Тайны стен

Трамвай не торопится появиться, и я бреду вперёд, пока не начинают болеть ноги. А ведь всего пара десятков кварталов... Раньше я могла летать по Городу, и никто за мной не угнался бы, кроме статуй и ветра. Оглядываюсь, разыскивая лавочку, на которой можно отдохнуть, но вместо этого вижу стоянку велосипедов для аренды. К ноябрю они обычно исчезают, но поворот ключа изменил всё. Ранее утро, а хозяин уже сидит на раскладном стуле, читает газету.

Спрашиваю: «Сколько»? И понимаю, суммы в кармане хватит на несколько часов.

Я снова лечу. Пусть этот велосипед не такой лёгкий и удобный, я чувствую, если крутить педали чуть быстрее, колесо оторвётся от асфальта, а потом второе, и мы понесёмся по воздуху. Останавливаюсь на очередном перекрёстке, выбирая, куда свернуть: к Собору или домой, в магазин, завтракать с отцом.

Пришло время попробовать.

Скольжу напрямую к Северному ангелу и не трачу время на приветствия и любезности. Мой вопрос — единственная подсказка, которая у меня есть.

— Как подняться к Золотому ангелу? Хранитель был там, я знаю.

Он хмурится, и я понимаю — вот оно. Пусть и случайно, но я попала в точку. Всё равно молчу, боюсь спугнуть, пока он не говорит:

— Ты обещаешь быть осторожна?

— Я уверена, что не упаду.

— Хотел бы я, чтобы дело было лишь в этом, — он касается меня крылом. — Ты очень храбра. Я немного завидую этому.

— Не знала, что ангелы могут завидовать.

— Я — всего лишь статуя, не более, — Ангел качает головой. — Тебе нужно пройти по главной лестнице. На пятом пролёте будет дверь, а за ней то, что называют кладовкой. Будь внимательна, и внутри ты найдёшь ещё одну лестницу, на самый верх.

— К небу?

— Да.

Сжимаю фотографию в кармане. Кажется, пора. Сегодня я могу получить этот ключ, а потом...

Подумаю по пути.

— Я вернусь! — обещаю ангелу.

— Буду надеяться на это!

Спешу к лестнице, не обращая внимания на взгляд Восточного ангела и то, как он сжимает меч. Очередная группа туристов заполняет Собор, прокладываю себе путь к двери, когда кто-то ловит мою руку.

Нет, это не туристка. Это Софи.

— Мы же сказали тебе оставаться у подруги! — вырывается у меня.

А она снова улыбается так, что спорить не получается:

— Прости, я не могу сидеть и ничего не делать... Слушай, ты будто от пожара бежишь. Или на пожар?

— Ни первое, и не второе. Кажется, я знаю, где можно найти ключ.

Глаза Софи округляются:

— Что, правда, прямо здесь? В Соборе?

— Да, но... Не в этом зале.

Мне бы пригодилась компаньонка. Не могу представить, как высоко стоит Золотой ангел, какой сильный ветер там, и как просто оттуда упасть.

— Хочешь пойти со мной? Ты ведь тоже хранительница.

Следуя совету Северного ангела, мы поднимаемся по лестнице, сворачиваем в кладовую. За полками я нахожу дверцу, скрывающую ступени. Спортивная сумка Софи тяжело бьётся о перила. Она обгоняет меня, первой распахивает люк на крышу.

Здесь, наверху, от ветра пересыхают губы, и кожа покрывается мурашками. Я вижу Город, и реку, и другой берег! Улицы, по которым я летаю на велосипеде, вот там переулок Минервы, справа — наш магазин. В воздух взметается стая голубей, среди них ни одной бронзовой птицы — она сдержала обещание.

— Как прекрасно! — восклицает Софи.

Не могу не согласиться, но — мы здесь не для этого.

Я оборачиваюсь к ангелу.

Золотые крылья расправлены, одна рука поднята к небу, вторая опущена и сжата в кулак. Нетипичный жест для статуи, вспоминаю я строку из книги. Может, в своей ладони он что-то прячет?

Ангел молча и неподвижно смотрит на меня. Сначала я пугаюсь, что он тоже мёртв, но вспоминаю ангела со свитком. Он просто давно не двигался.

Но попробуем это исправить.

Достаю из кармана фотографию; Софи всё ещё любуется Городом.

— Ключи стоят всего, — говорю я.

Сначала кажется, он не слышит, или ветер унёс мои слова.

Но ангел медленно качает головой.

Я замираю, не замечая ветра и холода. Должно было получиться! Всё было так логично.

— Что случилось? — спрашивает Софи.

— Это не та фраза. Не тот ключ.

Ветер становится ледяным. Что я тут делаю? В прошлый раз я пыталась найти ключ сама, и птицам пришлось меня спасать. И для кого я это делаю, если не знаю, как с ключами поступит Минерва, которую они могут свести с ума...

— Подожди, — говорит Софи.

Она отстраняет меня и подходит к ангелу, будто мы на площади внизу, а не у вершины Собора. Встаёт на цыпочки и шепчет что-то ему на ухо.

Ангел раскрывает золотую ладонь.

На ней лежит ключ.

Столько раз представляла их и не могла подумать, что они такие обычные. Старый ключ, тронутый ржавчиной, размером с ладонь. Не верится, что он может управлять мостами или погодой.

А Софи берёт ключ и смеётся:

— О господи, вот и он! Ключ от всех замков! Осталось всего два!

— Ты знаешь, что это за ключ? — вырывается у меня, пока мозг осознаёт нечто куда более важное. — И ты знала фразу для ключа? Откуда?

— Бабушка записала её в дневнике.

— Но... — я читала, я точно читала. — Но там не было такого!

— Конечно, я ведь вырезала пару страниц, — говорит Софи, не отрывая взгляда от ключа. — Это был слишком важный секрет.

— Подожди, я не могу понять!

— Тебе и не нужно.

Она прячет ключ в карман куртки, будто он открывает дверь квартиры. А потом тянет молнию на сумке и достаёт лом.

— Знала бы ты, какая эта штука тяжёлая, — Софи делает шаг вперёд, ангел безучастно наблюдает. — Но отлично работает против статуй.

— Нет, ты же не...

— Тш-ш...

Софи подходит ещё ближе, теснит меня от люка. Позади невысокий парапет и сотня метров высоты.

— Нет, не надо... — я больше не могу говорить.

И дышать тоже.

— Прости. Ты мне даже, наверное, нравишься, — лом клонится вниз, и я могу сделать рваный вдох. — Но ты мешаешь.

Я смотрю ей в глаза и не вижу ничего. До парапета всего пара шагов. Ангел, сияющий золотом, он не может просто смотреть, и я кричу:

— Помогите! Пожалуйста! — слова срывает с губ ветер.

Снова кажется, он не слышит, но потом ангел качает головой. Где Квинт? Где птицы или Минерва, когда они так нужны?

Софи делает последние два шага вперёд — я чувствую пустоту. Ей не надо замахиваться ломом, я сама отклоняюсь назад. Вниз, вниз, снова вниз!

И я лечу к земле.

Не успев закричать, я приземляюсь на что-то твёрдое. Больно. Но совсем не так больно, как я представляла, очнувшись от кошмара.

Открыв глаза, вижу Северного ангела. А он, запрокинув голову, смотрит наверх. Мы висим в воздухе, поддерживаемые его крыльями, и нельзя представить, что мрамор может летать, но сейчас я надеюсь лишь на его магию.

А ангел говорит:

— Небо, оно ещё прекраснее, чем я думал.

Я тоже поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с Софи. Она стоит у края крыши и, приоткрыв рот, смотрит на нас.

Но и секунды не проходит, как она бросается к люку.

— Надо её остановить! — вырывается у меня. — У неё ключ! Вы можете?

Но ангел качает головой.

— Если она назвала пароль, ключ её по праву.

Там, внизу, Софи выбегает из дверей Собора и исчезает за углом вместе с ключом.

— Ничего, я знаю, где она живёт.

Только сейчас до меня доходит — мы всё ещё в воздухе. Горло сжимается, и я с трудом говорю:

— Можно нам вниз?

— Да, конечно.

Он опускает меня на знакомый балкончик. Ангел со свитком смотрит на нас исподлобья и возмущённо скрипит, но я не успеваю ответить, на парапет опускается бронзовая сорока.

— Эй! — каркает она зеленоватым клювом. — Что у вас тут происходит? Я видела ту девчонку, которую Минерва велела охранять. Она так быстро бежала. Они пытались вас запугать, да? — она показывает на Северного крылом.

Никогда раньше не видела оскорблённого ангела.

— Я её спас! — восклицает он.

— Да, это правда, — я наконец-то могу отдышаться. — Это она меня столкнула.

— Подожди, что?

— Это Софи убивала статуи, — с каждым словом я укладываю это в своей голове. — Она захватила ключи. Это всё она.

Сороки, к счастью, панике не подвержены. Она расправляет крылья, покрытые зелёной патиной, и тараторит:

— Нужно её остановит! Я предупрежу остальных, пусть они известят всех, — и прежде, чем я могу ответить, бросается вниз.

Туда, где сейчас могла бы лежать я.

Я оборачиваюсь к ангелу. Он улыбается, немного грустно.

— Она не хотела тебя убивать. Ключи вскружили ей голову.

— Хранитель и Минерва говорили мне об этом, — вспоминаю услышанное будто сотню лет назад. — Ключи опасны.

— Они были правы.

— Да... — я набираю в грудь воздуха и слова выходят сами. — Минерва хочет их захватить. Она сама мне сказала. Чтобы защитить.

— Не всегда то, что делает Минерва — правильно.

Раньше я бы немедленно принялась спорить. А сейчас могу только опустить глаза.

— Не расстраивайся. Я уверен, ты сможешь сделать нужный выбор, когда придёт время, — он оглядывается на Город. — Возможно, этому Городу будет лучше без ключей. А Собору лучше без меня.

— Ты не можешь уйти, — скрипит ангел со свитком.

— Меня ничего не останавливает. Я не хочу всю жизнь провести на одном и том же месте, — он улыбается без капли грусти. — Я хочу видеть небо, разное небо каждый день.

— Но куда ты отправишься? — спрашиваю я.

— Я ещё не решил. Сначала на Север, а там посмотрим.

— Но Минерва говорила, статуям нельзя покидать Город.

Ангел кладёт тяжёлую ладонь мне на плечо.

— Не узнаешь, пока не попробуешь. И спасибо тебе за всё.

Он разворачивает свои огромные крылья. На этот раз дыхание перехватывает не от страха. И всё же я могу прокричать ему вслед:

— Удачи!

Ангел со свитком снова бормочет что-то неодобрительное, пока мой друг исчезает в небе. А я...

Мне остаётся признать поражение.

Распахиваю дверь в магазин. Посетителей сегодня немного — один у кофейной стойки. Он оборачивается, и мне нужно время, чтобы узнать своего психиатра: без белого халата он как другой человек.

— А уже три недели прошли? — вырывается у меня.

Это раньше я путала даты, теперь всё должно быть в порядке. Отец появляется из-за полки с античной литературой.

— Я заварил тебе имбирный чай. Держи, ещё горячий.

На стул я забираюсь как-то неловко. Ну вот, куртку забыла снять. Имбирь приятно обжигает рот, но укоризненный голос психиатра не радует:

— Я приехал поговорить с тобой.

— Я в порядке! — делаю ещё глоток, чтобы собраться с мыслями. — Я пью таблетки. Не вижу того, чего нет. Полный порядок.

— Твой отец говорит другое.

Пытаюсь поймать взгляд отца, а тот опускает голову:

— Ты перестала приходить на наши обеды...

— Нет, я в порядке!

— Общаешься со странной компанией.

— Они не странные! Почему вы не верите мне?!

И снова вступает тихий голос отца:

— Потому что мне звонила Анна. Она сказала, ты пробралась на верхнюю площадку. А из самого Собора пропала статуя ангела, — он всё ещё не смотрит на меня, ну почему?! — Я нашёл у тебя в комнате одежду, испачканную сажей.

Мы наконец-то встречаемся взглядами, но лучше бы этого не случалось.

— Чем ты занимаешься?

Я не могу рассказать. Нельзя открывать тайну статуй и ключей. К тому же отец и Вениамин, они никогда мне не поверят.

Не могу тратить на это время. Кто знает, что там делает Софи?! Нужно спасать Город, и я решительно встаю со стула.

— Может, я и залезла к ангелу или испачкала одежду, но со мной всё в порядке. Я нормально себя чувствую. Поглядите, я пью все таблетки!

Распахиваю рюкзак, достаю таблетницу и тут же роняю на пол. Пальцы перестали слушаться. Пытаюсь увидеть, куда она закатилась, а в глазах темнеет, будто отец решил выключить свет.

Последнее, на чём я могу сфокусировать взгляд — пустой стакан чая на столе.

Последнее, что я слышу, — голос Вениамина:

— Жаль, что пришлось это сделать.

Я открываю глаза в давно знакомой комнате. Комнате, которую я никогда больше не хотела видеть.

Это моя одиночная палата. Голые белые стены. Решётки на окнах. Углы кровати с пластиковыми наклейками.

Хорошо, меня хотя бы не привязали.

С трудом переворачиваюсь на живот, тянусь к окну. Там — Лев. Нужно попросить, и он меня спасёт. Не могу встать, тело будто мраморное, руки и ноги не отрываются от матраса. Нельзя снова засыпать, но я на пару секунд закрываю глаза и тону в матрасе, ставшим зыбучим песком.

В следующий раз я просыпаюсь ближе к вечеру: лучи закатного солнца падают через решётку. Ужасно хочется пить. Руки хотя бы немного двигаются, и я давлю на кнопку вызова медсестры.

Когда в замке поворачивается ключ, на пороге появляется Вениамин.

— Воды, — хриплю я, пытаясь сесть.

Он сразу бросается мне помогать. Приносит пластиковый стакан с водой, включает свет, поправляет подушки. Он хороший доктор, спас меня во время прошлого обострения. Но сейчас я не хочу его видеть.

Стакан я осушаю залпом, а на тумбочке появляется поднос с едой. Наверное, я смотрю на него со слишком явным подозрением, потому что Вениамин взмахивает руками.

— С ужином всё в порядке! Мы не подмешиваем лекарства в еду. Ты будешь получать таблетки как обычно. Просто тогда... — он опускается на стул у кровати и вздыхает. — Прости за тот чай. Но временами это единственный способ доставить пациентов в клинику и помочь им.

— Мне не нужна помощь!

— В прошлый раз ты тоже так думала, помнишь? Пока всё не зашло слишком далеко.

Не знаю, как на это ответить. Я могу говорить всё, что угодно, приводить любые аргументы, но он не поверит.

Один раз шизофреник — всегда шизофреник.

— Надолго я здесь?

— Пока не знаю. Несколько недель, а там посмотрим, — пожимает плечами он.

Несколько недель?! За это время Софи превратит Город неизвестно во что!

— Можно мне лечиться дома? Пожалуйста! Я буду очень осторожна, буду пить все таблетки!

Вениамин качает головой.

— Не могу подвергать тебя такому риску.

— Но я хочу домой!

— По закону это решение принимает твой дееспособный родственник. А отец настоял, чтобы ты оставалась здесь, — он снова пожимает плечами. — Он, кстати, обещал навестить тебя завтра.

Можно подумать, я хочу видеть отца после того, как он не поверил мне, усыпил и отправил в больницу в такой важный момент. Но я могу сколько угодно закрывать лицо руками, плакать и просить психиатра — и понимать, что отец, по-своему, прав.

По крайней мере, у него были на это причины.

Минерва бы сказала, это разумная тактика. Минерва... Вытираю слёзы, смотрю в сторону окна. Пусть отец приходит завтра, меня тут не будет.

Вениамин протягивает стаканчик с таблетками — не похожими на те, что я пила раньше.

— Выпей после еды, и всё будет хорошо. Лечение редко бывает идеальным с первого раза, но мы поберём тебе курс.

Приходится делать вид, будто я разделяю его надежду. Когда Вениамин уходит, я могу встать, пошатнувшись на нетвёрдых ногах, и добраться до окна. Но сомнения появляются в голове уже через пару шагов. Раньше я видела из окна реку, а теперь там дома и деревья. И подойдя к решётке вплотную, понимаю — меня обманули.

Здесь нет Льва. Здесь вообще нет статуй.

Это не моя палата. Они положили меня в такую же, но на другой стороне лечебницы.

Вечер я провожу лёжа на кровати и строя планы. Может, сходить в туалет, убежать и добраться до Льва? Но медсестра отводит меня в сортир чуть ли не за руку.

Кричать в окно, надеясь, что Лев услышит? Это скорее приведёт к ещё одной дозе успокоительного. Значит, нужно добраться до Роды. И, когда перед уходом домой Вениамин заходит проверить меня — поверх рубашки наброшено лёгкое осеннее пальто, а не белый халат — я говорю:

— А можно мне в сад на прогулку? Ну пожалуйста! Просто подышать воздухом.

Он пожимает плечами.

— Завтра поговорим с твоим отцом. Наверное, вы сможете погулять вместе.

Я не могу ждать до завтра! И тем более не могу говорить с Родой пока рядом отец.

Но что мне ещё остаётся?

На ночь дают новые таблетки. Они помогают соскользнуть в сон, стоит упасть на подушку. В темноте слышу шаги, металлический скрип. Холодная рука ложится на плечо. Странно, таблетки должны были лишить меня кошмаров.

— Бери её, — шепчет кто-то.

Холодный мрамор... Квинт? Талия?

— Тс-с! Кто-то может прийти!

Таблетки всё ещё действуют; пытаюсь проснуться, но мысли путаются. Кто-то несёт меня по коридорам. Борясь с тяжёлыми веками, выдавливаю вопрос:

— Как вы меня нашли?

— Птицы проследили за тобой и теми людьми, — знакомый голос. — Мы отомстим им, но не сейчас!

Мир содрогается и становится холодным. Кажется, мы на улице. Заставляю себя открыть глаза и поднять голову: прутья решётки грубо раздвинуты в стороны.

— Тебя домой? — спрашивает Талия.

— Нет!

— Тогда, куда?

И правда, куда? Этот Город такой родной для меня, но нет ни одного места, где я могла бы переночевать.

Хотя, возможно, и есть. И Квинт его знает.

Книжный воришка распахивает дверь после десятка ударов. Не знаю, хочет ли он помочь или боится Квинта, но соглашается нас впустить. Падаю на диван, где под подушкой, кажется, лежат книги. Здесь пахнет, как у отца в магазине. Мне нравится.

С этой мыслью я снова соскальзываю в сон.