1.7. Нюйгуй
К тому времени, когда Ли Ляньхуа вернулся из Нефритового города, в цзянху о нём уже ходила новая легенда: говорили, будто он, словно бог врачевания, напоил безумного Юй Муланя одной чашкой настоя и тотчас привёл в сознание, да ещё раскрыл, что «Одеяние в закатных жемчугах» Цзунчжэн Минчжу убил невесту, а супруги Юй завели любовников на стороне.
Неподкупные Бу и Хуа арестовали Цзунчжэн Минчжу и передали в руки правосудия, всё согласно закону: он был чиновником, поэтому его заключили в тюрьму в министерстве наказаний; Юй Муланя и Юнь Цзяо, как людей из цзянху, передали «Фобибайши».
«Фобибайши» был основан десять лет назад. Изначально так назывался зал суда, созданный орденом «Сыгу»(2) во время противостояния с еретической сектой «Цзиньюань»(3), а когда последняя обвалилась как земля и рассыпалась как черепица(4) и глава «Сыгу» Ли Сянъи(5) и основатель «Цзиньюань» Ди Фэйшэн пропали без вести в сражении на море — орден также был распущен. Благородные юноши, что десять лет назад искоренили «Цзиньюань», ныне достигли среднего возраста, слава ушедших от мирской жизни померкла, а остальные завели семьи и открыли собственные школы. Во времена своего расцвета орден «Сыгу» пользовался таким уважением в цзянху, что в нём судили по заслугам и провинностям мятежников и предателей всех домов и школ и исполняли приговор, ныне же от него остался только зал суда.
«Фобибайши» состоял из четырёх человек: Ханьфо, Бицю, Бай Цзянчунь по прозвищу «Белый гусь» и Ши Шуй(6). Эти четверо ближайших соратников Ли Сянъи спустя десять лет стали героями современности, о чьей славе мечтает новое поколение учеников в цзянху. Однако Ли Сянъи, который в сражении с Ди Фэйшэном на корабле серьёзно ранил врага, сам сильно пострадал — и вместе с ним пропал без вести, постепенно канул в забвение, тогда как слава «Фобибайши» гремела по всему миру.
В «Фобибайши» Юй Муланя и Юнь Цзяо будут судить самым справедливым и беспристрастным образом.
Ли Ляньхуа подхватил свою пёструю синюю котомку и неторопливо вернулся на тропинку к городу Пиншань.
Издалека он увидел, как перед его Лотосовым теремом стоял человек и декламировал стихи.
— Друг покинул меня и уехал в Чанъань,
Сердце полно тоскою, не радуют вёсны,
Нищ и болен я стал, и уже не видать
След копыт на дороге, травою заросший(7).
Как только человек заметил Ли Ляньхуа, с лица его тут же схлынула краска.
— Лжец вернулся!
— Ты ещё не умер? — Ли Ляньхуа тихонько вздохнул, глядя на него.
Этот книжный червь был «Учащийся до седин» Ши Вэньцзюэ, первый живой человек, которого он выкопал из-под земли. Они с Фан Добином были полными противоположностями: один выглядел скелетом, обтянутым кожей, однако хвастался, что из-за болезненности его баловали, другой же явно был хрупким учёным, но лицо его загорело на солнце до черноты как у Баогуна(8), в доказательство, что он вовсе не изнеженный книжник.
— Ты ещё не сошёл с ума, а мне с чего умирать? — Заметив его вздох, Ши Вэньцзюэ повернулся посмотреть на него. — Слышал, что Ли Ляньхуа поймал призрака, и мне вдруг стало за тебя горестно.
— А? — улыбнулся Ли Ляньхуа.
— Пускай ты мошенник и голодранец, не способен лечить, да и в драке ни на что не годишься, но, по крайней мере, не дурак, — сказал Ши Вэньцзюэ. — Если через несколько лет ты вдруг сойдёшь с ума, мне будет не по себе.
— Мне тоже кажется, что живу неплохо, — снова вздохнул Ли Ляньхуа. — Если такой день настанет, не забудь пролить за меня две слезинки, я тоже расстроюсь.
Они уставились друг на друга, одновременно вздохнули, а потом не выдержали — рассмеялись, и зашли в Благой лотосовый терем.
У Ли Ляньхуа были сильно повреждены меридианы(9) сердца, перикарда и желудка — эти три меридиана оказывают большое влияние на мозг, и их повреждение может привести к падению уровня умственных способностей, галлюцинациям и, в конечном счёте, к неизлечимому безумию. Об этом знал один только Ши Вэньцзюэ, втайне он частенько горевал по Ли Ляньхуа: этот человек действительно был мошенником, и кто знает, сколько за этим улыбчивым лицом таилось непонятных ему коварных планов, но как раз по причине этого хитроумия — каково ему было день за днём ждать, что в любой момент можешь поглупеть, сойти с ума? Он представить себе не мог.
И всё же, видя что Ли Ляньхуа вполне неплохо поживает, он не мог не восхищаться им.
— Что ты там притащил? — Войдя в Благой терем, Ши Вэньцзюэ вдруг заметил, что в узелке Ли Ляньхуа что-то шевелится. — Что это? Крыса?
Осторожно придерживая узел, Ли Ляньхуа вытащил попугая.
— Птица.
— Самец или самка? — Ши Вэньцзюэ с подозрением уставился на него. — С какой барышней ты обмениваешься свадебными подарками?
— Это питомец Юнь Цзяо. — Ли Ляньхуа весело рассмеялся. — Он умеет петь, хочешь послушать?
— Петь? — Ши Вэньцзюэ заинтересованно посмотрел на жёлтого попугайчика. — Пусть споёт, послушаем.
Ли Ляньхуа погладил его по голове, и вскоре попугай раскрыл клюв.
— Ох, мать моя женщина! Что за крики злых духов? С виду такой миленький, почему же поёт так жутко? Будто демоница... — Заслышав столь душераздирающее безъязыкое пение от такого хрупкого и изящного существа, Ши Вэньцзюэ подскочил и схватился за сердце, пытаясь справиться с ужасом. — Что за жуткая тварь?
Ли Ляньхуа нежно прикоснулся к клюву попугая.
— Ему просто отрезали часть языка, я дал ему имя Нюйгуй. — А затем пробормотал себе под нос: — Фан Добину наверняка понравится его пение...
— Не смей! Не вздумай ему показывать! — ужаснулся Ши Вэньцзюэ. — Если отдашь эту тварь ему, ручаюсь, он будет ходить с ней повсюду и пугать людей, напугает клан Фан — перейдёт к Удану, напугает Эмэй — перейдёт к Шаолиню, не вздумай обрушивать такие бедствия на цзянху!
— Тогда подарю тебе...
— Чего? Нет! Не хочу, чтоб мне ночью снились кошмары!
— Но он такой миленький и кормить легко — одной лепешки за медяк ему хватит на десять дней, не разоришься, — серьёзно предложил Ли Ляньхуа.
— Ли Ляньхуа! Твою ж мать, ты уже рехнулся? Я! Не! Хочу!..
--------------------------------------------------------
(1) Нюйгуй — переводится как «женский устав», «женский порядок»
(2) Сыгу — «смотреть по четырём сторонам» или «смотреть вокруг». Со слов автора, название происходит из стихотворения:
Цзян Куй (дин. Сун) «На улицах осенний ветер треплет тополя» (на мелодию «Цинлянфань»)
Улицы в Хэфэе засажены тополями и ивами, вечером под порывами осеннего ветра они гнутся и шелестят листвой. Сидя за закрытыми дверями дома, где временно остановился, изредка слышу лошадиное ржание. Выходя из города, гляжу вокруг: повсюду сорные травы, окутанные дымкой. Душа охвачена неизбывной печалью.
Осенний ветер треплет тополя,
Заброшен будто приграничный город.
Вдали стихает ржание коня —
Куда он мчится? Рог трубит дозорный.
Охвачен скорбью, устремляю взгляд
На травы жухлые в холодной дымке.
Совсем как в те года, когда солдат
Вёл генерал через пески пустыни.
Я помню, как на озере Сиху,
Мы веселились в обществе красавиц.
Где ныне хоть один мой старый друг?
Поблекла зелень, и цветы опали.
Черкнул бы на халате что-нибудь
И по весне отправил вам с гусями...
Но страшно, что ответа не дождусь,
Что не судьба нам снова повстречаться.
(3) Цзиньюань — золотой феникс
(4) Обвалилась как земля и рассыпалась как черепица — т.е. распалась
(5) Со слов автора, имя Ли Сянъи она взяла из названия стихотворения, которое ассоциировалось у нее с орденом «Сыгу» во время его расцвета.
Бао Жун (дин. Тан) «Будучи прикованным к постели, услышал о том, что Ли Сян временно переместил войска в Шанъян для защиты от вторжения с востока. Взволнованный, написал эти строки»
Перед Тайбо держа тигриную печать,
Сановник выехал карать по воле Неба,
Чист помыслами, словно Сяо-чэнсян,
Бесстрашно следует Фань Ли заветам.
В котёл походный в яшмовом шатре звонят,
Войска зов рога поднимает утром стылым...
Пусть море синее не пересёк Лу Лянь,
Вершил дела, достойные цилиня!
(6) Название «Фобибайши» не только состоит из частей имён четверых героев, но и всего одним иероглифом отличается от первой строки стихотворения Ли Бо «Ручей в тени»:
Рукавом я белый камень отряхну,
Будто пальцами коснусь незримых струн.
Глубоко в тени печалится ручей,
В утешенье стану я играть нежней.
Оказался словно в древних временах,
Только сверху сосны на ветру шумят,
На скале гиббона скорбный силуэт,
Горький крик его звучит среди древес.
Отзывается в душе моей тоска,
И от слёз совсем промокли рукава.
До самозабвенья отдаюсь игре,
И мелодия струится как ручей.
Изливая в музыку печаль и гнев,
Знать бы, древней звать её или своей...
Глубоко в тени ручей звенит,
Лес дремучий эхом будит цинь.
(7) Бао Жун (дин. Тан) «Провожая сюцая Сяо Ши».
(8) Баогун — образ справедливого, неподкупного судьи
(9) Меридианы — сеть сосудов в теле, по которым течёт ци. Ци — общемировая жизненно-энергетическая субстанция, которая может как созидать, так и разрушать