Преступление
Электа без сомнений хотела его убить. Когда желание становится всепоглощающим, разум готов принять даже невозможное.
Она заманила Эдгара в лес, который из белоснежного превратился в перламутрово-фиолетовый. В Азмаре, единственном городе вселенной Моралиса, использовалась Аврора — искусство управления переливающимися сияниями ночи. Туристы стекались сюда лишь ради танцующих полос света в небе. Но это было не только зрелище: Аврора питала магией и вдохновением.
Силой хотела насытиться и Электа. Ей требовалась решимость. Однако в её мире нельзя было просто так переступить через себя. В Моралисе не было королей, всем правила невидимая, но ощутимая Сила Равновесия. Преступлений почти не существовало: мелкие кражи, стычки, редкие убийства. Но одно явление бросало тень на это спокойствие — исчезновения. Сегодня ты гуляешь с подругой, а завтра она бесследно пропадает. Жители связывали законопослушность с исчезновениями: одно не могло существовать без другого.
Электа шла за Эдгаром, следя за каждым его движением. Он не должен был выжить. Всё было продумано. Или ей лишь казалось? Внезапно он рухнул на колени, утопая в пушистой подстилке леса. Электа замерла за деревом, но он её не заметил. Его взгляд был прикован к небу — к загадкам, которые оно хранило.
Девушка отбросила за спину длинные чёрные косы, извлекла кинжал из сапога. Несколько глубоких вдохов не уняли дрожь в руках и ноющий ком в горле. Несмотря на прохладу, её кожа покрылась холодным потом. Она знала: если сделает это, обратного пути не будет. Сломается ли она? Скорее всего, исчезнет, как и другие преступники. Но она была готова.
Лес будто дал ей решимость. Клинок в руке казался продолжением её воли. Нужно было бить между третьим и четвёртым ребром. Но уверенности не было.
Электа сделала шаг — и в следующее мгновение оказалась в другом месте.
Перед ней расстилалась чёрная ночь. Белый снег слепил глаза, как лезвие. Она прищурилась, сдерживая чих. В десяти метрах впереди возвышалось огромное цветущее дерево, вокруг него порхали серебряные бабочки. Справа искрилось ледяное озеро. Снег падал медленно, как звёзды, осыпаясь с неба.
Она сидела на стуле со связанными за спиной руками.
— Какая дивная преступница затесалась в нашем Чертоге... — раздался голос.
Чертог. Она слышала о нём. Место выбора между грехом и светом. По легендам, его населяли ледяные тени. Перед ней стоял один из них — Пепел. Высокий силуэт, закутанный в дымчатую тень. Кожа сверкала, отражая свет снега и луны. Жёлтые, кошачьи глаза смотрели прямо в неё. Из чёрного плаща, казалось, поднимался едва различимый дым.
Электа смотрела на него, как на нечто неведомое, хотя и сама жизни знала мало.
В кармане что-то горячо жгло её бок. Она надеялась, что не придётся доставать это.
— Почему ты хочешь совершить столь грязный грех? — спросил Пепел. В его голосе звучало не осуждение, а чистое любопытство.
— Чтобы спасти человека, — ответила Электа, не задумываясь.
В Чертоге нельзя было лгать. Да и в самой девушке ложь вызывала отвращение. Она считала главным достоинством смелость говорить правду.
— Погубив себя? — Раздался второй голос.
Из воздуха выгравировался высокий, точёный, почти излишне красивый блондин. Свет — вторая ледяная тень. Он говорил, что им неведомы ни демоны, ни ангелы. Они были теми, кто подчиняется Равновесию.
— Преступник, даже тот, кто лишь помыслил о преступлении, попадает сюда, — объяснил Свет. — Мы — Пепел и я — направляем его выбор. Пепел не подстрекатель, не шёпот тьмы. Он лишь наблюдатель. Разве что чуть-чуть вмешивается... — при этих словах Пепел то ли усмехнулся, то ли кашлянул. — Я же — холодная тень справедливости. Я наставляю на путь истинный.
— Ты же тень справедливости, так почему не защищаешь меня? Разве не по справедливости убить его? Он сам преступник! — Электа сжала кулаки.
— Мы знаем, — твёрдо произнёс Свет.
— Это шанс спасти себя, — сказал Пепел мягче.
— Меня больше не страшит ничего в этом мире. И уж тем более в следующем. У меня никого не осталось. Только чувство справедливости.
Электа не сводила с него глаз. Она знала Пепла всю сознательную жизнь. Казалось, еще немного, и она накинется на него, как на единственное спасение. Его желтые глаза не выходили у нее из головы. Они видели ее раньше.
— Я знаю, что меня ждет. Наказание. Тьма.
— Без солнца и звезд. Вечный мрак и никакой возможности вернуться назад. Полное одиночество, сковывающее не только разум, но и тело. Бесконечный холод. И такие же грешники, как ты, но с разной степенью вины. Ты будешь среди насильников и убийц. Кто в здравом уме захочет туда отправиться?
— Ты не переубедишь меня, — Электа была непреклонна. Она продолжала смотреть на Пепла, но он либо не замечал ее взгляда, либо делал вид, что не замечает.
— Легче от убийства не станет. Даже если ты украла Гримуар и повернула время вспять. Ты не знаешь всех нюансов, а мы не можем рассказать — клялись оберегать тайны Моралиса.
Они знали про украденный учебник. Нет смысла скрывать еще одно преступление. Но оно не такое жестокое, как убийство.
Руки Электы онемели, но Тени и не думали ее развязывать. Холодало. Она смотрела на белесый пар, исходящий изо рта, и старалась не слушать Света. Его слова не казались убедительными. И все же почему после пребывания в Чертоге в Моралисе почти не совершались преступления?
— Две секунды, — бросил Свет.
Электа не поняла, что должна успеть за это время. Но Свет был настроен серьезно.
— Пепел, твой выход.
Дымчатая материя приблизилась. Бледное лицо Пепла оказалось совсем рядом. Близость была сокрушительной.
— Прости, — сказал он.
Он всем говорил эти слова?
Его желтые глаза пронизывали ее синие, создавая странный контраст. Электа поняла, что не может моргнуть. Глаза остекленели, потяжелели. Каждое усилие закрыть веки отзывалось жгучей болью.
Темная дымка сомкнулась вокруг, вонзаясь в тело. Электа не ожидала, что Пепел причинит ей боль. Но ошиблась.
Она кричала в немом ужасе. Ни звука не сорвалось с губ. Острая ледяная резь пронизывала ее изнутри. Будто в мозг вогнали шприц, вливая мороз.
Наконец, пытка кончилась. Пепел отстранился, его глаза были полны сожаления.
— Это длилось пять секунд. А в Синеве будет повторяться снова и снова, с бесконечной длительностью. Ты готова ради этого убить человека?
Он говорил мрачно, но не заставил ее передумать. Она только готовилась к более страшным испытаниям. В Моралисе грех карался мгновенно. Второго шанса не существовало.
Пепел ждал ответа. Электа опустила взгляд на колени, скрытые длинной накидкой. У нее не осталось сил смотреть на него и Свет. Она думала о своем плане. О жизни в Моралисе. О людях, которые исчезали бесследно. Она представляла свой путь по вечной тьме.
В Синеве грешники не могли убивать друг друга. Даже смерть не могла быть выходом. Это и была мучительная, нескончаемая смерть. После мнимого убийства ты вновь оказывался на другом отрезке бесконечного пути в никуда. Семьдесят процентов пленников теряли рассудок. Что с ними происходило дальше, никто не знал.
Что могло заставить Электу пожертвовать собой ради вечной смерти? Сколько в ней было потенциала? Или безрассудства? Глупостью это не назовешь. Даже глупцы инстинктивно цепляются за жизнь.
Пепел резко схватил ее за подбородок, поднял лицо вверх. Перед ним были иссохшие глаза, пустые от осознания будущего.
— Что с ней? — удивился Пепел. Он видел сотни таких, но почему-то всегда испытывал сострадание. Хотя в голосе было не любопытство, а тревога.
— Эффект Синевы. Она его вкусила. Это только осадок. Пройдет.
— Она нас слышит?
— Да. Но обессилена. Ей трудно даже шевелиться.
— Еще и руки связаны. Она что, опасна?
— В ее одежде спрятано нечто запретное. Лучше не рисковать. Забери учебник.
Пепел усмехнулся. Свет всегда поручал ему обыскивать грешников.
Глаза Электы еще искрились снегом. Ее тело было неподвижным. Но Пепел знал — она все чувствовала.
— Прости еще раз, грешница, — неожиданно для себя мягко произнес Пепел. Он был поражен ее непоколебимостью. Да и еще — одной из немногих — ей удалось повернуть время вспять. Гримуар тому виной.