Алиса и Анна

Алиса... Алиса в стране каких-то сомнительных чудес.

Чёрт. Даже имечко у этой тупоголовой Гориллы красивое. Хотя мне и моё собственное имя нравится. Только есть ощущение, что оно кому-то вроде меня не очень подходит. Мне бы больше подошло что-то попроще...

Хотя куда уже проще? Это всё моя низкая самооценка. Да и откуда ей взяться у детдомовской девушки, которую все недолюбливали и только искали предлог, чтобы над ней поглумиться.

За всю мою жизнь лишь два человека искренне любили и жалели меня. Мои дорогие и единственные подружки, одна из которых скончалась, когда мне только исполнилось шестнадцать лет.

Очень хорошая и добрая была девочка. Но ей не повезло. Всего за десять месяцев болезнь забрала её. Не было ни шанса на выздоровление. А она не сдавалась. Она была очень храброй.

Только благодаря ей я смогла отпустить своё несчастливое детство и пережить совершенно ужасные школьные годы, наполненные ежедневной травлей и издевательствами. Именно её смерть сделала меня той, кем я являюсь в настоящий момент.

В день её похорон я решила, что больше так продолжаться не может. Хватит быть трусливой девчонкой, над которой все без конца издеваются! Сколько можно это терпеть? Нужно бороться, становиться сильной, а самое главное — храброй! Храброй в точности как она. Ведь до своего последнего часа она смотрела в лицо смерти с улыбкой. Я бы так не смогла, даже сейчас...

Никогда не видела, чтобы она плакала или грустила. Может терпела и срывалась ночами. Не знаю. Но при мне она ни разу не сказала, что о чём-то жалеет или чего-то боится. Потрясающая девочка. Три года прошло, а кажется, что наша последняя встреча состоялась только вчера.

Кстати, с чего это я вдруг о ней вспомнила? Наверное потому, что до этой поры она была единственным человеком, с которым я вот так вот спала под одним одеялом.

Тогда была она, а сейчас Алиса, храбрости которой также не занимать. Столько лет прожить в этом ужасном кошмаре и не сломаться... При этом ещё такой отзывчивой и доброй остаться.

Мне, конечно, не хочется её перехваливать, но если взять за пример реальный мир, то каков шанс встретить там незнакомца, который начнёт тратить на тебя всё своё личное время, причём безвозмездно? Такое возможно только в случае какой-либо выгоды.

То есть ладно ещё с той спонтанной помощью в парке, но она и не подумала на ней останавливаться. Решила и дальше мне помогать. И это меня больше всего удивляет.

Нашёлся бы в реальном мире хоть один человек, который поступил бы в точности также? Вполне допускаю, что да, но мне такие добрые люди за девятнадцать лет жизни ни разу не попадались.

Хотя я легко могу заблуждаться. Но это заблуждение проистекает с вершины моего жизненного опыта. А за свою жизнь я чаще сталкивалась с человеческим злом и предательством, нежели с искренней добротой и желанием оказать безвозмездную помощь.

Искренне и безвозмездно мне желали помочь лишь два человека за всё мою несчастную и жалкую жизнь. В живых из них остался только один. Интересно, как она там поживает?

Однако и в Алисе заблуждаться не стоит. Я прекрасно понимаю, что в ней присутствуют весьма очевидные и опасные странности. Но я списываю всё это на её проблемы в развитии.

У неё просто не было для него времени. Вот она и ощущается для меня пятнадцатилетней девчонкой с очень специфичным и проблемным характером. И именно только поэтому, наверное, она такая отзывчивая и идейная. В конце концов просто так взять с улицы незнакомку и начать нянчиться с ней; делать ради неё всякие ужасные вещи...

Размышляя примерно в этом ключе, я постепенно провалилась в лёгкий поверхностный сон, а когда проснулась, то поначалу даже немного опешила.

Всё дело в том, что в комнате стало гораздо светлее, но я была уверена, что ещё глубокая ночь.

Холодный бледный свет проникал сквозь наполовину зашторенное окно, делая даже самые тёмные углы комнаты видимыми. Видимо на небе показалась луна. Хочется встать и посмотреть на неё, но я тут же вспоминаю, что ночью к окну приближаться не стоит, и тяжело вздыхаю.

Кстати, как там Алиса? Дрыхнет? Очень хочу посмотреть на её спящую рожу.

Только собираюсь повернуться на другой бок, чтобы взглянуть на неё, как слышу металлический лязг, доносящийся откуда-то справа. Что может лязгнуть с таким механическим звуком?.. Пистолетный затвор!

Лежу и боюсь даже пошевелиться, а лязг продолжается. Очередной монстр? Но я ведь до этого не боялась! Что за дела? А может, это Алиса?

Нерешительно приподнявшись на правом локте, я выглядываю из-за диванного подлокотника и замечаю фигуру в белой ночнушке, стоящую прямо посреди комнаты, всего в нескольких метрах от меня.

Золотистые волосы — это определённо Алиса, а в её руке пистолет. Она неподвижно стоит и, склонив голову, играется с его затвором.

Что она делает? Пока я спала, случилось что-нибудь страшное? Хочу спросить, но боюсь. Причём не понимаю, чего именно. Ведь мне казалось, что я могу полностью ей доверять.

В этот момент всё вокруг сотрясается от страшного грохота. Алиса медленно задирает голову вверх и смотрит на колышущуюся из стороны в сторону люстру. Из-за волос я не вижу выражения её лица, но слышу какой-то придурковатый истерический смех.

Я сначала с испугу подумала, что это она так смеётся, но смех приглушённый и явно доносится из квартиры над нами.

Переведя взгляд на потолок, я вся аж сжимаюсь от ужаса, когда его снова начинает сотрясать серия безумно сильных ударов, словно кто-то специально топчется на одном месте, стараясь его проломить. А самое смешное и страшное, что это у него может легко получиться. По крайней мере по моим ощущениям. Ведь грохот с каждой секундой становится всё громче и громче. Я даже начинаю его ощущать через вибрацию диванных пружин.

С превеликим трудом пытаюсь не закричать и смотрю на Алису. А она смотрит на меня. От её взгляда по спине пробежал холодок.

— Тебе приснился кошмар? — на удивление спокойным голосом сказала Алиса.

Я хочу что-то ответить, но не могу, слова от ужаса застревают в глотке. Удары тем временем становятся всё интенсивней. С потолка уже начинает сыпаться штукатурка и бетонная крошка.

— Если ты сейчас же не успокоишься, то я разозлюсь. Я очень устала и хочу отдохнуть, понимаешь? Лисичка, ты меня понимаешь? Ты понимаешь меня?

Дура! От твоего взгляда мне делается только страшнее. Это так не работает, тупоголовая ты Горилла! Людей не так успокаивают!

Я затыкаю уши и в отчаянии ложусь лицом на подушку, стараясь дышать как можно спокойней, попутно очищая голову от дурных мыслей и страхов.

К моему удивлению это сработало. Я чувствую, что начинаю успокаиваться, а пружины в диване стали заметно меньше вибрировать. Чем спокойнее я — тем тише вокруг.

Клянусь, что я до последнего не верила в работоспособность этой безумной системы, пока на своей шкуре её не опробовала. А ведь Алиса меня предупреждала, что достаточно просто не испытывать страх и тогда всё будет в порядке.

Нерешительно оторвав голову от подушки, я смотрю на то место, где раньше стояла Алиса, но теперь там её нет. Она стоит сбоку, всего в полуметре от меня и по-прежнему держит в руке пистолет.

— Ты долго ещё будешь надо мной издеваться? — холодно сказала она.

Я не знаю, обижаться ли мне на эту холодность в её голосе или расстраиваться? Решаю подумать об этом потом, а сейчас... Что мне делать сейчас? Кажется, что если я ляпну что-то не то, то у меня будут проблемы.

— Ты почему все патроны потратила? — сказала она и бросила пустой магазин ко мне на колени.

А, так ты об этом... Получается у неё просто шарики за ролики заехали. Хотя это и так очевидно. Передо мной словно совершенно другой человек.

— Это... — сказала я, услышав дрожь в собственном голосе. — Ты же сама мне сказала так сделать. Сказала, чтобы я стреляла в того паука, пока патроны не кончатся.

Алиса уронила пистолет на пол и перевела взгляд с меня на окно.

— И что теперь делать? — задумчиво прошептала она. — Чем разнести себе голову?

Что? Разнести голову?

— Ладно, — сказала она и повернулась ко мне спиной, собираясь уйти. — Пойду поищу новый. Так будет быстрее всего.

— Стой! — Я схватила Алису за руку. — Куда это ты намылилась? Хочешь оставить меня здесь одну?

— Да, хочу. Я пойду искать пистолет. Я не смогу отдохнуть без него.

Что за бред она несёт? Она лунатик? В общем я понятия не имею, что на неё нашло, поскольку меня до сих пор всю трясёт и голова совершенно отказывается усваивать поступающую в неё информацию.

Из всего сказанного Алисой я поняла только то, что у неё бессонница и она не может заснуть без пистолета под боком. К слову, её проблемы со сном являются для меня очевиднейшим фактом. В конце концов это буквально написано у неё на лице.

Хотя, если смотреть на её поведение в целом, то вечером она не выглядела такой уж усталой, а только лишь иногда упоминала об этом. Однако в настоящий момент всё совершенно иначе.

У неё сейчас настолько усталое и измождённое лицо, что она, кажется, впервые начала выглядеть на свой возраст, а может даже и старше. Мне её искренне жаль. Вот только это ни разу не даёт ответа на простейший вопрос: зачем ей сейчас пистолет? Она не может заснуть без него, как маленькая девочка без своей любимой игрушки? Что за чушь?

Всё ещё держа в своей руке ледяную ручку Алисы, я дёргаю её на себя и она беспомощно падает на меня.

До чего же лёгкая! Куда подевалась вся её нечеловеческая мощь? Клянусь всем на свете, что я не ожидала такого. Я думала просто не дать ей уйти и заставить повернуться ко мне для дальнейшего разговора, поэтому приложила немного больше усилий, чем потребовалось бы для обычной девочки её габаритов. А она взяла и рухнула прямо ко мне на колени.

— Ты что творишь? — возмутилась она и начала барахтаться, пытаясь подняться и убежать.

— Не нужно никуда идти, ложись спать.

— Я тебе говорю, что не могу. Отпусти меня.

— Хватит спорить, ложись, — я уступаю своё место Алисе и силой укладываю её голову на подушку.

Какая она сейчас слабенькая. Её глаза при этом широко раскрыты, и они кажутся мне совершенно безжизненными.

— У меня не... — сказала Алиса хриплым, усталым голосом и спустя пару коротких мгновений продолжила: — Ты играешь с огнём, жалкая тварь. Убери от меня свои поганые руки, пока я тебе их не переломала.

Очень больно. Для меня почему-то очень больно звучат эти слова. И всё же я прекрасно понимаю, что она не в себе. Нужно набраться терпения.

— Алиса, угомонись! — вскрикиваю я и к своему не малому удивлению замечаю, что она и правда угомонилась.

— У меня есть предложение, — сказала я. — Давай сделаем так: если я помогу тебе сегодня заснуть и ты выспишься, то будешь должна мне одно желание. А если нет, то можешь делать с моими руками всё, что захочешь. Лады?

Алиса молча смотрит в пустоту с десяток долгих секунд, а после поворачивается ко мне спиной и больше не двигается. Видимо приняла условия сделки. Я же в свою очередь накрываю нас пледом и придвигаюсь к ней максимально вплотную. После чего приобнимаю её, поражаясь тому, насколько же она сильно замёрзла.

Моя голова сейчас находится чуть выше её макушки. И я начинаю свой монолог.

Рассказываю ей о детдоме и школе, касаясь только редких приятных моментов. А так же о своих двух подругах; о том какие они были хорошие и как мы весело проводили время.

О смерти одной из них я до последнего не собиралась рассказывать, но в конце концов не сдержалась. Мне почему-то в тот момент показалось, что я должна это сделать ради её светлой памяти.

Не знаю сколько точно в конечном итоге я рассказывала ей о себе. Наверное, не очень долго. Да и говорила шёпотом, чисто для фона. Так что даже не была уверена, что она меня слышит. Но вот в один прекрасный момент я почувствовала, что её дыхание сделалось глубже и значительно медленней.

Сработало!

Значит я спасла свои руки.