Глава 13. Улика
До покоев отведенных для гостей, он так и не встретил знакомого лица. Не воин – ибо слаб тот человек телом. Неужели всего лишь слуга, тень, скрывающаяся в неприметном дворе? Но больше всего Цзян Янь Чи терзала невозможность вспомнить лицо незнакомца. Рост... черты... взгляд... всё словно растворилось в тумане памяти. Лишь смутно помнился изящный изгиб бледной шеи и глубокая впадина ключицы, приоткрытая воротом одежды.
Пока он томился этими мыслями, подошел управляющий: "Господин Чу пробудился и, узнав о прибытии Вашего Высочества, приказал приготовить завтрак"
"Почему Чу Се проснулся так поздно?"
"Поздно ночью он получил срочное письмо, которое нарушило его покой. Поэтому он проснулся позже обычного"
В это мгновение из внутренних покоев появился Чу Се, согревая руки о небольшую грелку, с нескрываемой неприязнью во взгляде. Осушив чашку горячего чая, поданного слугой, он бросил мимолетный взгляд на юного наследника.
"Что привело тебя так рано?" сухо поинтересовался Чу Се.
Цзян Янь Чи почтительно склонился.
"Чу Чжанъинь, я должен присутствовать на утреннем заседании двора."
Чу Се лишь холодно усмехнулся.
"Не спеши."
Неторопливо закончив завтрак, он позволил слугам внести паланкин и увез Цзян Янь Чи во дворец.
В пути он вдруг спросил: "Ты общался с министром личного состава?"
Сердце Цзян Янь Чи тревожно забилось.
"Министр Сюэ – человек чести и представил ко двору множество мудрых предложений."
Чу Се промолчал, на лице его застыла ледяная маска.
"Сократи ваше общение."
"Слушаюсь."
Последующие дни пролетели в напряженном ожидании для чиновников, причастных к делу игорного дома "Золотой Обруч". Все чувствовали, как сгущаются тучи.
На поверхности всё казалось ясным: у Чу Се прохудился кошелек – игорный дом в столице был мгновенно закрыт. Все знали, что главным акционером был Чу Се, и никто не смел его тревожить. Это считалось проявлением уважения, позволяющим ему получать небольшую прибыль для собственного удовольствия. Многие мелкие чиновники даже посылали дары в игорный дом, подкупая нужных людей и покупая себе незначительные должности. Восточная столица привыкла закрывать глаза на подобные вещи.
Но никто не ожидал, что министр личного состава вдруг проявит твердость и осмелится потревожить это осиное гнездо. Министра звали Сюэ, и несколько его сыновей занимали высокие посты – кто в чиновничьем аппарате, кто в армии. Но, что более важно, его вторая дочь была замужем за старшим внуком маркиза Чжэньго, семьи, контролировавшей почти половину военной мощи Вэй. Она стала невесткой влиятельного военного клана Сюй.
Поэтому действия министра Сюэ могли быть предупреждением Чу Се от семьи Сюй. Однако, Чу Се был надменен и безжалостен, его действия не знали границ.
Могло ли его остановить простое предупреждение?
Игорный дом был не просто легальным бизнесом, он был также вовлечен в контрабанду частной соли, откуда и шла основная прибыль. Значительная часть огромного состояния Чу Се происходила именно отсюда. Год за годом он поддерживал различные связи.
Характер Чу Се был надменным, а методы – безжалостными. Его не так-то просто было усмирить. Перекрытие потока доходов было не просто поджогом петарды, а поджиганием запала огромной бомбы. Было странно не вцепиться противнику в глотку до крови.
Как оказалось, игорный дом подвергся проверке еще накануне. На следующий день старший сын министра Сюэ, Сюэ Нань Цзинь, был брошен в тюрьму за халатность.
Без лишних церемоний его поволокли в тюрьму Чжао, где его жестоко избили и подвергли изощренным пыткам. В довершение всего, его окровавленную одежду бросили у порога дома Сюэ. Это взбесило старого господина Сюэ, которому пришлось слечь в постель, и он срочно вызвал двух-трех придворных врачей.
В результате последние несколько дней придворные во дворце молчали. Чу Се продолжал держаться отстраненно, как всегда, сохраняя достоинство.
Через несколько дней запрет на игорный дом "Золотой обруч" был снят, и никто больше не осмеливался оспаривать правила. Интересно, что старый господин Сюэ очнулся пару дней спустя. Узнав, что его сын невредим в тюрьме, Сюэ Ши Лан снова бросил вызов игорному дому, приказав опечатать его во второй раз.
На этот раз это окончательно взбесило Чу Се. В ту же ночь из тюрьмы Чжао было доставлено признание вины сына семьи Сюэ в форме письменного признания. Его приговорили к обезглавливанию, а казнь назначили на семь дней спустя.
Страх и тревога проникли во весь город. Многие люди преклонили колени у ворот Холодного дворца, умоляя Наследного принца восстановить справедливость.
Лицо Цзян Янь Чи побледнело, когда он слушал людей снаружи, которые не могли встать. Однако сейчас он был не более чем маленьким жучком в руках Чу Се. Даже если он знал, что лояльные чиновники были несправедливо обвинены, он не осмеливался предпринимать какие-либо опрометчивые действия, чтобы спасти их.
На пятый день, посреди ночи, когда Чу Се тайно прокрался в Холодный дворец, он почувствовал, что Цзян Янь Чи обременен тяжелыми мыслями. Следуя оригинальному тексту, Чу Се протянул ему небольшую коробку с фейерверками.
При легком рывке фейерверк взмыл в небо, взрываясь красивым красочным представлением. В оригинальном тексте Сюй Чуньму подавал свисток в качестве сигнала. Однако Сюй Чуньму был искусен в боевых искусствах и обладал острым слухом.
Чу Се, с другой стороны, был другим. С его сломанным телом он не мог даже расслышать свисток, не говоря уже о том, чтобы узнать его. Более того, дарение фейерверков также имело свои последствия. Чтобы фейерверки были увидены, их нужно было запускать ночью. Таким образом, один человек мог создавать проблемы днем, а другой мог действовать ночью, избегая любых конфликтов между ними. Чу Се был невероятно умен.
Цзян Янь Чи держал фейерверк в руке и глубоко смотрел на Чу Се.
"Ты действительно веришь, что я могу свергнуть Чу Се?"
Конечно, ты же главный герой. Почему молодой Наследный принц начинает сомневаться в себе?
Цзян Янь Чи долго ждал ответа, но не получил его, и его сердце сжималось дюйм за дюймом. Он обернулся и услышал звук перебираемых струн.
Чу Се сидел перед столом, держа в руках свой старый цинь. Лунный свет заливал его, делая его рукава похожими на распустившиеся цветы груши.
[Хозяин] голос системы появился в неподходящий момент
[Настройка персонажа неверна, Сюй Чуньму не стал бы играть на цине!]
[Отстань] сказал Чу Се, перебирая струны.
[Ты что, хочешь, чтобы я, размахивая мечом, устроил пламенную речь перед главным героем? Я меч-то с трудом поднимаю. А вдруг случайно брошу и убью его?]
[...Ах, это]
Чу Се ответил: [Если ты можешь это сделать, вперед, если нет, выйди из сети!]
Система неохотно вышла из сети.
Когда он был связан с главным героем, Чу Се получил несколько навыков персонажа, и он изумительно играл на цине.
В тишине ночи Холодный дворец наполнился звуками шелка и бамбука, мелодией, трогавшей самые сокровенные струны души. Цзян Янь Чи смотрел на изящные руки, ласкающие струны циня. Пальцы, тонкие, как нефрит, с совершенными пропорциями костяшек. Это было восхитительно.
Исполняя древнюю мелодию "Сяо Я Конг Гу", давно забытую в Великой Вэй, Чу Се демонстрировал изысканный талант, которого никак не ожидали от семьи, поколениями служившей на границе, охраняя ее веками.
Незаметно для себя, Цзян Янь Чи почувствовал, как сердце его успокаивается.
"Я не ожидал, что ты так хорошо умеешь это делать" сказал Цзян Янь Чи, подходя к столу после окончания пьесы. Он полусогнул колени и, подражая Чу Се, дважды тронул струны.
"Звучит очень приятно."
"Мелодичная музыка радует слух и успокаивает душу. Ваше Высочество, позвольте мне научить вас."
Он взял руку Наследного принца и направил его пальцы к нужным струнам, накрыв его руку своей собственной.
Прижимая его пальцы, он объяснил: "Начните с этой струны, затем с этой... и с этой. Правой рукой вы будете перебирать струны, а я буду координировать левой. Попробуйте?"
Цзян Янь Чи умел играть на цине, но сейчас чувствовал себя неуклюжим и рассеянным, и пальцы его дрожали.
Чу Се не мог не усмехнуться его неловкости, но в его выражении не было насмешки. Он снова мягко прижал его руку и сказал: "Все в порядке, не спешите."
Затем он поднял взгляд, глядя в глаза Цзян Янь Чи с огромным терпением.
"Обучение игре на цине, как и другие вещи, требует времени. Не спешите. Я верю в вас, Ваше Высочество, вы сможете это сделать."
Хотя его рука перестала двигаться, в душе Цзян Янь Чи прозвучал совершенно иной аккорд. В лунном свете тонкая и бледная шея этого человека была так близко, что он чувствовал слабый аромат лекарственных трав, исходящий от него.
"Молодой господин Сюй."
Чу Се замер на несколько секунд, прежде чем понял, что молодой Наследный принц обращается к нему. Ответив тихим "Хм," он услышал едва слышное "Спасибо."
"Не стоит благодарить меня" мягко ответил Чу Се.
"На самом деле, в эти последние два года я... Все думают, что мне повезло, что меня выбрал Чу Се, и я вознесся, как феникс на ветке. Они думают, что мне так сильно повезло. Но, но..."
Моя матушка умерла. Она была убита Чу Се с помощью яда "Хэ Дин Хун".
Эти тяжелые слова в конце концов застряли у него в горле, и он не мог их произнести.
Это была цена ношения короны Восточного Дворца.
Чу Се подумал, не слишком ли недавний инцидент с игорным домом "Золотой Обруч" обеспокоил его, приведя к этой дилемме.
Он мягко посоветовал: "Ваше Высочество, не зацикливайтесь на этом слишком сильно. Вам не нужно спешить принимать чью-либо сторону, и в этом деле все еще могут быть некоторые возможности."
Цзян Янь Чи понял, что Чу Се говорит о покупке официальных должностей в игорном доме.
"Какие еще возможности могут быть сейчас?"
Говоря об этом, Цзян Янь Чи глубоко вздохнул.
"Теперь, когда дело улажено, через три дня будет обезглавлен второй сын семьи Сюэ. После его смерти весь двор будет сильно разочарован во мне... Ты..."
Ты тоже будешь разочарован.
Он не произнес вторую половину предложения.
У Чу Се было несколько планов на уме, и он потянулся, чтобы слегка взъерошить волосы Наследного принца, что было несколько самонадеянно.
"Когда я говорю, что есть возможность, она определенно есть."
Сказав это, Чу Се покинул Холодный Дворец. Он не приходил снова следующие два дня.
И только на третью ночь, накануне казни второго сына Сюэ, у Цзян Янь Чи возникло смутное предчувствие, что этот человек обязательно придет сегодня.
Но сегодня снаружи все еще стояли на коленях многие придворные, а внутри, вероятно, все еще было много шпионов Чу Се. Если бы это было возможно, Цзян Янь Чи на самом деле надеялся, что он не придет сегодня, что он больше не будет вмешиваться в это дело.
Дело игорного дома "Золотой обруч" уже было закрыто. Не вздумай глупить и попадаться Чу Се. Он слишком слаб, тих и не представляет, насколько изощренными могут быть пытки. Обнаружится слабина – и он не выдержит пыток.
Но он все равно пришел.
В мягкой кожаной маске он бесшумно проскользнул в разваливающийся задний вход, заполнив собой пролом в стене. Убедившись, что за ним никто не следит, он сделал несколько шагов, и наследный принц затащил его в тень грушевого дерева.
"Сейчас же самое опасное время. Как ты посмел прийти?"
Цзян Янь Чи закрыл ему рот рукой и прошептал, приказывая не шуметь. Он придвинулся ближе и заговорил ему на ухо, отчего мочка Чу Се залилась краской.
"За Холодным дворцом следят. Тебе нужно уйти."
"Ммм!"
Чу Се указал на свой рот, который был закрыт рукой. После секундного колебания Цзян Янь Чи убрал руку.
И увидел, как Чу Се, неуверенно ощупывая себя, достает из рукава несколько бухгалтерских книг и переписку, протягивая ему.
"Что это?"
Едва договорив, Цзян Янь Чи увидел печать и подпись Чу Се на письмах, а также поразительные цифры на страницах отчетов, и выражение его лица резко изменилось.
Чу Се прижали к дереву, его спина терлась о грубый ствол, вызывая жгучую боль, словно хрупкие кости вот-вот сломаются.
Руки все еще крепко сжимали его плечи, ногти впивались в руки: "Где ты это украл? Ты пытаешься убить себя?"
Это были письма и записи, касающиеся контрабанды соли, которой занимался Чу Се. Получить эти документы можно было только от самых доверенных лиц.
Этот человек - глупец? Чтобы ослабить влияние Чу Се, заполучить власть в свои руки, он действительно не думает о собственной жизни?
"Не возвращайся к Чу Се" срочно сказал Цзян Янь Чи.
"Я подготовлю карету и серебро. Уезжай этой ночью. Я договорюсь, чтобы тебя проводили на север. Из-за игорного дома "Золотой Обруч" в городе поднялась буря. Если эти документы и письма пропадут, Чу Се быстро выяснит, кто его предал. Не медли ни секунды. Уезжай этой ночью!"
В голосе Цзян Янь Чи звучали нетерпение и грусть. Он не переставал думать о том, что второго сына Сюэ, который осмелился перечить Чу Се, забили до полусмерти в тюрьме.
Держать эти письма в руке было все равно что держать горящий уголь.
Он хотел бы, чтобы этот человек ничего не крал.