Потерянная аристократка

Все были под ярким впечатлением после вчерашнего урока самообороны. Ученики то и дело обсуждали нового профессора. Девочки восхищались им, видя в нем мужественного рыцаря на белом коне. А в глазах парней он был угрозой, соперником.

Все это так странно... Зачем Министерству присылать к нам аврора? Одного из лучших авроров! Почему сейчас, когда война уже окончена? Что-то тут не так.

От этих мыслей у Гермионы разболелась голова, и она отправилась в больничное крыло — взять одно из чудодейственных зелий мадам Помфри. До завтрака оставалось два с половиной часа. Большинство учеников ещё мирно посапывали в своих постелях. Коридор встретил её уютной тишиной и прохладой.

И только собственные шаги и зевания портретов нарушали это затишье.

Коснувшись дверной ручки, она налетела на выходившего из кабинета юношу. Уткнувшись носом в мужскую грудь, от которой исходил аромат мяты и дождя. Чего-то свежего и морозного. Гермиона тут же узнала его, и ей вовсе не обязательно смотреть. Это был он.

Опомнившись, она сделала шаг назад и подняла голову. Драко выглядел уставшим, безжизненным и таким удручённым. Ночную бессонницу выдавали полопавшиеся капилляры и темно-фиолетовые синяки под глазами. Лицо было бледнее, чем обычно, а костяшки рук и вовсе сбиты в кровь.

— Что с тобой? — девушка тут же прокляла себя за такой неуместный, сорвавшийся с губ вопрос.

— А ты волнуешься? — даже в таком состоянии он не теряет своей ядовитой ухмылки. — Да, я видел, как ты вчера смотрела на меня. Как на рыжего нищеброда. Я не нуждаюсь в твоей жалости, Забини.

— Я надеялась, что Тесеус сведет паршивую ухмылку с твоего мерзкого лица.

— Хмм... — не прекращая лыбиться протянул он. — Знаешь, на мое лицо ещё никто не жаловался.

— Отлично, значит я буду первой, — оттолкнув его она уже собиралась войти в кабинет целительницы.

— Хоть в чём-то преуспеешь, — бросил в спину.

Когда Гермиона обернулась, чтобы возразить и ткнуть носом этого самодовольного слизеринца, то увидела лишь удаляющийся силуэт.

— Ублюдок.

Большой зал. Завтрак.

Зелье Помфри помогло и ему действительно стало лучше. Но, тело попрежнему приятно ныло от вчерашней ночной тренировки в подземелье. После смерти Люциуса, он постоянно упражнялся в Мэноре. Все лето. Его тело окрепло. Это давало своего рода разрядку. Помогало выплеснуть гнев, как было сегодня ночью.

Впоследствии урока с этим уродом — Тесеусом, Малфой понял, что ему нужно быть ещё сильнее. Ещё больше тренироваться, ведь этого было недостаточно. Он едва выстоял в поединке с ним. Если это можно было назвать поединком.

За стол подсел Блейз, хлопая его по плечу.

— Доброе утро.

— Ты давно тут? — поинтересовался только что пришедший слизеринец, подтягивая к себе тарелку с омлетом.

— Давно, — зевая ответил блондин.

— Я так понимаю, ты вообще не ложился после вчерашнего?

— Не смог заснуть, сегодня надо будет повторить, — протянул Малфой, попивая сок.

— Ты тренируешься на износ, Драко, к чему такая спешка?

— Хочу отмудохать этого ублюдка, — и не надо было уточнять, кого он имеет ввиду.

— А-а-а, ну тогда понятно. Ты, кстати, не видел Гермиону?

Ну конечно. Я ведь то и делаю, что слежу за твоей мерзкой сестрёнкой.

— Утром. У Помфри.

— Что с ней? — Блейз тут же напрягся.

— Откуда я знаю, Забини. Я не слежу за этой... — он собирался что-то ещё сказать, но мулат оборвал его.

— Выбирай выражения! — Малфой поморщился от его холодного тона. Тяжело сглотнул и сквозь зубы выплюнул.

— Я не знаю, что с твоей дорогой сестрицей.

Итальянец только кивнул. Выглядывая Гермиону за столом Гриффиндора.

— Сегодня Квидич, ты помнишь?

— Как же такое забудешь? Поттер с Вислым, наверное, с утра с метел не слазят, — ухмыляясь проговорил Драко.

— Они сильные противники, — подытожил Забини.

— Именно поэтому я иду тренироваться, — быстро проговорил Малфой и выскочил из-за стола. Пребывая в мыслях о матче, он не заметил девушку выходящую из-за угла. И едва не сбил её с ног.

— Смотри под ноги! — прорычал он.

— Пошёл ты, Малфой, — развернувшись на каблуках, гриффиндорка направилась к змеиному столу.

С каждым днём слизеринцы все меньше обращали на это внимания. Как бы привыкая к этому. Ведь она Забини. Сестра Забини. А это имело своего рода влияние.

— Привет.

— О, привет. Все в порядке? Драко сказал, ты была у Помфри.

Девушка немного растерялась. С чего бы Драко вообще о ней говорить?

— Э-э, да. Голова болела. Ты тоже неважно выглядишь, что-то случилось?

— Да это так, последствия ночной тренировки, — зевая протянул мулат.

— Тренировки? — как бы невзначай поинтересовалась девушка.

Конечно, она спрашивает это только из-за брата. Другой причины и быть не может. Ведь так?

— Малфою приспичило посреди ночи идти тренироваться. После вчерашнего урока Маклаггена он как с цепи сорвался. Я ушёл спать где-то к четырём, а он так и не ложился.

Так вот почему он так плохо выглядел. Теперь все встало на свои места.

— Ты меня слушаешь? — Блейз с непониманием уставился на неё.

— Да, извини. Что ты говорил?

— Я говорил, что сегодня у нас ещё матч с Гриффиндором. Это первая игра.

— Ну, ради тебя я даже приду поболеть, — улыбнувшись, она направилась к своему столу.

Поле для квиддича. Матч.

Болельщики радостно выкрикивали имена сокурсников. Все с нетерпением ждали выхода команд. Вокруг царила заразительно радостная атмосфера сплоченности, командного духа, дружбы...

Гермиона чувствовала себя белой вороной. Конечно, ей место на трибуне Гриффиндора, но вот будут ли ей тут рады?

Заняв место, девушка ловила на себе косые взгляды. Гриффиндорцы перешептывались, купая ее в своём презрении. Да. Они презирали её.

За то, что она Забини. За то, что общается со слизеринцами. За то, что использовала непростительное, вопреки всем этим их благочестивым принципам.

Ведь даже сам «мальчик-который-выжил» не использовал темную магию, чтобы победить сами знаете кого. А она поддалась соблазну. Перечеркнула всю их хваленую доблесть и праведность. И ради чего?

Ради мести. Потому что они, блять, заслужили это. Эти ублюдки заслужили умереть страшной смертью, корчась от боли. Пожизненное заключение в Азкабане слишком мягкое наказание.

Порой она ужасалась собственной жестокости. Но не могла ничего поделать. Чувство горечи и обиды сжирало её изнутри, выплевывая хрупкие кости. Потеря родителей ознаменовалась потерей её чистоты, её нетронутости, её души. Свет внутри померк, пропуская лапы тягучей темноты отчаяния и злобы. Позволяя поглотить её. Заставляя захлебываться ей.

Раздался взрыв хлопушек, от чего Гермиона вздрогнула, выныривая из своих мыслей. Команды под крики фанатов вылетели на поле. Зелёные и красные точки взмыли вверх. Игра началась.