Потерянная аристократка

Наконец пришло время долгожданного урока самообороны, который должен проходить в Дуэльном подземелье Слизерина*. Это был огромный зал, с двумя каменными статуями ползущих змей. Место было темным и мрачным, зажженные факела добавляли ему ещё больше таинственности; они отдавали желтизной, но никак не теплом. Здесь также холодно, как и во всех других помещениях подземелья.

Все ученики с нетерпением ждали появления учителя, о котором по сей день ничего не было известно.

Из-за угла уверенной походкой вышел высокий, хорошо сложенный мужчина, лет двадцати семи, в чёрной облегающей форме аврора. У него были темно-каштановые вьющиеся волосы, разделённые в небрежном проборе на одну сторону. Лицо выражало сосредоточенность. Низко опущенные брови добавляли его виду хмурости, в отличии от маленьких светло-карих глаз, в которых почти ничего невозможно было разглядеть. Нос с горбинкой, для пущей важности, и острые, как лезвие ножа, скулы.

Он явно произвёл немалое впечатление на женскую половину зала, ведь все девушки тут же принялись кокетливо хихикать и перешёптываться, наслаждаясь своим новым объектов внимания.

Действительно неплох, — про себя отметила Гермиона.

— Слюни подотри, Забини! — фыркнул подходящий слизеринец.

— Отвали, Малфой, — скинув с плеча сумку проговорила девушка.

— Что на постарше потянуло?

Он в открытую издевался, получая истинную дозу наслаждения её растерянности. Казалось, он вот-вот застанет на её щеках невольный румянец и с отрадой взглянет ей в глаза, чувствуя необъяснимый успех, что было бы безумием! Ведь сколько можно доставлять ему удовольствие?

— А ты что, ревнуешь? — резко выпалила Гермиона.

— Голубая кровь в голову ударила? — рассмеялся. — Будь ты хоть трижды чистокровной я бы даже не взглянул на тебя.

— Чего не скажешь о других, — парировала она.

И сказанное являлось чистой правдой. В этом году её персона пользовалась большим интересом среди противоположного пола. Парни то и дело кидали на неё похотливые взгляды, что неудивительно, ведь летом девушка открыла для себя макияж, научилась справляться с совершенно непослушными волосами и стала более переборчивой в одежде.

Статусу аристократки нужно соответствовать. И это явно приходилось ей по душе.

А также её тело, которое знатно преобразилось за три месяца. Формы округлились, приобретая более совершенный вид. Из девчонки подростка она превратилась в прекрасную девушку, будущую женщину.

— Серьезно? — прыснул в кулак. — Даже деньги Забини тебя не спасут, — шаг к ней. — Ты как была гриффиндорской заучкой, — ещё один, — подстилкой Поттера и Уизли, так ей и осталась. Хотя, судя по сегодняшнему настроению очкастого, даже ему ты уже наскучила.

Их разделял буквально один шаг, кажется последний, чтобы оказаться максимально близко. Настолько, что они могли бы спокойно соприкоснуться друг с другом грудью.

Слишком уж маленькое расстояние для ненавидящих друг друга людей, не так ли?

Малфой внимательно осматривал её с ног до головы. Под таким пристальным взглядом она почувствовала себя голой, ощущая острую потребность прикрыться.

Чтобы хоть как-то успокоить предательскую дрожь в теле, Забини сложила руки перед собой и гордо задрав подбородок взглянула ему в глаза.

— Малфой, дорогой, — выделяя последнее слово, девушка всё таки дотянулась до его груди, — ты теряешь планку, — тоненькие пальчики пробежались до воротника белоснежной рубашки. — Твои аргументы смешны, придумай что нибудь получше, — закончив, она игриво щёлкнула его по носу.

Он невольно моргнул, а в следующую секунду глаза вспыхнули от пробирающего возмущения. Не задумываясь не на секунду, Драко крепко схватил её за руку, игнорируя каждую попытку на сопротивление, и утащил в неосвещённый угол, дабы скрыться от чужих глаз. Отшвырнув девушку к стене, он стремительно сомкнул холодные пальцы на хрупкой шее, перекрывая всякий поток воздуха, совсем не замечая того, как кривится её лицо от едва проступившей боли из-за контакта с твёрдой поверхностью.

— Отпусти придурок! — прошипела она.

— Знаешь Грейн...Забини, это такое непередаваемое ощущение, когда в твоих руках находиться чья-то жизнь, — он почувствовал её пульсирующую венку на шее артерии. — Мне ничего не стоит оборвать её. Я ведь Пожиратель Смерти, забыла?! — он цедил слова сквозь плотно сомкнутые зубы.

То, какой она была перед ним сейчас, абсолютно беспомощной, и казалось, совсем слабой, доставляло ему наслаждение. Вид, представший перед его взором, опьянял с ног до головы. Это безусловно давало ему ещё и чувство власти, превосходства — маленькое напоминание о его истинной сути.

Заметив испуг в шоколадных радужках, Малфой мельком вспомнил какой нашёл её летом. Убитой горем, заплаканную, совершенно сломленную. Но она справилась. Встала и начала бороться. Это в ней всегда его восхищало — желаемое упорство. Но об испытываемом восторге он никогда и ни за что ей не скажет.

— Стоит лишь немного надавить, — сжал пальцы чуть сильнее, — и все.

Блондин чувствовал каждый её рваный вдох и выдох. Он также подметил для себя картину еще более краше. Щеки Грейнджер в открытую залились краской, а глаза широко распахнулись, как у животного, загнанного в угол.

— Одни пустые угрозы, ничего нового, — постаралась с невозмутимым видом проговорить она.

Боишься. Я вижу тебя на сквозь, Забини.

— Ты до сих пор жива только из-за родства с ним. Скажи спасибо Блейзу, что он не побрезговал подобрать тебя. Ведь его отец изменял его матери. Даже говорить об этом отвратительно. Не представляю как он терпит тебя, — презрение скрывающееся за холодными бесчувственными глазами, окатило ее с ног до головы.

Гриффиндорка отчаянно задыхалась. И вовсе не из-за сжимающейся руки на её шее, хотя причина должна быть именно в этом. Нос окутал приятный запах мужского одеколона. Он определено напоминал смесь мяты и чего-то ещё освежающего с нотками трав. Это был его запах. Его.

Ещё один вдох. Мурашки покрыли все тело, заставляя поёжиться. В животе волнами плескалось какое-то неописуемое тепло. Такое приятное и одновременно пугающее. Будто игра с огнём.

— Меня тошнит от тебя! Даже будучи чистокровной ты остаёшься мерзкой гриффиндорской ханжой, — сплюнул он, показывая всё своё отвращение к Гермионе.

В следующую секунду он резко отпустил её, от чего та едва не рухнула на пол, будто всерьёз на какое-то время повисла в воздухе и не смогла от неосторожных движений устоять на ногах. Малфой лишь отряхнул брюки и вернулся обратно в зал.

Девушка медленно скатилась по стене, потирая раскрасневшееся горло; обида и горечь липко осели глубоко внутри. Она непрерывно откашливалась, пытаясь избавиться от этого ощущения. Ей даже хотелось дать слабину и выпустить томившиеся в глазах слёзы. Но она не позволит ему насладиться этой забавой.

Растерзанное женское самолюбие, горевало. Он за считанные минуты разорвал его на клочки превращая в пыль... в грязь. И почему-то только ему удавалось так искусно задеть её. Малфой ловко разрушал все защитные стены, которые она воздвигла для себя, чтобы избавиться от боли. Он видел её насквозь, знал все слабости.

С каждым днём слизеринец вызывал в ней все больше вопросов. Но Грейнджер не понимала его. Не могла раскусить его под огромным слоем масок, которые он носит и меняет каждый раз. Поразительно, но ей бы хотелось знать его так же, как знал Блейз.

Всему виной мое врожденное любопытство. Ничего больше, — она искренне верила в то что говорила. По крайней мере хотела верить.

Злость медленно закипала в груди, расплывалась по каждой внутренности. Ожесточение по отношению к себе, за то, что она видела в нем то, чего не должна была. На него, за то, что он позволил ей это увидеть. На Блейза, за то, что он говорил ей.

Конец августа. Поместье Забини.

— Ты уверен, что он никому не расскажет? — настороженно спросила Гермиона.

— Теперь то ты решила поговорить о доверии! — воскликнул мулат. — Надо было думать об этом когда шла за ним невесть куда!

Спустя пару минут он устало выдохнул потирая переносицу.

— Не скажет. Малфой — могила. — совершенно уверено.

— Почему ты ему так беспрекословно доверяешь? Нет, я понимаю, он твой друг и все такое, но мы говорим о Драко Малфое — самовлюблённом, зазнавшемся аристократе, с манией величия.

— Все верно, но это ты знаешь его таким. Это всего лишь оболочка, — сухо ответил брат, не желая слишком просвещать Гермиону в личные дела друга.

— Блейз, он впустил пожирателей в школу, принял метку...

— У него были на то свои причины. Почему ты вообще решила поговорить об этом после всего?

Она замолчала не зная что ответить, ведь действительно не понимала, почему доверилась ему...

***