Поход к логопеду.
Мне девять лет.
На экране — Stronghold Crusader. Крепости, битвы, щёлканье мышки. Тррр-тррр — треск стрел. Синяя футболка. Белые шорты. Снаружи — хмуро: облака давят, воздух тёплый, но тяжёлый. Всё застыло. Всё — спокойно.
Щёлк. Скрип.
Дверь медленно отползает. На пороге - он.
Отец. Высокий. Как шкаф. Мешки под глазами. Неряшливые чёрные волосы. Майка серая, влажная подмышками. Он не двигается — просто смотрит. Сквозь меня. Как будто проверяет товар.
— Идём к логопеду.
Сердце делает туп. Мир — будто в воронку. Игра глохнет. Мышка падает с края стола. Я поворачиваюсь к нему. Внутри всё сжимается — будто кто-то тянет за кишки.
— Нет! — вырывается. Почти нечаянно.
В голове — кислый запах. Старик в очках. Его пальцы на моей челюсти. - «Скажи "Л"... теперь "Р"...» Губы мокрые от слюны. Тетрадь в слезах. Язык - как переваренная лапша.
Отец дёргает брови вниз. Лицо натягивается, как барабан. Гул нарастает. Его голос — как удар по металлу:
— Ты должен! Хочешь, чтобы все ржали над твоей РЕЧЬЮ?!
Слово режет. Как стекло в горле. Я съёживаюсь. Дыхание - будто кто-то давит на грудь. Я - ошибка. Брак. Не человек. А просто функция. Просто шум.
Топ. Топ.
Он идёт. Спокойно. Как экскаватор. Я отползаю. Сердце - туп-туп-туп-туп.
Хватается за ухо.
— Ай! — визг разрывает воздух. Пальцы жмут. Сильные. Жёсткие. Мои кости скрипят. Жгёт. Внутри. Будто кто-то сунул туда раскалённый гвоздь.
— Папа... бо... больно...
Молчание. Он даже не смотрит. Тянет дальше. Я - чемодан. Без ручки. Только ноша. Только вещь.
Почему? Что я сделал? Почему мне нельзя просто... быть?..
Я хватаю его за запястье. Пытаюсь вырваться. Но руки ватные. Вся сила - в страхе. А он не помогает. Только парализует.
Шшшшш... — ветер шепчет. Улица. Двор. Гррр... — белая "Жигули" рычит, как пёс.
Я хватаюсь за дверцу. Последняя надежда. Он дёргает ухо ещё сильнее.
— АААЙЙЙЙЙ! — вопль срывает горло. Ухо горячее. Пульсирует. Красное, как мясо.
Он отпускает. Я падаю на сиденье — как тряпка.
— САДИСЬ! — рычит. Голос — как битое стекло.
Гррр... вжжж... - мотор заводится. Машина оживает, как зверь.
ХЛОП! — я закрываю дверь. — НЕ ХЛОПАЙ! — он тянет меня назад. Ухо — снова в ловушке.
Дёрг! Я падаю. Асфальт — в лицо. Колени — о камни. Кожа — схррр... — сдирается. Кровь. Пыль. Слёзы.
Машина рвётся с места. Вжжжжжж... Он уехал. А я остался. Как мусор после праздника.
Сажусь. Обхватываю себя. Плачу. Не громко. Иначе услышат. И накажут за это тоже.
Топ. Топ.
Женские шаги. Шлёп! - сумка об асфальт. Меня хватают. Трясут, будто сломанную игрушку.
— Почему ты не у логопеда?!
Это мама. Её родинка. Стрижка. Кольцо, оставляющее синяки. Глаза - кипяток.
— Он... уехал... — шепчу. Хочу исчезнуть.
-– Ты всё испортил! Всё! Ты — как вирус! — визжит. Когти в грудь. Я отшатываюсь.
— Я просто... хотел быть ребёнком...
— Ты — не ребёнок. Ты — наша ошибка.
Она толкает. Я падаю на колени.
— На велосипед. Быстро!
Руль дрожит в руках, колени пульсируют. Путь - ад. Каждый метр - как игла. Ветер - ледяной кнут. А молчание между нами - нож, который не режет, а мнёт.
Она едет рядом. Смотрит на меня, будто хочет убить.
— Ты виноват. Ты всегда виноват. Почему ты не умеешь СЛУШАТЬ?!
— Потому что... я не хочу быть тем, кем вы меня делаете...
Тишина. Как перед бурей. В её глазах - огонь.
— Посмотрим, останется ли у тебя воля после десятого визита!
Сегодня. Я снова играю. Но теперь тишина — не уют, а глухое ожидание.
Солнце больше не светит в этом доме. Только лампа. Жёлтая. Мёртвая.
Щёлк.
Он снова входит. Никаких объяснений. Хватает за ухо. Рывок — как будто ухо - ручка, а я — чемодан.
БАХ! — дверь машины. Гррр... вжж... — звук мотора обволакивает. Давит.
Он заводит. Нервно. Рывками.
— Я учусь на ошибках.
Газ. ВЖУУУУУУМ! Скорость. Мир размазывается.
Слёзы текут. Я не чувствую тела. Только стыд. Только ужас.
Я не ребёнок. Я — доставка. Не человек. Только посылка — до тех пор, пока не стану "нормальным". Пока не стану "удобным".
Стоит только услышать слова — машина… логопед… — и я мгновенно возвращаюсь туда, где всё было так страшно. Как будто снова сжимаюсь в комочек страха, которого не могу отпустить. Это не просто память. Это страшный сон, что застрял в голове и не отпускает.
Голоса вокруг становятся громкими, как крики в пустой комнате. Прикосновение к ушам — словно ледяной нож, который режет насквозь. Даже если кто-то просто тянет руку к моему лицу, тело само отдаляется — как будто спасаясь от удара.
Мозг не обманывает: рука у головы — значит боль. Значит опасность. Значит страх, который скребётся внутри.
Поход к логопеду — всегда как битва с самим собой. Даже сейчас, спустя годы, это невероятно трудно. Помню, как сжимал губы, сдерживал слёзы, чтобы никто не увидел — будто это спасало меня.
Когда слышу слова «Ты плохо произносишь», внутри всё сжимается, словно я снова маленький и уязвимый. В груди поднимается отвращение — к себе, к звукам, к этому миру. Хочется раствориться, исчезнуть, спрятаться там, где никто не найдёт.
А звук скрипа машин — он словно холодная стальная ловушка, которая сжимает меня всё сильнее и сильнее, не даёт дышать. В такие моменты я словно снова там — в этом давящем шуме, среди голосов и рук.
Страх живёт здесь. В каждом вздохе. В каждом шорохе. В каждом дне.