Ария Лося

Хотелось прокричать: «Что ты, чёрт возьми, творишь?!», – и сбежать, как последний трус, но Сэм не двигался, чувствуя тяжесть чужого дыхания на своих губах.

Пронёсшееся, подобно урагану, прикосновение всё ещё таяло и бурлило где-то на коже, под кожей, по всему телу. Сэм же не открывал глаз, не зная, что ему делать. Пульс ускорился. Тяжесть привалила ко всем конечностям. Неопределённость оттягивала внутренности.

- Прости. - тихий выдох ознаменовал начало. Сэм не знал, начало чего, но знал, что оно наступило.

Он распахнул глаза и в темноте быстро разыскал лицо Гейба, в котором не читалось ни капли вины. Просто услужливое спокойствие, словно Новак ждал, когда же до Сэма дойдёт всё цельной картинкой.

Сэм молчал, не зная, что ему говорить. Сна не было больше ни в одном глазу. Габриэль всё ещё был слишком близко, стиснув в руках край одеяла, – Сэм видел, как побелели костяшки его пальцев. Габриэль боялся. Он вряд-ли боялся когда-нибудь сильнее, чем сейчас. Пускай и не показывал этого. Пускай его лицо и оставалось невозмутимым.

Сэм тоже боялся. Он скинул одеяло одним движением и выбрался из-под него, спуская ноги с кровати. Заправив волосы за уши, Сэм уткнулся взглядом в пол. Габриэль позади него не двигался. Они оба знали, что следует что-то сказать или что-то сделать, но... Сил на это просто не оставалось.

Сэм мог бы сейчас развернуться и уйти, но он никогда не поступал так, – это шло вразрез с его принципами и нормами. Потому он сидел, чувствуя, как продавливается и поскрипывает кровать, когда рядом с ним уселся Габриэль, руки которого дрожь била едва ли не сильнее обычного. Но он действительно не выказывал никакой боязни, покачивая спущенными вниз ногами. Хотя Сэм прекрасно слышал, как оглушительно бьётся его сердце.

- С... Сэм? - осторожно позвали его.

Сэм отозвался не сразу.

- Как давно? - поинтересовался он спустя несколько долгих минут.

Габриэль ничего не ответил, опуская взгляд вниз. Он вряд-ли мог назвать точную дату, понимал Сэм, и вряд-ли сейчас как-нибудь разовьёт разговор, направит его в нужное русло. Габриэль чаще него сбегал. Он бежал так долго, как только мог, ото всех на свете, в особенности, от важных разговоров. В этом был весь Габриэль.

И сейчас Сэм тоже ждал, что тот сбежит и вскоре попытается замять эту тему.

Но Гейб отчего-то не убегал. И когда он заговорил, Сэм не мог не удивиться чёткости, с которой он произносил слова.

- Почти что в... Всегда. Всегда, Сэм. - Гейб вновь посмотрел на Сэма, и в окне в этот миг отобразилась луна, показавшаяся из-под туч. - Я не знаю, что... ты... ответишь, но... просто отв... просто ответь, Сэм, и э... того будет достаточно.

Гейб сейчас пытался контролировать свою речь, говорить отчётливо, практически вырывать изнутри себя слова, чтобы они дошли до Сэма правильно.

Сэм сцепил до боли зубы, поворачиваясь к Гейбу. Сейчас он чувствовал себя откровенно дерьмово.

- И если ты... Если ты не... захочешь, Сэм, я... - Габриэль словно пытался найти что-то в лице Сэма, затерянное, давно уже утонувшее. - Я бы не хотел испортить нашу дружбу.

Гейб старался не испортить... Всего.

Сэм закусил губу изнутри. Он не знал, что говорить. Мысли? В голове было до безобразия пусто. Только дикая тишина, которая подчёркивала всё безумие происходящего.

Сэм не знал, что чувствовал. Он много раз думал о том, зачем искал Габриэля все десять лет. Он понимал, что многие уже и забыли о том, каким был Габриэль за те десять лет. Сэм видел, что даже Дин и Кас постепенно начинали сдаваться, хотя продолжали искать. Сэм знал, что должен был принять тогда, по меркам остальных, «правду» о том, что Гейб мёртв. Или сбежал. Но вечно Сэма что-то останавливало от этого, – даже тогда, когда он ходил в бары и напивался до состояния, когда в голове оставалась только звенящая пустота, которая воцарилась сейчас на секунду в его голове и исчезла, давая пространство мыслям и возможным действиям. Даже тогда, когда он смотрел на мёртвых, уничтоженных пытками людей, которых они находили. Даже тогда, когда его буквально оттаскивали и отчитывали за безрассудство, которое он включал в себе на заданиях Ордена. Люди говорили, что он мог угробить себя ради человека, который, скорее всего, мертвец.

Когда же он нашёл Габриэля, он боялся, – «Потерять». Сэм думал, что если отведёт взгляд, то Гейб растворится, исчезнет или же упадёт мёртвым грузом прямо ему под ноги. Сэм готов был залечивать каждую его рану. Говорить, что всё будет в порядке. Прятать в тепло. Оказываться слишком близко. Обнимать. Стирать личные границы до последнего штриха, которые он расчертил для всех, – даже для собственного брата, что не мог, как Гейб, спокойно подойти и просто лечь рядом в его же кровать, уткнуться носом в грудь и заснуть. Чего уж там, - даже объятия для них выглядели странно.

Друзья такого себе всё равно не позволяют. Сэм не знал точно, но был отчего-то уверен в этом.

- Ты ничего не испортил. - тихо проговорил Сэм, чувствуя, как сгущается вокруг него воздух, словно становится материальным, тяжёлым, пропитанным свинцом и густотой его же дыхания.

В то мгновение, казалось, Сэм не понял, как это прозвучало. Стоило ему повернуться к Гейбу, как заметил безмолвное разочарование, читающееся в его глазах.

- Так это... з... -начит «нет»?

Сэм облизнул отчего-то враз пересохшие губы.

- Это значит «да», - та тяжесть где-то далеко в его груди, звенящая и дрожащая, как зверь, угодивший в капкан, медленно начала рассасываться. - Это всегда значило «да», Гейб.

- Это всегда значит «да», Гейб. - молвил Сэм.

Гейб сидел на широком подоконнике и смотрел куда-то в сторону поля для Квиддича, где летали игроки гриффиндоской команды. Легко можно было разглядеть быстрые налёты и их движения, – только среди них не было Дина, перехватившего бы квоффл у первого же игрока и сразу бы полетевшего к кольцам противника. Дин закончил Хогвартс ещё пару лет назад.

- То есть, ты готов мне всегда говорить «да», Сэм? - усмехнулся Гейб, наконец поворачиваясь к Сэму. - Прям даже если это будет что-то очень, очень глупое?

- Прям, да. - Сэм, шестнадцатилетний мальчишка, усмехнулся, подтягивая ноги к себе, чтобы не коснуться сидящего напротив него на подоконнике Габриэля, не отрывающего взгляд от окна.

Это был его последний год. Последний день. После чего, на следующий год Сэм вернётся сюда только с Касом. Гейб хотел прожить его по особенному, – и Сэм не знал, что это значит. То ли ему розыгрыш масштабный хотелось устроить, то ли ещё что, – что, кажись, предвидели и профессора, постоянно следящие за Гейбом, как стайка мух, в этот день. Только сейчас они оставили их в покое, – ведь прошло полдня, а Гейб ничего так и не вытворил.

- Тогда если я предложу пустить сегодня салюты ночью, с Астрономической башни, и поцеловать меня там, ты согласишься?

Сэм расхохотался, привалившись лбом к холодному окну.

- Думаю, насчёт салютов я буду только «за». А вот поцелуй... - Сэм улыбнулся ещё шире, так, что даже десна заболели, и он этого просто контролировать не мог. - Насчёт него надо подумать.

- У нашего Лося юмор появился, вы только гляньте. - Гейб хмыкнул, протягивая ноги вперёд и кладя их поверх сложенных в позе лотоса ног Сэма. Наглость, да и только, - хотя в лице Сэма даже ничего и не напряглось. - Нет, а, серьёзно, Сэм?

Сэм ухмыльнулся.

- Салюты безопаснее всего будет запускать в часов восемь вечера. Прямо перед отбоем.

- Да... - улыбка Гейба дрогнула и он вновь повернулся к окну. - Символически уйти напоследок – то, что бы одобрили господа Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор.

Сэм молчаливо кивнул, будучи абсолютно и всеми руками за такой уход. Никто из преподавателей, возможно, подобного даже предвидеть не сможет, по крайней мере, не с его вмешательством. Он поудобнее положил чужие ноги на свои и, сведя брови, окинул быстрым взглядом фигуру Гейба.

Хотелось его нарисовать, – или же сфотографировать, он был действительно сейчас красив. Июньское солнце терялось в его глазах, пропитывало чёрную мантию и виднеющуюся шею из-за отсутствующего зелёного галстука на ней. Сэм отмахнулся от прочих мыслей и вновь завёл разговор, растирая руки между собой. Он уже представлял тот огромный, дикий салют, который они могли устроить.

- Так что? Где возьмём их? Какого вида они будут?

- Драконы. Лисы. Все, кого я люблю. И сгоняем сейчас в «Зонко».

Но никто из них так и не пошевелился тогда, – было слишком хорошо. Тишина стала старым другом, с которым Сэм ещё не был знаком так близко. Лето только брало в свои руки землю. Габриэль был расслаблен едва ли не больше, чем Сэм. И казался всё таким же невероятно красивым, хотя Сэм продолжал гнать и гнать эту мысль.

Просидев так с полчаса, они всё-таки поднялись в поисках Каса, чтобы осуществить свой небольшой коварный план. И уже этой ночью взорвалось, по крайней мере, сотня фейерверков, разорвашвших ночное звёздное небо.

Они трое стояли на Астрономической башне, наблюдая, как вспышки образуют определённых животных, как драконы рассекают темноту, как огромные гиппогрифы несутся куда-то далеко вперёд, как раскрывают свои саблезубые пасти псы, как виляют хвостами яркие лисицы, подобные огненным Патронусам.

И Габриэль повернулся к Сэму. Казалось, что он чего-то выжидал, но Винчестер смотрел на салюты, не в силах оторвать глаз от них. Ученики начинали выбегать на ночную поляну вместе с профессорами, и никто не замечал стоящее трио на самой высокой башне Хогвартса. И пока никто не замечал их, – Сэм в это время не замечал Габриэля.

Не замечал его легко протянутой руки в его сторону, не замечал едва ощутимого прикосновения к плечам, не замечал взгляда и осторожно отдаляющегося от них Каса с едва заметной улыбкой. Сэм не видел.

Зато видел Габриэль, прижавшийся к нему плечом. Словно решив что-то для себя, он больше не смотрел на Сэма, опираясь о перегородку. Он стоял рядом и улыбался, – то ли счастливой, то ли ностальгической улыбкой. И когда Сэм повернулся к нему, всем своим существом сияя, было поздно, чтобы делать какие-то выводы и пытаться что-то понять. Да и Сэм тогда ничего не понимал, пока осознание долбилось ему в голову тут и сейчас, на площади Гриммо 12. На этой старой кровати, в окружении потрёпанных временем плакатов мотоциклов и девушек. В такой же ночной темноте, как и тогда, только без ярких вспышек салютов в небе.

- «Да», т... то есть, – полноценное... «да» на всё, или пр... просто «да», что означает... - начал было Габриэль, но Сэм его прервал, потянувшись к нему и возложив одну руку на тонкую шею, а вторую – на плечи.

Второе прикосновение ни чем не отличалось от первого. Едва ощутимое, трепетное, дрожащее, – Сэм боялся быть более напористым, каким никогда не был. Губами он чувствовал небольшие шрамы, царапины на коже Гейба, язык прошёлся по ним, словно запоминая каждую чёрточку и линию. Каждую выпуклость. Всю возможную мягкость.

Было необычно. В особенности, когда Гейб потянулся вперёд, глубоко вдыхая и прижимая Сэма к себе, – не разрывая поцелуй, ведь именно Сэм разомкнул его, чтобы снова поцеловать, чтобы повторить это сотни раз, сцеловывать каждый вдох и слово, так и не вылетевшее со рта Гейба. Эта секунда Сэму напомнила момент, когда он встретит Гейба спустя десять лет и прижал к себе, стянув со стены. Он тогда боялся отпустить его, как и сейчас. Боялся, что кто-то ворвётся и отнимет его у Сэма, сделает ещё больнее, и Сэм никак не сможет этому противостоять.

В это мгновение бояться было нечего.

Сэм позволил Гейбу полностью опуститься на себя, пластом забраться и лечь, обхватив руками его щёки. Такое странное ощущение.

Разорвав поцелуй, Габриэль мазнул губами по подбородку, после чего, тяжело дыша, уткнулся носом в шею Сэма. Сэм сразу и не заметил, как его палец начал медленно бороздить вдоль позвоночника Гейба, а его самого одолевала томная усталость, отзеркаливающаяся в тяжелеющих конечностях.

Сэм моргнул, разгоняя сонную негу.

- Так что, мы теперь... - Сэм запнулся, не зная, как это сказать. - Мы теперь встречаемся?

- Называй к... как х... -очешь. - буркнул Гейб ему в шею.

Сэм хмыкнул. Его рука взлетела вверх вдоль позвоночника и спустя секунду пальцы зарылись в тёмные пряди волос. Габриэль зашевелился на это прикосновение, поднимая голову и нависая над Сэмом. Сэм посмотрел на него в ответ, щурясь из-за луны, ореолом окружившую растрёпанную голову.

- М... Можно? - мягко поинтересовался Габриэль.

- Всегда. - последовал тихий ответ.

Странно было это слышать от него, потому что он бы не сказал подобного с час назад.

...Или сказал бы? Сэм, если честно, не знал. Он всего-лишь ощутил приятное, тёплое давление где-то глубоко в его груди, поднимающееся вверх и заливающее его всего изнутри. Габриэль не отрывал от него взгляда, даже после вопроса. Он смотрел на Сэма, как на нечто невероятное. Нечто прекрасное. И жар сливался вместе с крошечным, отдающим куда-то в щёки смущением, отчего Сэм действительно начинал чувствовать себя подростком.

Он неловко провёл руками по плечам и спустил их вниз, притягивая Гейба к себе, для одного небольшого поцелуя. Гейб не сопротивлялся. Его губы с поразительной скоростью нашли губы Сэма и теперь это не было похоже на осторожное изучение. Это было схоже на – либо возьми, либо у тебя это отберут. И Сэм не был против, особенно, когда его язык ворвался в чужой рот и начал исследовать всё, до чего мог дотянуться.

Яростная жажда Сэма встретилась с равной страстью Габриэля, и, сливаясь, они терялись друг в друге в лучшем из возможных смыслов. Терять себя в алкоголе или сигаретах было ничто по сравнению с потерей себя в Габриэле Новаке. И Сэм это познал только сейчас. Раньше он не мог понять, насколько действительно далёк от понимания того, что между ними двумя происходит, – теперь же всё стало гораздо чётче и яснее.

К чёрту мысли. К чёрту, он должен был осознать это ещё раньше.

Холодные руки Гейба плавно пробрались под ткань свитера, касаясь горячей кожи Сэма. Идеальный контраст. Сэма передёрнуло, но удовольствие, затопившее его с головой, было сильнее, гораздо сильнее, пускай и искры страха начинали нагонять его.

Он позволил Гейбу стащить с него свитер и остаться без него. Позволил замереть на секунду, ведь даже под тусклым светом луны были видны все шрамы и ссадины, все следы не таких уж и давних боёв, которые вёл Сэм. Позволил Гейбу протянуть руку и коснуться одного из них, практически сидя на ногах Сэма. Его губы теперь казались такими далёкими, но Сэм всё равно чувствовал себя слишком обнажённым перед ним, – хотя на нём всё ещё присутствовал низ одежды.

Сэм Винчестер был голый из-за шрамов. Абсолютно. Словно кто-то не просто сдёр с него всю ткань, но и содрал кожу вместе с ней, выставляя напоказ все внутренности и мысли вместе с ними.

- Всё в... Порядке? - тихо поинтересовался у него Гейб.

Сэм лишь кивнул, прикрывая глаза и откидываясь назад на кровать. Он отдался во власть Гейба, он готов был не видеть его, лишь чувствовать, ощущать на себе все его прикосновения и взгляды.

Подумать только – всё это случилось за одну ночь, так быстро. Сэм не успел и моргнуть, как всё внезапно и с треском встало на свои места.

Первое, что он почувствовал – это пальцы Гейба, взволнованно прикоснувшиеся к его животу. Сэма передёрнуло, холодок пронёсся по его коже и закрался под неё, вгрызаясь зубами в мягкую плоть. Подушечки пальцев скользнули вверх, очерчивая странную линию, чтобы Сэм, спустя секунду, понял, что Гейб сейчас прослеживает руками один из его шрамов.

- Откуда... он? - спросил Новак. - Расскажи мне.

- В одной из битв, - Сэм медленно раскрыл глаза, чтобы взглянуть на наполненное чем-то таким искренним лицо Гейба, что после он просто не смог отвести взгляд, - один парень конкретно облажался. Можно сказать, даже подставил меня. Он сбежал, когда Пожиратели хлынули на нас, трансгрессировал на месте, оставив меня одного против девятерых. Я не смог отбиться до конца.

Габриэль поджал губы, останавливая руку на конце шрама, тянущегося от рёбер до ключиц извилистой полоской.

- Где тот парень?

- Погиб. - спокойно ответил Сэм, поднимая свою собственную руку и накрывая ею пальцы Гейба. В следующую секунду их пальцы уже были переплетены, и Сэм осторожно убрал их со своей груди. - Дин рассказал, – хотя я и не уверен, что погиб он от рук Пожирателей.

- Дин убил его?

- Дин не убийца. Так что вряд-ли. - покачал головой Сэм.

Они замолчали. Гейб мягко забрал свою руку из хватки Сэма и плавно опустил её на то самое место, откуда её убрали. После чего перенёс её на следующую царапину, от которой осталась только тонкая розовая корочка.

Этот отпечаток войны он получил целых пять лет назад.

- Это...

Сэм перебил Гейба, вновь пытаясь убрать его руку с себя.

- Тоже битва.

Ему нравились прикосновения. Но когда они доходили до такого, – интима, можно сказать, – это было в сотни тысяч раз хуже секса. В тысячу раз хуже боли. В сотню раз хуже, чем ночные кошмары.

Теперь Сэм действительно хотел убежать.

- Сэм. - позвал его Гейб, и только спустя секунду Сэм понял, что сжал кисть руки Гейба слишком сильно.

- Прости. - выдохнул он. - Я просто не хочу этого. Я хочу...

- Дес... с... -ять лет наз... з-з... ад ни одного с... сч... шр... -ама тут не было. - Гейб вдруг убрал руку. Заминки между словами стали больше, тяжелее, хуже. В глазах, виднеющихся под спрятанным за его спиной светом луны, плясали чертята боли, странной, изломанной, как и все они. - Сэм, это... Это уж... ужасно.

- У тебя тоже. - буркнул Сэм.

Он потянулся к Гейбу, принимая сидящее положение, притягивая его к себе, как последний шанс на выживание, чтобы оставить рваный поцелуй на чужих потресканных губах и грудью вжаться в него.

Это было хуже, чем секс. Это было лучше, чем секс. Сэм не знал, как это назвать, ему было больно сейчас. Было ужасно. Просто отвратительно. Но, пока он прижимал Гейба к себе, всё проходило одним махом. Словно кто-то включал и выключал лампочку в комнате, то погружая её в темноту, то делая такой яркой, что сетчатку глаза начинало жечь.

Сэм прижимал Гейба к себе, разорвав краткий поцелуй, и вокруг него рушился его собственные мир и суждение.

- Так... откуда он? - вопрос, заданный в ухо Сэма, поставил его в тупик. Он, как загнанное животное, уткнулся носом в плечо Гейба и замер, тяжело дыша.

- Пытки. - пробормотал он, целуя оголенную, с россыпью своих следов и тусклых, практически незаметных веснушек шею.

Габриэля пронзила дрожь. То ли от слов Сэма, то ли от этого влажного прикосновения, к которому Гейб так и не поддался, зарываясь пальцами в волосы Сэма и отстраняя его от себя.

- Где?

- Гейб, пожалуйста, хватит. - прошептал Сэм, практически умоляя. Ему не ответили, потому ответил он, отстраняясь. - Тут, скорее, подойдёт вопрос «когда». Я не помню где. Помню, что это было много лет назад и эта хрень давно уже зажила. Давай не будем об этом? Пожалуйста?

Гейб был так близко, создавая впечатление тонкой грани, которая проходила между ними и не позволяла прикоснуться к другому. Она была слишком тонкой, и Сэм разорвал её с завидной лёгкостью, скользнув рукой по спине Гейба. Тот, сидя на его ногах, выровнялся, словно пытался прочувствовать его пальцы даже сквозь слой одежды.

- От этого не с... -беж... жать, Сэм. - молвили ему прямо в лицо. - Ес... ли хочеш... шь, – беги. Я ж... же беж... бежал сли... ш... ком долго.

- Я покажу всё, я расскажу про каждый из своих шрамов, когда-нибудь, когда буду готов, Гейб. - ответил Сэм, чувствуя, как от страха к этим словам у него всё сжимается. - Но сейчас... Сейчас я просто хочу побыть счастливым.

Гейб мягко кивнул, соглашаясь. После чего утянул Сэма за собой в постель и прижал его к себе, как малое дитя, зарываясь рукой в волосы.

Всё в порядке. Они в порядке. Все они, спустя столько лет, спустя столько шрамов. Сэм целовал Гейба, больше не чувствуя никакого желания. Он целовал его, потому что хотел, потому что мог. Он прижимал его к себе, потому что хотел. Он молчал, потому что не мог оторваться, – как не сможет и с утра.

Как не сможет ещё много лет, – столько же, сколько он потерял в незнании собственных чувств, – он был в этом уверен.

- Спокойной ночи, Гейб.

- Спокой... ной, С... Сэмшайн. - хмыкнули ему в ответ.

«Вот болван».