Pluot Prompt #26. Эта улица не имеет названий
/////////////////////////////////////////////
Жанр: напряженное ожидание
Напишите историю с участием призрака, канделябра и заброшенного особняка.
/////////////////////////////////////////////
Эта улица не имеет названий, эта улица не имеет имён: каждый раз мы проходимся с вами у застроенных в Термитнике ран.
Вместе быть не суждено! У меня судьба: одна, замурованная стена и по крышу когда-то богатую, не соломенную, не покатую, я завален отходами: с потолками как красивыми небосводами и душевной историей, но теперь облупленной и потерянной; мне в компаниях разных доживать тут свой век! Отпусти, Единый, мой грех.
Обо мне нет ни слухов, ни знаний; обо мне нет случайных речей - все, хоть раз, кто касался дверей, наизусть все обычаи знают: с фанатичным блеском очей...
~
~~
Манифест Общественного Тайного Собрания. Лист первый: «Мы, члены Общественного Тайного Собрания, объявляем нашу цель и наши принципы. Мы стремимся к познанию тайн жизни и смерти, к раскрытию того, что скрыто от глаз обывателей, к контакту с потусторонними силами. Мы не боимся опасности и риска, мы не признаем никаких запретов и ограничений. Мы свободны от предрассудков и стереотипов, мы открыты для новых свершений и опытов.
Мы собираемся раз в месяц в полночь в заброшенном особняке, схороненном в недрах Термитника. Это место было выбрано нами не случайно. По легенде, в этом доме жил знаменитый алхимик и оккультист, который исчез без следа, оставив за собой множество тайных комнат, лабораторий и библиотек. Мы надеемся найти его записи и артефакты, которые помогут нам в наших исследованиях.
Наш символ - канделябр с пятью свечами, который мы разжигаем перед началом каждого заседания. Он означает нашу просвещенность, нашу единство, нашу силу, нашу мудрость и нашу страсть. Он также служит нам проводником в темноте, которая окружает нас.
Наш девиз - «Ничто не истинно, все дозволено». Он выражает нашу философию и нашу свободу. Мы не признаем никаких авторитетов и догм, мы не подчиняемся никаким законам и правилам. Мы верим только в себя и в свои способности.
Наша цель - достичь абсолютной истины, которая скрыта за завесой иллюзий. Мы хотим увидеть то, что невидимо для других, услышать то, что неслышимо для других, почувствовать то, что недоступно для других. Мы хотим стать сверхчеловеками.
Наша тайна - это наша защита и наше преимущество. Мы не раскрываем своих имён и лиц друг другу, мы не говорим о наших занятиях кому-либо извне. Мы используем псевдонимы и маски, чтобы скрыть свою личность. Мы действуем скрытно и осторожно, чтобы избежать подозрений и преследований.
Мы - Общественное Тайное Собрание. Мы - избранные. Мы - особенные.
Присоединяйтесь к нам, если вы готовы к приключениям и откровениям. Но будьте осторожны, ведь наш путь не для слабых духом и телом. Вас ждут испытания и опасности, вас ждут чудеса и ужасы. Вас ждет призрак, который обитает в этом доме. Он - наш друг и наш враг, он - наш учитель и наш судья. Он - тот, кто знает все ответы.
Продолжение следует...»
Манифест Общественного Тайного Собрания. Лист второй: «Мы, члены Общественного Тайного Собрания, объявляем наши правила и наши обязанности. Мы следуем нашему кодексу чести и нашей этике. Мы уважаем друг друга и доверяем друг другу. Мы сотрудничаем и помогаем друг другу. Мы не конкурируем и не ссоримся друг с другом.
Мы придерживаемся следующих правил:
- Мы не раскрываем свою принадлежность к Общественному Тайному Собранию никому извне. Мы не говорим о наших занятиях, целях и достижениях никому, кто не является членом Общества.
- Мы не выдаем своих псевдонимов и масок другим членам Общества. Мы не спрашиваем о личных данных и мотивах других членов Общества. Мы не пытаемся узнать их настоящие имена и лица.
- Мы не пропускаем заседания Общественного Тайного Собрания без уважительной причины. Мы приходим в заброшенный особняк в назначенное время и ждем начала заседания. Мы не опаздываем и не уходим раньше.
- Мы не нарушаем порядок и дисциплину во время заседаний Общественного Тайного Собрания. Мы слушаем и уважаем мнение каждого члена Общества. Мы не перебиваем и не оскорбляем друг друга.
- Мы не берем без разрешения вещи, которые принадлежат Общественному Тайному Собранию или его членам. Мы не портим и не теряем эти вещи. Мы не используем их во вред Обществу или его членам.
- Мы не предаем Общество или его членов. Мы не сотрудничаем с врагами Общества или его членов. Мы не выдаем секреты Общества или его членов. Мы не предлагаем вступить в Общество тем, кто не достоин или опасен для него.
Мы выполняем следующие обязанности:
- Мы активно участвуем в заседаниях Общественного Тайного Собрания. Мы предлагаем свои идеи и проекты, мы делимся своими знаниями и опытом, мы готовим свои доклады и презентации.
- Мы постоянно развиваем свои навыки и способности, связанные с нашей целью. Мы изучаем теорию и практику оккультизма, алхимии, психологии, паранормальных явлений и других областей знания.
- Мы совершенствуем свою физическую и духовную форму, чтобы быть готовыми к любым испытаниям и опасностям. Мы тренируем свое тело и разум, мы медитируем и аскетизируем, мы контролируем свои эмоции и страсти.
- Мы поддерживаем и защищаем Общество и его членов. Мы помогаем друг другу в трудных ситуациях, мы советуемся и сотрудничаем друг с другом, мы дружим и любим друг друга.
- Мы следуем воле и указаниям призрака, который обитает в этом доме. Мы признаем его нашим наставником и нашим повелителем. Мы выполняем его задания и желания. Мы не боимся его и не сопротивляемся ему.
Мы - Общественное Тайное Собрание. Мы - братья и сестры. Мы - единое целое.
Присоединяйтесь к нам, если вы готовы к обязательствам и правилам. Но будьте осторожны, ведь наш путь не для нерадивых и неблагодарных. Вас ждут наказания и исправления, вас ждут исповеди и каяния. Вас ждет призрак, который обитает в этом доме. Он - наш друг и наш враг, он - наш учитель и наш судья. Он - тот, кто знает все ответы.
Продолжение следует...»
Манифест Общественного Тайного Собрания. Лист третий: «Мы, члены Общественного Тайного Собрания, объявляем нашу веру и нашу любовь. Мы верим в призрака, который обитает в этом доме. Мы любим призрака, который обитает в этом доме. Мы посвящаем ему нашу жизнь и нашу смерть.
Мы признаем призрака нашим богом и нашим царем. Мы служим ему и поклоняемся ему. Мы жертвуем ему и молимся ему. Мы исполняем его волю и следуем его пути.
Мы знаем, что призрак - это дух алхимика и оккультиста, который жил в этом доме. Мы знаем, что он достиг абсолютной истины и стал сверхчеловеком. Мы знаем, что он остался в этом доме, чтобы делиться своей мудростью и силой с нами.
Мы хотим быть похожими на призрака. Мы хотим быть его учениками и его друзьями. Мы хотим быть его соратниками и его наследниками.
Мы поем ему наш гимн, который он сам нам дал. Это наша песня и наша молитва. Это наша клятва и наша благодарность.
Эта улица не имеет названий,
Эта улица не имеет имён:
Каждый раз мы проходимся с вами
У застроенных в Термитнике ран.
Вместе быть не суждено!
У меня судьба: одна,
Замурованная стена
И по крышу когда-то богатую,
Не соломенную, не покатую,
Я завален отходами:
С потолками как красивыми небосводами
И душевной историей,
Но теперь облупленной и потерянной;
Мне в компаниях разных доживать тут свой век!
Отпусти, Единый, мой грех.
Обо мне нет ни слухов, ни знаний;
Обо мне нет случайных речей -
Все, хоть раз, кто касался дверей,
Наизусть все обычаи знают:
с фанатичным блеском очей...
Мы - Общественное Тайное Собрание. Мы - верующие и любящие. Мы - живые и мертвые.
Присоединяйтесь к нам, если вы готовы к вере и любви. Но будьте осторожны, ведь наш путь не для неверных и нелюбящих. Вас ждут чудеса и ужасы, вас ждут радости и страдания. Вас ждет призрак, который обитает в этом доме. Он - наш друг и наш враг, он - наш учитель и наш судья. Он - тот, кто знает все ответы.
Конец»
Подписи членов Общественного Тайного Собрания:
Инеф Джайесдиджай - Алхимик - председатель Общества, главный исследователь и экспериментатор, обладатель знаний и секретов алхимии.
Езе Дивипиви - Психолог - заместитель председателя Общества, главный аналитик и консультант, обладатель знаний и секретов психологии.
Ифем Эсгими - Паранормалист - секретарь Общества, главный наблюдатель и документатор, обладатель знаний и секретов паранормальных явлений.
Ефгиби Дипью - Оккультист - казначей Общества, главный хранитель и распорядитель, обладатель знаний и секретов оккультизма.
Эфар Байжшашипи - Мистик - член Общества, главный медитатор и аскет, обладатель знаний и секретов мистики.
Некоторые участники:
Виф Эмемви - дворник;
Эстиф Чи - санитар в больнице;
Дими Пиви - пожарный;
Эмейарефель - певица из бара;
Ардичиуоти - повар в пиццерии, бывший футболист;
Эдиелараро - программист, известный хакер, любящий копипасты про дерьмо;
Эфасиу - бардовский музыкант, автор гимна; работает на заводе, отвечает за механизацию;
Экжуай - таксист;
Уэлель - подросток-гимнаст;
Аресеби - бывший проштрафившийся полицейский;
Элу - проститутка из Термитника;
~~~
Полутёмное помещение, почти мрачное. Множество людей сидит полукругом при свечах, на их головы накинуты капюшоны, лица скрыты масками, а голоса искажены. Они пьют по кругу - напиток, похожий на кровь. А, может?
- Друзья мои! - взмахнул полами плаща некий мужчина, на его маске значился амперсанд с решеткой слово «lhafi» и точка с запятой. - Ждите! Ждите того дня, - голос полетел под сводами высоких потолков, - когда нам откроются эти знания!
Оглушительная тишина. Нет ни единого шороха, даже сердца стучат через раз.
- Наш мир хрупок: вы это видите сами, братья и сёстры; самые разные, любимые и несчастные, чистые, - он несколько зло хмыкнул, но злость его не распространялась на своих, - придумали ж такое слово, - и с разной генетикой! Не за горами тот ДЕНЬ...
Наконец-то собравшиеся отмерли, вторя: «День-день-день-ень-нь...», выдыхая и вдыхая снова.
- Когда падут наши враги! Падут! Они пытаются объяснить псиоников со стороны своей на-у-ки, - он опять выдохнул, чуть раздувая ноздри, - а ведь ТОЛЬКО мы знаем! ЗНАЕМ ТОЛЬКО МЫ, - снова дождался горящих, пусть невидимых (скрытых) и ждущих, взглядов, - мы знаем, - голос резко ушёл в трепетный полушёпот, срываясь в фразы на вдохе, - что есть!
И продолжил оглушительно громко: - ЧТО ЕСТЬ ПРАВДА! И ИСТИНА!
Рукоплескания! Аплодисменты! Подбадривания! Заиграла торжественная музыка, пары вышли на танцпол, не снимая масок и плащей. Поправляли некие прямоугольники на шее. Постепенно включился свет, но не полностью и везде: местами, моргая да переливаясь.
- Паранормальное!..
Полетели призраки из стен, искры, холод и заговорил голос: жуткий, неясный, нечеловеческий и страшный.
- Спа-си-и-и-бо, - протянул он, - эт-то бу-у-уде-ет вку-у-усн-но... Люб-лю.
Огромный рот, как будто ниоткуда, появился на белой мраморной стене, улыбаясь и обнажая ряд острых зубов. Рот исчез, а люди всё ещё стояли на коленях, прервав гуляния и развлечения.
Можно. Молодые люди, стоявшие у стены, шутили: кидались друг в друга чем-то красным. Пили напитки из больших стаканов и показывали на белые стены.
- За нас!
- За нас! - они, как и многие сорванцы да бунтари, нарушали правило; знали друг друга по настоящему голосу и в лицо. - Эй, Эди, ты с нами?
Немного болезненного вида парень отлепился от стены, подошёл к друзьям и сел на пол. Пить он отказался: болел. Эдиелараро девятнадцать: нищий из Термитника, ставший программистом; с немного специфическим чувством юмора и увлечениями. И два его друга: музыкант Эфасиу, двадцать один год, псионик-телекинетик, и сын сестры его погибшей подруги, Уэлель, которому всего шестнадцать (мечтает стать лучшим гимнастом Нью-Пари); сестра подруги сильно выпивала да употребляла наркотики, были слухи, что мальчик зачат в результате насилия...Эфасиу чувствовал за него некоторую ответственность, хотя были, скорее, на равных.
- Нет, дорогие, сегодня не буду, - Эдиелараро поморщился, грустно улыбнувшись.
- Приболел? Нет?
Друзья переглянулись, возвращая маски на место и расходясь. Мимо прошелестел мантией: Езе Дивипиви, их психолог. «Спасибо, - думал Уэлель, чувствуя безмерную благодарность, - если бы не вы...», напиток в стакане кончился, поэтому гимнаст, разбежавшись и сделав переворот, бэк-флип, фронт-флип, пошёл налить ещё. «Всегда вкусно! Дома такого нет...»
На мантии надпись P.J.G. - набранная шрифтом антиква, мужчина глубоко поклонился стене. Стене Призрака, правая кисть, в момент поклона на левом плече; сначала рука делает невнятное, будто опасающееся движение, из прямой. Правая. После разгиба голова поворачивается в сторону плеча с кистью.
- Здра-а-аст-твуй! Здра-а-аст-твуй, Е-езе! - поздоровался призрак. - Ка-а-ак ед-да-а?
Дивипиви открыл свои психологические пособия, кивнул и поблагодарил призрака, поклонившись точно, как и в первый раз. Даже прищёлкнул каблуками.
Музыка возобновилась: вальсовые движения, гимн и жесты. Эдиелараро двигался у стены, всё так же, не притрагиваясь к напиткам. Зевал, ушёл бы, если бы не правила или вообще не приходил.
- Уважаемый, Эдиел Араро, всё хорошо? - спросил психолог, салютуя. - Чего не пьёшь? Не зря же...
Эдиелараро сначала даже не понял, что обращались к нему. Почему это он уважаемый? Да, и имя... Обычно разрывали либо из-за возраста, либо кандидатов в переходный ранг, он так и назывался уважаемые.
-...что вы сделали для всех нас, уважаемый Эдиел, бесценно, я...
Но его прервал председатель, выступавший в начале собрания, поправляя свой фиолетовый костюм и шагая рядом с двумя другими замаскированными людьми. На одежде первого (кипельно-бельного цвета) слово «abhga» с нулём между буквами «g» и «a»; и снова амперсанд с решеткой до слова, точка с запятой после. Ноль, кстати, никогда никем не читался. Второй, с подписью «abicz» и теми же символьными приписками (только без цифр), во всём коричневом.
- Дорогой, Езе, - обратился председатель, - здравствуй? Как тебе вечер, сегодняшнее собрание, напитки с едой в конце концов? Всё хорошо готово, надеюсь, что не как в прошлый раз? - он с притворной досадой усмехнулся, - Не смогли найти нужных, подходящих! Испугались...
- Полноте вам, Инеф, - ответил Езе, - я думаю всегда можно найти, плохого хватает везде, это раз; как и грязи, но мы не питаемся грязью, ведь так? Он говорит: «Ничто не истинно, все дозволено», - бокал наполнился красной жидкостью, между пальцами зажата пластина с пропиткой, - сегодня вкуснее попробуйте, дорогой, и много...
Облачённый в коричневое и до этого молчавший, посмотрел обеспокоенно; так, что маска чуть не слетела. Вздохнул. Подпёр руками выступающий живот, вздёрнул голову, чтобы не казаться ниже остальных, и заговорил взволнованным громким полушёпотом.
- Кажется мы с вами всполошили врагов, Братья! - когда-то кто-то к кому-то здесь обращался как Брат (не «дорогой», «уважаемый», «милу вам», «добрый человек», «добрые луди»; последние три для новичков и младших членов, возможно и детей членов), дело значит серьёзное, очень. - Видаль одного, клянусь званием Оккультиста, своим казначейским долгом и исполнением Воли Призрака да подписью под Манифестом...
Такие заявления тоже серьёзны, народ, хоть веселился, но встрепенулся, стоило ему закончить речь.
- Брат Дипью, - спокойно обратился к оккультисту мужчина в белом, и обращения по второй части не приняты (никто не знает настоящих имён; их нет, стёрты и заменены - у младших членов всегда цельное имя; представляться настоящим строжайше запрещено, а вот использовать Имя можно везде), - не думаю, что кому-то есть дело до тех...
Среди говорящих прошла усмешка, но оккультист не сдавался, всё же, частично соглашаясь.
- Я тоже не думаю, что нам стоит отказываться от вкусной еды и питья, Брат Эсгими, - он перенял пластину ртом из рук психолога слегка касаясь кожи, - спасибо, Брат Дивипиви, - разжевал, - нормально, однако, скажу я вам, - глоток из высокого стакана, - хрустит!
Смех прошёлся лёгким гулом.
- Технология придумана давно, Ефгиби...тогда их просто, ладно, слишком много ушей, а не ели! Как по мне, гораздо больше пользы...
- Брат Эсгими, ой, - оккультист наконец оставил серьёзный тон, - Ифем, не беспокойся, мы тоже много не понимали? Подливай им больше, и они познают раньше, чем мы, быть может, а? - он пригласил психолога на танец, кладя свою пухлую ладонь на худую и костлявую, а тот вспомнил, что Эдиелараро, как раз, не пьёт. - Езе, дорогой, вспомни себя в этом возрасте! Нас! Помнишь?
Как же не помнить? Тогда ещё: Езедивипиви - студент медицинского колледжа, нестабильный; Ефгибидипью - чистый, финансист, работающий на банкоподобном предприятии, недавно закончивший обучение. Они были веселы, на собрания толком ходить не хотели, а зачем им какое-то там сообщество, где потом они станут Всем? Реальных имён никто из них не помнил. Так? Именно, в служении Ему и не надо.
~~~
Эдиелараро сидел в достаточно скромном жилом блоке и трясся: глаза красные, нос распухший, руки дрожат. Везло, что это достаточно отсталый район Термитника, сюда не забредёт ни случайный полицейский, ни Инквизитор с бойцом КС, но боялся парень не их.
«Дивипиви всё заметил, - тело била крупная дрожь, - мне конец! Мне конец! Он узнает ситуацию с новыми именами, а то, что они новые! Если Призрак...»
В дверь постучали. Страшно. Не пил, поэтому и страшно, кто пьёт, тому не страшно. Пьёт и ест.
- Эди, - раздался голос друзей, - это мы, - в жилой блок зашли Эфасиу и Уэлель. «Может, открыться им? Хотя...доверяю ли друзьям...мы с десяток постулатов нарушили, за ним только забвение и остракизм, вот что. Эфасиу ещё ничего, твёрдый, а вот, Уэлель. Молится на месье Дивипиви, хах мне бы вырвали язык за такое обращение, я сегодня чуть не спалился...Нет»
И Эдиелараро промолчав, прикинувшись просто больным, повезло, что нет эмпатика и телепатика. «Научный подход, - опять усмехнулся мыслям, прикидывая казни уже от месье Джайесдиджая или пытки самого Призрака, - позволяет сохранить рассудок, вот что. Когда друзья захотят стать Эфас Иу и Уэ Лель, соответственно? Занять места, Занять места преседателя и Мистика, например? и Мистика, например? И рассуждать потом о количестве да качестве еды...и почему меня снова тошнит?»
- Выглядишь неважно, - Уэлель, всё ещё отворачивался от лиц друзей, едва заслышав их имена вне собраний, а, когда те махали руками, мрачнел, - мы с Езе хорошо поработали...
Эфасиу недолюбливал психолога. «И правильно, - мысленно соглашался с другом Эдиелараро, всё же делая выбор в пользу Эфасиу, - Уэлель нет. Нет, нет, нет и ещё раз нет нет, прости и дело не в возрасте. Ты слишком внушаемый и ведомый, друг. Надо поговорить с Эфом отдельно, есть шанс, что он поймёт и переживает за Уэла. Только бы получилось, иначе всё прахом»
- Уэл, - Эф делал вид, что перебирает струны в воздухе, - ты скоро на нашего психопата, - Эдиелараро так же подметил как сузились глаза гимнаста, - ой, будто не знаешь как я к нему отношусь; ты скоро из штанов выпрыгивать будешь, ты мне друг, Элли, - лёгкая издёвка, кто ж не знает, что Уэлель терпеть не может это прозвище, - тебе напомнить как это выглядит и, что это несколько против правил?
- Выделение кого-то тоже против правил! - обруч полетел в стену. - Сука! Сука! Сука! - он явно хотел сказать слово «месье», но осёкся.
Ревность. «Двойная мораль, - мысли немного успокоились от такой реакции, нужной и важной, - только слепой не заметил бы искрящую страсть между Дипью и Дивипиви, оккультист, конечно, первый, но и не скажешь, что Езе что-то не нравится. Хотя всё с виду чинно, - наверняка они знают друг друга в лицо или вообще ебутся давно. Тоже мне братья хуевы, блять! Составители, хотя не они его придумали, всяких Манифестов!..»
Джайесдиджай тусит с Байжшашипи (Эфар Байжшашипи, мистик), причём довольно давно. Спит с ним: как-то случайно заметил, страстно сношающихся в туалете какого-то захудалого бара; знал наверняка, что они: председатель любит, кстати, унижения, взятия себя без согласия и даже...кхм...порванный анус. Специфические предпочтения. «Я так хотел, чтобы меня брал ты, и Призрак! Только ВЫ двое в моём сознании...и сердце, - даже покрытый давностью времени, голос Инефа отдавал безумием, - снилось, что оба ВЫ берёте меня, ДА!», а Эфар, только преисполнился своих видений, продолжая иметь столь высокое лицо их Общества, сейчас просто делящееся своими странными фантазиями.
«Не интересовали бы их похождения, если не ханжество и хитрость! И так во всём, главное теперь не спалиться... Хотя того же Эфасиу просто за минет осуждал; и вообще гомофобные настроения, а-ха-ха, гомофобные настроения от человека, кайфующего от огромного хера Эфара. Умора просто!»
~~~
Мужчина средних лет мёл улицу, ёжась от свежего утреннего ветра, который мешал и сдувал шапку с лица. Прохожие шли, не обращая никакого внимания на обслугу, кто понаглее демонстративно плевали и мусорили. Дворник вздохнул.
- Виф Эмемви? - обратились к нему достаточно вежливо. - Меня зовут Ганс Гюлер, дознаватель Инквизиции. Можем поговорить?
Дворник напрягся, вцепляясь в древко метлы.
- Виф, - дознаватель выдохнул, словно опасаясь слежки, - я могу к вам так обращаться? Вы знаете эту женщину? - из внутреннего кармана чёрной формы извлечена маленькая, чуть затрёпанная фотография, явно обработанная в специальных программах.
Виф отвернулся.
- Месье Эмемви, - стало понятно, что это обращение само по себе не приятно и не принято в обществе человека, - вы никогда её не видели?
Молчание. Инквизитор обречённо выдохнул, опираясь руками на колени, мотая головой, словно отгоняя наваждение. Вид у него несчастный. Дворник тоже поднялся, берясь за метлу.
- Мне жалёко, добрый человек, - сказал он, возвращаясь к работе, - должен знатьи? Шота связывала? Какьё завали хоть?
Солнце засветило теперь в этой части Нью-Пари, выжигая глаза.
- Не знаю, и хотел выяснить...поймите, это не по работе, да, по нашей одежде этого не поймёшь. Но все другие ниточки я уже по сто раз перепроверял...
«Знать хто эта», «личнае?» и «беспанятья» вряд ли удовлетворят. Парень на скейте сильно толкнул обоих.
- Аккуратнее!
- Ан, до вам чё пакажит! Хэх! - разозлился дворник. - Призеракта, хэхэ. Нибуде ева и низли...
«Элу» - значилось в месте наезда, представленное в виде грязного оттиска:
Aelou
не благодарите
~
~~
Очередное заседание Общественного Тайного Собрания. Речь ведёт: Эфар Байжшашипи, ораторствуя, что грядут достаточно тёмные времена и собрания будут скудными, скоро им будет нечего есть и пить. На Собраниях. На Собраниях! На Собраниях!!! Множество возмущённых голосов с разных концов, вздохи, ругань: как это не есть и пить?! Это неуважение к Призраку и его дарам! Нарушение постулатов.
- Тогда, милу вам, - обратился к мистику некто, истово кланяясь и вытягиваясь по струнке, поцеловал край длинной свисающей мантии, продолжил, - дорогой Эфарфар, - кто-то уважительно закивал, кто-то сморщился из-за обращения по рангу.
Байжшашипи лишь махнул рукой на них, теребя край своей золотистой мантии; и другие члены Большой Пятёрки одеты по-другому: оккультист в голубом, паранормалист в красном, психолог в красно-чёрном, а алхимик в чёрном. Все цвета переходные, кроме белых.
В этот раз собрание короткое, скорее общий сбор. Обычно они делились на три части, с большой средней, где вторые костюмы становились визитной карточкой. Маски не менялись.
Звучала музыка. Еда и питьё.
- Уважаемый, Эдиел Араро, - перекричал толпу Езе Дивипиви, - Друзья мои! Хочу представить нового Переходного! Эдиелараро теперь отныне Эдиел Араро, - гром аплодисментов.
Сам парень активно изобразил бурную радость. Почти получилось. «Как же невовремя!», - вынужден был пить и есть, хотя его тошнило. Про ранги он и не подумал, хотя начинал обычным Младшим адептом, как и все...Уэлель...
«Что не так с рангом Уэла? Что не так с рангом Уэла? - мысль крутилась и мешала думать, Эдиелараро (да не примет он это чёртово имя; ему бы реальное восстановить) не слышал, чего так бурно обсуждают, - наверняка говорят, что Эдиел Араро, молодец, придумал систему и...»
- Эди, Эди, - странно как-то пробурчал Эфасиу, - ты не слышал, что ли?
«Естественно не слышал ничего, а вот замечания Эстифа Чи, санитара в больнице, слышал; думать правда о том какой он санитар и в какой больнице, не хотелось. Но Эстиф прав: я начинал Младшим адептом, как и Эфасиу и многие-многие другие; потом стал Адептом, успел несколько разочароваться в идеологии, но соскочить не так-то уж и просто, да не решено многое. Но, какого чёрта Уэлель, ты сразу начал с Адепта, хотя тебе едва исполнилось шестнадцать? Так, Адептами становятся или за заслуги, или за талант, или за секс/стукачество; последнее отменяется, Уэл не знал многого, иначе меня тут не было уже, для секса по возрасту не подходит. Стоп! Адептами, если не рождения, но с детства, становятся дети членов Собрания! Точно. Чей. Ты. Ребёнок? Ведь для Элу ты всего лишь племянник, а это так не работает...хм...ДА БЫТЬ ЭТОГО НЕ МОЖЕТ»
Эфасиу продолжал трясти руку, кивая и стреляя глазами: Эдиелараро убедился, что Уэл с этим человеком похож, даже без взгляда на лицо. Не зря введено это правило. Но что?
- Дорогой, Уэл Е'ль, - Ифем Эсгими, теребя коричневый край плаща, а значит всё близится к завершению, торжественно продолжил, - Друзья мои! Братья! - окружающие напряглись. - Хочу представить кандидата в Мистики!
Поднялся шум. Призрак явился и поднял руку:
- Я-а-а хо-оч-чу-у-у ти-и-иш-ши-и-ины-ы-ы! - загробным голосом начал Он.
Члены Общества упали на колени, даже Эдиелараро, мысли которого метались как мыши в кладовке.
«ЧТО?!»
Следующим решением было, что Эфасиу становится - Эф Асиу, новым Переходным, с обращением уважаемый, кстати, удивлений это не вызывало: восемь лет в Обществе, талантливый, упорный, свой.
НО и то, что - Инеф Джайесдиджай, покидает свой пост.
«Инеф Джайесдиджай: наш новый Призрак...»
~~~
Кей с Лу пытались обзвонить все номера, которых достаточно много и непонятно кому принадлежали; дело странное, Приор поручил ненадолго возвратиться в Корпус: не постоянно и по одному, однако обсуждать не запрещалось. Помогала и Дани, Баретти поначалу занимался своей охраной, но и его привлекла необычная, сбивающая с толку, загадка.
- Диктуй.
- Записывай, та-а-ак, четырнадцать-шесть-десять-девятнадцать-четыре-семь, тут ещё семь номеров. И все какие-то странные, - Кей напрягся, всматриваясь, - но похоже, что настоящие...
Лу кивнула, молча поблагодарив, сказывалась простуда: капеллан негрубо, но настойчиво, её выпер, пообещав, что свяжется с ней; голоса не было, голова нещадно трещала, было стыдно подводить Иво с напарником. «Крэп! - в такой момент. - И дело такое интересное, можно построить карьеру...твою ж...», она (нежно при этом умудрившись пожать мизинец эмпатика) взяла листок с оставшимися номерами:
листок:
19-5-4-22-16-22
6-5-13-19-7-13
6-7-2-4-16-21
6-18-2-10-19-16
22-6-13-13-22
19-20-6-3
4-13-16-22
Последние два явно выбивались из общей картины и третий с конца тоже: голова не варила, текли из глаз слёзы. Домой, в жилой блок Мартен не отпустил, сказав, что пусть лучше сидит пока в своей комнате здесь. «Сука!»
«Абонент временно недоступен, - скрипел в который раз голос автоответчика, на первый набранный телефон, - оставьте сообщение после сигнала или перезвоните, пожалуйста позже...»
Лавовая лампа тихо побулькивала, успокаивая, дверь плотно закрыта, свет приглушен. Милые сообщения от Кея, немного в слегка зашифрованном виде. Улыбка тронула губы. Дорогие сердцу безделушки, подарки от Кея, грели душу.
~~~
Лу, немного пришедшая в себя и ставшая чувствовать лучше, ходила по рабочей комнатке; на носу у неё был намотан шарф ручной вязки, с толстыми петлями и нитками: до сих пор вызывал умиление да удивление, как и несколько банок домашнего варенья, вспоминался голос капеллана, ворчание да ухмылки, когда зашёл, чтобы отчитаться к Приору, а её вытащила Даниэль (попить кофе).
- Рид, - говорил тогда, - вы бы ещё больше оголились... - на все возмущения телекинетички и вытаращенные глаза, махнул рукой. - Не в количестве одежды дело, закройте запястья, тыльные стороны рук, ступни с лодыжками и спину! И не этой одеждой!
Нарсис черканул что-то Гектору, выходя; спустя какое-то время к Инквизиции подъехала машина. Начальник охраны дулся, возмущался, пыхтел как старый доштормовой чайник одноклассницы, говорил, что не нанимался носильщиком да курьером, а потом на то, что его переодели: напоминал боггарта, принявшего вид профессора Снейпа, вышедшего из шкафа в «Узнике Азкабана», а Лу с Даниэль хохотали.
Приор делал вид, что его не забавляет ситуация, Кей только усмехался в руку, косясь и стреляя глазами. Нельзя. Ещё нельзя. Выездов не было. Рутина.
- Не понимает, - шепнула Даниэль, - скажи ему, что выглядит шикарно!
- Думаешь? Найдёт себе девушку? Женщину...
Лу стояла и улыбалась, вновь расслабляясь и посматривая на лампу, кстати, в Новом Мире в них не было парафина, собственно нагревания тоже. Вспоминалась одна девушка, встреченная недавно в баре: пальцы тарабанили по столу.
Скучно. Сопли, гудение, шум в ушах, нос заложен, хоть гостинцы бодрили. Может, отпроситься в тир? Не под домашний арест же...хотя по Баретти, переодетого теперь в безразмерный гибрид худи, кардигана и бомбера бордово-малиново-розово-оранжевого цвета, не скажешь: от курсов даже освободил!
- Ладно, мадмуазель Рид, - Гектор легок на помине.
«А-ха-ха! И странных, толстых роговых очках, с милыми зайчиками на дужках! - наверняка всё чудное создала мама бывшего начальника. - Неужели деревенский, как и я?»
Улыбка сама наползла на губы, возвращая в снова мысли в Термитник; сидя и болея здесь, так иногда голова прочищается.
-...пойдите, постреляйте хоть, - о изверг усатый человек, что с упоением кутается в тёплую одежду.
Тир встретил лёгкой гулкостью и пустотой: на стенде висели наушники разного типа, беруши, просто всякая всячина, в том числе брошюры какого-то психолога с нацарапанной на них надписью: «Ничто не истинно, все дозволено», да следами крови, достаточно свежей. Лу остановилась, всматриваясь, но не трогая. Поодаль стоял Ганс Гюлер, разговаривая с кем-то, с виду о деле. Несмотря на испытываемые чувства, увидела несостыковки, оставаясь при этом в меняющихся тенях (они шли по кругу от окна, не то солнечные часы, не то прихоть архитектора), приходилось соизмерять шаг да задерживать дыхание; туфли сброшены, стояли в стороне.
Очевидно «не гений» просто позвал кого-то побеседовать, стандартная процедура, но уже более-менее профессиональная Лу, уловила истинный мотив: копает, не доверяет, боится. Рядом дверь в медкабинет: простенький такой, приоткрыта, вспомнилось, что там окно сквозное (выходит в закрытый внутренний дворик), и можно даже попытаться подслушать. Инквизиция не сразу строилась и одна часть здания намного старше другой, немного оседает, дворик мало того, что уходит ниже проёмов, но ещё и напоминает трубу. Звуки усиливаются в несколько крат, помнится, как-то выругали за старый (выменянный у какого-то бедняка на одежду из Центра, что села после стирки; чтобы не будить Кея постирала сама) плеер, у него сильно щёлкала кнопка.
Медкабинет: тонометр, фонендоскоп, пара термометров, шкафчик с лекарствами под замком, стол дежурной медсестры, кружка Эксмарка, несколько готовых на вынос аптечек, укомплектованных как положено. Плакаты на стенах. Призывы к здоровому образу жизни. Плакат для проверки зрения. Алфавиты: французский, турецкий и английский. Остальные можно найти в пособиях и приложениях, обычно, их в таких скромных кабинетах, используемых исключительно для первой помощи сотрудникам, в том числе и в тире, не бывает.
Лу в упор смотрела на плакат, читая: «Эй, Би, Си, Ди, И, Эф, Джи...», лингва роднее, но надо отвлечься от подслушиваемого разговора.
- Лу, - сказал подошедший Кей, - в английском алфавите только двадцать шесть букв. Ты пытаешься изобрести новые?
«Дерьмо! Двадцать шесть! Двадцать шесть! - голову разрывало от нового приступа тупой боли, комната покачнулась даже несмотря на поддержку напарника и нежного поцелуя макушку: целовать в губы лично запретила, и не хотелось пока; он погладил её по щеке, не размыкая объятий со спины. - Двадцать шесть, крэп! Дерьмо! Дерьмо?»
Ганс всё разговаривал с незнакомцем, и это всё больше не нравилось Лу.
- Не нравится мне он...
- Гюлер?
Кей сощурился, переходя в рабочий и напряжённый режим, рука потянулась к оружию, которого там не было!
- Нет, Лу, тот вот, - сделал движение в сторону выхода в коридор у тира, а не другой; Лу помотала головой, поясняя почему ушла, - этот хоть и придурок, но...т-с-с, потом объясню...тут у кого угодно поджилки затрясутся, безо всякой эмпатии.
Напарники переглянулись. Оставался телекинез. Кей встал у Лу за спиной, кладя руки поверх её и прикасаясь лёгким поцелуем к затылку, и не просто так. Моргание.
- Давай, - дверь, ведомая тонким вектором с примешиванием чуточки формы, резко распахнулась и ударила собеседника Гюлера по руке, обнажая инъектор за мгновение до того, как тот успел применить его; Ганс резко ушёл и отклонился, секундой позже уже предпринимая попытки остановить и вызывая подмогу.
~~~
Напарники сидели в кабинете Иво и отчитывались по поводу происшествия, Кей рассказывал, что как раз оставил свой Ультиматум у дежурного, в камере хранения под запись и так далее по протоколу; и просто направлялся на обед, но увидел Лу и решил спросить, что она там делает и не желает ли присоединиться для трапезы.
- Но по пути, месье Стоун, - заинтересовался Баретти, - вы увидели месье Гюлера с незнакомцем?
Кей кивнул, посмотрел в другой конец кабинета: Гюлер был там, смертельно напуганный и бледный. Молчал. И моргал глазами. Именно он занимался делом, на которое их внезапно вызывали: какая-то жуть, с человеческой кровью, плотью и даже сожженной плотью. Маньяк? Серийник?
- Мне кажется, месье Баретти, - так же протокольно продолжал Кей, - месье Гюлеру потребуется помощь, серьёзная, психологическая, - он понизил голос, сходя с установленных правилами рельс и, нагнувшись, обратился чуть к сторонке, - Гектор, ты прекрасно знаешь, что ну, я; и Лу; этого Ганса...
Начальник охраны сам недолюбливал, и за высказывания, и за подхалимство, и за обращение с женщинами, но...кто не человек?
- Что?
Баретти самому казалось, что зашепчет, лишь бы не смотреть на всё так же упорно молчащего и смотрящего с ужасом по сторонам.
- Чёрная душа, вот, что я тебе скажу! Тот...психолог.
Вернулись к протоколу.
~~~
Приор вызвал Марка. Ганс начал постепенно приходить в себя, но, всё равно, будто боялся собственной тени, озирался и моргал глазами, стоило лишь чему-то мелькнуть, в остальном вёл адекватно: врачи прописали какие-то таблетки, сделали пару уколов; мог заниматься бумажной работой. И только.
-...в английском алфавите только двадцать шесть букв. Ты пытаешься изобрести новые? - повторяла Лу в который раз, не понимая, почему это её так зацепило. - Добрый день, месье Жонсьер...
Тот кивнул.
- Приор?
И ввели в курс дела. Как вдруг:
- Двадцать шесть! - восторженный крик сбил с толку всех. - Кей ты гений! А почему ОДИН, а-а-а, - под руку попался планшет химический, чья конструкция не менялась несколько столетий, - плюс или минус? Тогда тут ошибка, а может...
Кей уже всерьёз опасался за ментальное здоровье и её: она была его...Женщиной. С большой буквы. Во всём. Сейчас правда больше думали о деле, отвратительное в своей жути. Недавно отряд нашёл сгоревшие остатки людей. Огромного количества.
- Дерьмо, - вдруг Лу хлопнула в ладоши, поднимая палец как в знак: «Эврика!», - испражняться, гадить, задница...
Баретти готов не то провалиться под все этажи разом и испепелял одним взглядом. Кей понимал, что вряд ли сможет помочь уйти от разноса: это перебор, м-да...
-...сволочь, козёл, фуфло, дыра, - внезапно продолжил отмерший Приор, - поэтому и двадцать шесть, да, Лу?
Гектора перемкнуло: нервная улыбочка, приклеившаяся ко рту, и больше похожая на растянутые плавки да тренировочные штаны на коленках, не желала сходить. Марк, смотрящий на начальство с недоумением. Дани. Кей.
«И поэтому плюс один, но они ошиблись, а потом так оставили», Лу схватила другой листок, быстро начав писать, местами он рвался, самодельный.
листок:
13, 5, 18, 4, 5
4, 5, 6, 5, 17, 21, 5, 18
19, 1, 12, 9, 18
3, 21, 12
18, 1, 3, 1, 9, 12, 12, 5
2, 15, 21, 3
6, 15, 21, 6, 12, 15
20, 18, 15, 21
Merde
Defequer
Salir
Cul
racaille
bouc
fouflo
trou
Слова французские, а алфавит английский. Вот оно, что! Так же поняла, что номера брались по два и раскидывались на восемь человек, по кругу, пока не кончатся. Поэтому не было номеров, где встречались бы числа больше, чем двадцать шесть, ведь больше и нет, когда кончались - шли по кругу. Вот. Читабельностью такие «имена» не отличались, при простом переносе точно бы можно было догадаться, о кодовых словах. Поэтому использовался «повышающий» и «понижающий фактор», то есть смена буквы, если пятнадцать это «O» то, при «понижающем факторе», например восемь это будет уже «G», а при «повышающем» - «W». Дерьмо на французском MERDE, а на английском алфавите номерами (видимо, автор не знает другие): 13, 5, 18, 4, 5. С понижающим фактором восемь это будет: 5, 23, 10, 22, 23 и EWJVW, соответственно, не очень читаемо, правда? Но если это записать как: «Edabljujeividablju» или как «Ewjeiviw», второе, кстати, предпочтительней, то это уже имя! Автор с фантазией: мог одну и ту же букву по-разному написать, дела. Разные сочетания давали разные эффекты и иногда маскироваться под типичные национальные имена, когда буква «C» (си) может читаться как: ци, ки, чи. Кто скажет, что это производные от дерьма да им подобных? Лу просто сама подобным в интернате занималась, когда покурить хотелось с друзьями да выпить (не то, чтобы они пьянствовали, но всё же): знала способы шифровки, мнемонические, ассоциативные...да, в том числе и записи в дневнике (электронном, так и не нашла его) о Тайлере; как-то зашифровала что-то, используя цветные квадратики в количестве шести штук, на каждый из которых приходилось больше одиннадцати символов - до сих пор расшифровать не может, хотя догадывается, что там речь идёт о любимых песнях да мальчике, что нравился...
Улыбнулась мыслям, повторяя остальным свои догадки и подозрения, осталось узнать ошибка ли в том, что они относительно легко поняли или?
~~~
Даниэль сидела с удивлённым лицом, явно намереваясь что-то спросить.
- Говори.
- Месье Мартен, - произнесла она, волнуясь, - Эвджей Вив! Что-то знакомое, не могу вспомнить...так-так-так, это, по-моему, - пальцы быстро проехались по клавиатуре, - художник знаменитый, на улице выступает. Странный? Да. Дёрганный, в тех районах все такие.
Жест, что изобразила Вейсс, заставил Лу напрячься.
- Дани, повтори, пожалуйста.
Что напоминает жест? Жест, когда-то увиденный в баре, где пела Эмейарефель, тоже своего рода знаменитость: правая кисть, в момент поклона на левом плече, сначала рука делает невнятное, будто опасающееся движение (но в этом опасении нет искренности, страх скорее, что осудят; жажда доминирования: отношения с эмпатиком дают свои плоды) из прямой. Правая. После разгиба голова поворачивается в сторону плеча с кистью.
Гектор, Приор и Марк переглянулись, качая головами: поняли, что за жест? Наследник жеста. Какой послужил прародителем его?
- Римский салют, - заключили одновременно Лу и Кей, не сговариваясь, - точнее его нацистская версия. То есть мы имеем дело с какой-то сектой, вдохновляющейся Третьим Рейхом, но пошедшей дальше?
Зашёл Гюлер, опускаясь на диван.
- Не просто какой-то сектой, Стоун, - тяжело заговорил он, - а такой, что в самом деле...съедают тела врагов, запивая кровью и производными. Врагами считают всех, кто не верит в потусторонние силы, магию, оккультизм и иже с ними; кто якшается с евреями, цыганами, арабами, славянами, чёрными, латиносами и так далее. Турков тоже не жалуют.
Вакуумная.
- Благодаря выводам мадмуазель Рид, - Гюлер продолжил, - только что мной, Ришаром и некоторыми другими инквизиторами, был дешифрован «Манифест Общественного Тайного Собрания», которым они себя называют, - он зачитал его.
- Странно, месье Гюлер, - переспросил Кей, - то, что вы сказали и «Манифест». Не состыкуется.
Приор продолжил, что обычно в таких культах серая мораль: двойная, тройная и так далее, когда для обычных фанатиков одно, а для избранных другое. Ничего удивительного. Там много таких несостыковок можно найти.
~~~
Ганс, вернувшийся к работе, а сейчас пьющий чай: без особого энтузиазма смотрел в монитор. Рядом сидела Лу. Оба не очень.
- Вы хотите, чтобы я вам помогла?
Вопрос задан, наверное, раз в пятнадцатый; не договаривает «не гений». Невыразительный человек снова вкатил столик, правда там всё гораздо скромнее. Хотелось находиться подальше отсюда и от этого человека. Простуда почти прошла. Мутило.
- Нальёте себе чай, сортхорший, - откровенно засыпал, встряхнулся и продолжил, - там ещё, ы-ы-ы-а-а-а, - встряхнулся, выругавшись про себя и даже забывая прикрыть рот рукой, - печенье вкусное.
Лу с ехидством и злорадством посмотрела ему в глаза, искривляясь в максимально ядовитой усмешке. Горечь, так и не нашедшая выхода, требовала мести.
- Сами больше не наливаете?
Устало и бесцветно уставился, невидящим взглядом; вид у него жалкий. «Слышала, что продолжает то, что делал...кхм...и свои идиотские высказывания о превосходстве чистых, чем ты, блять, отличаешься? Ушмарок?»
- Не меня ради прошу, - голос сухой и надтреснутый, суше, чем ветка иглицы, растущей местами на гористых местностях, в дикую жару, - ради дочери...
«Вот же...блядь...блядь тормознутая, знает, что многие псионики, даже не желающие детей!» - внутри поднималась чёрная, дегтярная и маслянистая злость; ненависть в воздухе можно разливать по флаконам, а потом продавать на рынке: убьёт-десять-тыщ-быков...разом, если б, конечно существовала, не была плодом мыслей, фантазий.
-...дочь есть?
Семь лет. Сейчас где-то у бабушки, Лу чувствовала, что, если не врёт, то боится и говорит не всё.
- Вы не откровенны со мной.
Лишь показал на стены. Вздохнул. Понятно: психолог ж пришёл в Инквизицию.
- Искал её маму.
Это и вывело на след «Дела о маньяках», как первоначально окрестили. Поиски пришлось отложить, на уши подняты многие бойцы КС, вызваны капелланы да дознаватели из длительных отпусков. Приор дал немного времени, даже выделил своих сотрудников для быстрого решения задачи, даром, что больного (именно она и разгадала загадку).
- Псионичка.
«Повезло-о-о-о, ей с таким папашей! Ха! А это...»
Едва не закричал.
- Рид, вы же не думаете, что...
Телекинетичке до смерти надоел бывший начальник, его кабинет, выматывающие разговоры, дело (от которого невозможно спать по ночам; из-за которого опять поругалась с Йонасом).
- Заткнись, - кулак оказался под охреневшим дознавательским носом, - не думаю, ты заебал меня уже. Но, если соврал мне насчёт того, что дочка, псионичка, то...размажу на этому полу. Понял меня? Не слышу, - всю кривило и трясло, страшно представить, что будет, если доложит Приору или тому же Баретти; внезапный порыв жуткой ярости сменился ужасом. «Пиздей. Тьфу! Пиздец. Полный пиздей...заебала! Пиздец полный. Мне, говорила ж мама, только Кея подвела!»
- Нет.
Ганс стоял перед ней на коленях, сложив руки в молитвенном жесте.
-...много лет искал её мать, живой или мёртвой, информацию о ней.
- Зачем?
Он дернулся, не вставая и не меняя положения.
- Дочь больна, какое-то наследственное заболевание; с моей стороны исключено, я всех своих предков, и их истории болезни, вплоть до тринадцатого колена знаю, увлекался семейным древом. А...дочь...она, её пси уже проявились, учится в интернате, но каждый месяц вынуждена ложиться в больницу: врачи разводят руками, хилеры - один за другим - отказываются, говорят странный случай. С каждым разом ей хуже, она вынуждена пропускать, выпадать из реальности; травят, несколько раз даже вызывали меня, когда преподаватели находили её, избитую...
«Это ж надо? Не боятся папы-инквизитора? Или поэтому? Что собой представляет...Стоп Лу! Это всего лишь ребёнок, такой же, как и ты, если ты справилась, отставить социал-дарвинизм, в сторону! Не у всех есть силы терпеть и бороться...»
- Что я должна сделать?
- Проверьте на соответствие AELOU, пожалуйста, умоляю.
- Вы бы мог...
- Не мог, всякий раз, как пытался начать...не получается, простите...как будто замораживаюсь, ничего...
~~~
Подтвердилось. AELOU и была той самой Элу, проституткой из Термитника, мамой Вивьен, дочери Гюлера. Действительно состояла в Обществе, хотелось назвать сектой поехавших маргиналов, которых даже повесить нельзя - слишком лёгкая смерть. Теперь понятны причины, отчего все дознаватели, раз за разом, просили отгулы и отпуска, после недели работы с материалами. Эксперты запретили работать, если ты не спал сутки или около того; пил накануне; занимался сексом (так и спросили, удивляя напарников) и больше, чем три-четыре дня подряд. От этого уйма несостыковок, ведь каждый допускал какое-то количество ошибок.
Лу казалось до конца дней не смоет весь тот ужас. Но это лирика. Выяснились ещё имена.
листок:
Дими Пиви
Ардичиуоти
Экжуай
Аресеби
Пожарный, повар в пиццерии (бывший футболист клуба «Элементаль», с преимущественно русско-еврейским и цыгано-турецким составом; так осколки некогда популярнейшей спортивной игры), таксист, проштрафившийся полицейский (уволенный за превышение полномочий), а тот самый дознаватель после того-самого-дела, еле выпутавшийся из лап членов Общества...
«Членов нацистко-людоедско-оккультисткой террористической группировки, Лу, - она зло себя одёрнула, - какое, мать его так, Общество, они себя так назвали, чтобы хорошими казаться, правильными! Со своими ёбаными манифестами, да, ты хоть сто тыщ Манифестов напиши...», тот самый дознаватель, Хэм, кажется, Бернар отзывался о Аресеби как-то странно всегда вёл и имя другое бы...
Не хотелось думать, какую именно роль, учитывая все аспекты и подробности, выполняли пожарный, повар, таксист и полицейский...её всё-таки стошнило, вынести невозможно, не зря же, видавшим многое Марку и Иво, недавно посетившим... «Сука, Лу Рид, ты пошла работать, блять, в КС, а не срать под забором после бухалова...кре-ма-то-рии...сука!» - всё равно опять стошнило, и видавшим им, по большому секрету Даниэль, пришлось сделать пару уколов успокоительного да взять несколько дней отдыха. Вообще отдыха. Даже без бумажных документов.
«Значит, люди! - на контрасте с монстрами из недр Термитника (как только тот на карты не попал; и что в себе хранят подвалы да трущобы). - Вон Ганс человеком оказался, ненавижу его за деяния, за продолжающиеся попытки херассмента по отношению сотрудникам, но он человек. Да, если сравнивать тебя, ушмарок, то только с худшими...»
- Доброе утро, Лу.
«Иди нахуй, Ганс!»
- Чё не здороваетесь?
Зыркнула на него, оскаливаясь и отмечая, что подхалим пытается подстроиться под её (быдловатую, как однажды сказанул подвыпивший Нарсис, внезапно встреченный в одном из баров; они тогда чуть махач не устроили) речь; пытался угодить. Бесил.
- С уёбками, которые пользуются положением, не общаюсь!
Она продолжила.
- Вот, что ты скривился, дрочемудый говномёт тебе в очко, сука? Не нравится тебе, - она подобралась ближе, - слышал слухи, про то, как пси проявились? - тишина в ответ. - А я вот, слышала, как у твоей дочери пси проявились, в таком-то маленьком возрасте, но учитывая всё...
- Хватит! Понял...
«Нихуя ты не понял!»
- Я пытался, пытался остановиться, но оно сильнее меня, - карие глаза стали огромными, - ненавижу за это...себя. Сейчас вот сижу и ненавижу, в зеркало и ненавижу, генетику свою ненавижу, внешность свою...
«Генетику?»
- Ри...Лу, чистые, по большей части, сломанные люди, в эти слова трудно поверить, когда ты человек, - «второго сорта» висело в воздухе, голос сорвался взволнованным полушёпотом, - простите, от нас всё время все чего-то хотят: должен-должен-должен. Должен построить блестящую карьеру, жениться, родить ребёнка, такого же чистого, должен подавать пример и нести ответственность. Не все вывозят, я не вывез. Даже то, что говорю, чёртова слабость и попытка оправдать то, чему оправданий нет...
«Что с ним происходит?»
- Вы не пытались борот...
- Устал, - долгое моргание, - устал бороться. И кажется, я не умею любить, а любви же хочется и все мои попытки справиться с душурежущим одиночеством...вы знаете, чем заканчиваются.
Злило больше и больше. Хочет разжалобить её? Серьёзно?
- Вы одинокий человек?
- Очень.
Шум чьи-то шаги, кто-то шёл с докладом к Приору. Голоса, но разобрать кто нельзя. Прислушалась.
-...Нарсис идёт, - обернулся в сторону двери, - надо ему сказать...
Лу вспомнила, что ей уже пора. Улыбнулась. Злость куда-то улетучилась, хотя усталость и опустошение от жути никогда не делось.
- Вы умеете любить, Ганс, - он не сразу отреагировал, рассуждая вслух и вспоминая кого-то, - и это не Вивьен, доброго ей, кстати, здоровья! Улыбайтесь почаще.
«Надо выйти хоть поздороваться, - селфи камера показала открытую, широкую и искреннюю улыбку»
«Никогда не видел», «а чё это с ним?», «перегрелся» и прочее эхилось коридорами Инквизиции, всё равно. Ждал звука обратных шагов.
~~~
Эдиелараро и Эфасиу немногие выжившие из всего Общественного Тайного Собрания, по факту они были его Ликвидаторами, впоследствии завербованные Корпусом: инструктировал их Кей. Подписан приговор о ПОЛНОМ уничтожении всех нераскаявшихся, коими оказались 3827 человек, из 3905. В том числе и детей.
Марк, Ганс и многие другие инквизиторы наотрез отказались идти на такое, тогда Эдиелараро с Эфасиу (через Кея) пояснили, что вряд ли что-то сможет вырасти нормальное из людей, что под весёлую музычку жевали человеческое мясо. Хотя нет: меньшинство таких, и они пришли в ужас, когда открылась правда, ведь на Собраниях не говорилось откуда еда, Призрак дал. Вселенная. Космос. Никто ж не скажет новообращённым, да уже добившемся ранга, что они едят людей. Себе подобных, Большая Пятёрка всегда опускала эти разговоры.
Но то Собрания и гуляния. В Манифесте прописано: по возможности. Не у всех она была, были и адепты, что страдали гиперконтролем; гиперопекой. Адепты, выполняющие определённые функции, как тот же Эстиф Чи, подготавливающий список «съедобных» пациентов и причину, отчётность. Его дочь была тоже принята (не могла не быть), сразу как Адепт, что уже подразумевало определённый уровень обязанностей; девочка вкалывала жертвам разные препараты, проверяя и экспериментируя...ради вкуса. Нельзя сказать, что, ой, она не знала; не ведала. Трудно не ведать, когда разводишь и рассчитываешь смертельные дозы. Одиннадцать лет.
Её брату восемь лет - ассистент. Помогал, вёл журналы, дегустировал и давал советы.
Сын футболиста Ардичиуоти, следил за формой игроков...тоже ради всего этого. Девять лет.
Три дочери пожарника: шесть, семь и тринадцать лет, соответственно. Были причастны к службе уничтожения следов и умерщвлению непригодных к употреблению, когда у них заканчивалась кровь.
~~~
Кто такой Призрак - предыдущий председатель, веривший, что он потустороннее существо. Давал на Собраниях пить наркотики, разного рода психотропы и прочие вещества, чтобы люди ничего не замечали.
Со временем Призрак сам начинал верить, что ОН - реальный призрак, видения, галлюцинации и прочие составляющие. Этого не знал НИКТО из членов Собрания, даже Большая Пятёрка, которая тоже являлась кучкой поехавших людей, несмотря на высокий ранг да положение в обществе.
Большая Пятёрка считала Призрака реальным и так продолжалось больше ста с лишним лет; они аккуратно существовали и жрали людей; заметали следы мастерски, пока не появился Эдиелараро простой парень из Термитника, увлекавшийся всем необычным. «Эзотерика. Астрология. Магия. Мистика, - говорил он себе, - это круто! Я в это верю, а не скучная наука, псионика...», и всё бы ничего, его увлечения бы прошли, стоило чуточку повзрослеть и столкнуться с реальностью; либо, конечно, совсем уйти с головой во всё это, загоняя проблемы ещё дальше, подталкивая себя к краю пропасти психологического здоровья. Парень разругался с некоторыми друзьями, с которыми вылазил из дерьма; мол, они неправильно занимаются эзотерикой, магией, астрологией. Как будто фантазии и антинаучная идея - может быть правильной? Так и попал в Общество, куда привела случайно Элу: соседка, старше его лет на семь. Кто-то скажет, мол да я чуть-то увлекаюсь...
«Угу, я тоже так думал, - вздохнул про себя Эдиелараро, - решил, что семью себе нашёл. Ну, может, только Эфасиу; однако первое время жрал людей и пил напитки из крови как все. Никогда не знаешь, где сорвёшься. Кто-то скажет, но не сама по себе же винова... ЗАТКНИТЕСЬ! ВИНОВАТА! Заниматься психологией надо, науку развивать; вон, псионику ж объяснили, да, пока не совершенно. И что? Запомните, ваше желание знать всё - чистый инфантилизм. Всё знать невозможно, не стоит ругать науку, как любят это делать всякие шарлатаны, мол она то объяснить не может, и это. И типа меняет правила и объяснения. Так в этом смысл, считалось, когда-то, что мол гром: боги гневаются, потом электричество, а сейчас добавили информацию о псиониках, что молнии вызывать могут! Но суть таких объяснений в том, что идём от противного. Не теряемся в бесконечных: «А если...», «А может быть...», то есть, телекинетик воздействует на объект с помощью вектора и формы (их составляющих и производных); для того, чтобы открыть что-то новое нужно учитывать чёткие рамки, и границы, и чего быть не может/должно. Что хорошего, когда председатель нам втюхивал ахинею вроде того, что некие магические непонятные энергии витают и потребляют, живут в различных объектах, обижаются на нас и...заставлял нас вести мозгодробительные расчёты. Зачем эти расчёты? Как будто расчёты делают идею менее антинаучной ахинеей? Ты хоть сотни раз рассчитывай, выписывай в каком доме и какая планета, но ты не приблизишься к ответу и на миллиметр, когда человек науки да. Не сразу, и, может, не он, но да. А научных результатов всё и сразу не бывает. А, когда очевидно не получалось председатель любил искать причины, почему не получилось. И находились. И любил он чужие успехи себе приписывать, обесценивать чужой труд, что и так встречается, а здесь целые километры оправданий составить можно, - горестный вздох, - Уэл. Когда у Уэлеля что-то получалось, то в речи некоторых проскакивало (особенно главных), мол это наши заслуги, мы, вон, всем Обществом тебе руностав крутой сделали; мантры читали; что мысли материальны. То есть успех: не твои упорные гимнастические тренировки, а неудача - твои плохие мысли, нельзя так думать; и все верили в это...»
~~~
«Ни я, ни Эфасиу: так и не вспомнили свои настоящие имена, они были, а эти - новоделы, связанные с копипастой про говно в интернете. Мне удалось внушить самому Призраку, что его идея. Вопрос в другом, что он сделал с остальными, что и те забыли?»
~~~