании вокруг. Мертвая тишина повисла в воздухе, словно его наполнила тяжелая, вязкая и леденящая жидкость, медленно просачивающаяся под кожу каждого.
Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем раздался спокойный голос Се Юня:
— Уже поздно. Зажгите лампы.
По четырем углам зала один за другим зажглись светильники, словно разрывая безмолвную пелену, окутавшую собравшихся. Все невольно содрогнулись.
— Э-этот ребенок... Он умер при родах, когда моя жена не смогла разродиться. Его похоронили вместе с матерью. Как он мог оказаться здесь? — голос Фу Вэньцзе дрожал, звучал хрипло, будто он до сих пор не мог смириться с происходящим. — Разве такое возможно? Неужели его душа не обрела покоя и явилась, чтобы мстить?..
Ледяной холод пробежал по спинам присутствующих. Но тут Се Юнь, подперев щеку рукой и непринужденно развалившись у стола, улыбнулся:
— Чтобы мертвый младенец мстил тетушке? Признаюсь, впервые слышу о таком.
Цзин Лин холодно парировал:
— Возможно, тетушка просто первая. В «Кузнице мечей» может начаться цепь смертей, и в конце концов живым не уйдет никто...
— Неужели? — Се Юнь лениво поднял бровь. — Если в «Кузнице мечей» действительно не останется ни души, наибольшую выгоду получит секта «Духов и призраков». И тогда главным подозреваемым окажетесь Вы, господин Цзин.
До этого момента Се Юнь всегда держался в тени Шань Чао, оставаясь почти незаметным. Это был первый раз, когда он открыл рот — и его слова оказались такими резкими, что все присутствующие замерли в изумлении.
Цзин Лин на секунду опешил, но тут же усмехнулся:
— Если бы я хотел кого-то убить, разве стал бы притворяться призраком?
— Ну конечно, — тут же парировал Се Юнь. — Ведь секта «Духов и призраков» как раз и означает «притворяться духом, прикидываться призраком» (14). Разве ты не знал?
У многих от этих слов выступил холодный пот. Как эта девчонка смеет так разговаривать? С таким вспыльчивым и жестоким нравом Цзин Лина, он точно не оставит ее безнаказанной!
Но, к всеобщему удивлению, Цзин Лин лишь лениво посмотрел на Се Юня, и в его голосе не было и намека на гнев:
— Правда? Ну что ж, если секта «Духов и призраков» действительно получит наибольшую выгоду, то, учитывая твою ослепительную красоту, Лун-гунян, я непременно поделюсь с тобой половиной в качестве свадебного подарка. Не благодари.
Присутствующие резко изменились в лице. Шань Чао наконец поднял руку, сжимая рукоять меча, и резко окрикнул:
— Замолчи!
Цзин Лин бросил взгляд на обмотанную тканью рукоять меча в руке Шань Чао, слегка прищурился, затем отвернулся, не сказав больше ни слова.
В лампах потрескивало горящее масло, а колеблющиеся тени падали на два тела, покрытые белой тканью — в полумраке казалось, будто они едва заметно дышат.
Фу Вэньцзе в изнеможении опустился рядом со своей сестрой. Отдышавшись несколько мгновений, он внезапно поднял голову с решительным видом:
— Родовое кладбище находится недалеко за горой. Я хочу пойти проверить...
— Нельзя! — сразу же запротестовали несколько учеников с горы Цинчэн, стоявших ближе всего. Чжоу Юй гневно воскликнул: — Молодой хозяин! Скоро стемнеет, да и Вам трудно передвигаться. Как Вы можете идти на кладбище?!
— Но мой единственный ребенок лежит здесь мертвый! Я должен узнать... как он здесь оказался! Если кто-то оскверняет могилы моих предков...
Цзин Лин холодно заметил:
— Как оказался? Может, сам приполз.
На этот раз многие одновременно повернулись к Цзин Лину с гневными взглядами. Трусливые тут же съежились от страха, не в силах вымолвить ни слова, тогда как более смелые, дрожа от ярости, выкрикивали:
— Хватит!
— Наставник говорил... не упоминать о сверхъестественном!
— Прекрати это немедленно!
— Никто из нас не уйдет, — неожиданно произнес Шань Чао, и его глубокий голос подавил все остальные.
...— Я никогда не верил в духов и призраков, и уж тем более в то, что они могут убивать. Если бы молодая госпожа Фу действительно повесилась сама — это еще куда ни шло. Но младенец не мог сам выбраться из могилы и приползти сюда. Если здесь замешан чей-то злой умысел, а то и убийство, то настоящий преступник наверняка еще где-то рядом.
...— Сейчас нам следует оставаться вместе. Ни в коем случае не разбредаться, чтобы никто не смог воспользоваться ситуацией.
Собравшиеся переглянулись. Большинство согласилось с его словами, но некоторые трусливо поглядывали на тельце младенца, не решаясь вымолвить ни слова.
Однако Фу Вэньцзе яростно замотал головой и внезапно прохрипел:
— Нет, хватит разговоров! Я должен пойти!
Чжоу Юй возразил:
— Молодой хозяин!
— Разве здесь безопаснее? Если это действительно месть обиженного духа, то дух уже перед вами! Неужели вы оставите его здесь на ночь?!
Присутствующие замерли. В этот момент Цзин Лин вставил:
— Верно. На родовом кладбище ведь еще и мать ждет. Раз уж дитя здесь, кто знает, может, ночью и матушка пожалует в гости...
Он улыбнулся в свете дрожащего пламени. Его взгляд был леденящим, а острые белые клыки чуть обнажились. Видя это, все невольно содрогнулись, и их решимость пошатнулась.
— Сейчас еще не так поздно! — настаивал Фу Вэньцзе. — Мы отнесем ребенка на кладбище и сразу вернемся — не больше часа! За то время, что мы спорим, уже можно было бы успеть сходить! Даже если виной всему убийца, чего нам бояться, когда нас так много? Неужели все вы, мастера боевых искусств, вдруг стали трусливыми затворниками?!
Фу Вэньцзе, казалось, окончательно лишился рассудка от потрясения — его последние слова звучали уже как откровенное безумие. Окружающие невольно отодвинулись от него, переглядываясь в замешательстве.
— Э-этот ребенок... оставлять его здесь тоже не выход... — неуверенно пробормотал один из учеников с горы Кунтун.
— Вдруг это и вправду месть обиженного духа...
— Родовое кладбище «Кузницы мечей» и вправду близко? — не выдержав, Чжоу Юй обратился к старшей служанке.
Та тоже была смертельно напугана. Дрожа, как осиновый лист, она пролепетала, чуть не плача:
— Н-недалеко... Действительно можно дойти меньше чем за полчаса... М-можно отнести ребенка обратно?
Фу Вэньцзе с яростью ударил по столу:
— Подайте паланкин! Выходим сейчас же!
Шань Чао, видя, что переубедить его невозможно, взглянул на небо. Было ли это игрой воображения, но сумеречный горизонт казался зловеще темным, а ветер нес легкую влажную прохладу — похоже, собирался дождь.
К счастью, Фу Вэньцзе не лгал — кладбище и вправду находилось недалеко. Загородная усадьба у подножия горы изначально строилась для удобства семьи во время поминальных обрядов. Правда, горная тропа была не самой ровной: кое-где встречались крутые склоны, поросшие густым кустарником. Говорили, что еще глубже в чаще находились заброшенные мастерские «Кузницы мечей».
Два десятка человек — ученики гор Цинчэн, Кунтун и Хуашань, члены семьи Фу, люди секты «Духов и призраков», Чэнь Хайпин, Шань Чао, Се Юнь и другие — прошли по горной тропе мимо родового храма и достигли кладбища как раз перед наступлением полной темноты.
Фу Вэньцзе, демонстрируя недюжинную силу духа, отказался от помощи. Он сам завернул тельце младенца в ткань и, прижимая к груди. Когда он донес его до могилы, у него хлынули из глаз слезы:
— Сын мой...
Перед ними были две соседние могилы — большая и маленькая. Но только на одном надгробии была высечена надпись: «Супруга Фу Вэньцзе из «Кузницы мечей». Стало ясно, что младенец, погибший при родах, был похоронен рядом с матерью.
Обычаи этих мест не предусматривали подобного. В случае смерти при родах мать и дитя традиционно помещали в один гроб. Неизвестно, что за мысли посетили тогда Фу Вэньцзе, раз он решил похоронить их раздельно.
Возможно, в глубине души он считал этого злосчастного ребенка виновником смерти жены, ведь именно он стал причиной ее гибели при родах.
Маленький детский гроб уже частично был вырыт из земли. В крышке зияла дыра, как раз достаточная, чтобы через нее мог проползти младенец. Когда свет фонарей упал на это зрелище, всех охватил леденящий ужас.
— Небеса... Так он и вправду сам выбрался... — не выдержал кто-то и прошептал.
Чжоу Юй как старший ученик с горы Цинчэн хоть и был потрясен, но сохранял самообладание:
— Хватит нести чушь!
Лишь Шань Чао сделал шаг вперед. Наклонившись, он пристально изучал край разлома на маленьком гробу, слегка нахмурив брови.
В этот момент перед ним вспыхнул свет. Повернув голову, он увидел Се Юня в широких одеждах, стоявшего рядом с фонарем в руке, освещавшим пространство перед Шань Чао.
Под мрачным, зловещим небом, среди холодных безмолвных могил, только фигура Се Юня была окутана теплым оранжевым светом. Его глаза, подобные сияющим жемчужинам, встретились с взглядом Шань Чао, и в них промелькнула легкая улыбка.
Сердце Шань Чао учащенно забилось.
Необъяснимое чувство — теплое, щемящее, наполняющее все тело — поднялось из глубин его существа, растекаясь по жилам.
— Наставник? — тихо, с усмешкой, прошептал Се Юнь.
Шань Чао смущенно отвел взгляд, хмыкнул и, отступив на шаг, пробормотал:
— Ничего... Я просто осматриваю.
— И что обнаружил?
— Похоже, гроб вскрыли снаружи.
Се Юнь кивнул. Шань Чао уже хотел что-то добавить, как вдруг сзади раздался чей-то испуганный шепот:
— Нехорошо... Дождь начинается!
Все подняли головы. В сгущающихся сумерках небо и вправду затянуло свинцовыми тучами. Вдали, меж облаков, уже мелькали сполохи молний — невиданное для ранней осени предвестие грозы.
— Ночевать в грозу под открытым небом в горах нельзя! — без колебаний скомандовал Шань Чао. — Хороним и сразу возвращаемся! Несколько человек — на помощь, быстрей!
Фу Вэньцзе все еще не мог оторваться от могилы, но несколько человек тут же принялись за дело: быстро раскопали землю, заткнули дыру в крышке свернутой верхней одеждой, опустили гроб обратно и кое-как засыпали.
Поскольку Фу Вэньцзе с трудом передвигался, слуги тут же усадили его в паланкин. Не успели они пройти и десятка шагов по особенно крутой и скользкой тропе, как внезапно все вокруг озарилось ослепительной вспышкой.
Мир на миг стал белым, затем погрузился во тьму. А с кладбища за спиной донесся ледяной ветер, и в нем — шепот:
«Не... уходите...»
«Не... уходите...»
В тот же миг всех присутствующих затрясло, будто в лихорадке. Робкие тут же закричали, а носильщики паланкина из свиты Фу чуть не попадали на землю от страха.
— Спокойно! — невольно вырвалось у Шань Чао.
Бах!
В этот момент совершенно неожиданно грянул гром буквально над самыми головами!
— А-а-а! — среди паники и криков кто-то поскользнулся и упал, вызвав цепную реакцию. Носильщиков толкнули вперед, они рухнули на землю, и паланкин полетел в сторону!
— Осторожно!
— Молодой хозяин!
Фу Вэньцзе был застигнут врасплох, он всем телом полетел вперед, перекатился по крутому склону и кубарем покатился вниз, к густому лесу!
Скалы крутые и острые, лес внизу сырой и темный чаща внизу. Если Фу Вэньцзе сорвался вниз, разве сможет он остаться в живых?
В мгновение ока разразилась паника и все закричали. И в этот момент черная тень метнулась вперед с молниеносной скоростью. Прежде чем кто-либо успел среагировать, она без малейших колебаний прыгнула за Фу Вэньцзе вниз по крутому склону!
Чэнь Хайпин, стоявший ближе всех, вскрикнул в ужасе:
— Наставник?!
И действительно — человеком, бросившимся вниз за Фу Вэньцзе, оказался не кто иной, как Шань Чао!
Чэнь Хайпин, стиснув зубы, уже приготовился прыгнуть следом, как вдруг чья-то рука вцепилась ему в плечо, а к шее тут же прижалось лезвие ножа.
Ошеломленно обернувшись, он увидел одного из убийц секты «Духов и призраков», который пристально уставился на него:
— Не двигаться.
В этот же момент Се Юнь быстрым шагом пробирался сквозь толпу к обрыву — но внезапно замер на месте.
Крюк Дохунь с идеально заточенным внутренним лезвием уже был у его шеи. Один шаг вперед — и клинок беззвучно распорет горло.
Со спины раздался ленивый голос Цзин Лина:
— Стоять, Лун-гунян.
— Эй, Цзин, ты что творишь?! — раздались возмущенные крики. — Опусти оружие! Нападать на беззащитную девушку — это по-твоему достойно?!
Чжоу Юй воскликнул:
— Пока дождь не начался — все вниз, спасать их!
Но несмотря на гневные возгласы, рука Цзин Лина с крюком даже не дрогнула:
— Сегодня отсюда может уйти кто угодно, кроме тебя.
Красноволосый убийца будто не замечал никого вокруг, его ледяной взгляд был прикован к спине Се Юня:
— Смерть какого-то монаха не имеет значения. Но если ты сделаешь шаг — я гарантирую, ему действительно придется умереть.
— ...
Се Юнь не обернулся. Не дрогнул. Медленно поднял два пальца и прижал их к лезвию у своего горла, отводя его в сторону.
На глазах у всех острие впилось в плоть. Кровь струилась по пальцам, но его движения оставались поразительно точными — даже утонченно грациозными:
— Посмел меня останавливать.
Его голос звучал спокойно, будто в непринужденной беседе:
— Да кто ты такой?
[1] «Фонарь в руках, спрятанных в рукава» (袖手灯). «Засунуть руки в рукава» образно значит «не вмешиваться в события». Но фонариком светить...
[2] «Млечный Путь струился мимо Кипарисовых балок, двадцать восемь небесных дворцов склонялись к Нефритовому чертогу». Картина символизирует гармоничную, авторитетную, высшую власть императора, признанную небесами (на фоне яростной борьбы между партиями наследника престола и императрицы.
«Млечный Путь струился мимо Кипарисовых балок». Образно —могущество талантливого и просвещенного императора, признанное небом, неизменно сквозь века.
«Млечный путь связывает легендарное правление просвещенного У-ди и правление нынешнего императора».
«двадцать восемь небесных дворцов склонялись к Нефритовому чертогу». Образно — все небо преклоняется перед императором.
« Двадцать восемь лунных стоянок сходятся у Полярной звезды».
[3] «Зал Цзычень» (紫宸殿) —букв. «Пурпурный зал императора». Дворец императора во Внутренней части Запретного города.
[4] «Императрица У» (武后). На данный момент жена Гао-цзуна.
У Цзэтянь (武则天), единственная женщина-император, признанная китайской историографией, основательница династии У Чжоу. Очень спорная историческая личность, но несомненно сильная. Известна тем, что жестоко и решительно устраняла всех, кто стоял на ее пути к единоличной власти, не исключая собственных детей.
[5] «неизменно использовала "я"». По этикету, она должна называть себя «недостойная наложница» (妾), стандартное самоназвание императриц, или «подданная наложница» (臣妾), подчеркивая двойное подчинение как жены и подданной.
Также она должна была использовать фразы наподобие «осмелюсь умолять», «смиренно полагаю» и т.д.
[6] «императорской стражей» (禁军), букв. «Запретные войска». Я думаю, что здесь — авторское сокращение полного названия Северной стражи (北衙禁军), потому что Се Юнь по всему — командующий именно наиболее элитной Северной стражей, а не всех столичных войск.
К охране столичных улиц, которую осуществляет Южная стража, в романе он отношения не имеет и никак с Южной стражей не взаимодействует.
Исторически у Северной и Южной стражи не могло быть единого командующего, поскольку Северная стража подчинялась императору, а Южная — военному министерству.
[7] «Хун-эр» (弘儿). -эр — ласкательный суффикс, чтобы выразить нежность, близость и ласковое отношение к ребенку. Здесь речь про Ли Хуна (李弘)— старшего сына У-цзэтянь и Гао-цзуна..
[8] «Монастырь Ганье» (感业寺) — реально существующее место, где императрица У Цзэтянь жила в изгнании перед возвращением ко двору.
«Свергнутая императрица Ван» (王皇后). Первая жена Гао-цзуна, которую устранила У Цзэтянь на пути к власти.
«Чиновники Хань Юань (韓瑗) и Лай Цзи (來濟)». Высокопоставленные чиновники при императоре Гао-цзуне, ярые противники возвышения У Цзэтянь и открыто выступали против нее.
После прихода У Цзэтянь к власти они были обвинены в заговоре, смещены и сосланы, где вскоре были вынуждены покончить с собой.
«Кланы Гуаньлун» (关陇). Военно-аристократическая коалиция знатных родов, обладающая огромной политической и военной властью, определяющая политику империи.
После прихода к власти У Цзэтянь последовательными мерами, явными и тайными, стерла их в порошок.
[9] «дым амбры застыл». Классический китайский образ, обозначающий напряженную паузу.
[10] «озеро Тайе» (太液池), Тайечи, букв. «Пруд Великого эликсира [бессмертия]». Большое искусственное озеро во внутренней части Запретного города Дамингун.
[11] «это правило установлено еще императором Тай-цзуном».
император Тай-цзун — предыдущий император, отец Гао-цзуна (нынешнего императора).
Еще одно подтверждение, что Се Юнь именно командующий Северной стражей, он не мог покинуть столицу без указа императора. Командующему столичной (Южной) стражей Чанъань покидать не запрещалось.
К слову говоря, командующий и не покидал, его Шань Чао уволок, игнорируя все попытки протеста.
«Северная управа» (北衙). Реальное учреждение, администрация Северной стражи, курировавшая охрану Запретного города и членов императорской семьи, расследования дворцовых переворотов.
[12] «Ветра и дожди мира рек и озер». «ветра и дожди» — традиционная метафора испытаний и изменчивости жизни. «Мир рек и озер» — цзянху.
[13] «притворяться духом, прикидываться призраком». Се Юнь язвит как обычно.
«Духи и призраки» называют себя так, потому что это организация теневых убийц, владеющих сверхъестественными, мистическими техниками.
А Се Юнь говорит про шаманские пляски, когда те изображают вхождение в транс, вселение духа в тело и разговоры с призраками.
Эта идиома в Китае означает обман, фокусы, шарлатанские трюки.
Примечания
Имена и названия
Император Гао Цзун (唐高宗), имя – Ли Чжи, (нынешний) третий император династии Тан
Был младшим (девятым) сыном Тай-цзуна с мягким характером, и благодаря ему стал императором, поскольку старших братьев Тай-цзун отстранил из-за их яростной борьбы за престол.
В первые годы продолжал политику отца (развитие экономики, поддержка буддизма). Потом взял в жены У Цзэтянь (бывшую наложницу Тай-цзуна), что изменило историю Китая.
В последние годы жизни был марионеткой У Цзэтянь.
У Цзэтянь (武则天), имя —У Мэйнян (武媚娘)
Единственная женщина-император, признанная китайской историей, основательница династии У Чжоу. Очень спорная историческая личность, но несомненно сильная.
Известна тем, что жестоко и решительно устраняла всех, кто стоял на ее пути к единоличной власти, не исключая собственных детей.
Изначально наложница императора Тай-цзуна, потом стала женой его сына, Гао-цзуна, после того, как он взошел на престол. Чтобы стать императрицей, устранила соперниц — жену Гао-цзуна, императрицу Ван, и его любимую наложницу Сяо. После инсульта Гао-цзуна фактически правила вместо него.
Задушила свою дочь, чтобы подставить императрицу Ван, избавилась от двух своих сыновей, наследников престола, которыми не могла управлять, свергла третьего сына после того, как он взошел на престол и посадила на трон самого младшего из сыновей, который был ее марионеткой.
Ли Хун (李弘)
Старший сын У Цзэтянь и императора Гао-цзуна, первый наследник престола. Был известен добротой и конфуцианской моралью. Однако, на престол не взошел —официально, умер от болезни в возрасте 23 лет; неофициально — был отравлен матерью из-за его возрастающего влияния. Он осуждал жестокость У Цзэтянь, защищал опальных чиновников, мешал ее единоличной власти.
Свергнутая императрица Ван (王皇后)
Первая жена императора Гао-цзуна. Она была императрицей до У Цзэтянь.
Пытаясь сместить свою соперницу, наложницу Сяо, она сама привела во дворец У Цзэтянь как свою союзницу.
Однако У Цзэтянь жестоко расправилась с ними обеими. Она обвиняла императрицу Ван в колдовстве и отравлениях, а потом задушила собственную дочь, которая была еще младенцем, и обвинила в этом императрицу Ван.
В итоге император Гао-цзун низложил и казнил ее.
Чиновники Хань Юань (韓瑗) и Лай Цзи (來濟)
Высокопоставленные чиновники при императоре Гао-цзуне, представители старой аристократической элиты. Они были ярыми противниками возвышения У Цзэтянь. Они открыто выступали против смещения императрицы Ван и назначения У Цзэтянь на её место, считая это нарушением всех конфуцианских норм и узурпацией власти.
После прихода У Цзэтянь к власти они были обвинены в заговоре, смещены со всех постов и отправлены в ссылку в далёкие окраины империи, где вскоре умерли, скорее всего, были вынуждены покончить с собой.
Кланы Гуаньлун (關隴集團)
Военно-аристократический альянс знатных родов, сформировавшийся ещё в государстве Западная Вэй. Их вотчины находились в регионе Гуаньчжун и Лунъю — отсюда и название «Гуань-Лун».
Эта группа была опорой правящих династий Северная Чжоу, Суй и ранней Тан, помогла взойти на престол первому императору династии Тан, Ли Юаню
Они обладали огромной политической и военной властью, определяя политику империи. Были противниками У Цзэтянь.
После прихода к власти, У После прихода к власти У Цзэтянь последовательными мерами, явными и тайными, постепенно лишила их влияния, земельных наделов, в конечном итоге те, кто остались живы после казней были разорены и лишены влияния.
***
«Зал Цзычень» (紫宸殿), букв. «Пурпурный зал императора».
Пурпурный цвет ассоциировался с Полярной звездой. (紫微星), считавшейся «сердцем неба» — так подчеркивалась сакральная связь императора с космосом.
Исторические и культурные отсылки
Полярная звезда как символ императора
Северная полярная звезда (北极星) также называлась Пурпурной звездой Запретного [дворца] (紫微星).
«Пурпурный (紫) — цвет императора, считавшийся высшим и самым благородным цветом.
«Запретный» (微) — запретный для недостойных.
«Звезда(星).
В китайской астрономии небо было разделено на три «ограды» (垣) или «владения». Область вокруг Северного полюса считалась Небесным Императорским Дворцом (紫微垣). Сердце небесного Запретного дворца была Полярная звезда (紫微星). Она считалась верховным правителем этого небесного дворца, его главной звездой — Небесным Императором (天帝).
По теории «Небесного мандата» (天命) император на земле, Сын Неба (天子) считался прямым воплощением Небесного Императора. Поэтому Полярная звезда стала астрологическим символом земного императора, его власти, судьбы и дворца.
«Двадцать восемь небесных дворцов склонялись к Нефритовому чертогу»
«Двадцать восемь небесных дворцов» — это 28 лунных стоянок. Они делят небесный купол на «дольки», которые сходятся у южного и северного полюсов.
«Нефритовый чертог» — Небесный императорский дворец (紫微垣), область у северного полюса.
Буквально фраза означает, что «дольки» лунных стоянок сходятся у Северного полюса.
Символически это отображает, как небесные созвездия склоняются к небесному дворцу, так и на земле поднебесная склоняется перед престолом Сына Неба.
«Млечный Путь струился мимо Кипарисовых балок»
«Кипарисовые балки» это башня Болян, (柏梁台). Дворец был построен императором У-ди, который проводил там поэтические состязания, также возможно там проводились астрономические наблюдения. В данный момент остались только ее руины на территории древнего Чанъаня.
По легенде, после завершения строительства дворца император У-ди устроил в нём пир. Во время этого пира он и его сановники сочинили коллективную поэму. Император написал первую строчку, а каждый из остальных присутствующих, по рангу и должности, добавлял по строфе, соревнуясь в остроумии и литературном мастерстве.
Этот стиль коллективной импровизации, где каждая новая строфа рифмуется и согласуется с предыдущей, стал известен как стихосложение Болян (柏梁体) — очень влиятельная форма в китайской поэзии.
Млечный путь согласно поверьям, это путь, который соединяет эпохи и миры (и разделяет).
То есть в данном случае проводится параллель между Гао-цзуном и У-ди, а может быть, говорит о том, что веками не угасают слава и величие императорской власти.
Императорская стража (禁军), букв. «Запретные войска»
Общее название для элитных императорских войск, размещенных в Чанъане. Они подразделялись на более элитную Северную стражу (北衙禁军), охраняющую Запретный город, и Южную стражу (南衙禁军), охраняющую столицу.
Северная стража (北衙禁军), букв «Запретные войска Северной управы»
Была создана при Гао-цзуне, элитное подразделение элитных императорских войск. Формально она подчинялась императору, но была под влиянием императрицы через лояльных ей людей в командовании.
Занималась личной охраной императора и территории Запретного города, подавлением дворцовых заговоров, арестами чиновников. Набиралась из отборных воинов из аристократических семей.
Южная стража (南衙禁军). букв «Запретные войска Южной управы»
Была создана при династии Суй. Была лояльна в основном императору, подчинялась военному министерству.
Осуществляла защиту внешнего периметра Запретного города и столицы, участвовала в церемониях и выполняла обычные армейские функции.
После переворота 626 года у ворот Сюаньу Тай-цзун выделил в ней Южный и Северный гарнизоны ворот Сюаньу (玄武门左右屯营). Они располагались у этих ворот, были полуэлитой, состояли из ветеранов, лично преданных императору.
После 662 года Гао-цзун преобразовал эти гарнизоны в гвардию Юйлинь (羽林军), которая вошла в состав Северной стражи.