Алиса и Анна

Я дура только лишь потому, что до сих пор не убила тебя...

Шутка!

На самом деле Лисичка мне очень понравилась. Я точно уже никогда её не обижу. Ведь между нами теперь действует уговор: она меня кормит, а я её защищаю. Почему мне так радостно при мысли об этом?

Всё-таки очень приятно и интересно общаться с «настоящим» человеком. Мы с ней вместе живём меньше суток, но я уже сейчас могу с уверенностью заявить, что эти сутки для меня были самыми интересными и насыщенными. По крайней мере за последние несколько месяцев.

Мне так нравится наблюдать за тем, как эта дурочка гримасничает, когда я рассказываю ей какие-нибудь ужасные вещи. Я только лишь ради этого выдумала ту чушь про котёнка.

На самом деле мне слабо верится, что он может превратиться в чудовище, стоит только ей хоть чуточку испугаться. По крайней мере со мной подобного никогда не случалось. Да и убивать его я бы не стала, даже если бы и была вероятность превращения в монстра. Просто выпустила бы на улицу да и всё. Но Лисичка этого не знает, поэтому так мило на меня зашипела, когда я пригрозила его утопить.

Если быть до конца честной, то я всегда очень любила животных. Даже кучу раз пыталась завести себе кошечку или же хомячка. Но они так боялись меня, что чуть ли не дохли от страха. И привыкнуть к нему... а точнее к моей компании у них никак не получалось.

Поэтому я немного удивлена, что этот косолапый котёнок совершенно меня не боится. Видимо потому, что он дурачок. По его нелепой походке это ой как заметно.

Ладно, хватит об этом. Лучше подумаю о Лисичке, а точнее о её реакции на моё признание в убийстве пятерых только за утро. Я готова ещё человек двадцать убить и только лишь для того, чтобы ещё хоть разик увидеть эту гримасу удивления и сожаления на её милом личике. Всё-таки «настоящие» люди прикольные.

Хотя правильнее будет сказать, что прикольная только Лисичка — моя рыжая дурочка. Ведь с другими «настоящими» людьми я уже много лет не общалась.

Последней из них была моя мама. А теперь вот она. Как же я рада... По крайней мере могла бы быть, но эта дурацкая каша всё портит. Она почти наверняка вкусная, но я не могу больше есть, мне плохо. А ведь я съела всего несколько маленьких ложечек.

Нужно есть через силу. Я, конечно, не против расстроить Лисичку и понаблюдать за её милой реакцией, но мне так не хочется вести себя как ребёнок. Только не перед ней. Если уж я сама попросила её меня накормить, то нужно заткнуться и жрать.

Сдаюсь! Больше не могу. Пять ложек — этой мой самый предельный предел. К тому же, я уже съела половинку банана и два сэндвича. Мой маленький желудок больше не выдержит, о чём я и заявляю Лисичке.

— Давай ешь, не придуривайся, — деловито сказала она, доедая свою порцию.

Будь ты проклята, Лисичка. Я тебе это припомню и в отместку расскажу о чём-нибудь совершенно ужасном. Например о том, как... В голову ничего не приходит. В голове одна каша.

— Хочешь, я тебя покормлю? — ласковым тоном сказала Лисичка.

Как унизительно. Хочет выставить меня капризным ребёнком, а всё из-за моих маленьких габаритов. Я и это припомню. Пока не знаю как, но это почти наверняка тебе не понравится.

Шестая, седьмая, восьмая... Десятая ложка. Осталась ровно половина тарелки. Ровно половина тарелки и я блевану. Как же мне плохо. Лучше гореть, чем есть через силу. Меня аж в жар бросило.

Смотрю на Лисичку, а та неподвижно сидит напротив меня и широко улыбается. Щёки у неё при этом краснющие, видимо внутренне надо мной насмехается.

Поэтому мне хочется вбить остатки каши вместе с тарелкой в её рыжую голову. Никогда никого кашей не убивала. Может тогда получится себя ей прикончить? Ведь я почти наверняка сдохну, если доем. Ну либо эта пытка никогда не закончится.

Она всё же закончилась. Я доела. Лисичка моет посуду, а я пристально смотрю на её пышную попку в обтягивающих джинсах. Вот до чего мне нужно расти.

Она вовсе не толстая. Она идеальная. Выглядит как самая настоящая зрелая женщина, а при этом намного младше меня. Она даже бельё носит красивое, с рюшами и кружевами. А на мне детские трусы в полоску и нелепый растянутый топик, который сейчас сохнет на полотенцесушителе.

Чёрт! Это какой-то кошмар... Я хожу в одном и том же топе несколько лет. От него уже ничего не осталось от стирок. А если Лисичка сейчас зайдёт в ванную и увидит его? Какое позорище. Какая же я всё-таки мерзкая девушка. Самая настоящая свинья.

Сорвавшись с места, я бегу в ванную, прячу свой многострадальный топик за раковину и возвращаюсь на кухню.

— Эй, Лисичка, — сказала я умирающим тоном и в глубочайшем отчаянии присела за стол. — Завтра идём с тобой по магазинам. Мне нужно кое-что достать. В награду за это я поучу тебя стрелять.

Лисичка закончила мыть посуду, снова села напротив меня и, отпив остывшего чая, сказала:

— Хорошо. А сегодня что будем делать? Пойдём искать мой дом?

— Твой дом?! — удивилась я. — На кой он мне сдался?

— Ты же сама вчера говорила...

— Да, говорила. Но это было вчера. А сегодня же я вообще ничего не хочу. Точнее не хотела. Сейчас мне на самом деле значительно лучше. И всё равно я лучше пойду полежу.

Махнув Лисичке рукой на прощание, я пошла в большую комнату и с разбегу запрыгнула на кровать... Какая же она мягкая. Как бы мне хотелось сейчас на ней немножко вздремнуть, но это почти нереально. Скорей земля и небо поменяются местами. Это абсурд.

И всё же я всё равно залезла по одеяло, улеглась на подушку и прислушалась — в ванной течёт вода. Видимо Лисичка решила провести день в точности также, то есть за самым натуральным бездельем. И не мне её осуждать. Поэтому я отвлеклась и прислушалась к голосам. Забавно, что у них теперь появился аккомпанемент. Ведь ко мне вернулись галлюцинации.

Лежу и смотрю в потолок, а точнее провожу взглядом по белой линии подсветки, и вот в самом тёмном углу вырисовывается мерзкая рожа, состоящая из полупрозрачных нитей. Она смеётся и трясётся, а теперь и вовсе трансформировалась в открытую дверь; потом в солнце с длинными лучами; в огромное колесо с тонкими спицами; книгу и в конце концов в человеческий силуэт.

Я пристально в него всматриваюсь и со временем он превращается в некое подобие женщины в пышном платье и шляпке. В этот же самый момент я отчётливо слышу ласковый женский голос: «Ястребиные украшения в взволнованной связке».

Чего? Я сначала подумала, что это Лисичка вернулась и мелит какую-то чепуху. Но никого рядом нет, только дверь в комнату шатается. Причём не как обычно шатаются двери, а по диагонали. Какая нелепость. Пытаюсь заснуть.

Спустя мгновение послышалось чье-то дыхание. Открываю глаза и вижу прямо перед собой миленькое раскрасневшееся личико и рыжие, чуть вьющиеся волосы, слегка выбившиеся из-под белого полотенца. Сначала подумала, что и это галлюцинация, но она слишком неестественно себя повела и быстренько отпрыгнула в сторону.

— Прости, разбудила? — сказала Лисичка.

Я отрицательно качаю головой и пристально смотрю на Лисичку; на её пышную грудь, завёрнутую в полотенце. На ней вообще ничего, кроме него нет. И она выглядит такой... женственной. Настоящая красивая женщина с безупречной фигурой. Как же завидно.

Мне тут же начинает хотеться уничтожить всю эту недоступную для меня красоту, но гнев быстро проходит. Даже быстрее, чем появился.

Я улыбаюсь, продолжая разглядывать фигуру Лисички. Интересно, она специально в таком виде передо мной появилась? Хочет похвастаться? У неё получилось. Поэтому я ничего не отвечаю... Точнее хочу показательно промолчать, но у меня почему-то ничего не выходит.

— Не-а, всё в порядке, — сказала я. — Я просто лежала с закрытыми глазами. Днём меня только пуля усыпить сможет.

— А... ладно. Ты ничего такого не подумай. Я в гардеробную шла... Хочу подыскать себе чего-то на смену.

Я что-то промычала в ответ и вот спустя какое-то время Лисичка снова появляется передо мной. На этот раз в длинной мужской рубашке белого цвета с закатанными рукавами.

Грудь у неё теперь выглядит ещё аппетитней. А ножки такие плотненькие, сильные, как у ломовой лошади... Всё-таки я не умею делать женщинам комплименты. Хорошо хоть не вслух это сказала.

Чуть рассмеявшись, я стала пристально наблюдать за тем, как эта красотка сушит свои непослушные волосы. Уму непостижимо, как кто-то мог такую милашку в школе травить. Вот бы я всех их убила. Повырывала бы челюсти. Пускай теперь кто попробует мою Лисичку обидеть. Смерть будет для них искуплением.

— Иди сюда, я и тебе волосы высушу, — сказала Лисичка. — У тебя они такие красивые. Их нужно беречь.

До этого у меня было чувство, что даже конец света не способен поднять мою задницу с этой шикарной кровати. И всё же, услышав это нелепое предложение, я не раздумывая вылезла из постели и уселась на стуле перед Лисичкой, так и не сказав ей ни единого слова.

Потоки слегка тёплого воздуха окружили мою дурную белобрысую голову. Я думала она возьмёт щётку, но вместо этого начала расчёсывать мои волосы свободной рукой. По спине тут же побежали мурашки, стоило только кончикам её пальцев случайно коснуться моей шеи.

Как же приятно, я аж закрыла глаза. Так, наверное, чувствуют себя собаки, которых расчёсывает любящий хозяин. Вот бы только не было этих дурных голосов и мерзких фигур из нитей... Тогда я была бы, наверное, самой счастливой девушкой в этом нелепом Кошмаре.

Ухмыльнувшись, я откидываюсь назад и упираюсь спиной в горячие ноги Лисички. Я чувствую их жар прямо сквозь тонкую ткань нелепой футболки с арбузом. До чего же всё-таки хочется обернуться и крепко обнять её ножки, прижаться к ним грудью как можно плотней.

Но я почти уверена, что получу за это по своей белобрысой башке. Поэтому резко встаю, смотрю на всё ещё слегка красное личико Лисички и хочу что-то сказать, но слова не идут.

Вот так мы и стоим, молча глядя друг другу в глаза. Кажется, она тоже хочет мне что-то сказать, но боится. В моём же случае страха нет. Я не знаю, что такое страх. Но зато есть растерянность.

Вроде и чувствую необходимость что-нибудь ляпнуть, а что именно — непонятно. Вот и стоим мы как две самые настоящие дурочки, пока не открывается входная дверь.

Тяжёлый рюкзачок шлёпнулся на пол, а мгновение спустя к нам бежит счастливая Курочка, на ходу сбрасывая с себя лакированные ботиночки. Вот только мне сейчас не хочется её видеть. Тем более у неё в руках мёртвый голубь. Хотя нет, это какой-то мешочек.

Она им тычет в меня, но я не беру. Мне до сих пор мерещится голубь. Если честно, то я чуть не убила её из-за этого глюка. Это было опасно. В первую очередь для неё.

— Это конфетки? — сказала Лисички разочарованным тоном, старательно изображая при этом почти детскую радость.

Курочка трясёт головой в знак согласия, попутно пытаясь справиться с упаковкой.

— Не нужно, не открывай пока. Мы кашку ели, там осталось ещё на тебя. Пойдём сначала перекусишь нормально, а потом чай с конфетками вместе попьём, — сказала Лисичка, чем очень сильно меня удивила.

Она такая добрая. Ведь знает, что эта малявка не человек, а так мило и заботливо к ней относится. Я бы так не смогла. Я восхищена, что аж слов нет. Обожаю Лисичку. То, что я её вчера встретила — это самое лучшее, что случалось со мной в этой про́клятой жизни. Теперь я окончательно в этом уверена.

Курочка тем временем кивает и убирает конфеты.

— Пистолет с собой захвати, — сказала я и снова улеглась на кровать, поймав на себе их удивлённые взгляды.

Думали, наверное, что я пойду с ними. Но в этот раз как-нибудь без меня.

Хочу полежать в одиночестве и подумать.