Непопулярные мнения

Миша: У меня сегодня настроение доебаться до Антона! — Кричит: — Кто-нибудь, закройте окно в студии, а то он ещё сбежит!

Антон: Я надеюсь, ты шутишь, потому что я и правда могу сбежать.

Миша: Антон, ты знаешь, как я решил назвать первый выпуск нашего подкаста?

Антон: Удиви меня.

Миша: В честь твоего канала! «Бет едят, а они глядят». Есть догадки, почему?

Антон: Э-э... либо ты меня очень уважаешь, либо это скрытая угроза.

Миша: Скрытое желание подраться! Шучу, конечно! Но давай я всё объясню по порядку сразу после того, как мы поздороваемся с нашими слушателями и зрителями! Всем привет! Добро пожаловать в первый выпуск подкаста «Непопулярные мнения». Меня зовут Миша Паршута!

Антон: Да-да, всем привет. Сегодня мы поговорим о литературе, и кое-где даже матом. Короче, всё как мы умеем.

Миша: Со мной наш неповторимый Антон, если что. Присаживайтесь, заваривайте кофе, чай или наливайте себе в бокальчики что-то погорячее, выпуск обещает быть насыщенным! Мы, короче, долго обсуждали с Антоном, какую тему выбрать для первого выпуска, и всё же сошлись на том, что стоит рассказать о нашей истории любви!

Антон: Чего?! Мы же выбрали нормальную, серьёзную тему!

Миша: У меня сегодня шебутное настроение! — Смеётся. — Ладно, давайте серьёзно! Мы решили рассказать о нашей рабочей истории. Весь первый выпуск мы будем обсуждать то, нужно ли авторам включать к себе в писательские проекты помощников и на какие ключевые моменты в работе с бетами и гаммами стоит обращать внимание. Со своей стороны скажу, что я буду много вдаваться во всякие тонкости общения, потому что меня тянет обсуждать именно то, как должны авторы взаимодействовать с помощниками. Я хочу обсудить опыт! Потому что у меня было несколько неудачных моментиков... Как-то так я определил для себя цели этого выпуска. Антон меня дополнит.

Антон: Я здесь отвечаю за логику, поэтому с моей стороны будут рабочие наблюдения, а не все эти сопли. — Уворачивается от подзатыльника. — Так вот, хочется поговорить о том, кто и как — помимо автора, конечно, — вообще может работать над текстом и как выбрать себе помощника, чтобы не пожалеть об этом. А ещё о том, как бете выбрать себе автора и тоже не пожалеть об этом. У нас тут как раз удачный тандем автора и беты, поэтому сможем взглянуть на ситуацию с обеих сторон. Давай, чтобы не растягивать вступление, начнём с главного: вот ты, Миша, как автор, расскажи — что такое бета? Я имею в виду, для тебя.

Миша: Скорее не что, а кто. Ты, конечно! Но и это слабо, потому что тебя назвать бетой у меня язык не поворачивается. Были у меня беты... Ты же не бета, ты про-бета! — Смеётся. — Ты мой редактор, брат! Видишь, какие у меня проблемы с определением твоей работы? Давай, помогай.

Антон: Как всегда, Миш. Я уже упоминал, что само слово «бета» пошло с Фикбука, и чаще всего бету описывают как редактора текста, но это не совсем верно. Про редакторов я расскажу чуть позже, а бета — это всего лишь помощник, который отвечает, грубо говоря, за русский язык. Орфография, грамматика, пунктуация, отлов опечаток и всё такое. Каждый, кто хочет стать бетой на Фикбуке, проходит тест на грамотность (надо заметить, довольно простой и однобокий, но всё же показательный), а затем заполняет анкетку.

Миша: Давайте рассмотрим классический пример, когда нужна бета, чтобы было проще? Обожаю примеры! Я, допустим, фикрайтер по миру «Гарри Поттера», и я пишу крутой фанфик, но я невнимательный автор, поэтому где-то есть ошибки. На это часто жалуются читатели, и я понимаю, что мне нужен кто-то, кто поможет, потому что у меня замыленный глаз после десяти часов написания трёх глав подряд. И тут у меня есть два варианта: первый — ждать волонтёра в публичной бете, или второй — самому искать бету. И бетить, естественно, так или иначе, вызовется, в большинстве случаев, фанат фандома, пейринга, каких-то меток, сюжета и так далее. И всё это можно понять по анкете, которую беты заполняют на сайте. Тут главное — читать анкету внимательнее, чтобы понять, подходит ли вам бета по вашим вкусам и запросам.

Антон: Скажу про себя: моя анкета занимает, наверное, листа четыре, и это не просто так. Я уважаю себя и уважаю авторов, поэтому сразу даю понять, что я нудный и многословный, таким образом я сразу отсеиваю тех, у кого не хватает терпения дочитать мою анкету до конца. А вот ты её читал вообще? — Смотрит с подозрением.

Миша: Нахуй мне сдалась твоя анкета!

Антон: Да я и не сомневался.

Миша: А зачем? Я вообще считаю, что читать можно только в азбуке — так мама про меня в детстве говорила. Я просто проверил, что она у тебя есть! На тот момент мне этого было достаточно! — Смеётся. — Ты, когда доебался до «Другой терапии» в публичной бете...

Антон: Публичная бета, если кто не в курсе, это настройка, с помощью которой любой читатель может указать автору на ошибку в тексте.

Миша: Да хорош!

Антон: Просто уточнил. Продолжай.

Миша: В публичной бете ты всё прекрасно расписал по своему любимому Розенталю, у меня даже сомнений не осталось, что ты решил нарваться на работу! Я тогда, конечно, выпал в осадок с того, что ты докопался до каждого слова и по пунктам расписал, почему нет смысла писать ту или иную часть предложения. Выглядело всё это очень заумно и профессионально. Я воспринял это как явное предложение поработать вместе! Ребят, просто послушайте! — Притягивает микрофон поближе. — Антон не ушёл дальше третьего абзаца, но отправил мне более двадцати правок! Он даже комментарии на каждую неверно поставленную запятую прислал! Причём там в каждой правке было что-то очень занудное по типу: первое — ты не можешь писать так, потому что... — просто любое правило из русского языка, второе — это перегружает предложение и добавляет канцелярита, третье — ну сами придумайте. В общем, хлеба не дают, плакать не велят. Я когда это читал, я бесился и восхвалял Антона одновременно. Думал, вот у человека времени много, нахуя он столько написал? А потом думал, что ебать, он столько написал, а потом просто вышел из работы? Значит, хочет бетить! И мне всего лишь нужно было решиться написать такой зануде, как ты. Что было, кстати, непросто.

Антон: А это ещё почему? Я не кусаюсь.

Миша: Да ты везде так пишешь! Даже в анкете (да, я её из интереса прочитал полгода назад). А вот почему для меня это было непросто, я расскажу, если ты мне ответишь, как ты оказался на моей работе? Что ты там вообще делал? Действительно ли в беты просился или просто листал Фикбук, взбеленился с неграмотного автора и решил, что нужно умственно понадменничать?

Антон: На самом деле я частенько листал главную страницу, просто от нечего делать, и иногда даже брал себе что-то почитать, ну а если видел ошибку, то не мог пройти мимо. Я вообще очень расстраиваюсь, когда вижу хорошую работу — с красивым оформлением, с цветной обложкой, с рекламой, — но с ошибками в тексте. Это что-то из разряда перфекционизма, я сразу хочу взять красную ручку и всё поправить. Если бы я наткнулся на чей-то древний миник, кое-как оформленный, напечатанный в одну строчку, с описанием в духе «хз, что сказать, просто прочитайте сами», я бы, конечно, туда даже не полез — очевидно, что автор подходил к такому тексту с откровенным похуизмом и никакая помощь беты ему не нужна. А если работа свежая, висит в топах, во всех аспектах красивая, оформлена как конфетка и ей явно не хватает только моих усилий — ну как я могу не вмешаться? В беты я, кстати, таким образом не напрашиваюсь.

Миша: Выглядело совсем иначе! Уважаемые беты, у которых нет портфолио на Фикбуке, вот вам отличный план — если гора не идёт к Магомету, то Магомет идет к горе. Пишите авторам сами, убеждайте их в своём профессионализме через публичную бету! Гарантирую, что это сработает! ​​

Антон: Интересное предложение. Таким образом можно даже подобрать себе тексты, с которыми точно захочется работать. Но в моём случае это не было целью. Я рассуждаю так: автор увидит, что у него есть ошибки, и либо проигнорирует, либо найдёт себе бету и поправит. Это необязательно должен быть я. Моё дело указать на проблему, а дальше дело автора. Я как супергерой: делаю добро и убегаю.

Миша: Да, ты и впрямь супергерой! Я поэтому говорю, что ты Бэтмен всех моих работ! И мне лестно, что ты оценил мои старания и подход к привлечению читателей. Потому что я действительно стараюсь делать всё, чтобы люди меня заметили. Так что то, что ты на меня нарвался, — это было либо твоей ошибкой, либо удачей.

Антон: А вот теперь рассказывай, чем я тебя так напугал.

Миша: Да ты со своим забралом страшнее любого ночного кошмара! Реально как Бэтмен! Если я прикидываюсь дурачком, чтобы защитить себя от всяких людей, не видящих дальше своего носа, то ты прикидываешься холодной занудой, чтобы люди не лезли к тебе в душу! Скажи, я же прав?

Антон: Наоборот, я холодный зануда, который прикидывается лапочкой, но безуспешно.

Миша: При близком общении ты душка, но тогда... Ты вообще был нихуя не душкой! Ты даже не представляешь, как я боюсь людей, которые вот так вот разносят мои тексты! (И не зря, кстати, боюсь.) Ты на таких серьёзных щах писал, а я человек лёгкий, не любящий напряжение как в работе, так и в творчестве. Я ещё когда твои комментарии к ошибкам читал, то сразу разглядел в структуре сообщений и подборе слов вайбы человека, следующего чётким правилам, не любящего размытые формулировки и вот это вот копошение, которое свойственно мне. И я тогда сразу понял, что если я и решусь что-то написать тебе в личку, то буду предельно осторожным. Да и я знал с самого начала, что такой человек, как ты, мне нужен в работе. Но я не понимал, с какой стороны подступиться. Потом я ещё советовался с мамой, а она мне сказала: «Миш, будто тебе впервой чувствовать себя дураком на фоне остальных! Просто напиши и узнай, что из этого выйдет. Ты всё равно ничего не потеряешь!» А я уже знал, что потеряю многое, если не получу тебя в работу.

Антон: Это звучит как слишком большой комплимент. Соглашусь, кого-то моё методичное и занудное отношение может оттолкнуть. Но на самом деле я не вижу смысла притворяться более беспечным человеком, чем я есть на самом деле. Поэтому мои постоянные авторы — это люди, которых во мне привлекает именно въедливость и дотошность. Я, так сказать, сделал это своим преимуществом или визитной карточкой, как угодно.

Миша: О да, это правда! В самом начале общения ты ещё и переписывался в стиле вежливой, холодной отстранённости, что я просто не знал, смеяться мне или вешаться. — Смеётся. — И я до сих пор помню тот период, когда ты принимал меня за какого-то идиота. Один раз ты даже написал мне а-ля комплимент, что-то вроде «спасибо, что ты хотя бы даты в тексте буквами пишешь, а не цифрами». И я такой думал: «Ты за кого меня вообще принимаешь?!» Это случилось примерно в самом начале нашей совместной работы, и тогда я понял, что должно пройти ещё много времени, прежде чем ты начнёшь считать меня адекватным человеком. Мне всегда было интересно, что ты вообще тогда обо мне думал? И в частности про «Личность», с которой, можно сказать, началась наша полноценная работа?

Антон: Ну я сразу хочу заметить, что на самом деле, разумеется, я ничего плохого или недостойного о тебе не думал и не думаю. Я просто старался быть вежливым.

Миша задыхается от смеха на фоне.

Антон: Что ты ржёшь? Это правда.

Миша: Да я знаю, знаю. Ты вообще ко всем относишься хорошо, только редко говоришь об этом. Продолжай, я тебя внимательно слушаю.

Антон: Что-то непохоже.

Миша: Честно слушаю! Cross my heart and hope to die!

Антон смотрит с подозрением: Ладно, поверим. Надо уточнить, что я видел в жизни довольно много текстов разного качества, и я могу достаточно быстро составить своё мнение об авторе — буквально с первых страниц. Если бы твоя работа была безнадёжна или я видел, что ты к ней относишься с похуизмом, я бы не взялся. В конкретно твоём случае я, если можно так сказать, увидел что-то вроде неидеально огранённого алмаза, потенциально удачную вещь, которой просто не хватало косметической правки.

Миша: Я в лужу просто! — Смеётся. — Хватит, у меня сейчас сердце разорвётся от обилия милоты.

Антон: Я вообще уважаю всех своих авторов уже за тот факт, что они авторы. Я говорил, что писательство для меня это ценный и прекрасный талант, я с большим пиететом отношусь к людям, которые способны создать книгу из пустого листа. И когда я редактирую текст, я стараюсь делать это максимально бережно, чтобы не повредить авторский замысел, не исказить идею, только обрамить её в аккуратное оформление.

Миша: Это правда! Антон вообще ничего не добавляет в текст без согласия автора. Это меня подкупило больше всего. Он обычно присылает гигантский список с ошибками из текста, который сопровождается возможными вариантами исправления или правилами русского языка, на которые стоит обратить внимание при авторской редактуре. И это, на самом деле, лучший вариант из всех, который можно предложить. Во-первых, автор сам может посмотреть свои ошибки, во-вторых, он сам же их и исправляет в соответствии с правилами русского языка и параллельно набирается опыта. Первое время мне было очень трудно исправлять собственные ошибки в тексте, потому что я очень самолюбивый и самодовольный. Я считаю, что я всё и всегда делаю правильно, но когда мне Антон впервые прислал список с 68 пунктами (и это без учёта пунктуации и орфографии) к главе, которая по объёмам не превышала шесть тысяч слов, — я пролежал в коме пару дней после такой редактуры. Это был удар в самое сердце. Мне было очень трудно, но со временем эти 68 пунктов на шесть тысяч слов превратились в от силы 10 пунктов на 10-15 тысяч слов. То есть я могу сказать, что мои навыки писательства определённо улучшились за два года совместной работы и сейчас я себя чувствую гораздо увереннее.

Антон: Мне в этом плане тоже повезло — с тобой и с другими авторами. Знаешь, есть люди, которые отдали текст на корректуру и забыли. Я не могу осуждать такой подход, но мне всё же ближе авторы, которые переживают за свою работу, анализируют ошибки, активно участвуют в обсуждении. И конечно, это помогает им улучшить свой скилл. Опечатки и другие ляпы, правда, никуда не деваются — все мы люди, невозможно быть идеально, на сто процентов внимательным. Но одно дело — выправить несколько опечаток, а совсем другое — раз за разом исправлять автору одну и ту же банальную безграмотность. В первом случае работается куда проще и приятнее, и можно уделить больше внимания стилистике, тонкостям в ритме и динамике текста и другим нюансам.

Миша: Тут-то мы и подобрались к моим любимым сплетням! — Хлопнул в ладоши и потёр руки в предвкушении. — Потому что мы с тобой ещё ни разу не перемывали косточки другим авторам. Знаю, что обсуждать других за спиной нехорошо, но я такой человек, знаешь? — с гнильцой! Мне интересно, были ли у тебя на редактуре авторы, с которыми ты не сошёлся? И мне интересно, почему?

Антон: Вообще скандалов с авторами у меня почти не было — обычно мы договариваемся обо всём на берегу, спокойно работаем над одним текстом, а потом прощаемся. И если автору я понравился, он вернётся со следующим произведением, а если нет — значит, нет. Я к этому нормально отношусь, и даже когда автор не дописал впроцессник и пропал с радаров, я тоже не маячу над ним, как призрак Оперы. Я прихожу, когда я нужен, а если меня не звать, то я не прихожу, вот и всё. Но сейчас все мои авторы — это мои постоянные, с которыми мы уже давно притёрлись.

Миша: Ты, как всегда, стараешься отвечать обтекаемо. Но я шарю за тонкости! Ты сказал «почти». Значит, что-то было такое?

Антон: Ладно. Есть одна история, которую я никому не рассказывал. Я её расскажу, но только потому, что она очень морально-поучительная. Но это секрет.

Миша: Секрет? — Смеётся. — Так, пацаны и пацанессы, быстро клянитесь, что никому не расскажете! Я тоже клянусь. Всё, можешь говорить откровенно. Мы могилы.

Антон: У меня был один автор с большой, глав на сорок-пятьдесят, работой. Когда он пришёл ко мне, в шапке было упомянуто несколько гамм, но в остальном всё выглядело ок: мне описали текст и требования, мы уточнили детали, я начал проверку, накидал правки, автор всё поправил. Ну, как обычно. Мне показалось странным, что сюжет как-то прыгает по хронологии, главы как будто не очень связаны между собой, но я в такие вещи и не лезу, если меня не спрашивают. Через какое-то время я приступаю к очередной главе — а там куски текста из предыдущих глав. Я полез проверить и увидел, что в старых главах вообще левый текст, который я вижу впервые. Сперва я подумал, что у меня поехала кукушка: нумерация глав прежняя, а содержание совсем другое. Причём в истории исправлений чисто, то есть главы полностью перезалиты, а не просто подправлены. Я пошёл к автору в личку, и он сказал, что это они с гаммами перерабатывают сюжет, но уже всё готово, можно начинать проверку заново. И я, как ответственный человек, начал заново. Но через пару недель эта хрень повторилась, мои проверенные главы снесли и залили туда совершенно левый текст. Согласись, неприятно?

Миша: Это очень попахивает газлайтерством. Попытка свести с ума, наспавнив новые главы... Если честно, то я плюнул бы им в рожу и послал куда надо. Теперь я понял, откуда взялось правило «я должен последним прикоснуться к твоему тексту». Я тогда подумал, что это очень правильно, если не хочешь потом работу за всеми по десять раз переделывать. И что случилось дальше? Ты стал рассказывать таким замогильным голосом, что всё это начинает походить на страшилку на ночь.

Антон: Затем я полез в конец книги и нашёл главы, которые не были перезалиты, там сохранилась история изменений и отметилась куча других бет. Это, напоминаю, давно законченный текст, больше сорока глав, а его мешают, как винегрет, десять человек. Работать с таким невозможно, о чём я автору и сказал. Он мне поклялся, что будет присылать только полностью готовые главы, и вот тут мне стоило бы уже слиться, но всё-таки я поверил и остался. Тем временем автор избавился от предыдущих гамм, удалил их из работы и набрал новых — и снова перетасовал все главы в рандомном порядке. Я начал подозревать, что кукушка всё-таки едет у автора. — Смеётся. — Короче, в итоге мне опять скинули на проверку первую главу, а там хуяк — всё в один абзац написано, без разделений. Я спросил: надо оформить нормально? И автор сказал мне, цитирую: «Это мне новая гамма так сделала, хотя мне не нравится, переделай». Вот такая фраза — это жирнющий ред флаг, как по автору, так и по гамме. Ни один помощник не должен делать с текстом что-либо без согласия автора. А если он так поступил, автор должен незамедлительно разобраться с этим или даже отобрать доступ к тексту, а не молча сидеть и исправлять.

Миша: Блин, реально звучит как групповое порно над текстом. Если честно, то мне и одного человека трудно впустить к себе в работу, а там каждый раз новые гаммы. Чтобы так с твоим текстом поступали, нужно быть бесчувственным! Чем всё в итоге-то закончилось?

Антон: Ну и закончилось всё соответствующе. Я сделал, что попросили, на следующий день пришла эта гамма и снова убрала абзацы, а автор снова велел мне всё исправить. Естественно, я отказался, меня удалили из работы и кинули в чс. Понимаешь, что там происходило? В работе за всё время отметилось человек тридцать разных помощников, каждый менял текст на своё усмотрение, а автор вообще ни за что не отвечал, только удалял несогласных работать в таком режиме и набирал новых. Это прям огромные беды с башкой должны быть, чтобы так поступить со своим же произведением. С тех пор я не работаю в больших командах и требую обещание, что прикоснусь к тексту самым последним, как ты и упомянул. Я хочу быть уверенным, что после меня никто ничего трогать уже не будет. Всё-таки я трачу на это свои силы и время и хочу уважения к своему труду.

Миша: Ты же себя не на помойке нашёл! Правильно! Себя нужно любить и уважать. А тот автор — сплошной ред флаг. Хорошо, что удалил из работы. Ну и нехуй нас травить! — Смеётся. — Но я рад, что главной пиздецовой историей в твоей карьере редактора стал не я!

Антон: Другой вопрос, что дружить со мной, наверное, сложно — я стараюсь не особенно много о себе рассказывать и вообще, как Бэтмен, предпочитаю оставаться в маске. Во-первых, я не хочу никого обидеть своими замечаниями — а я знаю, как может расстраивать критика и бесконечные поправки, даже справедливые, поэтому я предпочитаю, чтобы авторы видели во мне профессионала, а не друга, который должен хвалить и подбадривать. А во-вторых, я живу в России, а многие тексты, с которыми я работаю, не проходят местную цензуру, если ты понимаешь, о чём я. Не хочу никому проблем.

Миша: И тут ты правильно говоришь, потому что я считаю, что в большинстве случаев авторы не должны быть на короткой ноге с бетами и гаммами. Есть разные люди, но у меня было много случаев, когда я сближался с бетами, а они потом слали меня куда подальше и начинали кормить завтраками. Всё-таки дружба — дружбой, а работа по расписанию. И полгода назад, когда я понял, что ты ушёл с Фикбука, где наш диалог всегда был направлен только на работу, я до последнего не хотел писать тебе в личку в Телеграме, потому что я знал, во что я это превращу. Моя общительность, которую я просто не контролирую, всегда выливается в какой-то хаос. Я очень благодарен тебе, что мы всё ещё держим профессиональную планку.

Антон: Да, я стараюсь, чтобы общение не мешало работе. У меня и по жизни есть опыт работы в команде с родственниками и друзьями, и я знаю, что это скользкая дорожка. Но для меня работа — прежде всего. Я не люблю никого подводить, у меня обострённое чувство ответственности, и мне повезло, что в основном мои близкие придерживаются тех же принципов. Но я хочу отметить, что с тобой приятно общаться как с автором. У нас с тобой разные предпочтения в литературе, ты на многие вещи смотришь под другим углом, и у тебя большой эмоциональный опыт, который ты используешь в своих текстах. Так что наши обсуждения, которые могут заходить довольно далеко, я вижу как очень полезные и расширяющие мой творческий кругозор.

Миша: Всё как всегда! Я не могу иначе, потому что я обожаю общаться с умными людьми. Именно от таких, как ты, я узнал почти всё, что знаю сам. Потому что я не люблю читать заумные книжки. Пусть другие читают и пересказывают мне! — Смеётся.

Антон: Легко — я для этого даже канал завёл. Но давай вернёмся к теме исправлений. Мне вот интересно, а как ты вообще воспринимаешь поправки в публичной бете и от читателей? Как попытку помочь или как доёб и беспардонное вторжение в текст? Как ты реагируешь на комментарии и критику? Вот я терпеть не могу, когда кто-то трогает мои тексты, и если я что-то публикую, я сразу закрываю все возможные пути мне что-то посоветовать. Я бы не смог сам взять себе бету, потому что мой текст для меня — штука уж очень личная. Возможно, это потому что я мало что публикую и не привык к этому?

Миша: Нет, на самом деле это чётко выраженные личные границы. Ты знаешь, что для тебя приемлемо, а что нет. Учитывая, что большинство людей с детства учат, что мнение чужих гораздо важнее и правильнее твоего собственного, культ критики в странах СНГ процветает как никогда, я бы даже сказал, что он такой же сильный, как и в азиатских странах. Хотя я считаю, что ни критика, ни чужие исправления не должны влиять на человека ни в каких сферах жизни. Люди должны жить своим умом и не слушать то, что им навязывают. Это правильно, что ты везде закрываешь любые попытки как-то себя поправить. Потому что был у меня случай, когда мне присылали максимально тупые исправления просто по незнанию, а некоторые умники запомнились даже среди моих читателей. Главный мем на моем канале — «кофр» и «кофе». Я написал в «Другой терапии», что главному герою принесли в комнату кофр с пиджаком. И меня поправили на «кофе», потому что не знали, что кофр — это такой чехол для одежды. — Смеётся.

Антон: Кофе с пиджаком? — Смеётся. — Я удивляюсь людям, которым проще написать в публичную бету, чем быстренько погуглить. Не так страшно, если у человека небольшой словарный запас или вообще мало знаний в какой-то сфере, а вот если мало знаний и при этом железная уверенность в своей правоте — вот это катастрофа. Я, прежде чем сделать замечание, проверю себя десять раз, соберу выдержки из учебников, и только когда буду на сто процентов знать, что я прав, только тогда влезу со своим ценным мнением. Но в публичной бете встречаются очень разные люди, не всегда деликатные.

Миша: Вообще я определяю цели людей по характеру их сообщений в публичной бете. Есть безразличные, которые просто отправляют правильный вариант написания слова и уходят, а есть те, которые используют публичную бету для самоутверждения, и там буквально каждое исправление пропитано мыслью: «Автор — долбоёб! Ты что, в глаза долбишься? Ошибки не видишь?» — и вот что-то подобное. А есть вообще такие люди, которые думают, что публичная бета — это место для комментирования работы. Например, мне однажды прислали что-то вроде: «Герой сложил руки на груди? Он не мог такого сделать, потому что он добрый, открытый и самый замечательный!» — Я когда это читал, то думал: «Я — автор! Я что, своего героя не знаю? Это я его придумал! И зачем ты пишешь об этом мне в публичную бету?!» Я чаще к такому отношусь с юмором и почти никак не реагирую, а если у меня и появляются негативные эмоции, то я просто блокирую надоедливых людей, чьи исправления мне не нравятся, и живу счастливо. А вот беты... Блин, я просто знаю, что не смогу написать хороший текст, если кто-то не будет отслеживать мои ошибки. Потому что из-за невнимательности я не могу написать грамотно даже самый минимум — эти тупые «ться» и «тся»! Мне нужна бета хотя бы поэтому. Но для меня мой текст — очень личная вещь. Он — дороже всего, что у меня есть. Как минимум то, что моя писанина — причина моей жизни сейчас, — высокий показатель важности. И для меня ценно постоянство, поэтому я не хочу никаких чужих рук и мозгов в своем тексте. Кроме твоих, конечно.

Антон: Ты затронул очень важную тему. Действительно, бете нужно доверять. Не в том смысле, что раз бета сказала, то она точно права, а в том смысле, что в беты нужно брать человека, которому ты доверяешь. Мы уже говорили о том, что я стараюсь все свои правки согласовывать, и я не могу иначе, ведь это чужой текст, чужое достижение, здесь нельзя ничего испортить. В медицине есть похожее правило, самое важное из всех: не навреди. Так что я, в первую очередь, стараюсь не навредить. По моему мнению, только автор имеет право решать, что менять в тексте, а я могу лишь давать советы. Но технически у беты есть почти неограниченный доступ в текст, и если в бетах оказался ненадёжный товарищ, то он может назло или нечаянно натворить много бед. Поэтому на первых порах работы с помощником я бы посоветовал автору делать бэкапы, сохранять исходники текста, к которым ни у кого чужого нет доступа, и вообще требовать от беты комментировать все свои действия. Для хорошей беты нет ничего сложного в том, чтобы пояснить за любое исправление, ведь в своих действиях бета должна руководствоваться правилами русского языка, а не личным мнением или вкусовщиной.

Миша: Да! Это то, что я хотел сказать! И у меня даже есть история, связанная с этим! Обожаю истории! Короче! Когда я только-только опубликовал первую главу «Личности» на Фикбуке, то сразу пошёл искать себе бета-ридера и нашёл девочку, у которой была хорошо заполненная анкета, обширное портфолио, тест от Фикбука со стопроцентным результатом, да и по личному общению она меня полностью устроила. Я пустил её в текст, а через неделю получил какую-то фигню, потому что она взяла и полностью переписала пару абзацев, подчистую смела все мои описания, оставив только то, что ей больше всего понравилось, и сказала: «Я сделала из этого конфетку!» Я от ужаса чуть не умер. Я удалил её из работы в ту же секунду, вернул текст к исходному черновику и с тех пор искал бету только по пробному заданию: просил отредактировать первые два абзаца, где было больше всего ошибок. Так я и нашёл своего первого адекватного помощника, Яна (Накуренного урода), но он просто отслеживал самые базовые ошибки и старался как-то помочь советом. Он не был профессионалом. Сейчас мы уже не работаем вместе, но в самом начале его помощь была бесценна для меня.

Антон: Это хороший совет — давать бете тестовое задание. Если бета по каким-то причинам отказывается от тестового задания, говорит, что ей жалко тратить на это время, или обижается на недоверие — с такой бетой лучше не работать. Даже если там действительно грамотный человек, велик шанс, что он не проявит к тексту должного уважения и вы в итоге поругаетесь. Бета — это всего лишь помощник, она не имеет никаких прав на текст. Об этом нужно помнить и бетам, и авторам. Да и вообще всем, кто хочет как-то взаимодействовать с автором, будь то гамма, критик, рецензент или просто комментатор. Особенно, наверное, комментатор. Эти ребята частенько думают, что автор пишет для них лично и ему будет приятно услышать кучу советов. Но комментировать надо уметь. Отделять вкусовщину от справедливых замечаний и всегда оставаться вежливым и корректным, даже если в тексте что-то не понравилось.

Миша: О! Если говорить про комментарии, то мне очень нравится функция на Фикбуке — ставить предупреждение для комментаторов, показывающее отношение к критике. Можно выбрать разные, типа «Приветствую критику в любой форме», «Приветствую критику только в мягкой форме» или «Не приветствую критику». Я советую всем авторам выбирать последний вариант, потому что он позволит отсечь половину грубых людей, которые любят писать всякое нефильтрованное говно в комментариях. Другая половина не остановится, поэтому лучше всего сразу удалять комментарии и не вступать в обсуждение. Почему? (Сейчас говорю для всех!) Потому что если вы вступите в обсуждение с агрессором, то он автоматически победит, потому что он знает, что выводит вас на эмоции. Поэтому удаление и блок — лучшие варианты.

Антон: И снова ты абсолютно прав. Нет никаких причин слушать мнение человека, который переходит на личности, оскорбляет или ругает автора любого текста — я подчеркну, любого текста, даже если он некачественный. В большинстве случаев это не попытка действительно помочь и дать совет, а просто-напросто троллинг и желание задеть человека, вот и всё.

Миша: Я ещё так скажу: все, кто пишут всякое говно в комментариях, — это дети. Потому что у детей не стоит фильтр между языком и головой.

Антон: Вполне возможно. Но возраст — не оправдание. Да и взрослых таких хватает. Самое простое, что можно сделать с таким неадекватным комментатором, — заблокировать и забыть. И не тратить нервы.

Миша: Нет-нет, я говорю о том, что это взрослые с поведением детей. — Смеётся.

Антон: Это очень мягкое определение для невоспитанных грубиянов. — Смеётся.

Миша: Есть вообще много видов комментаторов-критиков на Фикбуке, но вот одна из этих каст меня выбешивает больше всего... Эти люди знают, что они лезут не в своё дело, но всё равно из раза в раз пишут: «Я не профессионал, но...». После этого «но» сочится всё их говно: и текст у них плохой, и герои не проработаны, и поступают они неправильно, драмы мало, и так далее, и тому подобное. Но авторам не нужно всё это читать, потому что всем угодить нельзя. В первую очередь вы, авторы, пишете историю для себя, а не для читателей. Да и в большинстве случаев все эти диванные критики сами ничего толкового написать не могут. Они завидуют вашему тексту, поэтому и прикапываются по поводу и без. Всем этим критикам нужен лишь один совет: не нравится работа — закрывайте её и не читайте. И не накладывайте кучки в комментариях.

Антон: Ну я бы не был так категоричен, можно пробежаться глазами по комментарию, вдруг там есть хоть какие-то аргументы.

Миша: Аргументов не будет. Все, кто хочет помочь, обычно пишут в личку и напрашиваются в гаммы и беты. Остальным поебать.

Антон: Вообще соглашусь, обычно конструктив виден сразу, а если там просто «работа — хуйня», тут да: спасибо за мнение, всего доброго, до свидания. Но ты, кстати, всегда отвечаешь на комменты, и я как-то видел у тебя в комментариях мощные срачи. Не можешь пройти мимо? — Провокационно улыбается.

Миша: Пытаешься меня зацепить? А вот хуй тебе! Чаще всего я вступаю в полемику ради поднятия активности. Когда я вижу, что комментатор очень агрессивный и что спорить с ним бесполезно, я обычно иду и отвечаю, потому что я знаю: что бы я ни сказал, он всё равно будет стоять на своём и агрессивно доказывать, что нет монеты чище, чем у него. Обычно такие люди пишут комментарии до последнего, поэтому я пользуюсь этой возможностью и поднимаю актив на тех работах, просмотры которых сильно проседают. По факту я занимаюсь той же провокацией, что и агрессоры в комментариях. И иногда я параллельно публикую это всё на свой канал, чтобы поднять активность и там. Я стараюсь выжимать всё, что могу, из таких людей. (Да, они просто не знают, что я такой же токсик, как и они, просто более осознанный.)

Антон: Нифига себе! Вот это многоходовочка. Я бы не додумался. Но я в пиаре вообще ничего не понимаю, так что неудивительно. Главное — чтобы вас обоих не забанили в итоге. — Смеётся. — Но хорошо, что ты не принимаешь негатив близко к сердцу, а используешь его в своих целях. Творчество — штука тонкая, тут многое решают индивидуальные вкусы, а художника каждый может обидеть, так что я стараюсь не токсичить в комментах и вообще оставаться как можно более нейтральным. И всем того советую. Но давай вернёмся к теме помощников: вот ты, как человек, который много работает на качество и продвижение своих книг, кого бы ты взял ещё в свой текст и почему? Или меньше народу, больше кислороду?

Миша: На самом деле есть у меня парочка проблем с «Личностью», а именно с некоторыми моментами, где сильно провисает текст. Когда я начинал писать «Личность», то я впервые решил попробовать повествование от первого лица. До этого я презирал этот вид повествования, как и «романчики о мальчиках для девочек», потому что для меня это та же гомофобия, но в обратную сторону и выкрученная на максимум. Но потом меня в двадцать лет что-то переклинило. У меня появился обширный опыт в «тусовке среди своих», поэтому мне захотелось рассказать о жизни гея-алкоголика, страдающего от внимания назойливого поклонника. Моя тогдашняя неопытность в подобных романах очень заметна, как минимум, в повествовании. Иногда я писал то, что герой знать не может. Вот вам пример: «Я прикоснулся к своим покрасневшим щекам». Если до этого цвет щёк не упоминался другими героями и персонаж не смотрелся в зеркало, то это стопроцентный ляп автора. И таких вот мелких штук в тексте до едрени фени. Поэтому я хотел бы взять себе гамму. Я даже нашёл чувака, капец какого шарящего, но поскольку я пока не готов снова погружаться в «Личность», отложил это дело до лучших времён. Думаю, что когда расправлюсь со всеми побочными историями, тогда возьмусь и за основную ветку событий. Кажется, что когда я буду старше, то смогу эмоционально отстраниться от того, что написал. Ну а так да, меньше народу — больше кислороду. Мне пока хватает тебя и иллюстрашки. Отличная команда. А другим я пока не готов доверять.

Антон: Мне надо тебе признаться. Если честно, я понятия не имею, кто такие гаммы. — Смеётся. — Если серьёзно, я уже упоминал, что бета — это не редактор, это что-то вроде корректора в издательстве. Человек, который вычитывает текст на опечатки, орфографию, пунктуацию и прочие технические моменты. Я ещё дополнительно беру на себя стилистику, обращаю внимание на ритм текста и даже делаю минимальный фактчекинг, могу кое-где помочь с формулировками, поэтому я уже ближе к редактору. Другие беты не всегда этим занимаются, да и не должны. Тот же тест на грамотность на Фикбуке — это чисто тест на корректора: запятые и «тся — ться». А вот гамма... у неё нет чётких критериев, многие гаммы упоминают в анкете, что с русским языком у них плоховато, зато пишут, что помогают с сюжетом и персонажами. В моём понимании сюжет и персонажи — это сугубо дело автора. По сути, гаммы — люди, которым не хватило грамотности стать бетой, но хочется почувствовать себя причастным к тексту, высказать автору своё личное мнение и заставить его прислушаться. Или же гаммой можно обозвать любого другого помощника, например, того, кто проверяет только матчасть, или только следит за хронологией событий, или заполняет ещё какие-то конкретные авторские пробелы — то есть маловато для соавтора, тонковато для критика или рецензента, в беты вообще не лезет. Что-то типа литературного консультанта, получается.

Миша: Исходя из того, что я читал в блоге у того чувака, то я могу сказать, что гаммы следят за логикой сюжета и текста. Не бета, но и не соавтор — что-то среднее, как ты и сказал. Литературный консультант, кстати, звучит. Если бы мы существовали во вселенной корейских университетов, то это был бы старший по учёбе, который помогает младшим. Но стоит заметить, что и опыта у гаммы в написании текстов, как я считаю, должно быть больше, чем у самого автора. При условии, конечно, если гамма метит в литературные консультанты. А вот если это просто фактчекинг, допустим по истории или медицине, где не все авторы всеведущие, то там вообще на опыт написания можно забить.

Антон: Да, тут соглашусь. Пообщаться с опытным автором, который готов курировать тебя в начале писательской деятельности, дорогого стоит. А по конкретным областям знаний, той же медицине, многие профессиональные писатели берут себе консультантов, это тоже нормально. То есть можно сделать вывод, что гамма — это не просто левый чел, которому нечем заняться и он готов почитать твой текст. Это крепкий профессионал в литературе или другой сфере. С таким подходом я уже согласен.

Миша: Я думаю так же. Вообще чел, за которым я слежу уже продолжительное время, он реально крут в написании текстов и разбирается в психологии. Я, когда читаю его рассказы или статьи, чувствую, что у него есть понимание того, что он делает. Мне кажется, что он думает над каждым словом, которое пишет. А ещё он так интересно преподносит повседневные ситуации в тексте, что я иногда зачитываюсь. Вообще я думаю, что у меня просто появилось желание пообщаться! Ну ладно, не будем загадывать. (У Антона и так аллергия на гамм.)

Антон: Это неправда! У меня аллергия на гамм, которые понятия не имеют, что они делают в тексте. На профессионалов у меня крепкий стояк. — Неловко кашляет.

Миша: Сука, они были сапиосексуалами! Я тебя так понимаю, брат. — Смеётся.

Антон: Так о чём это мы?

Миша: Про редактуру! Как мы и упоминали ранее, у тебя обширный багаж знаний, куча прочитанных книг и редакторские курсы (поправь меня, если что). И ты вообще сказал, что ты шаришь в этой теме. Так что у меня такой вопрос, что нужно знать людям, чтобы быть охуенными бетами? Возможно, у тебя уже накопилось что-то по типу «топ пять советов начинающим бетам»? Мне кажется, что такие советы могут пригодиться и авторам-собственникам, которые не хотят пускать в свой текст кого-то ещё.

Антон кивает: Давай подумаем. Начать можно с того, что бета должна быть грамотной. Никаких «могу быть невнимательным», никаких «не очень шарю в запятых», никаких «боюсь работать с длинными и сложными предложениями». Никто вас за руку в беты не тянет. Если не чувствуете себя уверенно — берите учебник и повышайте уровень. На первых порах можно просто походить по Фикбуку, поискать ошибки для себя, воспользоваться публичной бетой. Но если берёшься редактировать текст, это нужно делать ответственно. Понятно, что все мы люди, никто не застрахован и так далее, но заявлять «у меня тест на 70%, идите нахрен со своими претензиями и ожиданиями» — это глупо. А тебе, Миш, я уверен, встречались такие анкеты.

Миша: Я когда искал бет, то всегда в фильтрах выставлял, чтобы мне показывались только те анкеты бета-ридеров, которые проходили тест на сто процентов. Вообще я на меньшее никогда не соглашаюсь. Но у некоторых пользователей я видел подобные анкеты. И там обычно пишут: «Знаю такие вот правила, могу исправить вот это, а с остальным ко мне не лезьте». И ещё видел тех, кто просто предлагал оформлять текст: расставить отступления в начале абзацев, «е» заменить на «ё», дефисы заменить на тире в диалогах — ну, в общем, красоту навести, — косметическая редактура, так скажем.

Антон: Ну то есть сделать то, с чем легко справляется автозамена в Ворде. Я вижу в таком помощнике немного смысла. Но уж лучше, когда это прямо написано в анкете, чем когда это выясняется уже в процессе работы. И отсюда второй совет из моего топа: заполняйте анкету по максимуму. Я уже упоминал, что моя анкета размером с маленькую повесть, и там нет ни одного лишнего слова. Во-первых, это отсекает авторов, которые сами не знают, чего хотят, и тех, кто пишет от скуки. Во-вторых, авторам легко понять, чего от вас ждать. В-третьих, чем длиннее анкета, тем больше у вас шансов наляпать в ней ошибок и опечаток, что сразу уронит ваш уровень в глазах автора. — Смеётся. — Я имею в виду, позволит вам продемонстрировать свою грамотность сразу же.

Миша: Как хорошо ты вспомнил. Я видел анкеты с ошибками и опечатками. Как только я такое видел, то сразу пролистывал, даже не заглядывая в раздел портфолио, или как он там называется? «Опыт работы»?

Антон: Именно. Кстати, очень важный раздел, оттуда можно глянуть, чем бета занималась раньше. Но надо учитывать, что не все беты работают на Фикбуке, а особенно везучие нарываются на авторов, которые удаляют их из шапки после работы. Так что к опыту я отношусь снисходительно. Если есть сомнения, лучше выдать бете тестовое задание.

Миша: Сразу таким авторам мы кидаем дизреспект, потому что удалять из работы бет, которые старательно вчитывались в текст и искали ошибки, — это полнейшее неуважение к чужому труду. Я часто слышал такие истории, когда сотрудничество заканчивалось и бет просто посылали на хуторок бабочек ловить. Но и авторов в таких случаях можно понять, потому что если общение закончилось на неприятной ноте, то в дальнейшем может произойти всякое. Есть мстительные люди, и тут уж никто не застрахован. Поэтому я стараюсь не портить ни с кем отношения. Командная работа, все дела.

Антон: Взаимное уважение прежде всего. Мы, люди творческие, должны бережно относиться к чужому труду. Кто, если не мы? Это, кстати, мой третий совет. Бетам я настоятельно рекомендую ценить чужой текст и не вмешиваться туда, куда не просят. Поверьте, ещё никто из авторов не был благодарен за несогласованные изменения. Даже если кажется, что так лучше. Даже если уверены, что так лучше. Сначала спросите.

Миша: Я, кстати, вспомнил, как я быканул на тебя, когда у меня появились внезапные изменения в тексте с этими заглавными буквами по твоему Розенталю. Блядь, целый месяц дрались из-за этих букв. Потом всё равно к ним же и вернулись спустя год. Получается, я зря быканул.

Антон: Да, забавная история. Я потом ещё полгода всех авторов предупреждал, что работаю по Розенталю. Нахрен мне такие конфликты?

Миша громко смеётся: Еще одна травма Антона. Всем привет, это был я!

Антон: Назовём это бесценным опытом. Ну что, хватит советов или ещё парочку?

Миша: Антон, ну это база! Давай уже для продолжающих редакторов советы закинем!

Антон: Ага, есть один. Если хотите работать много и продуктивно — присмотрите себе хорошего психотерапевта. Даже если вы думаете, что уже многое читали и вас ничем не удивить. Одно дело — читать некоторое дерьмо, а другое — окунаться туда с головой. А ещё вам нужно будет отстаивать свою точку зрения в спорах с авторами. Что, у вас есть учебник, а значит, вы правы? Забудьте, это не так работает. Я поначалу ходил орать в лес, потом у меня остались постоянные авторы, которые уже знают, что со мной спорить бесполезно. Стало легче. — Смеётся.

Миша: Мне кажется, что этот совет подойдёт всем людям сразу. Особенно творческим, у кого с головой не в порядке. С психологом реально как будто проще проходить через сложные жизненные ситуации. Кричать в лесу — это тоже хороший совет. Мне однажды точно такой же совет дала моя самая первая психотерапевтка. «Ты живёшь в большом городе. Тебе надо замедлиться, посмотреть на горизонт, подышать свежим воздухом, сменить деятельность, поколоть дрова, посидеть в избушке». С тех пор я обожаю всю эту тему с выездами на природу, а в этом году вообще хочу приобщиться к ретритам в Подмосковье или посетить какие-нибудь древние санатории в регионах, желательно в горах или у моря. Мне учиться ещё десять недель, а я уже думаю о море... Да ещё и в России. Боже, я совсем уже ку-ку. — Смеётся. — Ладно, это мы уяснили: бояться авторов-токсиков (то есть меня), писать анкеты, ходить к психологу. Но как повысить грамотность? Читать книги, изучать учебники по русскому языку, тот же Розенталь — это ясно. Но есть ли что-то, что не лежит на поверхности?

Антон: Если я скажу — не сидеть в интернете, сколько в меня полетит гнилых помидоров? Но правда в том, что когда часами читаешь чужие безграмотные комменты, эта безграмотность к тебе прилипает. Как начитанность, но наоборот. Если заменить соцсети и плохие фанфики книгами из хорошей редакции, эффект не заставит себя ждать.

Миша: Мне нравится этот совет. Ребят, меньше интернета, больше книг. От себя, как от автора, я, наверное, посоветую вам разнообразить интересы и круг общения, чтобы цеплять новые знания отовсюду. Всё-таки быть писателем — да и редактором тоже — значит быть человеком разносторонним. К тому же если вы будете общаться с людьми, которые совсем не похожи на вас, то ваш жизненный опыт сто процентов приумножится. Не всё же в книжках читать, правда же? — Смеётся. — А вот что по поводу редактуры... Антон, мне всегда было интересно, почему ты работаешь над чужими книгами? Я, например, никогда бы не стал таким заниматься, потому что мне скучно. Что для тебя значит редактирование чужих книг? Зарядка для ума? Желание быть причастным к чужому творчеству? Попытка сделать мир лучше и сократить количество неграмотных работ в интернете? Что-что-что?

Антон: Наверное, всё сразу. Во-первых, я довольно упорный и мне не скучно и не лень. Я люблю нудную работу: экселевские таблицы, разметки, составление списков. И я люблю видеть наглядный результат своего труда. Например, когда я был совсем маленьким, я мечтал мыть автобусы. Вот они такие грязные ездят по городу, а я буду их методично отмывать, один за другим, и смотреть, как они становятся чистые и блестящие. Может, ещё займусь этим на пенсии.

Миша: Тогда лучше заниматься этим в Корее. Тут за такое платят больше, чем офисным работникам.

Антон: Не дави на больное. Ладно, что мы там ещё хотели обсудить по теме помощников?

Миша: Мы, наверное, обсудили с тобой всех участников работы над текстом, кроме соавторов! Что ты вообще думаешь о соавторстве? Сам бы ты смог разделить своё творчество с кем-то ещё?

Антон: Ох, сложный вопрос. Из всех видов помощников на Фикбуке соавторы для меня — самые загадочные животные. Я...

Миша смеётся: «Соавторы: загадочные животные и где они обитают».

Антон закатывает глаза. В студии повисла тишина.

Миша: Ладно, продолжай.

Антон: Я знаю творческие дуэты в книгах: Ильф и Петров, братья Стругацкие, та же Громыко с Улановым. Но мне очень сложно представить, как это происходит в реальности. Я уже упоминал, что даже с бетой работать бы не смог, потому что мой текст — для меня слишком личное. А соавтор должен знать мой текст так же, как я сам. Его нужно впустить в душу и в мозг. Это чересчур интимное пространство, я бы так не сумел. Наверное, для работы в соавторстве нужен особый склад ума. А что, ты уже присмотрел себе соавтора?

Миша: Я, если честно, слишком единоличный, чтобы делить с кем-то умственную работу. В этом плане я очень жадный. Потому что всем известно, что в каждых отношениях, даже соавторских, есть те, кто вкладываются больше, и те, кто вкладываются меньше. А я, как чаще всего выходит, более ответственный человек. Потому что всё, за что я берусь, я стараюсь делать на совесть, иначе это удар по моей самооценке. Я ко всему отношусь так, будто это моё лицо. А если у меня некрасивое лицо... Упаси господь!

Антон: Да нет, нормальное у тебя лицо.

Миша: Спасибо! Учитывая, что я стараюсь относиться к своей работе серьёзно, это потрясающий комплимент! — Смеётся. — Для меня проблематично даже делать исследования в паре. Вот нам в университете задали сделать исследование по маркетингу, я подготовил презентацию и попросил свою напарницу лишь добавить то, что я упустил, а она полностью переделала дизайн. Я вообще долгое время изучал искусство, поэтому у меня есть стиль, и я считаю, что минимализм в презентациях и стратегия под названием «меньше текста, больше картинок» — самый топчик. А моя напарница мало того что напичкала презентацию текстом и сократила количество картинок, так ещё и добавила цветные слайды! Для меня это была смерть! Я старался быть вежливым, но всё равно настойчиво вернул старый дизайн.

Антон: Сука, это так жизненно, ты даже не представляешь! Я ненавижу презентации с кучей текста на цветном фоне! Я в универе так задрачивался, рисовал блок-схемы, графики, диаграммы, делал красиво — и мне постоянно ставили тройки, так как преподам не нравилось, что мою презентацию потом нельзя спиздить и прочитать другим студентам, потому что текст я никому не давал, оставлял у себя (интеллектуальная собственность, сучки!). Зато у остальных была просто копипаста с Википедии, с вот этими синими ссылками в тексте, и это прокатывало. Как вспомню, аж бесит. Короче, за презентацию и двор стреляю в упор.

Миша: Во-о-от! Я тоже считаю, что исследования и текст — это моё личное. С какого хуя кто-то будет присваивать себе мои исследования? — Смеётся. — Вообще-то это я к тому, что я ни за что не переживу, если кто-то будет копаться в моём тексте и что-то в нём менять! Хотя других авторов, которые пишут в паре, я обожаю читать. Например, мои любимые Двое из Ада, которые царствуют на Фикбуке; Лия Стеффи и Аллен Дуэль, королевы моего тик-тока, которые сейчас пишут совместную книгу (обязательно прочту, потому что всё их совместное творчество в интернете кажется органичным); Кэтрин Дойл и Кэтрин Веббер, которые написали мою любимую историю «Две короны»; Елена Малисова и Катерина Сильванова, которые написали легендарное «Лето в пионерском галстуке»; Нил Гейман и Терри Пратчетт, авторы «Благих знамений» (лучший дуэт по моему мнению); Макс Фрай — псевдоним двух писателей — Светланы Мартынчик и Игоря Стёпина (сейчас это уже просто Светлана, потому что Игорь слился). И таких дуэтов очень много, я ими восхищаюсь, но работать с кем-то в паре... Для меня это особый вид доверия. Как ты однажды сказал — «особый вид отношений», — что идеально подчёркивает всю глубину таких союзов.

Антон: Да, таким дуэтам можно только по-доброму позавидовать. Это как найти свою вторую половинку, только в литературе. Вы должны быть интеллектуальными соулмейтами, не меньше.

Миша: На самом деле я бы с радостью поработал с кем-то в паре. Я обожаю новый опыт, но у меня мало доверия к людям. Я дружу, могу даже сблизиться, чтобы назвать кого-то лучшим другом или подругой, но обычно это приносит много боли, потому что я отношусь к дружбе почти так же, как и к отношениям. Так что я точно не переживу, если мой дуэт с кем-то превратится в очередной разрыв. Я обычно придаю таким вещам слишком много значения.

Антон: Понимаю. Творческий союз — это даже сложнее, чем дружба, потому что у вас будет общее детище, ваш текст, и если что-то пойдёт не так, вам придётся делить авторское право и саму работу. Страшно даже представить, во что это может превратиться.

Миша: Согласен. Это как делить ребёнка при разводе! — Смеётся. — В общем, такие союзы мы любим, одобряем и уважаем, но сами бы вряд ли смогли. Ну что же? Думаю, что на этом наш первый выпуск можно заканчивать? Как ты считаешь? Нам есть что добавить?

Антон: Мы, кажется, и так уже затянули. Оставим кое-что для будущих выпусков, не всё сразу.

Миша: Отлично! Тогда сворачиваемся! Всё, ребят, мы с вами прощаемся! Спасибо, что были с нами. Оставляйте своё мнение в комментариях. Нам будет интересно почитать!

Антон: Если вдруг покажется мало — найдёмся и за пределами выпусков. Почти вживую, да.

Миша: Вы всегда знаете, где нас искать! Всем удачи и пока!

Антон: Чао-какао!

Миша: А я опять булки отсидел!

Антон: Ура!

Миша: Ура, костлявая жопа без мяса.

Антон: Да ура, что закончили, а у тебя все мысли о жопе. Вырубите ему микрофон уже.

Миша: А ты...

Антон: Обрежьте это при монтаже.

Миша отбирает микрофон у Антона и кричит: А ты сам попробуй так жить!

тг-канал Антона: likebetalikeauthor («бет едят, а они глядят»)

тг-канал Миши: mishaparshuta («парашют»)