Глава 2. Госпожа хотела симит
***
Если бы сейчас вокруг них заиграла музыка, то можно было с уверенностью сказать, что они слились с ней и друг с другом. Медленно, словно боясь наступить на ворох колючих иголок, они одновременно подняли глаза друг на друга. Волна разнообразных эмоций вдруг нахлынула на них с такой силой, что оба казалось на минуту задержали дыхание. Застывшие, не замечающие ничего вокруг, они смотрели друг другу в глаза, пытаясь угадать, что же хочет спросить оппонент напротив. Кывылджим снова отвела взгляд. Ей было больно, больно смотреть в глаза мужчине, который имел право сейчас закончить все то, что было между ними. Осознание вины давило на нее, делая дыхание нервным и истерическим. Даже дышать было больно.
Глаза Омера наполнились слезами. Нет, она не смогла, вдруг улыбнулся он. Он видел это по реакции ее тела. Он так давно научился читать ее по малейшим жестам, по тому, как улыбаются уголки ее глаз, по тому, как вздымается ее грудь, по тому, как она отводила глаза, когда стеснялась. Она не смогла, кричало все внутри него. Она дала им шанс, теперь его очередь. Омер не заметил, как слезы скатились из его глаз, настолько он был поглощен изучением каждой черточки на лице любимой женщины. Ощущение неотвратимого страха стало отступать, уступая место едкой злости. Внутри него собирался комок нервных и агрессивных эмоций, которые он никогда не показывал ей. "Нужно придти в себя", - твердил Омер в глубине сознания. Давить на Кывылджим было бесполезно. Она будет сопротивляться, просто потому что эта женщина - боец. Боец со всем миром в надежде доказать, что она права.
- Кывылджим? - очень тихо наконец начал он и тут же запнулся.
Женщина на секунду прикрыла глаза, собираясь с силами, чтобы сделать ответный шаг навстречу человеку, который ждал от нее приговора. Вновь посмотрев на Омера, она увидела, как слезы побежали по таким знакомым и любимым ямочкам на щеках любимого мужчины. Что она теперь будет делать? Зачем он сейчас здесь? Все в минуту стало еще более запутанным. Она думала, что он - тот, кто растопит все ее сомнения, но сейчас чувствовала только одно - груз тяжелой ответственности за свои колебания и желание сбежать от него, чтобы избежать объяснений.
Молчание между ними давило так сильно, что воздух вокруг них искрился.
- Кывылджим? - снова начал Омер. - Скажи мне, что ты не смогла, - на одном дыхании, продолжил он, настороженно глядя на нее.
- Что, Кывылджим?! - вдруг принимая обвинительную позицию, нервно отозвалась она. - Зачем ты здесь, Омер?! Как ты узнал?! - понимая, что он не требует подтверждения очевидного, продолжала сыпать уколами она.
Омер нервно усмехнулся. Эта реакция была так знакома ему. Его горячая учительница вновь вышла на тропу войны, думая, что лучшая защита - это нападение. Ему оставалось как обычно, начать играть по ее правилам, давая пространство для раздумий и медленно делая то, что он делал обычно.
- Успокойся, Кывылджим, - полностью меняя тон разговора, ответил он и резко замолчал, понимая, какую реакцию сейчас вызовет в своей женщине.
Омер не ошибся. От последних слов улыбка тронула губы женщины и она выпустила насмешливый звук. Он всегда так делал. Не давил, отступал, давая возможность ей самой внутренне придти к решению, молча ожидая. Внутри каждого их них горели не высказанные эмоции, целые симфонии из чувств и желаний, но в последнее время они не говорили о них. Как часто они стали избегать разговоров по душам о них самих и об их желаниях, долгое время решая семейные проблемы, которые комом падали на них, не давая возможности передышки.
Он точно угадал - ей нужно было пространство, стены больницы давили, создавая ненужный дополнительный прессинг.
- Где твое пальто? - спросил Омер. - Давай-ка прогуляемся немного, ты не против? - продолжил он, внимательно всматриваясь в ее затуманенные глаза, которые казалось стали еще больше на бледном лице, осунувшемся за последние дни.
Она слегка кивнула ему, благодарная, что сейчас, среди этих стен и людей вокруг он дает ей возможность избежать тяжелого объяснения и попытку сделать собственные выводы. Указав на гардероб возле стойки ресепшн, она опустилась на софу в коридоре, предоставив возможность Омеру закончить все больничные документационные дела.
Мужчина вернулся по коридору к вешалке с верхней одеждой и улыбнулся девушке за стойкой.
- Я забираю свою жену, от нас нужно еще что-то заполнить? Может быть отказ от процедуры? Оплата?
- Все в порядке, господин Унал. Оплата не нужна. Бумаги мы заполним сами. Здоровья Вашей супруге и ребенку, - отозвалась девушка.
Омер в удивлении нахмурил брови. Эта больница не входила в холдинг, тогда откуда девушка могла знать его.
- Вы знаете, как меня зовут? - с недоумением спросил он. - Откуда?
- Ваша жена, перед тем, как подписать отказ от процедуры, указала Вас в качестве лица, с которым нужно связаться при необходимости.
Зрачки Омера расширились, осознавая какой шаг совершила недавно Кывылджим. Она указала не дочь, не мать, даже не Мэри, а его, четко осознавая, что может ему доверять даже в этом вопросе. Несмотря на его ошибки, которые он совершал, как казалось ему - ей во благо, постоянно подрывая ее доверие, она указала его. Она дает им шанс, кричало все внутри него, она продолжает надеяться и верить, продолжает доверять ему, а значит он на правильном пути. Он не может сейчас подорвать ее доверие, он не должен позволить себе снова совершать те же ошибки. Ощутив как прилив собственной значимости и нежности от осознания доверия любимой женщины разливается по его телу, он в нетерпении схватил черное пальто Кывылджим и поспешил к ней.
-Кывылджим, - нежно сказал он, подходя к женщине, - пойдем отсюда.
Она посмотрела на него исподлобья и снова улыбнулась. Сдерживаться, глядя на него и впрямь было трудно. Прямо перед ней стоял мужчина, который светился как будто только что выиграл никак не меньше несколько миллионов зарубежных купюр. Ямочки на щеках так задорно привлекали Кывылджим, что она даже отвернулась, чтобы не смотреть на Омера, не в силах сдерживать порыв набросится на него с поцелуями. Что это? Кажется в ней начинают играть гормоны, которые становится контролировать все сложнее. Куда рядом с этим мужчиной пропадает Кывылджим Арслан и почему на ее место упорно выходит госпожа Унал, страстная, открытая и без железной брони? За эти пару лет рядом с Омером она так и не могла разгадать эту загадку.
- В чем дело, любимая? - заботливо спросил Омер, протягивая пальто. - Почему ты так смотришь?
- Пойдем, Омер. Эти стены сводят меня с ума, - отозвалась она, принимая пальто и позволяя ему помочь ей одеться.
Накинув верхнюю одежду, они направились вглубь коридора к лифту, не забыв вежливо кивнуть девушке на респешн, которая тут же отозвалась яркой улыбкой в их сторону, не заметив вдалеке довольное выражение на лице еще одного человека. Доктор госпожи Арслан стоял в самом конце коридора, смотря вслед удаляющейся паре и внутренне ликуя. Возможно, медицинская этика требовала от него другого поведения, но он на собственном примере знал, что такое вера, доверие и надежда. Этому его научила его жена.
***
Двери лифта открылись на первом этаже и чета Унал быстро, будто боясь передумать, вышла из стен большой комфортабельной больницы. На улице ликовало солнце. Первое солнце за последние дни, что было совершенно не похоже на Стамбул. Пасмурные дни в этом городе не бывали долгими, но последняя неделя туч странным образом затянулась. Вокруг сновали незнакомые люди, где-то вдалеке пел продавец симитов, возле больницы, как обычно сидела парочка бездомных кошек.
Кывылджим остановилась, вдыхая теплый морской воздух, будто боялась что ей не хватит этой свободы. Омер остановился поодаль, давая ей возможность быть самой собой, не настигая своими вопросами или молчаливым присутствием. Кывылджим нужна была эта пауза. Мысли вертелись в голове в состоянии заряженных частиц, не давая ей возможности просто расслабиться и почувствовать то, что она боялась принять.
- Мы можем пройтись вдоль набережной, если ты не устала, - осторожно начал Омер, подходя к ней. - Может быть ты хочешь перекусить?
Кывылджим посмотрела не него, понимая, что он, как и она, пытается оттянуть неизбежный разговор между ними. Она перевела взгляд от теплых карих глаз перед собой, всматриваясь вдаль, и ответила:
- Давай пройдемся, Омер. Только...
Омер вопросительно взглянул на любимую женщину, ожидая ее приказаний. Сейчас в душе у него было столько теплоты и нежности, что он готов был выполнять любую ее прихоть. Она ждала их ребенка и от осознание этого факта сдержанного Омера Унала распирало до кончиков ногтей. Он был готов кричать на всю улицу о том, как счастлив. Даже одна мысль, что их скоро может быть трое казалась ему чем-то невероятным.
- Что, Кывылджим? Тебе не хорошо? Что ты хочешь? - взволнованно спросил он, опасаясь быть излишне навязчивым со своей заботой.
Кывылджим рассмеялась. Кажется, вот оно. То, чего она боялась, скажи она ему о ребенке. Она сразу знала, что он окружит ее непомерной излишней заботой, не давая возможность даже дышать без его наставлений. Все только усложнялось его реакцией. Омер был бы замечательным отцом, но ее пугало многое. Возраст, смерть сестры, осуждение вокруг, стыд перед родными. Глупая, какая же она глупая, как же можно было попасть в такую ситуацию по велению собственного сердца. Почему, когда она находится рядом с этим человеком, ее разум будто отключается?
- Все хорошо, Омер - излишне резко, сказала она. - Я просто хотела попросить тебя купить нам симиты...Что? - увидев его лицо, расплывшееся в улыбке, засмеялась она. - О, Аллах, Омер, прекрати так сиять, пожалуйста. Я чувствую себя неловко.
Но Омер не мог справится с эмоциями, которые тут же отражались на его довольном лице.
- Если госпожа хочет симит, значит я разобьюсь в лепешку и принесу его, - со нежностью в голосе, ответил он, оглядываясь в ту сторону, куда еще недавно смотрела бывшая жена. Взгляд его зацепился за продавца симитов и, кивнув Кывылджим, он поспешил на подвиги, ради любимой.
***
- Держи, - сказал Омер, протягивая ей изделие из теста. - Я договорился с продавцом, он выбрал нам самые лучшие, - подмигнул мужчина.
Кывылджим взяла протянутый ей симит и вдохнула его запах. Первые признаки ребенка, который сейчас был под ее сердцем уже давали о себе знать приступами голода. Она откусила кусочек и невольно улыбнулась от знакомого вкуса. Омер смотрел, как его женщина с жадностью поглощает булочку и не мог вывести улыбку с лица. Ничего более трогательного в его жизни еще не случалось. Беременность Лиман не в счет. Да, он был с ней мягок, старался не тревожить, но каждый из них понимал, что они лишь временные спутники в жизни друг друга, объединенные общим горем.
- Кывылджим, может еще один? - рассмеялся Омер, пораженный ее скоростью поедания симита.
Женщина сузила карие глаза и ехидно посмотрела на него.
- Это все ты, Омер. Да, - кивнула она удивленному Омеру. - Теперь я кажется всегда испытываю голод, - с напускной злостью, продолжила Кывылджим. - Омер! Ты можешь убрать эту улыбку со своего лица?
Мужчина тут же постарался убрать с лица все эмоции, стараясь лишний раз не дать возможность Кывылджим начать внутреннюю борьбу с самой собой.
- Все же прогуляемся? - продолжил он, всматриваясь в реакцию женщины.
Женщина кивнула и, поплотнее запахнув пальто, направилась в сторону набережной, даже не обращая внимания на спутника. Омер молча следовал рядом, понимая, какой ураган сейчас бушевал в голове у Кывылджим. Он столько раз сталкивался с ее быстрым и резким принятием решений, когда она буквально рубила и сжигала все мосты, без надежды на здравый смысл, что сейчас он боялся лишний раз вызвать ее негодование. Сейчас речь не просто о бумажке в корочках, которую выдавал свадебный регистратор, речь шла о жизни его ребенка. Перегнуть с Кывылджим, подгоняемой гормонами сейчас было так легко, что Омер решил просто молчать, оказывая всю возможную поддержку.
Кывылджим, казалось, отмеряла шагами набережную. По крайней мере, она с таким неистовым чувством летела вперед по пешеходной части, что коренные жители и туристы расступались в разные стороны. Женщина буквально бежала вперед, словно желая почувствовать, что еще может управлять своим телом, разумом и жизнью. Оркестр в голове не мог перестать играть. Ей нужно было решение. Окончательное. Но теперь это решение она должна была принимать вместе с мужчиной. Кывылджим ненавидела зависеть. Чувствовать слабость. Она должна быть хозяйкой своей жизни, она. Ее колебание в кабинете у врача сыграло с ней злую шутку. А увидев Омера в коридоре клиники, она окончательно потерялась. Его добрые нежные глаза раз за разом магическим образом продолжали влиять на нее. Его незримая поддержка уничтожала ее барьеры самостоятельности и отчужденности. Как же теперь быть? Готова ли она окончательно снять замки со своей защитной двери и довериться мужчине на всю оставшуюся жизнь? А как же маленькая Алев? Как же Джемре? У Чимен, возможно, тоже скоро будут дети. Почему ее преследует чувство, что она больше никогда не избавится от семьи Уналов?
- Кывылджим, Кывылджим, - услышала она голос Омера. - Может не стоит так бежать? Мне кажется, мы уже прошли несколько километров.
Женщина резко обернулась и тут же столкнулась с причиной своих размышлений, оказавшись прямо в его объятиях. Подавив в себе естественное желание оттолкнуть источника ее проблем, она вдруг увидела ссадину на лбу Омера и нежно протянула руку, дотронувшись до его кожи.
- Что это, Омер? - спросила она с тревогой. Перед глазами тут же встала картина аварии, которую они проживали вместе.
- Я сильно торопился, - усмехнулся мужчина. - Не переживай,- увидев ее встревоженный взгляд, тут же добавил он. - Немного столкнулся с другим автомобилем. Оставил Юсуфа разбираться с проблемой, так что домой придется ехать на такси. Надеюсь, ты не против?
- Домой? - повторила она за ним. - Мы поедем к тебе? А как же Метехан?
- Мне кажется, сегодня нам, наконец, нужно поговорить, - голос Омера вдруг стал серьезным. - Мэтэхан сейчас в компании, а вечером собирался ужинать с друзьями. Ты не можешь вечно игнорировать меня, Кывылджим.
Глубокий прямой взгляд карих глаз тут же пронзил его насквозь. Омер терялся в незнании, как лучше вести себя с Кывылджим. Его внутренности разрывало от желания поставить ей условия, которые не оставят ей выбора, от отчаянного стремления стать с ней, наконец, единым целым, но разум говорил об обратном. Она сама должна сделать этот выбор. Он не мог принудить ее рожать ребенка, как не мог принудить к браку с ним. Ему, как обычно, оставалось только надеяться на то, что однажды зерно здравого смысла возымеет верх над первыми эмоциями женщины и она примет верное для них обоих решение. Оставалось лишь попытаться выиграть время.
- Пойдем, Кывылджим, - устало вдруг сказал он, нехотя отрывая ее от собственного тела. - Я вызову нам такси. Пожалуйста, жизнь моя, давай проведем это вечер вместе...
Кывылджим рассеянным взглядом окинула набережную, еще раз сделав глубокий вздох, и кивнула Омеру.
***
Войдя в темную прихожую его квартиры, Кывылджим ярко ощутила эмоции дежавю. Почему все самые больные воспоминания всегда связаны с этим домом? Сколько еще раз она будет разбивать свою гордость и жизнь о семью Унал? Судьбе оказалось этого мало, и он послал ей ребенка. Это слишком даже для Кывылджим, что уж говорить о ее больной матери и непутевой дочке.
Кывылджим скинула пальто и сумку на белый диван и устало опустилась рядом, понимая, что разговор между ними будет неизбежен. Скрестив руки на груди, она ждала, пока Омер сделаем им чай, прокручивая все возможные варианты предстоящего разговора. Когда Омер появился в гостиной с двумя чашками, Кывылджим уже сидела перед ним в оборонительной позе, нацепив на себя ничего не выражающий взгляд. Омер со страхом посмотрел на нее. Буквально час назад, пока они ехали в такси, где Кывылджим устало заснула на его плече, он готов был поверить, что она смягчилась, но теперь снова терялся. Ее прозрачный твердый взгляд заставлял его готовиться к непростой беседе.
Усевшись рядом и поставив чай на столик перед ними, Омер слегка прикоснулся к Кывылджим, боясь сделать что-то лишнее и с трепетом взглянул на нее.
- Спасибо тебе, Кывылджим, - осторожно начал он.
Она вскинула бровь, понимая, куда он клонит.
- Омер! - взвинченно ответила она. - То, что я уехала с тобой из больницы вовсе не значит, что я приняла окончательное решение!
- Нет, вовсе нет, Кывылджим, - понуро отозвался он. - Я прекрасно тебя понимаю. Я понимаю твои сомнения, поверь. И я не буду на тебя давить, любовь моя. Я говорю тебе спасибо за то, что ты дала нам время. Просто знай, вместе мы можем справиться со всеми переживаниями.
- Омер! - не разжимая рук, скрещенных на груди, прервала его Кывылджим. - О каких переживаниях идет речь? Мне уже столько лет! У меня внучка! Боль от потери сестры никуда не ушла, а у нее растет маленькая Алев!
- Прошу тебя, успокойся Кывылджим. Ты говоришь совершенно нормальные мысли и переживания, и я понимаю тебя, о чем ты. Но, в конечном итоге, все не так страшно, как ты думаешь. Да и какая разница, что будут думать другие люди, когда мы есть друг у друга?
Кывылджим усмехнулась. Перед ней снова тот самый чуткий Омер, который, кажется готов окинуть своим спокойствием целый мир. Она расжала руки, слегка облокачиваясь на диван и продолжила.
- Кто сказал тебе? - спросила она. - Конечно же, Мэри? С каких пор вы с ней в таких близких отношениях? Офф, Мэри, офф, - продолжала злиться Кывылджим, однако ее расслабленная поза говорила Омеру о том, что женщина немного успокоилась. Первые эмоции сходили на нет, а значит теперь оставалось лишь мягко дать ей поддержку и тогда она примет решение, которое спасет их обоих.
- Прошу тебя, жизнь моя, не сердись, - нежно ответил Омер. - Мэри сделала очень большое дело - она избавила тебя от возможности объяснений со мной, - неловко отшутился он.
Кывылджим, которая была готова продолжать обвинять Мэри вдруг рассмеялась. Только одному Омеру она могла позволить шутить в казалось бы непростых ситуациях. Когда-то раньше шутом в их семье был Кайхан. Но как часто его неумелые реплики ставили Кывылджим в неловкое положение перед родными, друзьями или коллегами. Омеру же с легкостью удавалось шутить так гармонично, что сдержать улыбку было почти невозможно.
- Омер, Мэри еще получит свой ответ, - менее грозно, но все еще пытаясь совершать неумелые нападки, продолжила Кывылджим, выставляя вперед так знакомый ему указательный палец.
- Хорошо, хорошо, Кывылджим, только, пожалуйста, постарайся не сильно ее ругать. Мэри - особенно чуткий человек в вашей семье, - сказал Омер и тут же пожалел об этом.
Кывылджим прищурила глаза, в которых тут же вспыхнули огоньки ярости, и вырвала свои руки из рук Омера, снова принимая защитную закрытую позу.
- Ты хочешь сказать, что я понятия не имею о человеческих эмоциях?! Неужели, Омер бей?!
- О, Кывылджим, я ничего такого не имел в виду, успокойся, прошу тебя, - Омер был в замешательстве, подумав, через что ему придется пройти, когда женщина примет факт своего положения. Она и в обычное время так часто меняла свои эмоции, что же говорить о том времени, когда ею будут управлять гормоны. - Кывылджим, - продолжал он тихо, - я очень счастлив. Несмотря на то, что наши отношения сейчас в подвешенном состоянии, несмотря на твои сомнения. Я знаю, что ты сделаешь правильный выбор и готов помочь тебе в этом.
Женщина с усмешкой покачала головой. У нее не было уверенности в завтрашнем дне с Омером. Да, она всей душой продолжала доверять ему, верить в искренность их чувств, в их уютный мир, который они выстраивали друг с другом, но раны от его благих намерений были живы. Не менее сильно саднило и от ран, нанесенных его семьей ее дочери и сестре. Когда она выключала разум, как тогда, в доме Джемаля, отчаянно призывая его оставаться в сознании, в палате, держа его за руку, в пожаре, когда единственного звала его в отчаянии, - ее чувства обнажались догола, оставляя незащищенный пласт настоящей Кывылджим ханым- ранимой, нежной, зависимой. Но это не приносило ей ничего хорошего. Влияние, которое оказывало его присутствие рядом с ней невозможно было объяснить с точки зрения логики.
- Омер, - отозвалась она задумчиво, - я сейчас так расстеряна...
Омер поднял руку и нежно провел пальцами по ее щеке, захватывая прядь каштановых волос. Этот привычный для нее жест вызвал такую же привычную реакцию - она ласково нырнула в его ладонь своей щекой и прикрыла глаза. Омер придвинулся к ней ближе, сокращая дистанцию, и со всей теплотой прикоснулся губами к ее лбу. На языке их тел это означало полное доверие и благодарность друг другу.
- Мы пройдем это вместе, любовь моя, - прошептал он тихо, находя губами ее губы и захватывая их. В мгновение животные инстинкты дали знать о себе в их телах и Кывылджим со всем чувством ответила Омеру на его поцелуй. Напряжение от его ласк нарастало с каждым проникновением его языка, не давая возможности женщине даже на секунду задуматься о том, что она могла сделать еще несколько часов назад. Омер слегка отстранился от нее, чувствуя, как горит все его тело от губительной близости его женщины, пытаясь уловить эмоции на ее лице. Он боялся нарушить ее личное пространство своим напором, который все реже мог сдерживать, находясь с ней в опасной близости, поэтому сейчас ловил даже мимолетную реакцию в туманных карих глазах.
Но Кывылджим не была готова сейчас отпустить его. Она обхватила его шею руками, заставив Омера плотнее прижаться к ее телу и с жаром коснулась губами его шеи. Мужчина на мгновение замер, будто оценивая ситуацию, в которой они сейчас находились, но страсть взяла над ним верх. Его руки ловко проникли к ней под джемпер, и сейчас ласкали ее спину, которую она выгибала в такт его движениям.
Раздался звонок. Слегка опешив, Кывылджим нехотя отстранилась от Омера и, взглянув на экран, пробормотала:
- Это Доа, Омер. О, Аллах, мне так стыдно перед ней, - прежде, чем нажать на кнопку принятия звонка, сказала она.
Омер, пытающийся всеми силами вернуть самообладание, перехватил ее стыдливый взгляд и тут же поспешил ответить:
- К чему это, Кывылджим? Мы не сделали ничего зазорного.
Женщина покачала головой, отвечая на звонок дочери.
- Родная? - сказала она и тут же услышала плач на другом конце линии. - Доа? Что случилось? Джемре?
- Мамочка! - прерываемая всхлипами речь Доа казалось была полна страха, - Фатих...
- Что Фатих? Что? - взволнованно повысила голос Кывылджим, - Доа, что случилось с Фатихом?! С тобой все в порядке, дочка?!
Омер насторожился, услышав имя племянника и в упор смотрел на Кывылджим, ожидая конца разговора.
- Доа, ну же, что с Фатихом?! - в нетерпении пыталась она достучаться до дочери, но не слышала ничего, кроме отчаянных рыданий.
- Кывылджим, - вдруг услышала она в трубке знакомый голос.
- Мэри? Мэри, что происходит? Что случилось?
- Кывылджим, прошу тебя, только не переживай сильно. Мы сейчас в больнице Уналов, в Фатиха стреляли, сейчас он в операционной, - вкрадчиво произнесла Мэри, будто читая сводку новостей криминального канала.
- Что? - Большие глаза Кывылджим стали еще выразительнее от шока, который вызвали слова Мэри. - Мы сейчас же едем!
- Хорошо, хорошо, Кывылджим, - поспешила ответить сестра. - Только..., - остановилась она на полуслове, буквально задержав дыхание . - Подожди, Кывылджим. Я могу тебя спросить?
- Офф, Мэри, - отозвалась сестра, понимая о чем сейчас спросит Мэри. - Прошу тебя, не сейчас.
- Но...но ты же ничего не сделала? - со страхом продолжила улыбчивая женщина.
- Нет, Мэри, я ничего не сделала, - улыбнувшись ответила Кывылджим. - Но я еще поговорю с тобой, будь готова!
- Как скажешь, милая, - с радостью в голосе, отозвалась Мэрьям, мысленно воздавая молитву к небу. - Мы ждем вас.
Кывылджим в смятении нажала на отбой и с опаской посмотрела на Омера.
- Дорогой, - не зная,как начать остановилась она и тут же продолжила. - Нам срочно нужно выезжать в вашу больницу. В Фатиха стреляли.
- Что?! - в непонимании вскрикнул Омер. - В Фатиха? Стреляли? Он, - помедлил мужчина, прежде чем задать следующий вопрос, - как он? Он жив?
- Он сейчас в операционной, а больше я ничего не знаю, - стараясь говорить спокойно, ответила Кывылджим.