Алый лис

Pov: Эд

"2.21.11.1"

"Солнце"

"Моя собственность."

"Фас."

"Мясо. Еда".

"2.21.11.1"

"Солнце"

"Моя собственность."

"Фас."

"Мясо. Еда".

"2.21.11.1"

"Солнце"

"Моя собственность."

"Фас."

"Мясо. Еда".

"Бедняжка".

"2.21.11.1"

"Солнце."

"Ценный эксперимент".

"Моя собственность."

"Фас."

"Мясо. Еда."

"Существование Аматэрасу".

"2.21.11.2"

"Солнце."

"Моя собственность."

"Слышишь!"
"Видишь!"
"Я здесь!"
"Спасти"

"Приём пищи."

"Фас."

"Мясо. Еда".

"2.21.11.1"

"Его зовут Эд!"

Чужие голоса ходили по моей голове в страшной тишине. Мозг напоминал о страшной боли после всех ударов током, он напоминал о противном голосе, который регулярно заполнял мое сознание одинаковыми словами. Мозг напоминал о страшном голоде, как я чуть сам себе не отгрыз лапу. Он напоминал о этом тесном стекле и звуке когтей по нему. Он напоминал как пахнет собственная кровь и моча. Но он напоминал ещё кое-что.

Я до сих пор помню его. Я помню, как увидел его. Я помню, как где-то внутри себя разозлился и прыгнул на эксперта, который стоял рядом с ним. Пусть только попробует тронуть его. Я помню, как он что-то кричал, как он бил по стеклу. И вот только сейчас, когда инстинкты отступили, мозг припомнил, что кричал-то он моё имя. Моё настоящее имя. Я помню, как он упал. Я помню его лохматые черные волосы. Я помню его глаза. Я помню, сколько страха и невидимых слёз было в них. Я помню, как он боялся меня. Я помню, как он схватил за загривок, а потом гладил. Я помню, как он поил меня. Я помню, конечно, помню, как он любил меня.

Легкие разрывало до боли, голова раскалывалась, клыки несчастно ныли, лапы кололо, таз ужасно тянул вниз, в груди поселился паразит, пожирающий меня, уши наполнялись кровью, в горле и легких огромный черный паук сплёл паутину, глаза же выпучены и горели. Я ощущал себя будто после похмелья. Как будто я несколько ночей не спал, а только и носился, тр*хая павлинов. Когда один приоткрытый глаз заметил внизу целый "ковёр" из голубых перьев, я уже поверил в свои прошлые мысли. С мокрой пасти до сих капала вода Бивы, а на языке вертелся привкус крови.

Я сделал усилие, чтобы подняться. Тело забыло про ловкость и эластичность, поэтому я чуть не свалился с тёмно-лиловой ветки. Я вцепился черными когтями в сакуру, изучая взглядом гальку внизу. Чеширский кот превратился в трусливого котёнка. Позвоночник хорошо так хрустнул, когда я спрыгнул. Лапы оказались окровавленные, но это не мешало мне идти по острым камням. В горле оказалось сухо, поэтому я снова зашел в воду. Тело вздрогнуло от ледяной воды, и снег падал на мою спину. Я зашел глубоко для лисьего роста, что вода оказалась на уровне подбородка. Я задержал дыхание в дырявых лёгких, окуная голову вниз. Безобразная морда ушла под воду, а острые ушки тянулись вверх. Холод нежил шерсть и морду перед тем, как я разинул пасть. Вода заполнила глотку, а воздух фиолетовыми пузырьками выбрался наружу. С плеском я быстро задрал голову наверх, вдыхая колючий воздух. Вода пошла по горлу, скользя в желудок. Я раскрыл глаза, неважно поглядывая на уменьшенную тусклую луну, рядом с которой до сих мерцала жирная точка.
Наше солнце.

Хвосты лениво поласкались на глади воды, лаская слух нежным бульканьем воды. Горло до сих пор чесалось, а лапы гудели. Даже хотелось броситься и загрызть кого-то. Снежинки одна за другой падали на колючую шерсть, и я сделал глубокий вдох. А ещё мозг прекрасно напоминал, что я ранил его. Я ранил своего человека, по крайнер мере, пытался. Но в памяти также хорошо залегли его дзори. Те прекрасные ступни, которые уже окровавились, они были в дзори. И это отталкивало меня. Я, конечно, понимал, что ему могло быть просто неудобно, но мозг твердил только одно:

"Он от тебя отказался. Он боится тебя."

Смотреть на солнце становилось больно. Больно осознавать, что получить искры будет сложно. Сложно будет снова вернуться к Нугзару и как раньше ласкаться. Я же теперь "одичал". Я закатил глаза и поплелся на сушу. Когда участок кожи выбирался из воды, его ударял холод, несмотря на шерсть.

Эксперт этот сраный довёл меня почти до летального исхода. Он издевался надо мной, желая захапать себе власть. Я знаю, что со мной произошло. После отключения мозга эксперт руководствовался моим зверем. Тем бедным лисом, которого не кормили и не поили, которого бьют током и, самое страшное, гипнотизируют.

Эксперт регулярно приходил и бил меня током, задавая какие-то вопросы и повторяя одни и те же слова, а именно:

"2.21.11.1". Это моё новое имя, чтобы я его выучил и подчинялся этим цифрам.

"Солнце". Это, так сказать, моя цель. Поставленная накрученная цель, чтобы все свои силы я направлял на неё.

"Моя собственность". Это, чтобы я точно запомнил, кому принадлежу, и что я вообще не свободный.

"Фас." Команда, при которой меня дрессировали бросаться на людей. Помню, как он кричал:"Фас!", и я со всей дури бросался на его помощника, больно ударяясь о стекло.

"Мясо. Еда." Это стимул, ради которого я должен его слушаться. Если буду "хорошим мальчиком", он меня покормит.

И каждый раз он бил током и повторял эти слова, дразня кусками плоти. Конечно, я без мозгов, мой зверь, выдрессируется и подчиниться человеку. Только инстинкты до сих пор хотели есть и хотели наружу, что и произошло. Я сбежал, вернулся домой в Лиловый Лес, перед этим украв павлинов, чтобы полностью насытиться. Через сутки свежего воздуха, воды и восстановления, инстинкты отступили, и мозг прояснился. Но не сказать, что полностью. Меня до сих пор иногда клинило, будто робота с коротким замыканием, и инстинкты забивали голову. Неосознанно хотелось крушить, жрать и убивать, но продолжалось это не дольше полдня. Я прижился на сакуре возле Бивы, окончательно восстанавливая силы и голову.

Мне было не жаль людей, лабораторию или павлинов, которых задел Лис. Мне было жаль Херейда, которому я пообещал больше так не делать. Я так долго доказывал ему, что я уже не тот гневный девятихвостый монстр, что я тоже нуждаюсь в тепле. Я не страшный дьявол, который готов только изн*силовать или перегрызть глотку, а тоже ранимый лисенок, который тает от человеческих рук. Но этот эксперт уничтожил это доверие, и теперь мне даже страшно появляться у человека на глазах. Я опасался, что он меня застрелит от страха.

Я сжал зубы, вяло шагая по заснеженной гальке. Забавно, что пока меня держали в этом "плену", успел выпасть снег. Япония начинает постепенно умирать. Я вспомнил, как устроил взрыв, когда выбрался из клетки. Нужно было как-то выбраться из той лаборатории, и лис только смог подорвать её. Я до сих пор не мог понять, как силы активировались, и я смог сбежать. Но был уверен, что это точно мой Маленький Принц. Это точно он что-то придумал. И от этого ныло сердце.

Я уже постепенно восстанавливался после одичания или гипноза. От души поел и написался, искупался, если это можно так назвать, отдохнул и "перезагрузил" голову. Регенерация хвостов быстро подлатала меня и несчастный желудок. Он был в норме. Только иногда всё же зверь вырывался из груди. Мой организм, вроде, тоже был в норме, но на душе было паршиво и пресно.

Я бы мог сказать, что сейчас моё сердце ровно бьётся, тишина ласкает уши, и всё спокойно, если бы вдруг моё сердце больно не дернулось, когда слух разорвал лай собак.

Кицунэ обладают отличным слухом, поэтому этот бешеный лай и бег в мою строну я расслышал ещё за несколько километров от себя. Это плохо. Это очень плохо. Я немедленно прочистил слухом ещё несколько мест рядом, и прикинул, куда мне направится для безопасности. Перед тем как я напряг свое тельце для бега, я создал несколько иллюзий для тупоголовых охотников и пустился в бег.

Конечно, я мог бы принять облик кого-нибудь из охотников, мог бы стать тем же предметом, мог вообще засесть на дерево и наблюдать за этим цирком, если бы не эти сраные Сиба-Ину, которые чуят запах девятихвостых за километр. Это меня и раздражало в животных, что рассудка у них толком нет, и их даже слуховыми галлюцинациями не взять. Кроме того, охотники носили свои кулоны, из-заг которых навредить им будет непросто или через муки.

Тихой мышкой я скользил по воздуху над заснеженной землёй. Нельзя оставлять следы. Мне на руку играла темнота, в которой алую шерсть заметить хоть и возможно, но непросто. Я чуял запах человека, я чувствовал их ауры, я ощущал, как часто они дышат и бегут по моим землям с каждой стороны. И это настораживало. Неужели до людей дошло, что, на самом деле, убить одного лисёнка довольно просто? Они же уничтожили целый род таких же, а тут с одним справится не могут. А всё потому что количество охотников превосходит количество лисов. Люди в крысу забирались в норы и неожиданно застреливали всех. Они действовали быстро и точно, их было много. Как и сейчас. Голодный лай становился всё громче, а бег людей всё ближе. И кто же дал народу такой пинок под зад? Какой-нибудь ответственный, злой и напуганный лидер. Мурашки накрыли меня, когда в голове всплыло имя человека, которого характеризуют эти слова.

Вдруг мимо уха пронеслась стрела. Она звонко впилась острым концом в бордовый ствол. Я развернулся, поднимаясь в полете выше. Хвосты распушились, готовясь стать щитом. Зверь и жажда крови защекотали легкие.
— Ну привет, — показал свой оскал я, кувыркаясь в воздухе от следующей стрелы. — Скучала?
— Безумно, — пропыхтела синеволосая, заряжая следующую стрелу. Я мигом осмотрел территорию вокруг. Знаю я людей, сначала заводишь с ними разговор, потом хочешь напугать со спины, а тебе сзади копьё в позвоночник от второго человека. Так на моих глазах убили одного из кицунэ в детстве.

Я не собирался долго с ней возится, а просто стать невидимым и убежать, пока не стало поздно. Пока я совсем не увлёкся и не убил её.  Наташка запустила ещё одну стрелу, и я стал невидимым, уже удирая вглубь, как вдруг чужие зубы зажали один из моих хвостов.

От неожиданности я кувыркнулся на землю, становясь видимым. Затем со злобой бросил взгляд назад. В мой хвост вцепился Сиба-Ину, к которому на всех порах уже мчалась Натаха.

— Марти, фас!

Пес с этой кличкой разжал свою пасть, и я тут же поджал раненый хвост, собираясь взлететь. Но пёс оказался ловче, накидываясь на меня своим весом. Я тут же сделал усилие и в облике человека стряхнул с себя эту псину. Марти со скулом грохнулся на снег, а я не успел и повернуть головой, как стрела пронеслась мимо. Жгучая боль растеклась по всему телу, когда заточенное окончание коснулась лисьего уха. Я сжал зубы, хватаясь за кровавую полосу, тут же засвечивая всё искрами. Натаха не успела выпустить ещё одну стрелу, как я уже в облике лиса кувыркался по снегу. Мне нужен был небольшой разгон для взлёта, я не вертолёт. Но лапы чисто физически не успевали разбежаться, они лишь метались туда-сюда, чтобы не попасть под стрелы девушки. Ещё этот Сиба-Ину мешался. Я прыгал, отскакивая, как мяч, от деревьев, снега и иногда воздуха. У меня бешено стучало сердце, дышать становилось непросто. Иногда меня подводила сама природа, когда лунный свет падал на снег, и его мерцание ослепляло меня. Я решил отступать, упрыгивая таким темпом в самую глубь, но лапы пса оказались быстрее, как и скорость стрел. Раньше я бы мог отталкиваться от них в полёте, но сейчас я остерегаюсь, как бы окончание не впилось мне в подушечку лапы.
— А ты злая, Натаха, — на бегу начал разговор я. Может удастся её обмануть или запутать. — Отыграться на мне решила?
— Ты убил его, — с ноткой честности и обиды крикнула та, пуская звонкую стрелу. Зубы пса щелкнули над моим хвостом. А внутри меня всё покрылось инеем.

Кого убил?
Я кого-то убил?
Кого-то, кто дорог Натахе?
Луна светит тускло.
Я точно что-то наделал.
Это конец.

— Где Нугзар? — Резко спросил я, отпрыгивая в обратную сторону со ствола дерева на синеволосую. Она во время пригнулась, а я лишь ловко приземлился на снег, давая чуть-чуть отдышаться и себе, и ей. Гнев начал заполнять голову, в висках билось желание крови и мести.
— На своём месте, — холодно отозвалась та, прикрыв веки. Она вытянула лук, ловко насаживая новую стрелу, пока Марти приносил ей старые. Из её синего пучка вырвалась одна прядь. Херейд жив, хорошо. Но это не отменяет того факта, что мне не стало тесно в груди. — Ты не заслуживаешь лёгкой смерти, — прохрипела Натаха. — Сначала я выколю тебе глаза.

Ее стрела отправилась в полёт быстрее, чем её хозяйка успела договорить. Я успел отскочить, закручиваясь в хвосты. Пришлось хорошенько так напрячься, чтобы стать невидимым и создать иллюзию одновременно. Псина занята стрелами, поэтому девушка продолжит разговор с галлюцинацией, пока я убегу в укромное место. Ну, вернее, я собирался проверить свою догадку. И от неё шли мурашки, хоть я всегда был готов к этому.

Я проконтролировал невидимость до самой деревни. Я проскальзывал мимо целых охотничьих отрядов, и их количество пугало меня. Их очень много. Вся деревня. Даже дети. Они заполнили весь лес, от них не веет страхом. Они собраны, они действительно готовы нанести смертельный урон. Сиба-Ину обычно не лают, но в этот раз они заполняли своим ревом весь Лиловый Лес, когда я пробегал мимо, создавая иллюзии, на которые отвлекались люди.  Больше меня настораживала Натаха. Она разбита. Она голодна. И меня это пугало. Японию скоро настигнет конец.

Снег падал хлопьями, а в деревне светилось всего несколько фонарей. Я ощущал собственное сердцебиение в каждом участке тела, начиная дышать ртом. Выходил пар. Ухо до сих пор ныло, и слухового эффекта, как 8D, не было, поэтому ориентироваться на слух было рискованно. Снег скрипел под лапами, и я медленно подходил к самому дальнему дому, самому близкому к Лиловому Лесу. Фонарей не горело, павлины кучками лениво ходили по загону. Вскоре я под искры превратился в человека, уже шагая по скользким ступеням.

Я без всякого опасения прошёл во внутрь. Гамак так и висел, иногда его качало от ветра, два футона и ни одного лука на стенах. Никого.
"— Где Нугзар?
— На своём месте."

Черные когти на ногах впились в хлипкий пол, покрытый холодом. Никого дома нет. Лука и стрел тоже нет. Вся деревня идеально собрана и настроена. Херейд носил дзори. Конечно, я пришел в его дом.

"Я не смогу стрелять в тебя, если ты будешь умирать".

Я растекся в мёртвой улыбке, прикрыв ладонью лицо. Глаза сами закрылись, а в груди затеснились бабочки, больно ударяя крыльями мои органы. Безумие постепенно поднималось с пола и начинало карабкаться по мне, ища вход в голову.

Он боится меня.
Я его забыл, и он испугался.
Он не простил меня.
Я потерял его.

Глаза начинала прожигать горячая жижа, и я впился когтями в собственную кожу, медленно опуская ладонь. Взгляд устремился в темный потолок, который тускло освещала луна из окна. Несколько собственных маленьких капель теплой крови с лица попали на язык. Это будило пожар во мне, и я шумно вдохнул холодного воздуха.

Сомнений не осталось. Нугзар объявил охоту за мной. И сам сейчас бегает по Лесу, ища меня. Я грустно улыбнулся. Во мне не осталось гнева и слёз, но рвало на куски. Я не обижался на его решение, еще очень давно я ожидал, что всё так и будет. И даже если он сам меня застрелит, я не перестану любить его и на миллиметр меньше. Мне хотелось, чтобы он тоже это знал, что я его не забыл. Хотелось напоследок подойти и сказать, втыкая окончание его стрелы уже в грудь:
"На, забери. Забери всю мою любовь, она тяжелая, она весит тоннами, забери её. Её не измерить сантиметрами, она уже давно вырвалась из сердца и сейчас уже не вмещается во мне, забери её и помни. Помни, как я тебя люблю, и что я тебя никогда не забывал, и не забуду."
Я никогда не думал, что так привяжусь аж к сыну Андрея, хоть на это сокровище я ещё давно положил глаз. Конечно, я понимал, что одичавшего зверя, который уже убил кого-то, просто необходимо истребить. Да, так держать. Правильно.

Я ещё раз обвел взглядом дом, в который уже никогда не вернусь. Хех, только если в качестве трофея и в виде алой шерсти. Хотелось бы мне, мёртвому, висеть на плечах своего Маленького Принца и согревать его ночами и холодной зимой. Ведь солнце-то тогда не поднимется.
Взгляд вернулся на холодное небо, где наше солнышко, которое мы убили ещё в зародышевом виде, мерцало поярче луны. Луна начинала таять на глазах и тускнеть.

В нескольких метрах от землей я парил над нашей охотницей. Одна бедняжка. В холодном лесу. Рядом с ней плетется Марти, который является здесь основной помехой. Тишину нарушали её уверенные шаги. План моих действий было сложно представить, как и победу в этой ситуации. Хотелось бы, конечно, найти Нугзара, поговорить, выжить и вернуть это солнце, но Натаха портила всё. Если её не остановить, то смерть придет всей Японии. Но если я её убью, то есть риск, что погибнет и мой человек.

И этот выбор был проблематичный. Оставить её в живых и сохранить жизнь Херейду, но подвергнуть риску себя и всю Японию. Или убить её, сохранив и себе, и Японии жизнь, но подвергнуть риску Херейда.

Неожиданно послышался лай сзади. Я повернул голову на 180 градусов и обнаружил несколько знакомых лиц, бегущих к Натахе с псинами и факелами. Я щелкнул пастью. Вот чёрт, теперь убить её будет нереально. Я не успел подумать что-то ещё, как над ухом раздался ещё один лай.
И тут же в воздух прилетела стрела.

Сиба-Ину учуяли меня, начиная разрывать воздух своим лаем. Натаха и её друзьяшки всё поняли и вслепую начали стрелять по воздуху. Мне было на руку, что они стреляют наугад или вообще не стреляют со своей, например, сетью или граблями. Но на лай собак бежали ещё собаки, а с ними и охотники, которые продолжали обстреливать воздух со всех сторон. Я поднялся повыше, начиная отдаляться, облетая деревья, как препятствия. Вдруг какая-то японка набегу начала рассеивать целый мешок муки, а мужчины ей помогали. Ветер поднимал белую пыль, и она даже могла достать меня.
Когда люди успели так поумнеть? Они пытаются обсыпать меня мукой, чтобы вычислить силуэт. Тогда я прибавил темпа, а охотничьи псы бросились за мной.

Дела плохи.
Я планировал сделать что-то с Натахой, потому что конец света из-за неё близко.
Но теперь она в толпе, и поговорить, а уж тем более выиграть в битве, не получится.
Единственное, что мне остается, это найти Херейда. Может, я успею быстрее облизать его лицо, чем он выпустит стрелу в меня.

На лету я создавал несколько иллюзий, но псы не останавливались, а значит и люди. Противные животные. Вдруг под чей-то вопль в меня чуть не прилетел горящий факел. Я, конечно, Бог огня, да, но если моя шерсть загорится, это будет не очень круто. Тем более, меня недавно били током. Факел упал на снег, сразу же растопив его. Вдруг я боковым зрением заметил, как разгорается сухая трава, а языки пламени подбираются к дереву.

Пульс резко встал в ушах, и я сам остановился. Псы подпрыгивали, в попытках достать до меня, но я тут же развернулся обратно. Со скоростью света я примчался к этому факелу, сразу же затухая весь огонь. Шерсть от злобы встала на загривке.
Я не дам людям уничтожить мой дом. Они уже уничтожили весь мой род, но Лиловый Лес будет жить вечно.

Люди снова прибежали ко мне, и я снова бросился удирать. Сквозь всей этой толпы я пытался найти своего человека, но не находил. А охотники всё прибавлялись и прибавлялись. Пока моей перспективой было гонять их по всему лесу, пока не выдохнуться, и пока я не найду Херейдика. Но тут всё пошло не по плану.
— Слушайте, — подал голос молодой парень. Вроде это был Кпайп. — Алый Лис всё равно из леса никуда не денется! Если мы сожжем лес, то и лиса вместе с ним!
— Ну так лес огромный! — Пискнула девушка, вроде, с кличкой Сосиска. — Мы не сможем поджечь всё! Да и если так, то Лис бог огня, и он в любой момент может остановить это всё!
— Сосиска, он без мозгов! — Крикнула Натаха. — Им руководят инстинкты, и он побежит спасаться от пожара, а не тушить его!
— Он может просто убежать в на соседний берег, там же тоже лес, — опровергла Тоня.
— Ну так он хотя бы будет далеко от деревни! — Хлопнул Данил. Мне стало паршиво.

Вдруг вся деревня начала бурно обсуждать дальнейшие действия, и я четко слышал, как они собираются сжечь лес.

В моих глазах взрослого мужика начали мелькать воспоминания маленького лисёнка. Как я сидел укромный в норе, и всё это было похоже на войну. Как в моём гнездышке меня вылизывала мать, в то время как снаружи гремело, звенело и шумело. По нам носились тяжелые ноги, в  почву всаживались копья. И я помню, как из норы безжалостно вытащили мою мать, всадив ей сначала штык, как копьё в рыбу. Её белоснежная грудка тут же стало кровавой, в точности как моё хаори. Отец тогда одичал совсем, он вырвался из норы, как вертолёт, и принялся грызть всех и всё. Он горел, он чуть не поджёг себя самого, как и меня. Да, мой дар и сила Бога Солнца и Огня передались мне от отца. Он сжёг небольшой участок леса, в том числе и нашу норку, которая сейчас осталась в пепле и мхе. Я помню, как лес горел. Как я лисёнком спасался на своих крохотных лапах, как из всех хвостов у меня было всего три, и я мог максимум использовать скорость. На моих глазах падали с грохотом лиловые деревья, а люди продолжали копать чужие норы, псы грызли и отрывали головы таким же лисятам, как я. И это было страшно, я до сих пор не помню, как спасся.

Сейчас я вспоминал, как горел лес, и зачем это сделал отец. Он сжег нашу нору, чтобы убить людей и сохранить мне жизнь. Он сжёг свой дом после того, как люди убили его самку. Они успели нанести урон, который обезумел отца. Я опережу людей, я не дам им обезумить себя ещё больше.

Перед тем как стать видимым, я приземлился на снег. Псы залаяли. Я перемещался в пространстве со скоростью света, вокруг людей, поэтому псы обезумели облаивать каждую сторону. Люди напряглись и притихли. Они были в замешательстве. Напуганы. Они снова видят лишь мою алую шерсть, которая мелькает, хвосты, лапы, но не всего меня. Никогда не видели, пришел час показать свою сущность.

Я остановился, хрустнув головой. Псы подняли лай, но Натаха жестом показала, чтобы их держали. Оскал разорвал мою улыбку, а острые неровные клыки вырвались наружу. Никто не мог сказать и слова, людей настиг шок и ужас. Я выгнул спину, распушил хвосты, медленно подходя к толпе. Глаза горели и полностью заплыли кровью. Кажется, люди не знают, с каким огнем играют. Пришло время апокалипсиса. Может, увидев монстра, они испугаются, и оставят меня в покое.

Они боялись делать резкие движения, но дистанция между нами сокращалась. Что же делать? Вдруг один мужчина всё же решился кинуть в меня свой факел. Жар побежал по шкуре, и языки пламени поднялись наверх. Свет ослепил их всех, а снег подо мной тут же растаял. Я задрал голову, а желтый огонь за спине начал окрашиваться в алый. Словно свечка, я таял, только вместо воска с меня капала кровь. Люди стояли неподвижно, пока я заливался смехом. Поднималась вьюга.
— Нугзар не знает, но я до сих пор держал обещание, — я сверлил их взглядом, пока глаза наполнялись неконтролируемыми черными слезами, будто смола. Мне было очень больно, хоть я ощущал, как гнев и безумие бурлит во мне.— Я обещал никого не трогать, пока не тронут меня. Час настал. Теперь моя очередь поджигать.

Никто не успел и сообразить, как толпу ослепила вспышка огня или взрыва, которая вырвалась из моего крохотного лисьего сердца.

Но мне них*я не просто
Без тепла или награды.
Я ваш персональный монстр,
С*ки, что же вы не рады?