1
До определенного момента моя жизнь шла своим чередом, размеренно и довольно спокойно. Ничто не предвещало беды, пока на горизонте не замаячила предстоящая свадьба. Сделав предложение Яне, моей лучшей подруге, несколько месяцев назад, я совершенно не думал о последствиях, о том, где взять денег на торжество и прочие свадебные хлопоты. Я был ослеплен любовью и уверенностью в правильности своего решения. Наш общий друг, Джон, сразу заявил, что моя идея жениться на Яне – полный бред, что мы не подходим друг другу, что это ошибка. Но кто ж его слушает, когда ты влюблен и уверен в своей правоте?
Вскоре финансовая стабильность дала трещину, и мы оказались в затруднительном положении. Внезапно возникшие трудности заставили нас переехать в одну квартиру и жить втроем. Перспектива делить крышу с наркоманом, мягко говоря, меня не прельщала. Одно дело – видеть его время от времени, когда он хоть как-то в адеквате, и совсем другое – находиться с ним постоянно, наблюдая за его деградацией. Но выбора, к сожалению, не было. Мы затянули пояса, перетерпели сложный период. И когда наше финансовое положение, наконец, стабилизировалось, мы без сожалений съехали, оставив этого шизанутого наркомана один на один со своими проблемами.
Наша совместная жизнь с Яной, как оказалось, была совсем не такой, как я ее себе представлял, полной романтики и взаимопонимания. Бытовые проблемы, финансовые неурядицы – все это давило и накладывало свой отпечаток. Но, несмотря ни на что, у нас все же находилось время, чтобы развеяться, отвлечься от проблем, иногда даже втроем, вместе с Джоном, когда он был хоть немного в состоянии соображать. Через несколько месяцев Яна забеременела. Я, до сих пор толком не привыкший к совместной жизни, к такому повороту событий был совершенно не готов. Эта новость свалилась на меня как снег на голову. Мы долго обсуждали разные варианты, взвешивали все "за" и "против", и в итоге решили оставить ребенка. В конце концов, мы взрослые люди, трудоустроены и вполне способны принять рациональное решение, взять на себя ответственность за жизнь другого человека.
В то время как у нас разворачивалась вся эта свадебная кутерьма с деньгами, с приготовлениями к рождению ребенка, Джон времени зря не терял. Он продолжал вести свой разгульный образ жизни, окончательно скатываясь в бездну наркотической зависимости. Заприметив какую-то симпатичную девчонку, он сначала попытался ее охмурить, очаровать своим показным обаянием, но, получив звонкую пощечину, словно взбесился. В его воспаленном мозгу родилась чудовищная мысль: не просто очаровать, а подчинить, сломить ее волю. Несколько дней спустя он выследил ее, затащил в темный переулок и изнасиловал, выплеснув всю свою злость и обиду.
А потом, как ни в чем не бывало, вернулся домой, словно ничего не произошло, где снова вколол себе очередную дозу наркотиков. На следующее утро Яна, обеспокоенная его долгим отсутствием, пошла к нему в гости, надеясь немного взбодрить и поддержать друга. Вместо привычного язвительного, но все же доброго Джона, она нашла лишь его бездыханное тело, лежащее на полу в окружении шприцов и склянок. Передозировка. Причину смерти можно было определить и без заключения экспертов. Яна после этого дня словно потеряла душу: перестала есть, спать, с безучастным видом смотрела в одну точку, иногда плача. Я, понимая, насколько это опасно для ребенка, пытался ее утешить, успокоить, окружить заботой и любовью, но все было тщетно. Вскоре она потеряла ребенка, а затем, не справившись с обрушившимся на нее горем, решилась на самый страшный шаг – самоубийство. Сколько я ни уговаривал ее обратиться к врачу, к специалисту, который мог бы помочь, все было напрасно. И вот, однажды вечером, вернувшись с работы, я обнаружил ее повешенной в нашей квартире. Вид ее бездыханного тела врезался в память навсегда. Несмотря на невыносимую боль, я нашел в себе силы не сдаться. Смерть пугала меня, но жить было невыносимо. Я понимал, что мне нужна помощь, и, собрав все силы, начал посещать психиатра. Терапия приносила свои плоды, помогая мне постепенно выбраться из бездны отчаяния.
Спустя год я начал понемногу принимать произошедшее, научился жить с этой болью. Сеансы психотерапии обычно назначались на вечер, и мне нравилось возвращаться домой пешком, размышляя о прошедшем дне, пытаясь найти хоть какой-то смысл в своей разрушенной жизни. Однажды, во время такой прогулки, ко мне подошел незнакомец. Одет он был довольно просто: серые шорты, обычная футболка, а волосы взлохмачены, словно человек куда-то очень опаздывал. Его лицо было мне совершенно незнакомо, но он улыбался мне так, словно мы были старыми приятелями.
— Здравствуйте. Вы ведь знали Джона?
Этот вопрос, произнесенный с такой обезоруживающей непринужденностью, словно удар под дых, вызвал острую, ноющую боль в груди. Растерянный и ошеломленный, я смотрел на незнакомца, пытаясь понять, кто он и что ему нужно.
–Какое вам дело?... Кто вы, собственно, такой? – с раздражением спросил я.
—Я его… как бы это помягче выразиться… старый знакомый, можно сказать. Просто хотел узнать, все ли у него в порядке… как он там…
—Он умер, – сухо отрезал я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
–Оу… весьма… Ожидаемо, в общем-то, – без тени сожаления произнес незнакомец.
Я смерил его раздраженным, полным неприязни взглядом. Джон был наркоманом, и в его случае смерть, к сожалению, была лишь вопросом времени. Внезапно губы незнакомца вновь растянулись в жутковатой улыбке.
—Можем сходить куда-нибудь, посидеть, вспомнить старого друга… – предложил он совершенно неестественно.
Я скептически нахмурился. Только познакомились, и он уже зовет меня куда-то? Ну уж нет. Единственное, что этому незнакомцу удалось выудить из меня - мой номер телефона. Он, видите ли, загорелся желанием "как-нибудь помянуть Джона". Когда молодой человек уже собирался уходить, я окликнул его, движимый внезапным порывом любопытства:
–Постойте, а как вас зовут?
–О, что за "вы", к чему такая фамильярность? Давай на "ты". Меня зовут Джексон. Могу ли я узнать твое имя?
–Луиз.
..................................................................................
Следующие несколько дней мы с Джексоном изредка обменивались сообщениями. Я, откровенно говоря, не испытывал особого желания поддерживать с ним общение, а уж тем более первым начинать разговор, поэтому старался держаться довольно отстраненно, отвечая односложно и сухо. От всех его настойчивых приглашений отказывался, находя всевозможные отговорки. Не знаю, почему, но у меня на его счет почему-то было какое-то нехорошее предчувствие, которое я не мог объяснить. Иногда мы словно "случайно" встречались на улице, но дальше вежливых кивков и обмена ничего не значащими фразами дело не заходило. В один из этих обычных, скучных дней, когда рутина поглотила меня целиком, я вдруг подумал, что неплохо бы все-таки выбраться из своей норы и сходить куда-нибудь, кроме безликого кабинета психиатра. И словно прочитав мои мысли, на экране телефона появилось сообщение от Джексона. Он предлагал вместе выпить, развеяться. Поборов неприятное предчувствие, запихнув его подальше вглубь себя, я, неожиданно для самого себя, ответил согласием. Он, явно не ожидавший такого поворота событий, тут же оживился, засыпав меня вопросами и предложениями, и в конце концов предложил встретить меня прямо у моего подъезда. Мы договорились на время: без пятнадцати восемь я должен быть на улице.
Вечером было прохладно, ощутимо чувствовалось приближение осени. Мои отросшие длинные волосы, едва достающие до плеч, были наспех заколоты крабиком в некое подобие пучка, но несколько непослушных прядей все равно выбились, непокорно щекоча лицо. Я нервно огляделся и увидел, как ко мне приближается Джексон. Он был одет все в ту же привычную серую футболку и шорты, а его улыбка все так же лучилась натянутой радостью, вызывая странное чувство дискомфорта. Мы неспешно пошли в небольшой, ничем не примечательный бар, расположенный неподалеку от моего дома. Тем вечером мы провели время довольно неплохо, разговаривая обо всем и ни о чем, хотя я и старался пить поменьше, зная о своей давней проблеме с алкоголем. С лица Джексона не сходила его фирменная улыбка, но теперь она казалась мне какой-то странной, неестественной, неправильной, словно маска, скрывающая что-то зловещее. После очередного стакана виски в глазах начало темнеть, а сознание словно заволокло густым туманом. Я почувствовал слабость, головокружение и провалился в темноту, заснул… Проснулся от ощущения обжигающего дыхания на обнаженной ключице.
Сознание возвращалось постепенно, словно выбираясь из глубокого колодца. Когда я окончательно пришел в себя, то увидел, что Джексон стоит надо мной и улыбается своей жуткой, неестественной улыбкой. Только спустя несколько долгих, мучительных секунд до меня дошло, что на мне нет майки, а руки, каким-то образом, связаны за спиной. Сердце бешено заколотилось от ужаса.
–Какого черта?! – выкрикнул я, пытаясь хоть немного прояснить ситуацию.
–Ш-ш, тише, спокойно. Не стоит нервничать, – промурлыкал он, наклоняясь ближе.
Он небрежно погладил меня по голове, но его прикосновение показалось обжигающим. Улыбка Джексона пробирала до костей, заставляя кровь стынуть в жилах. В голове пульсировала острая боль, словно кто-то бил молотком по виску. Я все еще не мог сфокусировать взгляд, мир вокруг казался размытым и нереальным. Внезапно он ударил меня ногой по лодыжке, и я, издав сдавленный стон боли, невольно опустился на колени.
–А-ах… Почему ты…? – прохрипел я, не понимая, что происходит.
Прежде чем я успел что-либо сообразить, последовал еще один удар, на этот раз в живот. Согнувшись пополам, я завыл от нестерпимой боли. Казалось, он только что раздавил что-то жизненно важное внутри меня.
–А-а! Объясни… – прошептал я, задыхаясь от боли.
Он резко схватил меня за подбородок и силой поднял, заставляя смотреть ему прямо в глаза. И в его взгляде, холодном и безжалостном, я безошибочно прочел мрачную решимость сделать мне еще больнее, добить, сломать окончательно.
Наконец, после нескольких долгих, мучительных и напряженных минут этой молчаливой игры в гляделки, он соизволил объяснить, почему ведет себя как последняя скотина, почему обрушил на меня всю свою жестокость и ненависть.
—Твой ныне покойный дружок за несколько дней до своей смерти совершил одну ужасную, непростительную вещь. Он изнасиловал мою младшую сестру, понимаешь? Сломал ей жизнь. Она забеременела, а месяц назад умерла от тяжелых родов, не выдержав мучений. Ты даже представить себе не можешь, как мне было плохо, – проговорил он сдавленным голосом, полным невысказанной боли.
–Я-то к этому какое имею отношение, почему я? – выдохнул я, пытаясь осмыслить происходящее.
–Как бы странно это ни звучало, но ты был его другом. А он, гори ему в аду, сдох, оставив меня ни с чем. – в его голосе зазвучали нотки безумия.
Так что платить за все придется тебе, – закончил он с леденящей душу решимостью.
Джексон постарался на славу: уходя, он убедился, что его новообретенный пленник от боли не может даже пошевелиться. Синяков и гематом он оставил огромное количество, так что любое движение отдавалось адской, невыносимой болью. Возможно, он даже сломал мне палец, намеренно выкручивая связанные руки. На глаза невольно навернулись слезы, но я быстро смахнул их. Он ни за что не увидит, как я плачу, не дождется моей слабости. Я не доставлю ему такого удовольствия.
Я так же публикуюсь на фикбуке если захотите найти просто ищите по названию фф.