Под запретом

Её лицо, открытое после снятия шлема, было знакомым и в то же время чужим. Эмили. Моя Эмили. Та, которая проводила вечера за книгами, мечтала о спокойной жизни, боялась даже самых маленьких пауков. И эта… она? Эта неустрашимая гонщица, мой ангел, сверкающая на солнце в кожаном костюме, с острым взглядом победителя. Сердце ухнуло вниз. Невероятно. Невероятно и… захватывающе.

Я приближался, шаг за шагом, стараясь не выдать бушующих внутри эмоций. Её сестра, Джессика, беспокоилась, но Эмили даже не замечала это. Её взгляд был прикован ко мне, в нём – смесь шока, недоумения и… я надеялся, узнавания.

Она застыла, словно оцепенев. И это застывшее изумление было гораздо более возбуждающим, чем любой адреналин гонки. Я остановился перед ней, на расстоянии, достаточном для того, чтобы увидеть мельчайшие детали её лица: лёгкий румянец, дрожь в уголках губ, блеск в глазах. Глаза, которые я знаю наизусть.

– Ангел… – прошептал я, и голос мой, казалось, иссяк от удивления. Всё моё тщательно выстроенное представление о её жизни, о её привычках, о её характере, рассыпалось в прах. Это было настолько… внезапно, настолько захватывающе, что я на мгновение растерялся. Я хотел обнять её, поцеловать, накричать, спросить, но все эти желания переплелись в один сбивающий с ног коктейль эмоций.

– Я… – начал я, но не смог подобрать слов. Что я мог сказать? Поздравляю с победой, ангелок, я не знал, что ты участвуешь в гонках? Это прозвучало бы смешно, нелепо, совершенно не соответствовало тому урагану чувств, который бушевал внутри меня.

Молчание затянулось. Я видел, как она сглотнула, как её дыхание стало прерывистым. И в её глазах, наконец, я увидел не только удивление, но и… что-то ещё. Что-то, что заставило меня забыть обо всём на свете, кроме её.

Трудно было сказать точно, эмоции на её лице смешивались, словно краски на палитре художника. Но одно было ясно: она не испугалась меня. И это наполнило меня странной смесью облегчения и ещё большей нетерпеливости.

Я сделал шаг ближе, и она не отшатнулась. Мы стояли так, на расстоянии одного дыхания, и в этом молчании было больше, чем в любых словах. Всё вокруг – шум толпы, крики, ликование – исчезло, оставив только нас двоих, застывших в этом неожиданном, но невероятно интимном моменте.

– Ангелок… – повторил я, и на этот раз в моём голосе уже не было нерешительности. Только удивление, смешанное с восхищением и глубокой любовью. – Это… невероятно.

Она медленно улыбнулась, и эта улыбка была настолько радостная, настолько искренняя, что заставила меня забыть о всех вопросах, о всей растерянности предыдущих минут.

– Привет, – прошептала она, её голова немного наклонилась, как будто она старается спрятать улыбку, но не может. – Я знала, что ты догадаешься.

И в этот момент, посреди всего этого хаоса и адреналина, я понял, что ничего не имеет значения, кроме того, что она здесь, рядом со мной. И что она – моя любовь, и это потрясающе. Я нежно взял её за руку, и в этом простом жесте были все мои слова, все мои эмоции, вся моя жизнь.

А затем я поцеловал её. И этот поцелуй был лучше любой победы.

После поцелуя, мир снова обретал свои цвета и звуки. Ликование толпы вернулось, Джессика, наконец, дождавшись реакции Эмили, засыпала её вопросами, но Эмили, окрылённая, лишь улыбалась и кивала, держа мою руку крепко в своей. Мы провели ещё немного времени на трассе, наслаждаясь моментом, а после Джессика села на мотоцикл Эмили и умчалась прочь с карьера, прежде чем сели в мою машину. Воздух в салоне вибрировал от невысказанных слов и нежной близости. Я вёл машину, а Эмили, прижавшись ко мне, рассказывала о гонке, о своих ощущениях, о том, как она чувствовала себя. Это был новый уровень близости, и он был удивителен.

Дома нас ждал тихий, спокойный вечер. Мы говорили до поздней ночи, обсуждая всё: гонку, её тайную жизнь, наши чувства. Эмили призналась, что боялась, что я разочаруюсь, что я не пойму её увлечения скоростью и адреналином. Но я, к её удивлению, только восхищался её смелостью и решительностью. Я понял, что эта скрытность была способом защитить себя, защитить нас, от возможного непонимания. Жаль, что я пока что не могу также открыться Эмили, как она мне. Но это пока что...

На следующее утро я сказал Эмили, что мы сегодня не идём на работу.

Эмили, слегка растерянная, но невероятно счастливая, обняла меня. День прошёл в подготовке к вечернему мероприятию. Мы выбрали платье, обсудили детали, и в воздухе витала лёгкая, радостная суета. Вечером, держась за руки, мы шли по красной дорожке, как настоящая пара. Я представил её всем как свою девушку, и гордость распирала меня изнутри. Эмили сияла, и я знал, что всё, что произошло на гоночной трассе, только укрепило наши отношения, добавило в них новую грань, новый, захватывающий вкус свободы и адреналина. Мы были вместе, и это было всё, что имело значение.

Вечер проходил гладко. Эмили блистала, я гордился ею. Мы общались с партнерами, деловыми знакомыми, и всё шло как по маслу, пока я не увидел его. Эйдан, старый приятель, с которым я когда-то работал, блистающий своей самоуверенностью и неприятной улыбкой. Он подошёл к нам, обнял Эмили за плечи немного дольше, чем следовало, и произнес, чуть понизив голос:

– Реймонд, поздравляю с прекрасной спутницей! Эмили, вы великолепны. Знаешь, я подумал, после мероприятия… нам всем стоило бы продолжить вечер в более… непринуждённой обстановке. Понимаешь, что я имею в виду? Развлечься, всем вместе?

Его слова прозвучали как плевок в лицо. Я почувствовал, как кровь прилила к лицу. Эмили, заметив перемену в моём настроении, напряглась. Я медленно выпрямился, сжимая кулаки. Внутри меня клокотало от ярости.

Эйдан, – мой голос был ледяным, каждое слово пропитано презрением, – ты очень сильно ошибаешься. Моя девушка – это не товар, который можно предлагать кому-либо, и уж тем более, не тебе, женатому человеку.

Эйдан усмехнулся, но в его глазах я увидел испуг. Он явно не ожидал такой реакции.

– Реймонд, не принимай близко к сердцу… шутка…

– Шутка? – перебил я его, шагнув ближе. Моё лицо, наверное, выглядело ужасающе. – Тебе лучше надеяться, что это была шутка, которую ты больше никогда не повторишь. Потому что в следующий раз это не будет шуткой. Понял?

Эйдан затравленно отступил. Я чувствовал, как кипит кровь, как я готов броситься на него. Эмили схватила меня за руку, её глаза были полны тревоги.

– Реймонд, успокойся. Не стоит…

Но я не мог остановиться. Я сжал руку Эмили, успокаивая её, но мой взгляд продолжал прожигать Эйдан.

– Если ещё раз посмеешь обратиться ко мне или к моей девушке с подобным предложением… – я склонился к нему, шепча на ухо, – и я гарантирую тебе, что ты пожалеешь об этом до конца своих дней. Запомни мои слова.

Эйдан пробормотал что-то невнятное и быстро ретировался. Я повернулся к Эмили, её лицо было бледным, но её рука крепко сжимала мою. Я поцеловал её в лоб, успокаивая. Вечер был испорчен, но я был рад, что моя реакция отпугнула Эйдана. И я знал, что Эмили почувствовала мою защиту, мою готовность защитить её от подобных мерзких предложений. Это сблизило нас ещё больше.

После неприятного инцидента с Эйданом, Эмили, немного побледневшая, но сохранившая спокойствие, отправилась пообщаться с жёнами и девушками других гостей. Я же, вместе с моими друзьями – Джеком, Марком и Семом – вышел на террасу, наслаждаясь ночным воздухом. 

– Ну, Реймонд, – начал Марк, ухмыляясь, – я думал, ты не способен на такие бурные эмоции. Оказывается, даже самый суровый волк может таять от одной лишь улыбки.

Сем поддакнул: – А как ты его прищучил! Эйдан то точно запомнит этот урок на всю жизнь. Старина Реймонд, известный своей железной хваткой, теперь просто растаял от любви!

Джек, всегда предпочитавший более саркастичный тон, добавил: – Интересно, сколько времени потребуется, прежде чем ты начнёшь носить футболку с надписью "Я принадлежу Эмили"?

Я усмехнулся, не отрицая их подшучиваний. Они знали, что я никогда не позволял себе проявлять эмоции так открыто, всегда держал дистанцию, как в делах, так и в личных отношениях. Эмили изменила всё.

– Да уж, – признал я, отпивая глоток виски. – Похоже, я действительно изменился. И знаете что? Мне это нравится. Этот ураган чувств… он стоит того.

– Только не говори, что начнёшь выращивать розовые кусты, — пробурчал Джек.

– А почему бы и нет? – ответил я, улыбаясь. – Может, и розовые кусты, и белых голубей. Главное, чтобы Эмили была рядом.

Мы ещё некоторое время обсуждали произошедшее, шутили, смеялись. Друзья искренне радовались за меня, видя, насколько Эмили повлияла на мою жизнь. Они знали, что я никогда не был романтиком, что моя жизнь всегда была строго структурирована и подчинена плану. А сейчас… сейчас я был счастлив, настоящий, живой и, может быть, даже немного… непредсказуемый. И это чувство было гораздо лучше, чем любой тщательно выстроенный план.