Заложница времени

Летний ветер скользил в распахнутые ставни больничного крыла, мягкий и издевательски тёплый, как дыхание спящего зверя. Он касался её лица, пробегал по щекам, трепал тёмные пряди, что выбились из-под косы и прилипли к влажной от пота шее. Где-то вдалеке, за стенами замка, слышался приглушённый смех — беззаботный, живой. На подоконнике деловито жужжала пчела, ныряя в густой аромат свежескошенной травы, который намертво сплёлся с запахом крахмальных простыней и горькой нотой зелий.

Виолетта не открывала глаза. Не было нужды. Девушка знала этот вид наизусть, как заученное до тошноты заклинание: ряды белых металлических коек, каждая отделённая плотной зелёной шторой. Сквозь стрельчатые окна просачивался свет — он разбивался на сотни бликов, отражаясь в ромбах переплётов. Пылинки, танцующие в лучах солнца, словно крошечные, умирающие звёзды. Всё знакомо. Всё до боли предсказуемо.

Она снова здесь.

— Опять, — слово сорвалось с её губ тихим, ядовитым шипением. А с ним пришла и усталость — не та, что лечится сном, а та, что проникает в кости и остаётся там навсегда. Холодная и тяжёлая, как свинец, что застыл где-то под рёбрами, мешая дышать.

В голове привычно щёлкнул внутренний метроном, отсчитывая секунды до неизбежного: раз, два, три...

— Мисс Морроу, наконец-то вы пришли в себя!

Торопливый, чуть резковатый голос мадам Помфри разрезал тишину точно по расписанию. Виолетта медленно разлепила веки, ресницы словно приклеились друг к другу, и позволила себе один-единственный, короткий, но полный горечи вздох. Мир вокруг проступил с мучительной чёткостью: огромный, гулкий зал, больше похожий на неф старинного собора, чем на лазарет. И стремительный, угловатый силуэт целительницы, спешащей к её койке.

Шаги женщины простучали по камню, эхом отражаясь от высоких сводов. Плотная зелёная штора с резким шорохом отлетела в сторону, и Морроу невольно поморщилась от звука. Перед ней возникло знакомое лицо — морщинки вокруг усталых глаз, сжатые в тонкую линию губы, седые волосы, убранные в строгий пучок. Палочка тоже уже была наготове, зажатая в привычном жесте между пальцами.

«Вовремя, очень вовремя...» — мысленно произнесла Летта, на долю секунды опережая реальность.

— Вовремя, очень вовремя, — заговорила мадам Помфри, и её голос наложился на эхо в голове девушки, как заигранная до хрипоты пластинка. — Поезд уйдёт через два часа. Как раз успеете позавтракать и собраться. Сейчас только ещё раз вас проверю.

Виолетта молчала, заставляя себя не закатывать глаза. Нетренированные мышцы лица напряглись от усилия сохранить нейтральное выражение. Её взгляд рассеянно скользил по знакомым движениям: взмах палочки, мягкое бело-золотое свечение диагностического заклинания, окутавшее её тело. Магия пробегала по коже лёгкими мурашками, щекотала, проверяла каждую клеточку.

Аура здорового человека. Ровная, спокойная, как гладь озера в безветренный день.

Смешно.

Морроу чувствовала себя всем, чем угодно, но только не здоровой. Скорее её душа походила на птицу со сломанными крыльями, что раз за разом билась о невидимые прутья клетки.

— Ну вот, всё в порядке, — с облегчением кивнула мадам Помфри, убирая палочку в карман своего белого передника. Но тут же её брови сдвинулись.

Ах, да. Вот и эта часть.

— Хотя, должна сказать, мисс Морроу, в следующий раз будьте осторожнее. Вам стоит поблагодарить своих подруг, что вы отделались лишь потерей сознания. Девочки подняли старост и вашего декана. Они с трудом нашли вас с сильным истощением. Это же надо было так себя довести! — целительница возмущённо взмахнула руками. — Вам обязательно нужно плотно поесть! — она указала на поднос, который стоял на тумбочке. — Ах, да. Минерва уже забрала этот ваш... маховик.

При слове «маховик» внутри всё похолодело, словно кто-то вылил на неё ведро ледяной воды. Этот проклятый артефакт...

— Спасибо, — выдавила Виолетта и заставила уголки губ приподняться, создавая идеальную копию вежливой, благодарной улыбки. Профессиональная гримаса, отточенная за восемь кругов ада. — Простите за беспокойство. И я обязательно их поблагодарю.

Мадам Помфри покачала головой, пробормотав что-то о «легкомысленных детях», и направилась к своему кабинету. Её шаги удалялись, становясь всё тише, пока не растворились в общем гуле больничного крыла.

Виолетта соскользнула с койки, и холод древних каменных плит обжёг босые ступни, пробегая по коже острыми иголками. Отрезвляюще. Болезненно. Реально. Девушка даже смотреть не стала на завтрак, только быстро, механически переоделась в мантию — ткань была прохладной, пахла стиркой и чем-то травяным, — стянула волосы в тугую косу. Пальцы двигались сами по себе, укрощая непослушные пряди, которые норовили выбиться и щекотали шею при каждом движении.

— До свидания, — бросила Морроу короткое прощание в пустоту и выскользнула за дверь.

Её шаги гулко отдавались под высокими сводами, эхом отражаясь от камня. Тук-тук-тук. Звук преследовал её, словно призрак, напоминая о том, что она всё ещё здесь. Всё ещё в этом проклятом замке.

Коридоры Хогвартса бурлили жизнью, и этот контраст бил по нервам. Крики, смех, шёпот, скрип сундуков и чемоданов — всё сливалось в единый, оглушающий гул, от которого хотелось зажать уши. Для них это был конец учебного года. Начало лета. Начало свободы и надежд.

Для неё — очередной виток бесконечной пытки.

Виолетта ощущала себя тенью, призраком, скользящим среди живых. Лица вокруг казались размытыми, словно смазанными акварелью под дождём, голоса — эхом, повторяющим старые, заезженные фразы. Они смеялись, обнимались, строили планы, будто у них действительно было будущее. А у неё — пустота. Холодная и вязкая, как туман над Запретным лесом, который прячет путь и уводит тебя в непроходимые дебри.

Сколько раз она шла по этому коридору? Сколько раз видела, как вон та парочка у окна прощается, будто в последний раз? Сколько раз она знала, что для некоторых из них это действительно будет в последний раз?

Бесит.

Слово вспыхнуло в сознании, острое, как осколок стекла, разрезающий плоть. Виолетта сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, оставляя багровые полумесяцы. Боль была хорошей. Настоящей. Напоминала, что она ещё жива, ещё способна чувствовать что-то, кроме этой всепоглощающей усталости.

Шаг. Ещё. Ещё. Морроу пробивалась сквозь невидимую стену, отделявшую её от этого наивного, счастливого мира. Лестницы мелькали под ногами, ступени скрипели, но она не сбавляла темп. Каменные стены проносились мимо, факелы отбрасывали пляшущие тени, портреты что-то бормотали ей вслед, но она не слушала.

Буркнув пароль — «Верное сердце», какая ирония, — Виолетта скользнула в гостиную Гриффиндора, молясь всем известным и неизвестным богам, чтобы не наткнуться на Поттера. Его обеспокоенный взгляд, его неуклюжие вопросы... она не вынесет его лица. Не сейчас. Не после того, как в прошлой жизни он, умирая вместе с ней от яда, вырвал из неё проклятый обет.

Гадёныш.

К счастью, гостиная встретила её привычным уютом и хаосом. Тёплый воздух пах старой кожей кресел, пеплом из камина и чем-то сладковатым — наверное, кто-то ел шоколадные лягушки. Однофакультетники галдели, собирая сумки, кто-то уронил стопку книг, и по комнате прокатился дружный смех.

Лонгботтом неизменно возился с каким-то растением неподалёку, всё пытался его упаковать в дорогу. Морроу машинально хлопнула его по плечу, и парень улыбнулся, что-то буркнув под нос, не отрываясь от горшка.

Лаванда подмигнула ей с подоконника и махнула рукой, её золотистые волосы переливались в солнечных лучах. Виолетта ответила на всё это отработанным рефлексом, посылая воздушный поцелуй благодарности, что вызвало хихиканье подруг. Её тело продолжало играть роль, выученную до автоматизма, а разум — оледенел.

Моментами это казалось почти настоящим. Почти.

Поднявшись в спальню, Морроу подошла к своему чемодану и начала собирать вещи — быстро, точно, как солдат перед маршем. Каждое движение было выверенным, экономным. Мантия, книги, пара запасных перьев, горсть шпилек, что вечно терялись в карманах. Всё шло как должно. Как шло уже много раз.

Девушка прикрыла глаза, втянула воздух — пахло старым деревом, углём и приторно-сладкими духами Лаванды. Запах юности. Запах жизни, которую у неё отняли.

Виолетта резко распахнула глаза. Взгляд упал на её отражение в тусклом стекле окна. Усталое лицо, тёмные круги под карими глазами и взгляд... смертельно уставший взгляд у девочки-подростка четырнадцати лет. А сколько ей уже на самом деле?

— Нет, — прошептала она, и в этом шёпоте была сталь. — Хватит.

Морроу захлопнула крышку чемодана с такой силой, что звук эхом прокатился по пустой комнате.

В этот раз она не будет играть по их правилам.

Осточертело.

В этот раз она напишет свои.

Пусть даже для этого придётся перевернуть весь мир с ног на голову. Пусть даже придётся сжечь всё дотла и начать заново. Она выберется из этой клетки.

Или умрёт, пытаясь.

В девятый раз.