Исповедь Босса

Выдалась сложная ночь. Я забилась в угол комнаты, опасаясь появления Лазарро. Я не знала, что от него ожидать ещё. Кроме странного и болезненного поцелуя, ответа моего тела и огнестрельной пальбы, в голове теснилось куча разных кошмарных мыслей о том, что заставило Лазарро стать вот таким чудовищем и одновременно мужчиной, имеющим сердце. Только вот какое его сердце и чем наполнено я понятия не имела. Не должна была. Также стыд за то, что я закричала на него. Выпитый алкоголь. Слишком много шампанского. Моральное давление. Да все меня выжало, как грязную, половую тряпку.

В окно бьет солнце. Приоткрываю глаза и голова такая тяжелая. Настроение ужасное. Воспоминания ещё хуже.

Страх моментально берет верх. Хватаюсь за одеяло и осматриваю комнату. Никого нет. Но я была в углу. Там же и заснула. Оказалась в постели. Значит, Лазарро здесь был. Испытывал ли он раскаяние за то, что сделал? Думаю, да. Он не по своей воле стал таким. Все работа...плохая работа. Постоянно видеть жестокость, жить в ней, дышать ей и это изменило его, превратило в потерянного человека, который поступает плохо с другими и сожалеет об этом.

Нет. На удивление, злости на Лазарро я не испытываю до сих пор. Хотя губа болит. Нижняя губа, которую он укусил до крови. И я касаюсь её. Прикрываю глаза, горюя о странном мужчине и причинах его поступков. Не думаю, что Лазарро хотел меня целовать. Не думаю, что ему понравилось. Это был полный злости поцелуй. Ярости. Наказания. Боли. Его боли. И эти слова...в том состоянии я распознала в них ненависть, но сейчас, когда солнце ослепляет своим светом, я понимаю, что ненависть была к самому себе. За что? Я даже не расцениваю его действия, как насилие. Ни в клубе, ни здесь. Я просто не знаю, стоит ли находить оправдания для нас обоих. Не сейчас.

Сажусь на кровати и замечаю на тумбочке бокал воды и блистер с обезболивающими таблетками. Слабая улыбка появляется на моих губах.

Лазарро.

Он позаботился обо мне. Знал, что я выпила лишнего. Хотя я не испытывала похмелье в своей жизни, потому что всегда следила за собой. Но теперь моя жизнь — это сплошные ошибки. И он был уверен, что мне будет некомфортно утром. Он пришел. Он был здесь. Он извинился.

Запиваю таблетку водой и снова ложусь в кровать. Поворачиваюсь к большому зеркалу слева, за которым прячется огромная гардеробная и смотрю на свое измученное отражение.

Лазарро.

Все мысли о нем. Страшно, что я забываю о настоящих целях и причинах, почему я его встретила. Я думаю только о том, как помочь ему, как облегчить его жизнь. Видимо, его профессия ужасна, раз и он становится таким безобразным. Это последствия постоянного нахождения трупов. Как много он их видел?

Да, я оправдываю его. Я корю и виню себя. Я провоцировала его, потому что была немного пьяна. Хорошо. Я была очень пьяна и не осознавала своих действий. Вот именно здесь оправданий нет. Алкоголь не может быть веской причиной, чтобы кричать и бить людей. А я несколько раз замахивалась и все же ударила его. Мне стыдно. Мне просто стыдно за то, что переживает Лазарро со мной. Ему и так сложно. Он старается помочь невинным людям, а я создаю ему проблему тем, что не умею вести себя. Хотя я держалась...только вот моя семья бы выгнала меня из дома, если бы узнала, в какого отвратительного человека я превращаюсь. Боже, как мне стыдно.

Ковыляю до душа и вроде бы чувствую себя лучше. Физически лучше, но не морально. Если не убита, то ранена точно.

Мой желудок до боли уже сжимается от голода, а я не знаю, можно ли мне выходить из комнаты. Я терплю. На часах всего начало десятого. И пить очень хочется снова.

Решаясь на самый необдуманный шаг, беру бокал и блистер с оставшимися таблетками. Тихо открываю дверь и выглядываю в коридор. Ни звука. Выхожу босыми ногами ступая по прохладному полу и медленно спускаюсь вниз. Мой взгляд тут же вырывает дырки в стене и отсутствие одной картины. Выстрелы. А затем, я вижу, распахнутые двери в гостиной, откуда виднеется терраса. Если учесть, что мы на самом верхнем этаже, то высота приличная.

Направляюсь на кухню, мою бокал и поглядываю на небольшой сотейник, накрытый крышкой. Пахнет едой. Точнее, кашей. Моей любимой кашей. Кусая губу, приоткрываю крышку и улыбаюсь. Овсянка на воде. Лазарро вряд ли её ест. Выходит, что он приготовил её для меня. По крайней мере я на это надеюсь. Но все же стоит спросить.

Мы взрослые люди. Да, вчера все было крайне плохо и странно, но ведь можно это пережить. Не смертельно. Поцелуй пусть останется в прошлом, как ничего не значимое событие. Увы, не для меня. Каждое прикосновение Лазарро боюсь всегда будет оканчиваться непонятно откуда образующимся возбуждением. Да, я это приняла. Я узнала это слово и то, что оно означает на самом деле. В общем, не была я так возбуждена никогда в жизни и те ночные занятия любовью с бывшим теперь кажутся каким-то фарсом.

Осторожно подхожу к открытым дверям и до меня доносится аромат табака. Обнимаю себя за плечи и делаю шаг на террасу, украшенную живыми цветами, шезлонгами и небольшим столиком, за которым сидит Лазарро с обнаженным торсом. Понятно, как он загорает и почему у него такая бронзовая кожа.

— Привет. Не знала, что ты куришь. — Выдавливаю из себя улыбку.

Лазарро выпускает дым изо рта и поднимает на меня взгляд, отрываясь от утренней газеты. Слава Богу, он в полотенце, обмотанным на бедрах, а не голый. Его вытянутые ноги кажутся безумно длинными по отношению с размерами столика, да и он весь большой. Высокий. Мощный.

Понимаю, что Лазарро не отвечает мне. Он молча вернулся к чтению газеты, сделав лишь глоток кофе, как я предполагаю. Так как и им тоже на кухне пахло.

Становится не по себе. Он мрачен и игнорирует меня.

— Хм, я хотела уточнить, каша для меня? Если нет, то подскажи, я могу воспользоваться продуктами в холодильнике, чтобы приготовить завтрак? Я видела вчера их, пока тебя не было. Знаю, что это абсолютно не воспитанно и мне нет оправданий, но все же...Лазарро, посмотри на меня. Так нельзя, — он зажимает губами сигарету и продолжает делать вид, что я невидимая. Ребячество какое-то. А может быть ему стыдно? Наверное. Но я не собиралась на него давить и даже напоминать о том, что было вчера.

— Хорошо. Тогда кашу я съем. Ты уже завтракал? — Делаю ещё одну попытку.

Он раздраженно откладывает газету и тушит сигарету.

— Свали отсюда, Белоснежка. Ты мне аппетит по определению портишь одним своим видом, — грубо произносит он.

Поджимаю губы.

Обидно. Очень обидно.

Но я не поддамся. Лазарро проявил человеческие качества и доброту. Он злится на меня. Я его понимаю. И уж точно я не позволю ему голодать.

Возвращаюсь на кухню и ищу в шкафчиках сковородку. Изучаю модную плиту и ставлю нагреваться утварь, пока ем еще теплую кашу ложкой прямо из сотейника.

Достаю из холодильника яйца, сыр и бекон. Насколько я помню, Лазарро предпочитает завтракать плотно. Вместе с этим хлеб и помидоры. Здесь множество различных кухонных приборов. Но я не умею ими пользоваться. У нас их нет и никогда не было. Тостер тоже какой-то слишком сложный, поэтому я поджариваю хлеб и выкладываю его на большую тарелку. Затем делаю болтунью из трех яиц вместе с помидорами. Посыпаю все сыром, пока сушится бекон.

Выложив все на самую большую тарелку, которую я нашла, бросаю в рот кусочек помидора, хватаю приборы и снова иду на верную смерть. То есть на встречу с Лазарро. Я безумно волнуюсь, когда остается всего пара шагов. Нет, не струшу. Я не нахлебница, я тоже могу платить за то, что он для меня делает и пусть плохое просто забудется, а ещё странное и вульгарное. Губу дерет. Боже...когда-нибудь придет время и ран больше не будет.

Выхожу на террасу. Лазарро снова удерживает губами сигарету. Он так себя до гроба доведет. Хотя мне это не нравится, но я улыбаюсь ему. Он бросает на беглый взгляд и зло вытаскивает сигарету изо рта, возвращаясь к газете.

Делаю лишь шаг, как он снова смотрит на меня теперь уже сдвинув брови.

— Какого хрена ты делаешь? — Озадаченно спрашивает меня и дым от сигареты вырывается из его рта вместе со словами.

— Забочусь о тебе, Лазарро, как ты позаботился обо мне, — отодвигаю пепельницу и пустую кружку. Расставляю перед ним завтрак и кладу приборы.

— Надеюсь, тебе понравится. Не хочу, чтобы ты испытывал голод, — добавляю я, продолжая улыбаться ему.

Лазарро смотрит на еду, потом на меня. Лучше уйти. Прямо сейчас. Разворачиваюсь, но он хватает меня за запястье.

— На кой черт? Мне не нужна твоя забота и я не хочу есть. Белоснежка, неужели, ты настолько тупа...

— Так, — вырываю обиженно свою руку и мотаю головой. Нет, я не буду вновь позволять ему меня оскорблять.

— Тебе нужна забота, как и любому другому человеку в этом мире. Это не стыдно. Еда — топливо для жизни. Я точно знаю, о чем говорю. И мне неприятно, когда ты унижаешь меня вместо того, чтобы даже просто промолчать и поесть. Я буду готовить, если понадобится. Для меня это не сложно. Последний год я только это и делала дома. Таким образом я стараюсь извиниться за свое поведение и показать тебе, что не хочу, чтобы мы возвращались к прошлому. Не важно, что вчера случилось. Важно, что будет сегодня. А сегодня я надеюсь на твое хорошее настроение без этих хмурых ореховых глаз. Приятного аппетита, Лазарро, — четко произношу каждое слово, как говорила с мамой, когда она отказывалась от чего-то очень важного в её лечении.

Не дожидаясь ответа от Лазарро, разворачиваюсь и ухожу. Скрещиваю пальцы в надежде, что он оттает.

Сажусь на высокий стул и ставлю перед собой сотейник. Привычка есть на ходу или бегом. Хотя можно было бы взять и тарелку, но сейчас мне нужно немного воспоминаний о хорошем. Чуть-чуть. И пусть таким образом. Абсолютно не воспитанным.

Жую кашу и запиваю водой. Смотрю на полированную поверхность стола, думая обо всем на свете. На самом деле, о какой-то ерунде.

— А для себя тарелки не нашла, Белоснежка? — Замираю с ложкой в воздухе и поднимаю голову. Лазарро стоит напротив меня с пустой кружкой и усмехается.

— Я просто...захотелось немного воспоминаний. Домашних воспоминаний. Знаешь? Мое моральное и психологическое состояние оставляет желать лучшего, так что я пытаюсь восстановиться так. Дома у меня не было времени сесть и поесть из тарелки. Я что успела ухватить, то мое. И я была счастлива. Стараюсь представить, что это просто очередной день в моем странном и непонятном отпуске, где никому нет дела, как я ем. Создаю свой защитный, теплый кокон, — пожимаю плечами и грустно улыбаюсь, опуская голову к своей каше.

Боже, как я скучаю по своей семье. По тем проблемам, казавшимся ужасными. Теперь мне есть с чем сравнить. И я бы все отдала, чтобы снова окунуться в свою обычную, английскую жизнь.

Лазарро уходит обратно на террасу, и я тяжело вздыхаю. Да, поддержки от него не получить. Предаваясь своему унынью, жую кашу, когда неожиданно для меня Лазарро возвращается с тарелкой и приборами. Он ставит её за стол и садится напротив меня.

Пытаюсь скрыть улыбку, но не получается. Он оттаял.

— Кофе, Белоснежка? — Предлагает Лазарро.

— Благодарю, я выбрала воду. Бунт моего организма.

Он поднимается и проходит мимо меня в одном полотенце. Почему он зачастую ходит голый?

— Не люблю, когда мое тело сковывается одеждой. Я плавал. Это мое обычное начало утра, — произносит Лазарро.

Озадаченно оборачиваюсь. Он что, мои мысли читает?

— Ты пробубнила это вслух, — улыбаясь, отворачивается и включает кофе-машину.

Боже мой...

Прикрываю глаза на секунду и возвращаюсь к своей каше.

— Здесь есть бассейн? — Интересуюсь я, когда он садится снова на стул и ставит новую чашку с кофе для себя.

— На крыше. По всей площади. Спортзал на этом этаже, как и сауна. Плохо вчера осмотрела пентхаус, — усмехается Лазарро.

Вау. Ничего себе!

— Как удобно. Все под рукой, — шепчу я.

— Если бы...все, — едва слышно произносит он.

Лазарро ест. И мне хорошо от этого. Он ест то, что я для него приготовила. А я ем то, что он приготовил для меня. От этих мыслей становится теплее. Может быть, все не так плохо, как казалось? Мы слишком разные с ним и привыкнуть к чему-то общему довольно сложно. Но мы разумные люди, мы сможем.

— Я могу у тебя кое о чем спросить?

Лазарро поднимает на меня взгляд и кивает.

— Ты в порядке? — Его взгляд проходит по мне, потом по тому, что за мной, снова по мне.

— Я хреново выгляжу? — Кривится он.

— Нет, — смеюсь и качаю головой. — Ты выглядишь, как всегда...практически голым. Но я не об этом.

— Прости, что лезу, но...меня очень волнуют твои чувства, Лазарро. Я понимаю, что ты злишься из-за того, что до сих пор не поймал это чудовище. Ты коришь себя за смерти невинных девушек. Тебе сложно морально каждый день работать на благо людей, которые зачастую это не ценят. И я...понимаешь, я думаю о тебе и о том, что было вчера. Нет, я не собираюсь это обсуждать, но хочу больше узнать тебя. Мне кажется, что ты настолько одинок в этой жестокости, ставшей для тебя повседневностью, что забываешь о том, что ты живой человек и ты достоин человеческого отношения. Прости, если ты не хочешь об этом говорить. Не бери в голову. Странное настроение. Да ещё я вчера...выругнулась на тебя. Так стыдно. Прости, Лазарро. Приятного аппетита, — хватаю сотейник и пустой бокал.

Зачем я это сказала? Глупая такая. Зачем?

Подхожу к раковине и кладу туда грязную посуду.

— Почему ты до сих пор меня идеализируешь, Белоснежка? — Оборачиваюсь. Лазарро стоит с кружкой, прислонившись к стене, разделяющую гостиную и с обеденной зоной и кухню.

— Я...нет, я не идеализирую тебя.

— Именно это и делаешь, — он подходит к разделочному столу и садится на стул.

— Ты идеализируешь людей. Ищешь им постоянно оправдания. Вчера я стрелял. И я выстрелю в тебя без зазрения совести, — добавляет он.

Сглатываю от его слов.

— Я тебе не верю. Прости, но это ложь. Ты не убьешь человека без веской причины. Так что смысла нет в твоих угрозах. Ты принижаешь себя и на тебя сильно что-то давит, поэтому вчера ты и вел себя так. Да, сперва ты напугал меня, но сегодня... — делаю паузу, чтобы лучше подобрать продолжение.

— Я увидела все в другом свете. Ты зачем-то пытаешься показать мне, что плохой, а это не так. Ты пытаешься постоянно держать меня в каком-то страхе. Почему тебе он намного приятнее, чем что-то другое? Ты выбираешь грубость и силу, чтобы подавить человека. Показать ему — ты большой и злой. Это часть твоей работы, но есть ещё причины, зачем ты так поступаешь. Я их не понимаю. Не знаю. Но точно, ты не плохой человек, Лазарро. У тебя какие-то проблемы внутри, и ты не можешь о них сказать никому. Ты прячешься за своей силой.

Замолкаю, напряженно смотря на Лазарро. Он усмехается и качает головой. Поднимается со стула и подходит ко мне.

Легким движением поднимает мой подборок. Наши взгляды встречаются.

— Ты, действительно, Белоснежка. До последнего, пока тебя не прикончат, веришь в какое-то гребаное чудо. И знаешь что?

— Что? — С вызовом спрашиваю его.

Лазарро наклоняет голову вбок, пронзая меня своими глазами. В очередной раз восхищаюсь тому, как он умеет смотреть. Он весь — одна большая мощь. И даже не в мускулах дело. А в его стержне, выдержке, характере. Он удивительный мужчина. Опасный. Странный...

Резко Лазарро надавливает на рану на губе, и я жмурюсь от боли. С губы срывается стон. Его смех, когда он убирает палец.

— Я хотел это сделать. Увидеть твою боль, — его тембр понижается. Становится грудным и это отбрасывает меня во вчерашний день. На перилах. Он говорил так же. Боже...

— Как ты реагируешь на неё, Белоснежка. Я предложил тебе то, от чего ты отказалась. Но это ложь. Я ненавижу, когда ты врешь мне. Ты была наказана. И я буду наказывать тебя дальше, пока не добьюсь своего или пока мне это не надоест. Я мудак. Вбей уже это в свою голову, Белоснежка, — задерживаю дыхание от его пугающей улыбки. Меня жутко пугает то, как я реагирую на его слова. Кричать снова хочется. Как вчера. Оттолкнуть. Сделать что-то...

Лазарро рывком наклоняется ко мне и цепляет зубами мою нижнюю губу. Вздрагиваю от пронзившей боли. Упираюсь ладонями в его грудь. Только хочу оттолкнуть, как его язык царапает рану, а затем он целует меня. Легко. Невесомо. Распахиваю глаза шире.

— Головоломка проста, Белоснежка. Тебе всего лишь надо подчиниться мне, и я покажу тебе свои скелеты, — он похлопывает меня по щеке.

Шокировано стою на месте. Лазарро уходит, хватая с собой свою чашку. На моих губах остается привкус табака, бекона и кофе.

— В три часа мы уезжаем отсюда. На одну ночь. В дом. Будь готова, — бросает он, не оборачиваясь ко мне.

Силы резко покидают меня, как только Лазарро скрывается в гостиной.

Облокачиваюсь о раковину и прикрываю глаза от непонятных чувств, как и от пульсации на губе.

Не могу найти ни одной причины, почему я не оттолкнула его от себя. Ни одной! Черт возьми! И не стыдно. Ни капли. Кажется, только я приспосабливаюсь к Лазарро, а он с каждой фразой все больше и больше вынуждает меня путаться в своих мыслях. Мне нужна передышка от него...долгая передышка.