В объятиях страсти

Анна-Мария

Когда я открыла глаза, в кровати, кроме меня, уже никого не было. На улице было светло, через тонкую тюль можно было увидеть, как солнце светит на горизонте, поднимаясь всё выше к небу. Я бросила взгляд на прикроватную тумбочку и заметила маленькие часы. Было только шесть утра, ещё совсем рано, но сон мне уже не шел.

В голову начали лезть разные мысли. Осознание всего случившегося начало настигать мой разум, но я чувствовала себя умиротворённо и спокойно. Будто я там, где и должна быть. Будто всё случившееся это то, что должно было произойти уже давно, и ничего плохого в этом нет. Возможно так оно и есть. Я переспала с самым опасным мужчиной нашего клана, лежу в его постели, и по правде говоря, ещё никогда моё утро не было настолько приятным, как сейчас. Мне хорошо. Я сделала то, чего сама хотела, и от этой мысли меня переполняла гордость за саму себя. Впервые в жизни я поддалась своим желаниям, и не слушала ничьи запреты. И я не жалею об этом решении.

Леон подарил мне удовольствие, которое я никогда не ощущала. Он показал что секс может приносить не только боль, которую я только и знала на своём опыте, но и наслаждение. Всё же он был прав, когда говорил, что не все мужчины такие, как мой муж и отец. Я сказала ему об этом ещё ночью, а после не заметила как уснула, даже не дожидаясь его ответа.

Наше купание в ванной дало на меня особый эффект и я улыбнулась вспоминая, как наши мокрые тела прижимались друг к другу, а вокруг вся вода была в пене с ароматом лилии. Кто бы мог подумать, что кровожадный хищник пользуется пеной и гелем для душа с ароматом лилии. Это что-то из параллельной вселенной, никак иначе.

Я поднялась с кровати, ставя ноги на мягкий коврик, оборачивая простынь вокруг груди. Мне нужно было попасть в свою комнату, но мне не хотелось наткнуться на кого-то в таком виде, пока я буду спускаться на второй этаж. Мой взгляд упал на приоткрытую дверь в гардеробную Леона, и я не долго думая пошла туда.

Среди тонны костюмов, галстуков и джинсов я пыталась найти что-то, в чём не будет стыдно пройтись по дому, и мой взгляд упал на полку с рубашками. Чаще всего Леон носил чёрные рубашки и я уже начала думать, что других цветов в его гардеробе нет. Но откровенно говоря, этот цвет как раз под стать его профессии.

Что нужно носить кровожадному охотнику клана, чтобы не было видно пятна крови на одежде? Конечно же черный цвет. Но, на моё удивление, я нашла рубашки и футболки других оттенков, от чего лёгкая ухмылка украсила моё лицо. Оказывается господин Уорнер тот ещё модник.

Я достала из полки белую рубашку и сразу же надела её. Конечно она была на меня большая, в эту рубашку поместились бы трое таких как я. Подкотив немного длинные рукава я посмотрела на себя в зеркало. Растрепанные локоны, заспанное лицо и мятая рубашка на моём теле, в которой можно было утонуть. Вид конечно не самый презентабельный, но это намного лучше, чем бегать по коридорам дома прикрываясь простынёй.

Леон скорей всего уже уехал, вряд ли я на него наткнусь. А вот Зия может уже не спать в это время, и меньше всего я бы хотела наткнуться на неё сейчас в подобном виде. Мне было достаточно того, что она увидела нас с Леоном на кухне, я до сех пор не знаю как мне теперь смотреть в глаза этой женщине. Но об этом я подумаю потом.

Я вышла из спальни Леона и тихо закрыла за собой дверь. В коридоре было достаточно светло, чтобы разглядеть всё пространство. Я посмотрела по обе стороны, убедившись, что никого рядом нет и двинулась к лифту, чтобы спуститься на свой этаж. Но моё внимание привлёк маленький лучик света, который доносился из открытой двери, находящейся в самом конце коридора.

Я остановилась.

Когда Зия проводила мне экскурсию на этом этаже, то помимо спальни и кабинета Леона, а так же спортзала и домашнего кинотеатра, была ещё эта комната, но она была заперта. Зия сказала, что это помещение забито разными ненужными вещами, больше напоминает кладовую, по этому не стала мне его показывать. Но моё любопытство подталкивало всё же заглянуть в эту комнату, тем более когда она открыта. Думаю это не займёт много времени, и я сразу же пойду в свою спальню, как и планировала.

Я кивнула самой себе в знак согласия и зашагала в сторону двери. Но уже у самого входа, взявшись за ручку, я резко остановилась. А вдруг кто-то был в этой комнате, и тут я захожу ещё и в таком виде. Противоречия крутились в моей голове, и я не знала как поступить.

Это ведь просто комната. Я из любопытства посмотрю как она выглядит изнутри и сразу же уйду. Больше ничего лишнего. А если кого то увижу, то уже буду выкручиваться по ситуации. Я сжала ручку и уверенно распахнула дверь. Яркие лучи солнца тут же ослепили меня, и я сощурилась пытаясь сосредоточить своё зрение.

Когда глаза привыкли к столь яркому освещению я осмотрелась, и мой рот приоткрылся. Это точно была не кладовая. Большая, точнее огромных размеров комната, со светлыми стенами, огромным панорамным окном на всю стену, и гладким паркетом на полу. Я прошла во внутрь, осматриваясь по сторонам. В левом углу стояли коробки, сложенные друг на друга, но всёравно это место не напоминало какую то подсобку. Пол был чист, как и окна, я не увидела не единой пылинки, здесь регулярно прибирались.

Я не стала проверять что же было в коробках, возможно там были какие-то старые или личные вещи, не хотелось трогать чужое. Я подошла к окну, и выглянула на улицу. Солнце поднималось всё выше, и я представила какого было бы встречать начало рассвета в этой комнате. Вид отсюда был сказочным. Внизу виднелись люди Уорнера, которые патрулировали территорию, так же было видно ворота. Вдалеке виднелись высотки города, а на горизонте можно было разглядеть карпатские горы. Дух захватывал от подобной красоты. Теперь мне было понятно куда выходили эти окна.

Смотря на особняк с улицы, эти окна на третьем этаже сразу же бросаются в глаза, но я так и не понимала какой комнате они принадлежат, а теперь вижу. Это был как мини бальный зал, очень просторный и, не считая коробок в углу, пустой. Я не могла понять предназначения этого помещения. Может сейчас эта комната пустует, но раньше здесь точно что-то было.

Мой взгляд упал на правую стену, а точнее на черную занавеску, которая скрывала всю стену. Зачем её вообще повесили? Я подошла ближе. Моя ладонь притронулась к тёмной ткани, и упёрлась в что-то твёрдое, но это была не стена. Через занавеску было трудно определить, но моя рука скользила по поверхности вместе с тканью.

Как интересно. Моё любопытство взяло надо мной вверх и я схватила ткань обеими ладонями, а после резко потянула вниз. Потолки были слишком высокие, мне было сложно разглядеть на чём закреплена была эта занавеска. Но с силой дёрнув несколько раз я всё же смогла её ослабить, и тёмная ткань начала падать вниз, открывая вид на то, что скрывалось за ней. Я сделала шаг назад, чёрная ткань устелилась под моими ногами, словно ночное небо, и я замерла глядя на то, что было спрятано.

Я увидела себя. Точнее своё отражение. За тёмной занавеской, от потолка до пола, скрывалась зеркальная стена. Точнее это было сплошное зеркало вместо стены. Моё сердце замерло. Пазл сам начал слаживаться в моей голове, и теперь до меня дошло что это было за место.

Студия. Танцевальная студия.

В горле резко пересохло, а ноги будто приросли к полу. Воспоминания одно за другим начали всплывать в моей голове, в висках сильно запульсировало. Я смотрела в зеркало, но вместо себя видела те прекрасные моменты, когда могла отдаться собственному телу и отключить голову. Моменты, когда моя душа порхала, словно бабочка, и выливала все свои чувства в изящные движения.

Я вспоминала то прекрасное время, когда так любила танцевать, потому что именно это занятие спасало меня от моей суровой реальности. От моей ничтожной жизни. От моего тирана-отца.

– В моём доме не будет шлюхи-танцовщицы! Не хватало, чтобы в клане пошли слухи о том, что дочь Димитру – стриптизерша! Не дай бог я узнаю, что ты занимаешься этим за моей спиной, переломаю ноги!

Слеза потекла по моей щеке, а ноги начали дрожать, но не от холода, а от бессилия. Я хотела узнать что находится в этой комнате, а в итоге открыла воспоминания, которые похоронила в себе много лет назад.

Он предупреждал меня не танцевать. Он грозился, кричал и запугивал. Но я всё равно не послушала. Как я могла отказаться от своего спасательного круга? Танцуя я подымалась на небеса, я была счастлива. Но в ту ночь мне пришлось попрощаться с этим раз и навсегда.

Удар его ремня приземлился на мою лодыжку. Она уже успела посинеть, хотя это был только пятый, или шестой удар. Я уже не считала. Господи, как же было больно.

– Я предупреждал тебя, Анна, но ты решила меня ослушаться. А ты прекрасно знаешь, что за непослушанием следует наказание!

Удар, ещё один. Мои ступни горели, кожу на ногах жгло, мышцы ныли настолько невыносимой болью, что хотелось умереть. Но я продолжала лежать на холодном сыром полу в подвале и принимать наказание.

– Считай это отцовским свадебным подарком, дорогая дочь. Потому что с завтрашнего дня тобой будет заниматься твой новоиспеченный муж.

Кожа ремня прошлась по моей спине, а затем по бёдрам. Стены наполняли звуки ударов пряжки о мою кожу, и мои крики. Я кричала как можно громче в надежде, что так будет легче перенести боль, но я ошибалась. Легче не становилось.

Я не знаю сколько прошло времени, сколько я пролежала на сырой земле после его ухода, и что было потом. Но в тот момент, в том холодном подвале, я попрощалась с тем единственным и нечто прекрасным, что было в моей никчемной жизни.

В ту роковую дождливую ночь моя душа умерла навсегда...

Мои ноги онемели и я упала на пол. Воспоминания испарились так же быстро, как и пришли, и я вновь вернулась в настоящее. Но душа моя горела так же сильно как в тот день пять лет назад.

Я вновь обратила своё внимание на зеркало, и стала разглядывать своё отражение. Я сидела на полу, упираясь ладонями об паркет, и смотрела на своё опухшее от слёз лицо. Я не знаю сколько я так сидела, но чем больше времени проходило, тем яснее становился мой разум.

В отражении на меня смотрела не та слабая Анна, которую кидали с угла в угол, как бесхребетную куклу. Прошло пять чёртовых лет. Каждый удар после той ночи закалял не только моё тело, но и мой разум. Даже когда я хотела отчаяться, маленькая часть меня продолжала верить, что рано или поздно мой кошмар закончится. И это случилось. Я здесь, свободна от своих оков, а вскорем стану вольной и от ужасного мира, в котором мне пришлось родиться. Я была сильнее, чем когда либо, и я не позволю больше никому сломить меня. Даже воспоминаниям, которые хочется стереть из своего мозга навсегда.

Я сделала глубокий вдох, сил в моём теле будто прибавилось. Я встала на ноги и вытерла слёзы с лица. В голове, на замену страшным воспоминаниям, я услышала музыку. Ту самую мелодию, которая стала последней для меня. Она казалась лёгкой и нежной, но для меня она была тяжелым грузом на душе. Именно под эту медленную мелодичную песню всё закончилось, но теперь, спустя пять лет, под эту же мелодию может всё начаться вновь.

Я сосредоточилась на своих эмоциях. Боль, безысходность, изнеможение, слабость, жалость, отвращение – всё это я чувствовала, когда исполняла свой последний танец.

«...будь проклят этот месяц, что оставил меня одну навсегда. Ноябрь забрал прочь мою первую любовь. Не желаю больше видеть этот месяц в календаре. Ноябрь забрал меня. И моё пламя тоже погасло. Ноябрь...»

Строки песни Арилены Ара заиграли в моей голове, и я закрыла глаза пытаясь вновь пропустить свои чувства сквозь танец, только теперь всё было по другому.

В ту ночь была сильная гроза, и я танцевала в своей комнате под трек «Nentori», который играл в моих наушниках, и пыталась выплеснуть в свои движения всю ту боль, что была на моей душе перед днём свадьбы.

В песне поётся о том, как холодный ноябрь забрал первую любовь у бедной девушки и теперь она всем сердцем ненавидит этот месяц года. Возможно сама певица была этой девушкой, и вложила в эту песню свои чувства. Но именно под этот трек я смогла вложить свои собственные эмоции, и выразить всё то, что было на моей душе.

Моей первой любовью были танцы, и ноябрь забрал у меня не только их. Он забрал у меня все надежды на лучшее будущее, мои мечты, мои желания. Всё это умерло в ту дождливую ночь ноября. Я умерла в ту дождливую ночь ноября.

Но сейчас, я стояла в просторной студии, освещённой яркими лучами солнца, и меня переполняли совершенно противоположные чувства. Лёгкость, умиротворение, блаженство и сила – вот что я чувствовала в данный момент.

«Nentori» стала заключительной песней для меня, так пусть теперь она же и станет началом чего то нового. И не важно, что сейчас на дворе август. Я пять лет жила тем дождливым ноябрём, теперь настало время его отпустить.

Я погрузилась в себя. Стены вокруг опустились. Я вновь увидела в зеркале отражение той разбитой Анны, которая потеряла себя в холодный осенний вечер ноября. А после моя рука поднялась в воздух а ноги двинулись в такт мелодии, звучащей в моей голове.

Я стала создавать новое отражение.

Тело двигалось в такт, движения казались легче пера, по сравнению с тем, как они чувствовались в последний раз. Ноги несли меня в головокружительном танце, и вся боль, накопившаяся за все года, стала отступать на задний план. Движения были плавными и нежными, я вложила в них всю себя. Я танцевала для себя.

«...он оставил шрам, продолжающий ранить. Этот несчастный месяц забрал у меня всё. Я не желаю видеть этот месяц в календаре. Ноябрь...»

Этот месяц ушел, я оставила его позади. Теперь в моей жизни будет много других месяцев. И ноябрь вновь прийдёт, но отныне он не будет таким ранимым. Я отпустила его навсегда.

Я танцевала до того момента, пока песня в моей голове не утихла, а в отражении не стала виднеться нынешняя я. Сделав последнее движение я провела руками по воздуху, рисуя узор, а после опустила их. Я оставила в прошлом весь тот ад, в котором жила все эти годы. Теперь в моей жизни будут только счастливые моменты.

Это первый танец, после столь долгого перерыва. И для меня он стал началом чего то прекрасного. Моя свобода началась не с развода, как я думала изначально, она началась с танца. И сейчас я чувствовала себя намного лучше, чем когда либо. Прекрасной, сильной, свободной.

Я смотрела на своё отражение и улыбнулась самой себе. Я начала приходить в себя после столь сложной терапии, и вновь увидела уже знакомые стены. Солнце поднялось достаточно высоко, я потеряла счёт времени, находясь в этом помещении.

Я вновь смотрела на своё отражение, и тут же встретилась со взглядом изумрудных глаз, которые с интересом изучали меня через зеркальное отражение.

Моё сердце пропустило удар, и я замерла на месте. Леон стоял в дверном проёме, со сложенными руками на груди, но его лицо ничего не выражало. Возможно он злился, что я зашла сюда без разрешения, но я не знала наверняка, мне было сложно разгадать его эмоции, по этому я просто стояла и ждала.

Наши глаза смотрели друг на друга через отражение, мы оба молчали. А потом Леон сделал шаг в мою сторону, не отрывая своего взгляда. Он подходил медленно, будто хищник, который подкрадывается к своей добыче. Хотя он им и был. Кровожадный хищник, за которого все в клане его считают. Только я знаю, что он не такой, каким кажется изначально. Что-то в нём есть такое, что притягивает меня, словно магнит. И это было страшно и одновременно интригующе.

Леон стал у меня за спиной, наши взгляды продолжали буравить друг друга в зеркале. Его рост и фигура были настолько внушительными, что по сравнению с ним я казалась Дюймовочкой. Он был высоким, примерно сто восемьдесят сантиметров, а может даже и выше, потому что я со своими ста пятидесятью возвышалась на уровне его груди, которая была шире моего шкафа. Не удивительно, что его все опасаются. Леон Уорнер выглядел как настоящая машина для убийств.

Я пыталась не выдать своего волнения перед ним, и опустила глаза. А потом он провёл пальцами по моим бёдрам, задирая рубашку. Я вновь обратила на него своё внимание, и увидела как пристально он разглядывает моё тело. Его скулы были напряжены, и только тогда я вспомнила, что на мне его рубашка.

– Я...

– Теперь я хочу, чтобы по дому ты ходила именно в этом.– его горящие глаза вновь встретились с моими, а от его нежных прикосновений по коже побежали мурашки.

– Я взяла первое, что под руку попалось. Не могла же я выйти из комнаты, замотанной в одеяло.

– Когда я вчера нёс тебя голой на своих руках, тебе было всё равно на подобные вещи.

– Так ты хочешь, чтобы я разгуливала на территории дома топлес?– его челюсть заострилась, а глаза потемнели. Леон притянул меня за бёдра к себе, и я упёрлась в его массивную фигуру.

– Нет, мне нравится то, что сейчас на тебе. В этой рубашке все будут знать, кому ты принадлежишь. Хороший выбор, моя лилия.

Я повернулась к нему лицом.

– Какой же вы собственник, господин охотник.

– Я не могу относиться иначе к тому, что принадлежит мне.

– Ты слишко часто это говоришь, но не забывай, что ты мне обещал.– его лицо вмиг стало каменным, и на секунду я пожалела о том, что сказала. Но спустя пару секунд Леон вновь расслабился и ответил.

– Я никогда не нарушаю собственных обещаний. Как только ты получишь документы о разводе, можешь быть свободна.

– Оо, значит всё же ты получил то, что хотел? Затянул меня в постель, а теперь готов выбросить? А как же «мне нужно узнать тебя, Мари, и разобраться кое в чем»?

Глаза его стали ледяными. Я не знала о чём он думает, но судя по тому, как он крепко сжал моё бедро, это было что-то не очень приятное.

– Я не выброшу тебя. И если ты думаешь, что я смогу отпустить тебя просто так, то ты ошибаешься.– я вопросительно взглянула на него, но Леон прикрыл глаза и тяжело вздохнул. А после вновь посмотрел на меня каким то тёплым взглядом и продолжил.– Просто дай мне немного времени, и ничего не спрашивай. Потому что у меня нет тех ответов, которые ты хотела бы получить.

Каким бы сексуальным и притягательным не был этот мужчина, всё же он странный. У каждого есть свои тараканы в голове, но у Леона Уорнера были настоящие гнёзда, в котором эти тараканы очень чательно плодились. Но если от него зависит моя дальнейшая судьба, то я так уж и быть доверюсь ему.

– Как скажите, господин Уорнер. Но имейте ввиду,– я подняла подбородок и встала на носочки так, чтобы хоть немного достать до его лица. Мои губы замерли в нескольких сантиметрах от его собственных, и я прошептала.– Если вы мне солгали и не исполните обещаного, я обрушу небо на этот особняк, и пожар покажется для тебя цветочками.

Леон хищно ухмыльнулся, его зелёные глаза засияли озорством. Он наблизил своё лицо ближе к моему так, что расстояние между нашими губами сократилось до дюйма. Я затаила дыхание.

– Я буду иметь это ввиду, моя лилия.

Между нами настигла оглушительная тишина. Наши взгляды были прикованы к губам друг друга, и я была в миге от того, чтобы обрушится на него с поцелуями. Но Леон быстро поднял голову, и хищно ухмыльнулся. А после его лицо стало серьезным.

– Лучше расскажи мне почему я только сейчас узнаю о том, что ты так прекрасно умеешь танцевать?

Его вопрос вернул меня на землю. Я поняла, что он скорей всего наблюдал за мной всё время, пока я танцевала.

– Я не танцевала уже более пяти лет, моя техника совсем не та, что была раньше. Но всё же мне приятен твой комплимент.– я улыбнулась ему, а его выражение лица оставалось таким же серьезным.

– Что заставило тебя бросить танцы?

Я молчала. Мне не хотелось рассказывать ему об этом, но Леон был настоятелен.

– Я же всё равно узнаю, по этому лучше, чтобы ты рассказала мне сама, Мари. Что случилось?

Он сложил руки в карманы своих черных джинсов и стал наблюдать за мной ожидая ответа. Я повернулась к зеркалу, избегая его взгляда, смотря только на своё отражение, и погрузилась в мысли, которые терзали меня всего несколькими минутами ранее. Ничего не случится, если я с ним поделюсь. Всё же он рассказывал мне немного о себе. Теперь моя очередь делиться с ним чем то личным. И я начала свой рассказ.

– Я полюбила танцы, когда ещё училась в школе. Как то раз я увидела, как наша учительница по танцам исполняла танец в студии. Я случайно проходила мимо и заметила её. Я была заворожена. Её движения были настолько лёгкими и свободными, что казалось, будто она танцует не телом, а душой. Она выражала свои чувства через танец. Она танцевала контемпорари. Это было так красиво, что мне захотелось научиться танцевать так же. Я тоже хотела выражать свои чувства сквозь танец, я хотела быть такой же, как она. Мне стало интересно какого это, чувствовать свободу, по этому я записалась к ней на занятия. Мне тогда было четырнадцать лет. Она учила нас разным стилям танцев, я любила каждый из низ и танцевала везде, где только можно. Потому что так я чувствовала себя свободной. Танцы были моим спасательным кругом от моего кошмара.

Я провела ладонью по стеклянной поверхности и увидела, как Леон пристально наблюдал за каждым моим движением и молча слушал. Его выражение лица было нейтральным, он ждал когда я продолжу.

– Отец ненавидел мои танцы. Он запрещал мне этим заниматься только потому что знал, как мне это нравится. И всё ради того, чтобы сломить меня, заставить страдать. Но даже не смотря на запрет я продолжала танцевать в тайне от него. Со временем я перестала ходить на занятия, но продолжала самостоятельно улучшать свои навыки. Я танцевала, когда отца небыло дома, или когда рядом не было охраны, чтобы они не доложили ему об моём занятии. Обычно по среди ночи я убегала в какие то тихие места, к озёрам или в парк, и танцевала там. Отец не разу не поймал меня, и я даже немного расслабилась. Но один раз он всё же подловил меня.– ком застрял в моём горле, и я пыталась подавить все те воспоминания. Но сколько времени не пройдёт, вспоминать подобное то же самое, что пережить это вновь, так же больно, как и впервые.

– Это была ночь перед моей свадьбой с Галицким. Тогда была сильная гроза. Отца не было дома, а я не находила себе места от предстоящего события. Мне было страшно, я не знала что мне делать. Но я знала, что это не избежно, и я не могла ничего изменить. По этому я надела наушники и вылила душу в собственные движения. Я танцевала, танцевала и не могла остановиться. А потом я увидела отца в дверном проёме моей комнаты, и тогда вся жизнь пролетела перед моими глазами.

Глаза Леона остеклились, а челюсть напряглась. Он понимал к чему ведёт мой рассказ. Я обхватила себя руками и прикрыла глаза. Сырость и холод того подвала вновь ощущались так же ясно, как пять лет назад.

– Он за волосы вытянул меня из комнаты, и кинул в подвал под нашим домом. Он обещал наказать меня, если я ослушаюсь его запрета, и он сдержал обещание.– я будто вновь лежала на том сыром полу, и моё тело кинуло в дрожь.– Он избил меня своим кожаным ремнём. В основном бил по ногам, чтобы атрофировать мои мышцы. А после оставил в подвале на всю ночь, пока няня не нашла меня. Тогда уже было утро, и мне нужно было собираться выходить к алтарю. Тогда впервые я приняла наркотические вещества, потому что иначе я бы и шагу не смогла ступить из дома. После той ночи я никогда не танцевала. В ту ночь я умерла в том подвале и на протяжении пяти лет жила, словно ходячий труп. О танцах я уже даже и не мечтала. Вот такая вот история, господин Уорнер.

Когда я вновь повернулась к Леону и посмотрела на него, он был максимально напряжен, а в его глазах было столько злобы, что мне казалось, он испепелит всё, на что упадёт его взгляд. Он смотрел на меня, а потом резко рванул к выходу. Я удивилась подобной реакции, но побежала за ним и уже возле двери схватила его за руку.

– Подожди.– он остановился, как только моя хрупкая ладонь легла на его руку.– Куда ты так рванул?

– Убить твоего отца.– холодно ответил он, и кровь в моих венах застыла.

– Я рассказала тебе это не для того, чтобы ты пошел раскидывать трупы.– он посмотрел на меня с таким удивлением, словно я сказала что-то паранормальное.

– Ты действительно думаешь, что я оставлю ублюдка Димитру в живых, после того, что ты мне рассказала?

– Ты не можешь убить одного из главных членов клана. Начнется бунт из-за того, что в клане убивают своих же.

– Мне плевать кто и что думает!– его глаза горели яростью.– Я из последних сил сдерживался, чтобы не расчленить твоего недоразвитого мужа, а теперь ты хочешь, чтобы я ещё и закрыл глаза на твоего отца?!

Спорить было с ним бесполезно, любые слова тут были лишними. По этому я сделала то, что первым пришло мне в голову. Я схватила Леона за ворот его рубашки и притянула к своим губам. Он явно не ожидал подобного жеста от меня, и не сразу ответил на мой поцелуй. Но через несколько секунд он обхватил моё тело руками и накинулся на мои губы, словно изголодавшийся зверь.

Он прижал меня к стене, а я обхватила его за шею, чтобы прижаться как можно ближе к его телу. Наши губы слились в жарком огненном поцелуе. Казалось, мы могли бы поджечь эту комнату. Жар охватил моё тело, а Леон продолжал терзать мои губы и углубил поцелуй.

Руками он забрался под рубашку и обхватил мои ягодницы, в плотную прижимая к своему паху. Наши языки танцевали в страстном манящем темпе до того момента, пока кислород не закончился, и мы оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание.

Мы тяжело дышали, оставаясь прижатыми друг к другу, а после мы сомкнулись лбами и наши дыхания соединились.

– Это был хитрый ход, моя лилия, но не советую пользоваться им на постоянной основе.– я улыбнулась его словам и посмотрела в его прекрасные изумрудные глаза.

– Если таким способом я смогу отговорить тебя от глупых поступков, то я буду пользоваться им при любом удобном случае.

– Ты не отговорила меня, а просто на какое то время отложила неизбежное.– он потёрся носом об мою щеку.– Я всё равно доберусь и до Галицкого и до Димитру. Ты не сможешь долго меня сдерживать.

– Оставь это, они того не стоят.

Он отодвинулся и пристально посмотрел в мои глаза, а после взял в свои ладони моё лицо и произнёс.

– Я убью каждого, кто посмел хоть как-то навредить тебе. Я заставлю их пережить то же, что пережила ты, только в десятикратном размере. И я больше никому не позволю причинить тебе хоть каплю боли. Все, кто посмеет навредить хоть малейшему волоску на твоей голове, в ту же секунду окажутся мёртвым. И мне плевать какие будут последствия. Я усею все улицы трупами, и залью их кровавыми реками, только чтобы отомстить за тебя, моя лилия. Все твои обидчики понесут наказание, я даю тебе слово.

Мне было достаточно посмотреть в его глаза, чтобы увидеть те же слова, которые он только что произнёс. Впервые в жизни мужчина говорит мне подобное, впервые в жизни хоть кто-то обещает защитить меня, а не наоборот сломить.

Я положила свою ладонь на грудь Леона, и он накрыл её своей. Я ощущала стук его сердца, и моё собственное начало биться в том же ритме.

– Всё же не стоит этого делать хотя бы сейчас. Я не хочу, что у тебя потом были проблемы.

– Я же тебе сказал, мне плевать...– я прикоснулась пальцем к его губам, чтобы он замолчал.

– Пожалуйста, не нужно никого убивать. Не ухудшай итак накалившуюся ситуацию. Или хотя бы отложи свои кровавые планы на потом. Я не хочу привлекать к себе ещё больше внимания, и не хочу, чтобы потом вы с боссом всё это разгребали. Прошу, Леон, не нужно.

Он взял мою ладонь в свою и нежно поцеловал её, от чего моё сердце начало стучать с башенной скоростью. А после, его томный манящий взгляд вновь вернулся к моим глазам.

– Как скажешь, моя лилия, сейчас я не буду никого убивать. Но знай. Чем дольше я отлаживаю их судный день, тем мучительней они будут страдать. Я найду способ расправиться с ними так, чтобы люди в клане не взбунтовались, так что за меня можешь не переживать.

Я с облегчением выдохнула. Я была рада, что он хотя бы отложил свою кровавую расправу на потом. Сейчас итак слишком много внимания было вокруг нас обоих, убийство моего отца и мужа сейчас точно было не самым лучшим вариантом. Я хочу уехать как можно дальше от всего этого, а их внезапная смерть может стать для меня великим препятствием.

Леон – консильери нашего клана, и убить кого нибудь для него не проблема. Но другие люди в клане могут поднять бунт из-за того, что клан убивает своих же, даже не смотря на подобные оправдание, как насилие над женщиной. Мужчины в мафии жестоки и непоколебимы, подобная предъява была бы смехотворной. А вот предательство совсем другое дело.

Я вспомнила об информации, которая имелась у меня на отца. Сговор с Данте Метревелли против нашего босса Влада Тревильяна. Никто так и не узнал, что именно отец помог Метревелли проникнуть на нашу территорию и похитить Дану. Отец очень хорошо замял все следы, я удивлена, что даже такой человек, как Леон не смогли напасть на его след. По этому у меня промелькнула мысль поделиться данной информацией с Леоном, но потом я тут же передумала.

Кто знает, может в будущем эта информация мне как то пригодится, по этому я решила не спешить делиться ею. Хотя я понимала, что возможно это не правильно, всё же наш босс должен знать, кто был ещё причастен в похищении его жены. Но я решила немного повременить с этим. Я расскажу, но позже. Ведь никто не знает что может произойти. Пусть пока этот секрет останется при мне.

– Спасибо за понимание, господин охотник. Я рада, что мы достигли компромисса.

Он ухмыльнулся пожирая меня своим голодным взглядом, а после хотел вновь завладеть моими губами, но я вовремя увильнула.

– Расскажи лучше что это за комната.– его взгляд тут же переменился.– Я приняла это место за танцевальную студию, после чего на меня нахлынули собственные воспоминания и вновь пробудилось желание танцевать. Но может я ошибаюсь, и эта комната была предназначена для другого.

Леон отодвинулся и окинул взглядом помещение. Я следила за его нейтральным выражением лица и молча стала ждать ответ.

– Твои догадки оказались верны. Эта комната когда то была танцевальной студией.

– Кому она принадлежала?– на секунду я заметила грусть в его глазах, как бы он не скрывал своих эмоций, было видно, что это место много для него значит.

– Моей матери.– ответил он.– Она была балериной. После замужества ей пришлось бросить сцену, и мой дедушка сделал эту студию специально для неё. Чтобы она продолжала заниматься своим любимым делом хотя бы в доме. Но после её смерти эта комната потеряла смысл своего существования, по этому мы используем её для хранения других вещей, как подсобное помещение.

Его мама занималась балетом, этот факт знатно поразил меня. На секунду я представила, как когда то в этих стенах звучала балетная музыка, а на паркете стройная красивая женщина исполняла изящные па в прекрасных пуантах. Когда-то это место было наполнено жизнью. Сейчас это место наполнено только далёкими воспоминаниями, в которые Леон в данный момент погрузился, судя по его взгляду.

– Как звали твою маму?– мне было интересно узнать имя женщины, которая родила на свет мужчину, стоящего передо мной.

– Женевьева.– нежным баритоном ответил Леон.– Женевьева Брэйлиану-Уорнер.

Теперь я поняла чью фамилию он носил. Уорнер – девичья фамилия его матери. И она подходила ему намного больше, чем знатная фамилия его семьи.

– Твой дедушка был отцом твоей мамы, верно?– не знаю почему я задала этот вопрос, но мне хотелось узнать больше личной информации о нём.

– Нет, он был её тестем. Дедушка был отцом моего отца.

– Тогда почему именно твой дедушка сделал для неё эту студию, а не твой отец?– этот вопрос сам вырвался из моих губ, хотя это и правда было немного странно.

– Когда я был ещё ребёнком, мама говорила мне, что эту студию сделал для неё мой отец, и что она была безумно счастлива такому подарку. Но после её смерти я узнал, что на самом деле это дедушка подарил ей эту студию, и я до последнего не мог понять, почему она мне солгала. Возможно она просто хотела выставить отца в лучшем свете, но у неё это плохо получилось. Мама была дочерью лучшего друга дедушки. Он рано покинул этот свет, по этому перед смертью он доверил заботу о своей дочери моему деду, так она и вышла замуж за моего отца. Дедушка хорошо к ней относился, я бы сказал даже лучше, чем мой отец.

Было бы намного романтичней, если бы его отец сделал эту студию для его матери из-за большой и светлой любви к ней. Но по тому, что я успела узнать из уст самого Леона, я сделала вывод, что отец Леона был не лучшим отцом и мужем.

Я положила свою ладонь на плечо Леона, его взгляд был направлен на панорамные окна. Было видно, что он летал в своих мыслях, но я решилась задать самый главный вопрос, который интересовал меня больше всего.

– Что случилось с твоей мамой?

Я почувствовала как его тело напряглось под моей ладонью, а глаза остеклились, и я поняла, что этот вопрос всё же был лишним.

Леон вновь обратил свой взгляд ко мне, и его холодные глаза вмиг потеплели. Он снял мою ладонь со своего плеча и нежно её поцеловал, от чего в моём животе запорхали бабочки.

– Хватит на сегодня воспоминаний. Давай лучше пойдём позавтракаем, иначе я не сдержусь и съем тебя прямо здесь.

Я улыбнулась резкой перемене темы. Раз уж он не хочет отвечать, то это его право. Мне всё же интересно как умерла его мать, и что случилось с его отцом, но сегодня он итак рассказал мне много чего о своей семье, по этому пока на этом можно остановиться. Возможно когда-то он сам захочет мне дать ответы на мои вопросы, но это будет не сегодня.

– Честно сказать я ужасно проголодалась. Танец забрал к меня последние силы, по этому мне нужны калории.

Леон взял меня за руку и повёл в сторону выхода, но прямо возле двери мы остановились, и он вновь окинул взглядом комнату, а после спросил.

– Ты собираешься вновь вернуться к танцам?

– Не знаю, я пока не думала об этом.– ответила я глядя на своё отражение в зеркальной стене.– Эта студия пробудила во мне те воспоминания, которые я бы хотела забыть навсегда. У меня появилось желание станцевать тот же танец, который стал последним для меня в ту ночь и отпустить всю ту боль, которая съедала меня на протяжении пяти лет. Честно сказать я очень соскучилась по этому занятию, но сомневаюсь, что мне хватит смелости вновь вернуться в танцы.

Леон внимательно слушал а после просто кивнул принимая мой ответ. Он вновь посмотрел на стены студии, а после хитрая ухмылка украсила его губы, и мы вышли из комнаты.

Мы шли по коридору, держа друг друга за руки. Я всё же зашла в свою комнату, чтобы переодеться, хотя Леон был категорически против, уж слишком сильно ему нравилось как я выгляжу в его рубашке. Но мне не хотелось с самого утра видеть вопросительны взгляды Зии, а вопросов у неё будет много, в этом я не сомневалась. По этому один поцелуй всё же помог уговорить моего охотника переодеть меня в что-то более пристойное.

Когда мы уже шли на завтрак, то на протяжении всего пути Леон так и продолжал хитро улыбаться, а я так и не поняла причины его внезапного веселья. Кто знает, что творится в голове этого мужчины, но по его ухмылке я поняла, что он что-то задумал. Но что именно это уже известно только самому дьяволу...