«мы говорим досвидания, встретимся во снах»
месяц сменился другим. дни сливались в бесконечную череду больничных палат, запаха лекарств и тревожных шепотов медсестер. Руслан слабел с каждым днем. его тело, когда-то жилистое и энергичное, теперь было истощенным, кожа приобрела болезненный оттенок, а глаза, в которых когда-то мерцал сдержанный огонек, потухли. он почти не ел, спал урывками, и каждое движение давалось ему с невыносимым трудом. боль стала его постоянным спутником, выматывая и лишая последних сил.
Саша не отходил от него. его собственное лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. от его былой жизнерадостности не осталось и следа. он был измотан – физически от постоянного недосыпа, морально от бесконечного страха. он читал Руслану книги, которые Руслан не мог дочитать сам, включал музыку, которую они писали вместе, пытался рассказывать о новостях из внешнего мира, но чаще всего они просто сидели в тишине, держась за руки. разговоры о будущем, о новых альбомах, о гастролях теперь звучали как нечто из другого мира, далекого и недостижимого. вместо этого они шепотом делились воспоминаниями, как будто пытались сохранить их на случай, если завтрашнего дня не будет.
«помнишь, как мы в первый раз записывались? ты тогда жутко фальшивил на соло,» – пытался шутить Саша, но его голос дрожал.
Руслан слабо улыбался. «зато ты пел так, что стены дрожали. думал, соседи полицию вызовут.»
эти короткие обмены были их единственной нитью, связывающей их с прошлым, с живыми, здоровыми собой.
Андрей, менеджер, не оставлял попыток найти спасение. они отправляли анализы в лучшие клиники по всему миру, консультировались с десятками светил медицины, обрывали телефоны в поисках экспериментальных методов лечения. каждый новый отказ, каждая новая безнадежная консультация гасили остатки и без того хрупкой надежды. «мы сделали все, что могли,» – однажды сказал один из профессоров, и это прозвучало как приговор.
наконец, наступил день, когда Андрей вызвал Сашу к себе в офис. кабинет казался холодным и пустым. Андрей выглядел постаревшим на десять лет. он молча поставил перед Сашей две чашки остывшего кофе.
— Саша, – начал Андрей, его голос был глухим. - мы больше не можем игнорировать реальность.
Саша сжал челюсти. он знал, что сейчас прозвучит.
— баланс Руслана... его состояние... мы не можем выпустить новый материал. нет смысла планировать туры. и даже если... если он поправится, это будет долгий путь. очень долгий.
— и что ты предлагаешь? - выдавил Саша, чувствуя, как его сердце обрывается.
Андрей отвернулся, глядя в окно.
— мы должны принять решение. либо... «Райтер» объявляет о бессрочном перерыве, либо... – он сделал глубокий вдох, - либо мы распускаем группу. доходы падают, обязательства растут. мы не можем продолжать так. это невыносимо для всех, и в первую очередь для Руслана. он должен сосредоточиться на себе.
слова Андрея были холодными, прагматичными, но Саша понимал: за ними стояла глубокая, личная боль. это был конец. конец всего, что они строили. конец группы, их мечты. а что самое страшное – это был конец возможности для него быть рядом с Русланом под этим предлогом, даже если их любовь теперь была искренней. он просто хотел быть рядом, пока мог.
глаза Саши наполнились слезами, но на этот раз он не мог заставить себя плакать. было слишком пусто, слишком холодно. только боль. глухая, всеобъемлющая боль.
— значит... это конец?
прошептал Саша, его голос был едва слышен. это была самая низкая точка, самая темная бездна, в которую он когда-либо падал. надежды не осталось. никакой.