Под запретом

Пять лет. Пять лет я методично укреплял свои позиции, расчищая путь к вершине. Пять лет я был уверен в своём будущем, в своём праве на наследство Дэвиса. Джессика, его дочь, любимица, наследница – всё указывало на это. Дэвис не уставал хвалить её ум и предприимчивость, предрекая ей блестящее будущее во главе организации. Я не сомневался ни секунды.

Известие о смерти Дэвиса застало меня врасплох, но не сломило. Я был готов. Готов к переговорам, готовился к тому, чтобы без лишних разговоров занять своё место. Джессика, разумеется. Я и не подумал уточнить, кто именно стал новым совладельцем. Зачем? Это был формальный вопрос, ответ на который был известен мне заранее.

И вот я сижу за огромным столом в этом роскошном офисе, перед женщиной в элегантном чёрном платье. Её лицо скрыто в мягком полумраке, только изредка вспыхивают блески бриллиантов на её серьгах. Она спокойна, собранна, властна. Я готов представить свои условия, готовы к стандартной процедуре передачи власти. Джессика всегда была расчётлива, но и я не глупец.

Мы обсуждаем формальные вопросы, финансовые отчёты, ключевые контакты. Её голос – низкий, мелодичный, но каждое слово пропитано стальной уверенностью. Она прекрасно разбирается в делах, владеет ситуацией, её ответы точны и лаконичны. Джессика действительно выросла. Достойный наследник. Однако... что-то не так.

В какой-то момент, когда речь заходит о перераспределении сфер влияния, она поднимает голову. Свет падает на её лицо, освещая платиновый цвет волос. Блондинка. Я никогда не видел Джессику блондинкой. Её волосы были каштановые, тёмные, как у её отца.

В этот момент, пока я всё ещё пытаюсь уложить всё в голове, она говорит, голос её совершенно спокоен, без тени сомнения:

– Итак, мистер Реймонд, надеюсь, мы пришли к взаимопониманию.

Только сейчас, увидев её лицо, узнав в чертах призрачное сходство с Дэвисом, я осознаю, что сижу напротив не Джессики. Перед мной Эмили. И холодный ужас пронизывает меня до костей. Я не ожидал этого. Абсолютно. И теперь, вместо планов на будущее, меня захлёстывает волна ярости и ошеломления. Пять лет подготовки, пять лет уверенности – и все это рухнуло. Эмили. Она играет в свою игру, и я совершенно не представляю, что она задумала.

Я резко выпрямился, откидываясь на спинку кресла. Спокойствие, которое я так тщательно культивировал, рухнуло. Все эти годы планирования, все эти расчёты… все летели к чертям.

– Что это за фарс? – мой голос сорвался, лишённый привычной мягкости. – Где Джессика? Мистер Харпер… Дэвис всегда говорил о Джессике! О её потенциале! Она должна быть здесь, а не… это создание!

Я не мог сдержать презрения в голосе. Эмили сидела спокойно, её лицо не выражало ни малейших эмоций. Только холодный блеск в глазах говорил о том, что она полностью контролирует ситуацию. Её спокойствие ещё больше усиливало мой гнев.

– Джессика? – она произнесла это имя, словно пробуя его на вкус. В её голосе слышалось что-то вроде жалости, но, возможно, это было лишь моё восприятие. Мистер Реймонд  Джессики нет в завещании.

– Невозможно! – я выпалил, отбрасывая назад стул. – Это ложь! Вы обманываете меня! Мой разум отказывался принимать эту информацию. Джессика… как нет...

Эмили подняла руку, останавливая мой поток негодования. Её жест был уверенным, властным.

Я сидел, пораженный. Всё рушилось. Мои планы, мои амбиции, мои убеждения… Всё оказалось ложью. И вместо Джессики… Эмили. Перед мной сидела женщина, которая не только отняла у меня будущее, но и лишила меня любой надежды на то, что я понимал ситуацию. В голове царила пустота, а внутри – бушевал шторм ярости и неверия. Я был совершенно не готов к этому повороту событий.
Её слова, спокойные и точные, пронзили меня насквозь.  Внезапно, сквозь туман ярости и недоверия, прорвались другие воспоминания. Образы  Эмили всплыли в памяти – её смех, её наивные мечты, её взгляд, полный доверия.

И тут меня окатило волной чего-то… тёплого, но незнакомого. Что это было? Жалость? Сожаление? Или что-то большее? Я вспомнил её лицо, её милый смех, её нежные объятия, которые когда-то были для меня естественными, привычными… Мы были близки, мы любили друг друга. И воспоминание это вызвало боль, не менее сильную, чем ярость, которая кипела во мне секунду назад.

Я, что до сих пор к ней что-то чувствую? Нет! Она сломала меня! Мысль показалась мне настолько чудовищной, что я тут же отбросил её прочь, словно отвратительную гадину.

Нет! Любовь? Что за глупости! Это была слабость! И я, Реймонд, не слабак! Я не буду давать эмоциям взять верх. Она обманула меня, она украла у меня всё, она уничтожила всё, что было между нами!

Я стиснул кулаки, чувствуя, как кровь стучит в висках. Все воспоминания, все тёплые чувства, все остатки сочувствия исчезли. Осталась только ярость, чистая и неприкрытая. Жестокая, пожирающая, всепоглощающая. Я поднялся из-за стола, и Эмили, наконец, показала хоть какую-то эмоцию – удивление, смешанное со сдержанной угрозой.

Единственный шанс – проникнуть в её окружение, узнать её слабости, и лишь потом нанести решающий удар. Я согласился работать с ней, скрывая свою вражду за маской холодного профессионализма.

Между нами установилось хрупкое перемирие, больше похожее на затишье перед бурей. Мы работали вместе, Эмили – расчётлива, я – циничен и полон скрытого презрения. Напряжение витало в воздухе, невидимой стеной отделяя их друг от друга.

Однажды вечером, на торжественном ужине с влиятельными партнёрами, Эмили появилась в платье, которое можно было охарактеризовать только как вызывающе откровенное. Тончайший шёлк, глубокий вырез, открытые плечи… Мужчины открыто пялились на неё, их взгляды скользили по её телу с неприкрытым вожделением.

Я, сидящий рядом, стискивал зубы. Ревность, как ядовитый змей, сжимала моё сердце. Я пытался скрыть свои чувства, сосредоточившись на разговоре, но  пальцы бессознательно сжимались в кулаки. Я наблюдал, как Эмили ловко управляет вниманием присутствующих, как она играет с ними, как кошка с мышкой. Её самоуверенность разъедала меня изнутри.

Наконец, не выдержав, я резко сорвался.

– Что это за маскарад? – мой голос был ледяным. – Ты выглядишь… как...

Эмили посмотрела на меня, в её глазах мелькнул огонёк – смесь веселья и вызова.

– Неужели я настолько хороша, что сам Реймонд Хардинг проявляет подобный интерес к моему наряду? – она слегка улыбнулась, её взгляд был цепким и насмешливым. – Или, может, ты боишься, что кто-то другой оценит мои достоинства выше, чем ты?

Я сжал кулаки, чувствуя, как ярость вновь подступает к горлу. Её слова были острым клинком, поражающим моё самолюбие. Кто-то другой оценит Эмили? Так, хватит! Мне наплевать на неё, пусть и дальше вертит задом перед потенциальными клиентами, я забочусь лишь о своей репутации и репутации компании. Не хочу, чтобы завтра везде висели вывески, что самая крупная финансовая компания нанимает на работу таких выскочек. Абсурд!

– Мы уезжаем, – сказал я, мой голос  был спокоен, почти ровен, но в глазах плескалась буря.

– Что? Куда? – наконец спросила она, голос её был тих, но в нём слышалась сталь.

– Домой, сейчас же.

Она начала протестовать, напоминая мне о делах, о встречах, о планах. Но её протесты были слабыми, словно лёгкий ветерок против бушующего урагана. Я был непреклонен. Моё решение было принято, и никакие аргументы не могли его изменить. В конце концов, исчерпав все свои силы, Эмили покорно согласилась.

– Хорошо, – просто сказала она, голос её лишился прежней твёрдости.  

Я кивнул, повернулся и направился к машине. Без лишних слов, без объяснений. Мои действия были красноречивее любых слов. Я ждал её у машины, резко открыв дверцу пассажирского сиденья.

– Садись, – сказал я, и мой голос, хоть и оставался спокойным, звучал уже не так уверенно. Неожиданная покорность Эмили заставила меня усомниться в своей непоколебимой уверенности.

Они ехали в тишине. Когда до дома оставалось всего два квартала, Эмили неожиданно попросила остановиться.

– Здесь, – сказала она, коротко и ясно.

Я затормозил, озадаченный и задал себе вопрос: почему? Почему она не хочет, чтобы я видел, где она живёт?

Его размышления прервал резкий хлопок дверцы машины. Эмили уже выбежала и, ловко увернувшись от потока машин, садилась в заранее заказанное такси, которое уже ждало её на углу. Она бросила на него быстрый, прощальный взгляд, полный какой-то странной смеси вызова и… благодарности?

Я сидел в машине, ошеломлённый. Гнев кипел во мне, горячим, яростным пламенем. Она играла со мной, использовала, манипулировала. Я был в ярости, чувствуя себя обманутым и униженным.

Но одновременно с гневом, внутри меня вспыхнуло и другое чувство – впечатление. Я был одновременно и разозлён, и очарован её дерзостью, её смелостью. Эта девушка была опаснее, чем я мог предположить. И игра, безусловно, продолжится.