Глава 7
По приходу домой я уткнулся в подушку, даже не переоделся. И только аромат праздничного пирога тетушки Агаты заставил меня выйти из этого мрачного состояния, ведь я знал, что она хочет нас поддержать. И я бы не простил себе, если бы обидел эту святую женщину. Я видел, с какой надеждой она смотрела на меня и брата, когда спрашивала, как прошел наш первый день. В этот момент мне не хотелось показывать свою слабость и огорчать ее, поэтому мне в очередной раз пришлось натянуть улыбку на лицо, и соврать за нас двоих.
— Все прошло чудесно, — все, что у меня получилось выдавить из себя.
На ее лице прочиталось облегчение. Похоже, тетушка переживала в эти моменты больше нас. Уткнувшись в свою тарелку с пирогом, я поймал себя на мысли, что если бы здесь была мама, я бы точно ей признался, что мне страшно. Я люблю и уважаю тетушку Агату, и безмерно благодарен ей за ее доброту, но все же мы еще не настолько близки с ней. Как же все-таки странно осознавать, что родителей больше нет. И никогда не будет рядом. В этот момент хотелось закричать, ведь я понимал, что дальше не будет проще. Я окончательно запутался, что я хочу от этой жизни (хотя, чего вообще можно хотеть от жизни в свои восемь?), меня душило замкнутое пространство дома, но еще больше начала пугать жизнь вне своей клетки. Там, на линейке, я будто был птенцом, внезапно выпавшим из своего гнезда. Мне было все дико, и каждый встречный человек будто пришелец для меня. Конечно, это дело времени, и ко всему можно привыкнуть (я снова вспомнил маму, когда она устраивалась на новую работу и проходила похожий этап в жизни), но я совершенно не представлял, сколько же понадобится этого времени для такого асоциального человека, как я. Что уже говорить про моего брата Тима. Когда я впервые встретил Тео возле колодца, мне показалось, что это совсем не страшно, и во мне горел азарт и тяга к общению. Но как оказалось, знакомиться с бóльшим количеством людей не так уж и просто. Или же все дело в харизме и открытости Тео?
Я проснулся в холодном поту на полу, руками обвивая подушку. Страшные видения снова начали мучать меня с новой силой. Видимо, из-за стресса. Мои руки дрожали, когда я пытался найти перстень. Куда же он мог деться? Судорожно пытался нащупать свой оберег на кровати, но мои попытки не увенчались успехом. Я встал с пола, но не успел пройти и два метра, как стукнулся коленкой о тумбочку. «Черт»... Это услышала тетушка и вошла в мою комнату с горящей свечой в руках.
— Анри, мальчик мой, что случилось?, — испуг на ее лице заставил меня прийти в себя.
— Все...хорошо. Я просто искал свой перстень.
— Ты что, потерял его? — она говорила спокойно, но по ее интонации было понятно, что она огорчена.
— Я...нет. Прости.
Она прижала мою голову к своей груди и нежно погладила своей заботливой рукой. От нее все еще пахло пирогом и свежим воском. Мне хотелось, чтобы этот момент продлился как можно дольше, ведь ее объятия – настоящее исцеление для меня. Она с осторожностью отвела руки и посадила меня на кровать, укрыв одеялом. Сама же тетушка Агата взяла в руки подсвечник и наклонилась, тщательно всматриваясь в пол. Я чувствовал себя неловко, ее подарок и правда много для меня значил.
— Что я вижу! — радостно воскликнула она, оборачиваясь в мою сторону.
— Мой перстень? — я подскочил с места.
— Конечно он, малыш.
— Простите, что расстроил вас. Я больше никогда его не потеряю.
— Брось... Я не расстроилась, потому что знала, что он найдет тебя. Это же твой оберег, его задача – охранять тебя. Помни об этом. А сейчас, тебе пора спать. Ты же не забыл, что завтра в школу?
Забудешь такое... Она направилась к выходу.
— Подождите...
— Что, еще что-то потерял? — с улыбкой произнесла тетушка.
— Знаете, я так скучаю...
Мне не пришлось продолжать, она все поняла и так. Она посмотрела на меня и уже с более грустной улыбкой заключила в объятия. Я знал, что эти объятия не смогут заменить мамины, но это и вправду помогало расслабиться. Она присела, чтобы наши глаза были на одном уровне.
— Я тоже по ним скучаю. Но не переживай, у них все хорошо. Они в мире, где царит спокойствие и умиротворение. Твои родители были очень хорошими людьми.
— А вы знаете...кто...их убил? — с опаской спросил я.
— Нет, малыш, я не знаю. Не думай об этом, прошу. И еще... обращайся ко мне на «ты», мы же с тобой друзья, верно?
Я молча кивнул.
— И можешь называть меня просто Агата. Мне так будет комфортнее. А сейчас и вправду уже поздно, ложись в кроватку и пусть перстень оберегает твой сон. Все будет в порядке, обещаю.
Она прижала меня к себе и отпустила. Я хотел бы продолжить разговор расспросами, но понимал, что будет лучше лечь спать. Завтра предстоит тяжелый день, да и вряд ли Агата что-то рассказала бы. Мне предстоит разгадать много загадок, но это будет долгий и сложный путь.
По дороге в школу мы сонно смотрели себе под ноги прячась от ослепительного солнца, не проронив и слова. Вчерашняя ночь и поиски пропажи дали о себе знать. Довольно непривычно на плечах тащить рюкзак, да еще и со стопкой тетрадей и книг. Так выглядят знания, которые мне предстоит непосильным трудом вбить себе в голову. Не такой уж и легкий этот гранит науки. Агата проводила нас до самого порога школы и велела нам в красках запомнить этот день, потому что дома она с нетерпением будет ждать новый рассказ из жизни уже состоявшихся школьников. Да уж, надеюсь, будет хоть что-нибудь хорошее, что можно было бы запомнить для вечернего пересказа. И тут, как будто прочитав мои мысли, из-за угла школы выбежал Тео. Я не сдержал улыбки.
— Это же ваш приятель? Ну, тот который... охотник за камнями, в общем.
— Да, это наш друг Тео, — неожиданно сказал Тим, и мы с ним переглянулись.
— Я рада, что у вас уже есть друзья в школе. Идите поздоровайтесь с ним, но прошу вас, не опоздайте на свой первый урок, — заботливо произнесла Агата, ласково потрепав наши волосы.
— И когда это вы успели стать друзьями? Тео — мой друг, — сказал я брату, как только мы отошли от Агаты.
— Он... поддержал меня. Тогда, в первую нашу встречу. И не один раз. Я считаю, что он мой друг, — на одной интонации сказал Тим, не поднимая на меня глаз.
Ну уж нет. Только я нашел себе друга, как мне приходится его делить. Я этого так не оставлю. Меня прервал голос.
— То есть, все детство вы спорили, чей он друг больше? Вы же близнецы, — задумчиво посмотрел на меня Кронос, напоминая мне, что весь мой рассказ – это просто яркие моменты из прошлого, и что сейчас стоит на кону наша жизнь.
— Намекаешь на то, что у нас все должно быть общим? Слишком шаблонно.
Он явно не ожидал услышать это в свой адрес, но судя по его ухмылке, его устроил мой ответ. После неловкой паузы я продолжил.
— Не спеши, к этому я еще вернусь, но уже более подробно. Или мне не стоит вдаваться в такие мелкие подробности? Что-то я слишком увлекся.
— Нет-нет, напротив, я уточняю именно эти моменты, потому что они очень важны. Пожалуйста, продолжай.
— Но...
Кронос резким движениям встал позади меня, и его тяжелая рука коснулась моего плеча.
— Продолжай, — он сказал это настолько уверенно и убедительно, что у меня не оставалось сомнений. И я продолжил.
Мы и правда часто спорили, чей Тео друг больше, мой или брата. Сейчас, спустя стольких лет, это кажется глупым, но я понимаю, чем были вызваны эти поступки. Мы даже придумали этому явлению название – синдром одинаковой одежды. Это когда вы мало того, что похожи как две капли воды и живете вместе, так еще и стереотипное мышление общества загоняет вас в рамки, заставляя быть одинаковыми абсолютно во всем: одежда, игрушки, интересы и т.д. Будь их воля, мы должны еще одну девушку поделить и жить дружной шведской семьей. Со стороны послышался смешок. Нет, ну а что? С самого детства ты не ощущаешь себя личностью – ты просто чье-то отражение. И если поначалу на тебя это никак не влияет, то в более сознательном возрасте это уже начинает на тебя давить. Именно поэтому мы с Тимом потратили довольно-таки много времени на некую вражду. Мы пытались в первую очередь доказать себе, что каждый из нас лучше по отдельности. Именно поэтому мне не нравились пазлы, а Тиму – прогулки. Поэтому же мы заказали у Агаты разного цвета рубашки в школу, я белую, а он – черную. Каждый из нас начинал искать свой собственный стиль, который отличал бы нас друг от друга. И поэтому нам так жизненно необходимо было иметь своего личного друга, не деля его с кем-то другим. Но в силу нашей жизни как в пещере, кроме Тео у нас не было больше знакомых. Потому он и стал яблоком раздора буквально спустя пару минут после нашего разговора с Тимом. Мы прижали его к стене прямо возле крыльца школы, чтобы он незамедлительно дал ответ – с кем он хочет дружить больше. Этот вопрос моментально заставил его врасплох, но он не терял своего самообладания и безукоризненной улыбки краешком губ. Проходящие мимо мальчишки уже подумали, что намечается драка, и спешили помочь Тео. Видимо, он своего рода авторитет в своем классе.
— Себастьян, Адам, идите куда шли. Все в порядке, мы просто болтаем. Я их знаю.
Парни с презрением посмотрели на нас, но все же отступили и прошли мимо, аккуратно оборачиваясь в нашу сторону.
— Так, что вы там... Я должен выбрать с кем мне из вас дружить, вы серьезно?! — Тео не сдерживал своей усмешки.
— Да. Я или он, — я головой указал вначале на себя, затем на своего брата.
— К чему этот разговор? Не буду я никого выбирать. Вы что, не с той ноги сегодня встали?
Мы посмотрели на время, и к нашему разочарованию поняли, что если этот разговор затянется еще хотя бы на минуту, то мы опоздаем. А опаздывать на первый в жизни урок точно не входило в наши планы. К тому же, как оказалось, первый урок был у мадам Торенто – учитель математики. Видимо, ссылаясь на первый урок в году, она решила не выплескивать всю мощь своего свирепого и надменного характера. Ведь тогда мне даже искренне понравился этот урок. Особенно мне запомнился мелодичный убаюкивающий голос с итальянскими нотками, таков был ее акцент. И что стало для меня и вправду неожиданным открытием – мне захотелось тщательнее разобраться в математике. Хотя до этого у меня никогда не было тяги к точным наукам, и высчитывать часами уравнения дома было для меня настоящим испытанием судьбы. Под сладкое звучание арифметических заклинаний я принялся рассматривать класс. Здесь было довольно просторно, несмотря на то, что за партами я насчитал около двадцати человек. Голос мадам Торенто из плавной мелодии переходил в громкий надрывистый кашель, и поэтому пару раз я сбился со счету. Тут-то я и заметил пристальные взгляды с последней парты на первом ряду. В них я разглядел знакомые лица. Это же... Себастьян и Адам? Кажется, так. Я-то думал, что они – одноклассники Тео, раз так яро решили за него вступиться. Вдруг я уловил себя на мысли, что они и вправду хотели защищать Тео от нас. Значит, мы не так плохо выглядим со стороны. Раз уж нас в первый день принимают за злодеев. Надеюсь, они уже выяснили, что мы не враги Тео, потому что их взгляды начинают меня не на шутку пугать. Не скажу, что все остальное пугало меньше – все это было для меня впервые. Первый раз в первый класс, как говорится. Но для меня это имело гораздо другой смысл. Первый раз я находился в обществе, и это давалось куда сложнее, чем какие-то задачи по математике. Да и были мы не в первом классе, а сразу в третьем. И тяжкий груз ответственности перед тетушкой не давал нам расслабиться. Ведь даже если мы хоть на минуту опаздывали на урок, слышали недовольства в свой адрес гораздо чаще, чем кто-либо из одноклассников. Даже самые избалованные двоечники и разбойники получали меньше, чем мы.
— Анри и Тим Вайт, — немного приспуская очки, суровым и пристальным взглядом нас всегда осматривала мадам Торенто.
Тогда-то я и понял, что ее характер вовсе не такой приятный, как была ее речь во время первого урока математики.
— Если вы думаете, что к вам будет особое отношение в классе, то вы заблуждаетесь. С вашими успехами, по крайней мере, по моему предмету, я бы не советовала вам впредь опаздывать. В вашем положении, я бы ночевала у ворот школы, чтобы первой попасть в класс и получить жизненно необходимые вам знания. Но нет же, вы имеете наглость испытывать свою судьбу и мои нервы своими опозданиями. Ах, бедная мадам Вьен! — это она о нашей тетушке.
Мадам Торенто могла продолжать воспитательные лекции бесконечно, но к счастью, ограниченное время урока не позволяло ей отчитывать нас слишком долго. Все-таки больше чем читать нотации, она любила свой предмет.
Я решил замедлить шаг по пути домой со школы. Все-таки из-за этой каждодневной спешки, в попытках не опоздать на урок или успеть домой к ужину, мы теряем самое важное. Жизнь. Вернее, жизнь – она то идет своим чередом, пока ты бежишь на математику или тащишь тяжелые знания домой... Но под грузом каких-то обязанностей и суеты, она лишена свободы. Наконец, я вспомнил, как прекрасен этот мир! И как совсем недавно я не был с ним знаком лично. Я понял, почему люди так часто не ценят то, что имеют. Они слишком быстро привыкают, а к хорошему и действительно очень быстро привыкаешь. Одеран, хоть и маленький, но красивый город. А других городов я и не знал. И для меня он был городом-гигантом, в лапах которого я казался себе лилипутом. Удивительная природа снова потрясала меня своим разнообразием: желтые улицы, покрытые осенней листвой, куда-то вдаль плывущая река, и соревнующиеся с ней облака. Мне хотелось ухватиться за каждое из них и улететь далеко-далеко. А сколько еще вещей я никогда не видел и не знал? От одной мысли у меня кружилась голова и пересыхало в горле. Я должен, я просто обязан стать путешественником, когда вырасту. Я изведаю этот мир, чего бы мне это не стоило. Из своих мечтаний в реальность меня вернул голос Тима, я уже и забыл, что он шел позади меня. Я обернулся, но брата не было видно.
— Тим?
Тишина.
— Это какая-то шутка? Все, я сдаюсь. Выходи!
Тишина.
— Это уже не смешно. Если ты сейчас же не... — из-за кустов послышался шорох. Я решительно подошел ближе, но в глубине души сомневался, смогу ли я справиться с тем, что меня там ожидало, — Что за...
Перед собой я увидел двух взрослых людей: высокую темноволосую женщину с ярко-красными губами, стоявшего рядом немного сутулого, чуть ниже нее ростом мужчину, и моего брата Тима. Он держал в руках конфеты.
— Кто вы такие? — я настойчиво пытался скрыть свою неуверенность.
— Здравствуй, дорогой. Не бойся, мы всего лишь хотели подружиться, — сказала незнакомая женщина. От нее пахло враньем.
— Поэтому вы затащили нас в кусты? Извините, но мы спешим.
Я взял своего брата за руку и дернул его с места, лишь обернулся, чтобы вернуть подаренные конфеты.
— Ваши родители... они же умерли?
Эти слова заставили мое сердце биться чаще.
— Кто вы такие? Вы их знали?
— Да. Поэтому мы всего лишь хотим вам помочь.
Она протянула мне руку и улыбнулась. В моей груди затаилось сомнение. Именно в эти моменты я так себя ненавижу, что не могу точно знать, как следует поступить. Может быть, она правда знала родителей, и могла бы что-то рассказать о них. Возможно, эти люди знают что-то о причине их смерти... Все эти вопросы пронеслись в моей голове за секунду, и предательски заставляли меня нервничать. Было так много вариантов решений, но я лишь покрутил на удачу свой перстень, и дернув брата за руку, убежал прочь. Так быстро, что даже было ощущение, будто бы я сам не ожидал этого. После минутной отдышки я велел брату никогда ничего не брать с незнакомых рук. Он виновато смотрел на меня, слегка отводя свой взгляд. Как будто в этот момент его ругал наш папа. Тогда впервые я задумался о том, что мне следует всерьез взять на себя эту роль. Ведь родителей больше нет, а мир вокруг казался таким большим и опасным, и никогда не знаешь, за каким углом он снова будет подглядывать за тобой. Стоя у порога дома, я решил, что будет лучше, если мы скроем данное происшествие от и без того беспокоящейся Агаты. Тем более, что я так до конца и не понял, кто эти люди и какой в действительности был их мотив. Что я понимал наверняка – нам следует быть осторожнее. Жизнь снаружи еще не раз бросит нам, неудачникам, вызов. Но я все же надеялся, что не так скоро, и у нас будет время немного отдохнуть. Но когда это судьба подстраивалась под чьи-то планы?
Сидя за партой было невозможно не заметить взгляды в нашу сторону, колкие и пронзительные. Они безмолвно говорили: «Ну, вот, видишь, ты не такой». И почему Агата была так уверена, что они нас примут? Первые дни они просто присматривались к нам, искали, с чего зайти. Лист скомканной бумаги промчался по рядам, оставляя после себя тихие смешки. Я уже было подумал, что я просто псих и у меня паранойя, но в этот момент мелкая бумажонка коснулась и моей парты. Тим схватил ее и хотел кинуть обратно, но я остановил его. Я прочту эту записку, чтобы там ни было. Пусть они видят, что мне не страшно. Хотя мне, конечно же, очень и очень страшно. Медленно, скользкими пальцами я разворачивал ее, пока не прочитал следующее: «У них красные глаза. Они что, вампиры?». И ниже нарисованная уродская карикатура, которая больше похожа не на вампира, а на нашего учителя по математике, когда кто-то из класса опаздывает на урок. Что ж, в двадцать первом веке людей удивляет то, что от воздействия солнечных лучей, глаза альбиносов кажутся красными. И ведут себя как полные идиоты и настоящие дикари. Как будто это не мы всего пару дней назад впервые вышли в цивилизованный мир, а они. Или мне следует сделать скидку, что они еще дети? Вот и я не думаю. В детях прячутся монстры куда страшнее, чем на этих дурацких картинках, нарисованных моими одноклассниками. Мама всегда говорила, что мы такие, как и все. Но в школе нам вбивают в головы обратное, практически заставляя тебя самого поверить в то, что ты — полное ничтожество. И это только начальная школа! Так я, сам того не подозревая, стал вампиром, белой вороной и даже привидением. Список можно продолжить и дальше, но я предпочитая ограничиваться этим. Эти варианты мне понравились больше всего. Что касаемо учебы... Уроки были скучные. Кроме литературы, она меня хоть как-то смогла заинтересовать. Милая пожилая женщина рассказывала свой предмет куда интереснее молодых учителей. Мы читали рассказ о моряке, который, несмотря на злой рок своей судьбы, плыл по своему собственному течению, доказывая всем на своем пути, что он все делает правильно. Он изведывал новые земли, оставляя на каждой после себя след, помогая местным жителям. Никогда не думал, что книга может так меня вдохновить. Я и раньше мечтал путешествовать, глядя на экран телевизора, но этот рассказ... он о настоящем человеке. О его мыслях, неудачах без преуменьшений, упорстве и личных достижениях. Он был достойным командиром своего корабля, и у себя в голове я бегло прочитал мысль, что тоже хотел бы сделать что-то такое, чтобы мной могли гордиться и запомнить, как настоящего героя.