Алый лис

| к этой части подойдет песня METAHESH - I'm So Cold. | 

Pov: Херейд

Я почти узнал, что за самозванец прячется за маской Кости, но он сразу же убежал в коридор.

Трус.

У меня в голове запустился некий механизм из рассуждений. Он сразу убежал. Он увидел нас с Дедом. Он нас боится, словно преступник полицию. Значит, он нас знает. И он знал, что мы придём.
Я почти додумался, кто это, но голос Деда и Банана меня отвлек.

— Я побегу к люку, — немедленно сообщил Банан, вытаскивая ключ-карту. — Пока он в замешательстве, я смогу проникнуть наружу.
—  Херейд, беги за ним, — скомандовал Дед, самостоятельная выхватывая из моих рук карту и из рук Банана ключ-карту. — Я в обход, зажмём его.

Я кратко кивнул, и мы втроём почти выбежали из кабинета, но его порог был усеян разбитым стеклом...
Банан в плотных ботинках спокойно пробежал, как и Дед, а я остался.
Я сжал зубы.
Эта тварь знала, что я босиком.
Но кто он?

— Нугзар, — окликнул меня Дед, кинув мне свои дзори. Я их сразу поймал, надевая.
— Спасибо!
— Потом вернёшь, — крикнул мне Дед, скрываясь в мрачном коридоре. Я пробежал по стеклу, ища в длинном коридоре самозванца.

Он не успел далеко убежать.
Я тут же достал лук, молниеносно натянул стрелу, которую отправил в быстрый полёт. Она тут же впилась в хлипкую стену, а парень в страхе завернул за угол.
Я не пытался его подстрелить, я хотел дать предупреждение, которое его вообще не смутило. Тогда я уже пустился в погоню.

Дзори Деда оказались мне велики, поэтому бегать в них было не совсем удобно. Я на ходу перезаряжал лук, выстреливая в спину этого гада. Он же не понимал намека, и продолжал убегать. Руки так и чесались залить этот белый халат его же алой кровью. Вдруг парень остановился, подняв руки в белых перчатках, что я чуть не врезался в него. Впереди оказался Дед, тоже направлял холодное оружие на самозванца. Я натянул тетиву, прищурившись.
— Сдаюсь-сдаюсь, — пробормотал за маской светловолосый.
— А говорили, охотник, — закатил глаза Дед. Я опять ощущал, что моё сознание уже давно догадалось, кто он, но я никак не мог произнести это имя в голове.
— Что... Что Вам нужно, Константин? — Любезно и противно спросил преступник.
— Вообще-то я тоже здесь, — прикрикнул я, и тот обернулся. Его светлая челка немного загораживала этот тупой зеленый взгляд. Я свёл брови. 

— Веди нас к Эдуарду, — приказал Дед, не опуская своё оружие. — Давай без глупостей, мальчик.
— Как пожелаете, — пожал плечами ЛжеКостя и двинулся вперёд. Мы за ним. Дед по карте проверял, туда ли он нас ведёт, а я дышал стрелой ему в спину. Тот косо обернулся на нас. — Только попрошу заметить, что это уже не Эдуард.

Больная и жгучая игла проткнула мне сердце, которое тревожно забилось внутри желудка.
— Теперь его зовут 2.21.11.1.
— Это мы ещё посмотрим, — прохрипел в спину обманщику я.

Дзори Деда на моих ступнях шаркали по липкому полу, а лампочки периодически потухали, но затем снова светили. Когда мы шли, мой мозг наконец смог обработать информацию про самозванца. И когда мы приближались к заветной двери, которая горела прям алым, я наконец вспомнил.
Я догадался, кто он.
Гнев поглотил меня целиком.

— Прошу, — беззаботно провёл собственной картой самозванец. Дверь открылась.

Я почти ушел вслед за ЛжеКостей, но Дед схватил меня за плечо.
— Я снаружи посторожу. Мало ли, — прохрипел шепотом он. Я кратко кивнул. — Банан скоро должен быть на месте. Ключ-карта у меня.

Дед остался за пределами комнаты, а я прошёл. Холод окутал меня, когда дверь захлопнулась, словно мышеловка. Но гнев грел.

— Погляди на него, — лениво отозвался блондин. Я не успел ему врезать, поскольку моё внимание моментально перекинулось на Эда.

Стеклянный взгляд примкнул к побитому стеклу. Я немедленно подбежал, опираясь ладонями о него. Моё дыхание сбивалось, выступил пот.
— Бедняжка, правда? — Актёрски вздохнул зелёноглазый, подходя ко мне. Мне резко стало нечем дышать.
По всему периметру пола были разбросаны клочки алой шерсти. Ужасно чем-то пахло, вроде это была моча. Мой пульс сходил на нет.
— 2.21.11.1 ценный эксперимент, не так ли, Нугзар? — Явно с противной улыбкой давил знакомый.

Каждая часть стены была полностью побита и исцарапана. Но это были не просто следы когтей, из них вырисовывались целые японские символы. Пол был усеян черными трещинами от когтей. Камеры еле держались и кое-как мигали. У меня затряслись руки.
— С помощью его силы люди поверят в существование Аматэрасу, — рассматривал ногти в перчатках этот гад.

Вдруг без единого шороха что-то выпрыгнуло, больно ударяясь о стекло, словно нападая. Самозванец от страха и неожиданности отскочил и упал от стекла, я же не двинулся.
Не моргнул.
Не дрогнул.
Лишь глаза защипало.
Было больно.
Внутри очень больно.

Алый Лис отскочил от стекла, клацая по полу чёрными когтями. Он устрашающе изогнул спину, кое-как перебирая лапами. Грязно-алая шерсть встала на загривке, а девять хвостов стали похожи на завядший бутон. Если на них ещё когда-то оставался желтый оттенок, то сейчас они полностью почернели. В Эде больше не осталось ни капли солнца. Его белый животик превратился в серо-грязную впадину, ребра торчали, как и кости. И эта умная мордочка кицунэ стала настоящим рылом с вытянутым носом, страшным оскалом и зверским взглядом.
Он с глухим рыком снова бросился на стекло, пытаясь прокусить мне шею. Но в итоге лишь больно ударился пастью о стекло, падая вниз. От собственного удара пошла кровь на морде. Я схватился за грудь, бегая взглядом по нему. Пока зверь на дрожащих лапах поднимался, я на дрожащих ногах присел напротив. Лук упал на пол, как и большинство стрел. Под теми же потухшими ало-карими лисьими глазами оказались чёрные разводы, будто потёкшая тешь, хоть я знал, что это высохшие слёзы. Я положил руку на стекло, а хотелось на его морду.
— Эд?.. — Я еле выдавил из себя это сладкое имя, которое не давало мне спать несколько ночей. Но зверь не среагировал, лишь тупо пошёл вдоль стекла.

Тогда безумие накрыло меня.

— Эд! Эд, слышишь! — Я стал уже увереннее произносить имя лиса в полный голос. Я постучал по стеклу, окончательно упав на колени. — Это я! Видишь, Эд, это я! Херейд! Или Нуг-Нугзар, как ты меня называл.. — у меня полыхало сердце, и страх накатил. — Эд! Я здесь!

Я со всей силой долбил по этому сраному стеклу, пока лис обозлённо шатался по клетке из угла в угол. Он даже не смотрел на меня, словно акула, бесцельно плавающая по аквариуму. Моё сердце разрывалось. Я продолжал долбить стекло одной рукой, а другой полез в кожаную куртку. Я мигом вынул оттуда кусок свежего павлиньего мяса. Я не спускал глаз с лиса.
— Эд, я пришёл! Я пришёл спасти тебя, — обреченно повторял я, тряся мясом. — Видишь?! Эд! — Я уже срывался на крик, скользя пальцами по стеклу.

Но Алый Лис лишь мёртво мотался туда-сюда, виляя своими девятью хвостами. Невыносимо больной коготь застрял в сердце, разливая боль по всем венам. Нос перестал дышать, накатывались слёзы. Я аж скукожился, вцепившись одной рукой за хаори на груди. Пакет с мясом бесшумно упал в сумку.
Я сжал зубы и кулак на стекле, всматриваясь в лиса.
Торчал серый язык из пасти.
Взгляд лишен глубины.
Бессмысленная агрессия. Инстинкты
Я опоздал.
Эд забыл меня.
Он озверел.

— У 2.21.11.1 уже был приём пищи, — отряхнул белые рукава ЛжеКонстантин. Я обернулся на него со свирепым взглядом.
— А ты... — я немедленно вскочил, сжав кулаки. Он насторожился. Я подходил ближе.

Чужие дзори на моих ногах шаркали по полу, как лапы Эда по клетке. Я искривил пальцы, словно черные когти зверя. Всё тело напряглось, словно искривилась спина лиса. У меня горели глаза, как те алые очи в темноте. Я плотно сжал зубы, хотя хотелось отразить нечеловеческий оскал. Я проглотил ком в горле.
Как же мы похожи.

— Неужели ты так расстроился, что монстр оказался пойман? — Всё также равнодушно говорил зелёноглазый. — Мне казалось, 2.21.11.1 уже давно нужно было истребить или перевоспитать на человеческий лад.
— Монстр это ты! — Я не сдержал крика, со всей дури  дав ему пощёчину. — И его зовут Эд!

У лучников руки сильные, поэтому парень простонал внутрь себя, схватившись за стену. От пощечины он аж отлетел. На белой маске появилась кровь, а зелёные глаза потухли, но сморщились. Пока противник был отвлечен, я немедленно схватил его за шею, впечатывая глубже в стену. Свободной рукой я стянул с него маску, а тот лишь прокряхтел.
— Я знал, — злобно выдыхал я,— я знал, что это ты. Никто больше не обладает таким гнилым сердцем, наглостью и таким тупым умением писать поддельные записки моему Деду! Никто не умеет так хорошо манипулировать и лгать! — Я срывался на крик, сжимая сильнее шею.
— Твоя сестрёнка бы так не сказала, — с мерзкой улыбкой сплюнул Корби.

Этот гад сразу дал коленом мне по яйцам, что я поморщился, и выпустил противника, отскакивая сам. Низко. Падаль. Тот же с лёгким смехом вытер кровь из носа, принимая боевую стойку.
— Предлагаю рукопашку, — отозвался Слава, ногой откинув мой лук в угол. Я прикусил язык.
— Я не собираюсь с тобой торговаться! — Прикрикнул я, бросаясь на блондина. Он, такой хлипкий мусор, сразу же упал на спину, жмурясь. Было бы хорошо, если бы он ударился своей пустой головой о пол. Я зажал его шею одной рукой, а другой замахнулся. — Я просто убью тебя... — прорычал я.

Вдруг раздался некий посторонний звук. Будто сначала открыли крышку, а затем отключили какой-то прибор. Но гнев перебивал мозг. И по этому невинному, на взгляд, личику прилетел хороший кулак. И ещё один. Корби сопротивлялся. Его лицо полностью покраснело.
— Какая же ты мразь, Слава! — Разрывал голос я. — Тебя мало убить! За Костю, за наивных жителей Ханты, за Банана, за Деда, за меня, и с*ка, за Эда! За Эда, слышишь!? Его зовут Эд! — Ладони горели от стольких ударов, а сердце обливалось кровью. — Я убью тебя!
— Наташа не простит тебя, — кое-как хрипел тот, неожиданно нащупав одну из моих стрел. Я не успел среагировать, как острое окончание впилось мне в руку. Стрела адской болью вошла в меня от рук Славы.
— Тебя тоже, — прохрипел уже я, прекращая бить. Слава выбрался из меня, пока я отвлекался на боль. Затем зажмурился, немедленно схватив здоровой рукой стержень стрелы. Со скрипом в зубах я потянул стрелу наружу.

Вышла.
Руки дрожали, а по окровавленному окончанию стрелы стекали тёмно-алые жилки. В раненой точке ужасно горело, а белое хаори впитало в себя горячую кровь. Я поднял взгляд на Славу, который почти добрался до выхода, держа ключ-карту. Тогда я собственными руками пустил алую стрелу, словно копьё, которая звонко впилась в дверь. Корби обернулся. Меня волновал только один вопрос:
Где Дед?

Не успел Слава сделать и шаг, как я опять набросился на него. Ключ-карта выпала из его рук, и я её откинул в угол комнаты.
— Ты никуда не уйдёшь, — прошипел я, со спины начиная душить Корби.

Я плотно сжал его шею в локте, не дав кислороду проникнуть в его гнилые легкие. Его ногти в перчатках вцепились в мои руки, но я оказался сильнее. У Славы подкосились ноги, тело постепенно ослабело. Он перестал сопротивляться.

Вдруг меня парализовал некий кошмар, словно яд. Мозг неожиданно вспомнил тот самый момент, когда я падал со скалы в грозу. Когда я думал, что умру, в голове пронеслась мысль, что я не хочу убивать. Словно вспышки, по сознанию стал мелькать забытый голос:

"Монстры это вы."

"Ярость подобна огню, который невозможно потушить даже самому."

"Я просто хочу, чтобы твоё сердце ковалось иными искрами, а потом и пожаром. Не гнева. Это неправильный огонь."

"Если ты любишь сестру, то люби и её возлюбленного. Корби. Если с ним что-то случится, это может плохо кончиться."

"Если люди убивают людей, то за что мы их ругаем, когда они убивают животных?"

Мозг парализовала лишь одна мысль:
Кем я стал?
Что я делаю?

Это же Слава... Такой же житель Ханты, такой же сын какой-то японки, такой же охотник и лучник, такой же возлюбленный, такой же человек... Пусть и гнилой, но человек. Эд же меня не убил, когда я тоже был таким. Пусть Слава и убил Костю, пусть и уничтожил Эда, но я же тоже убивал и пытался убить... и прямо сейчас убиваю.

Не мне решать, жить человеку, да даже зверю, или нет. Это страшно. Вот что чувствовал Эд, когда весь его род убили...

Слава подобен охотникам. Он уничтожил самое дорогое в моей жизни, как охотники в жизни Эда. Для меня это сам Алый Лис, а для него - его род, семья. И тогда гнев, ненависть, эгоизм и страх заполняют сердце. Просыпается жажда мести и крови. И пусть Эд убивал жителей, но он перестал. Он их простил, он больше не монстр. Этот зверь гнева стих в нём. А я ещё нет.

У меня затряслись руки, и я только успел ослабить хватку на шее Корби ради его жизни, он смог выкрикнуть эти проклятые цифры:
— 2.21.11.1!

Пальцы рук сразу сорвали кулон-оберег с шеи Славы. Я не успел опомниться, как раздался страшный треск.

Стекло сломалось.

Лучше бы я не оборачивался, потому что увидел, как на меня с раскрытой пастью, распушенными хвостами и острыми черными когтями кидается лис.

Мне не хватило времени даже глотнуть воздуха, как я уже оказался на полу, придавленный чужими когтями.
Всё.
Эд уже дикий, он уже не станет со мной играть, как в первые ночи нашей вражды. Он просто возьмёт и загрызёт, как зверь. Он очень голоден. Я всё время до боли в кулаке держал этот персиковый кулон, который мог быть единственным моим спасением.

Я на секунду перевёл взгляд на морду, которая взирала на меня со свирепым взглядом. С его пасти капали слюни, а хвосты активно махали.

Банан отключил поле, поэтому Эд смог разбить стекло по зову Славы. Его силы работают.

— Не люблю смотреть на расчленёнку, — пропыхтел блондин в углу комнаты, хватаясь за какой-то рычаг. — Поразвлекайтесь в темноте, мальчики, — он выдавил из себя улыбку, опуская рычаг.

Темнота накрыла комнату.
"Я не боюсь темноты."

Слово ребёнок я вскрикнул, когда меня коснулось что-то холодное и мокрое. Я на рефлексе спихнул с себя чужое тело, будто таракана с щеки. Зажмуренный я прижался к стене, будто она мне родная мать. Сердце бешено стучало. Когда послышалось коварное клацанье по полу и рычание, я заставил себя раскрыть глаза. Они были мокрые. Вытянуть руку с сворованным кулоном было рискованно. Эд мог ходить и по потолку.

— 2.21.11.1, убей его, — слышался предательский голос из темноты. Я проглотил комок в горле. Слава тоже не уйдёт отсюда. Потерянную ключ-карту невозможно найти в темноте.
— Его зовут Эд! — Выкрикнул я, словно после ночного кошмара. — Эд, я знаю, ты меня слышишь. Эд, прошу, — на обрывистом дыхании обманывал хотя бы себя я.
— 2.21.11.1, фас! — Выкрикнул Корби, и по комнате раздался бег. Он ищет меня.
— Почему он тебя слушается!? — Не выдержал я.
— Потому что я его хозяин, — рассмеялся этот подонок. — Он теперь принадлежит мне!

Вдруг перед моими ногами раздался рык, а после и алые очи мерцнули. Оскал заблестел. Эд нашёл меня. У меня замерло сердце, и я напрягся всем телом. Когда лисье тело со скоростью бросилось на меня, я кувыркнулся через себя, но успел кинуть в морду зверю свою кожаную сумку.

Я остановился спиной на полу, оперевшись на него локтями. Рука до сих пор отдавала болью. Одной ладонью я закрыл рот, чтобы жадного истеричного дыхания не было слышно ни Славе, ни Эду.

По звукам лис разделывал сумку. Я слышал, как он шуршал пакетом с мясом, как покатился мой фонарик, как растеклись старые чернила и булькала бутылка с водой. Слышалось это жадное чавканье, эти клыки по коже сумки. Страх накрыл меня до слёз и дрожи. Особенно в темноте. Особенно в лаборатории. Особенно озверевший Эд.
Как во снах.

Я плотнее закрыл рот рукой, чтобы их него не смел вырваться отчаянный крик. Дыхание сбивалось, голова начала гудеть и кружиться. Когда Эд сожрал содержимое сумки вместе с ней, он начал измерять комнату шумными прыжками. Он рычал. Слава тоже притих. Я аккуратно присел, пододвигаясь к тому месту, где бросил сумку. Там должен быть фонарь.

Но когда за моим еле слышным шарканьем по полу послышалось рычание, я в испуге вытянул Корбин кулон, как крест. Я проглотил ком в горле, руки конкретно тряслись. Звук Эда исходил ото всюду. Он щелкал голодными зубами.
Он где-то в темноте,
И нет спасенья мне...

Сквозь стену я слышал отчаянный крик. У меня похолодело всё.
Это был крик Деда.

Я на секунду потреля бдительность, как вдруг острые когти вцепились в мои плечи, опрокидывая на спину. Я явно упал в лужу чернил. В темное я разглядел потрепанную морду лиса, которая уже раскрыла пасть, чтобы прокусить мне шею. Я в страхе спрятал лицо одной рукой, а другую со свей силой вытянул прямо в морду, совершив удар. Но не просто так.

В проглотливую пасть прилетел кулон. Я чётко слышал, как прочные зубы его прогрызли с треском. Вдруг зверь отскочил от меня, начиная бесконечно кашлять и чихать. Он бился о стены и махал когтями. Спрятав лицо в кулак, я мигом поднялся, щупая фонарик.
Я слышал, как Эд стонал, как он чихал, как он мучался, как бился мордой обо всё. Я сжал зубы.
— Прости, прости меня, — с мокрыми глазами бормотал я, нащупав не фонарик, а холодную бутылку воды. У меня заколебалось сердце.

Я недолго поломался, затем решил её всё же открыть. Мне было очень жаль Эда. По громким стукам обо всё можно было догадаться, где он. Я аккуратно подполз к нему. Несколько секунд в темноте я видел, как его тело бешено носится и идёт пена изо рта. Меня будто крапивой обожгли. Тогда я немедленно подловил момент, когда лис будет рядом, и схватил зверя за шкирку, сразу впихивая в раскрытую пасть горлышко бутылки. Лис скрёбся когтями о пол, выравнивая осанку. Он не сразу сообразил, продолжал сопротивляться. Но на мгновение успокоился, разрезая себя поить, как ребёнка. Он тяжело дышал, а у меня пошли мурашки. Я разглядывал потрепанную морду. Под моими пальцами ощущался бешеный пульс. Рука перестала плотно сжимать шею Эду, лишь нервно начала поглаживать, опуская зверя чуть ниже.  Капли местами пролетали мимо, потому что рука тряслась, да и Лис неаккуратно пил. Но пил он жадно. Чернильная темнота превратилась в нежно-синюю и не такую устрашающую.
Вдруг меня ослепил желтый свет, и я перевёл взгляд в угол комнаты.

Слава нашёл фонарик. Он светил на нас.

— 2.21.11.1, фас! — Немедленно крикнул он.
— Его зовут Эд, — хрипло и холодно возразил я, продолжая поить бедного Перца. Сначала я украдкой смотрел на Корби, но потом опустил солёный взгляд. Страх немного отступил.
— Я сказал фас! — Не останавливался блондин.
— Его зовут Эд, — сухо повторил я, ощущая, как слёзы уже не могут находиться внутри. Я смотрел в пол, иногда на Эда. Я сидел на коленях, на которые часто попадали капли воды.

Вдруг Лис отпрыгнул от меня, тряся головой, будто после мытья. Бутылка с грохотом упала, а капли мерцнули на свету. Я поджал ноги, ожидая нападения. Но Эд лишь совершил прыжок, который я мог четко увидеть из-за света фонаря.

И этим прыжком он проломил стену.

Стена комнаты с треском начала обваливаться в проломленном месте, а громкие и яростные прыжки зверя слышались по всему коридору. Дырень оказалась немаленькой, поэтому я и сам пролез через неё, напрочь забыв про лук и стрелы.

— Дед! — Первое, что выкрикнул я, когда оказался в светлом коридоре. Лишь эхо пробежалось. Деда не было.

Я в страхе осмотрелся, бросаясь в бег. Завернув за угол, я больно с кем-то столкнулся.
— Ау, — пропыхтел седой. Я тут же вскочил, помогая встать на ноги и Деду. Нашёлся.
— Дед! — Снова крикнул я. Я специально встал таким образом, чтобы мою окровавленную руку не было видно. — Ты где был?!
— Я слышал, как ты звал на помощь с другого конца лаборатории! Побежал тебя искать!
— А я слышал, как ты кричал, — медленно проговорил я. Вдруг скользкое осознание пробралось в голову, словно паразит. — Это всё Лис. После того, как Банан отключил поле, Лис создал слуховые галлюцинации...
— Зачем? — Ахнул Дед. Я поджал уста. Он ещё ничего не знает.
— По приказу Славы, — с болью выговорил я, отводя взгляд.
— Всё же тот эксперт - это Слава, — медленно кивнул старик, трепая бородку. Он поднял на меня серый взгляд.— Почему ты сзади испачкан?

Я краем глаза глянул на хаори. На спине оно превратилось в черное из-за чернил, на которые я упал. Я отмахнулся, и Дед просто моргнул.

— И где Лис? — тогда спросил он.
— Сбежал, — грустно пожал плечами я.

На секунду я ощутил, как затряслась земля. Я не успел испугаться, потому что резкая духота разорвала воздух и поднялось давление. Хлипкие сены лаборатории разорвал огненный взрыв. Тут же в голову ударила боль, и нас откинуло.

Я больно ударился о стену, без единой силы упав на липкий  пол. В размытом зрении я успел увидеть лишь яркие вспышки огня и огромный чёрный дым, который теснил кислород. Дышать стало больно, и перед тем, как я потерял сознание, в голову прокралась единая мысль. Но не моя. Это был чужой, долгожданный голос:

"Алый Лис теперь на свободе."