Глава 10. Смотри только на меня
내 기억의 구석
한 켠에 자리잡은 갈색 piano
어릴 적 집 안의 구석
한 켠에 자리잡은 갈색 piano
«First Love» BTS (Suga)
Выпускной прошёл также бессмысленно, как все и ожидали. В актовом зале толпились ученики и их родители. Все были одеты празднично, повсюду витал запах цветов и бумаги. С торжественной частью покончили быстро, выступления прошли без форс-мажоров, не зря они почти месяц гоняли номера по кругу. Потом вручали аттестаты, и чувства было сложно объяснить. С одной стороны, наконец-то, заканчиваешь школу, в которую не очень-то любил ходить. С другой, заканчивается детство, друзья разъезжаются по разным городам, больше ничего не будет как прежде. Было не сколько грустно прощаться со старой жизнью, а скорее пугала неизвестность.
После фотографии с аттестатами все разбрелись к своим родителям. К Юнги пришли отец и мать, брат приехать не смог, но зато передал подарок — наушники, которые Мин давно хотел. Родители вручили Юнги букет, мама прослезилась, а папа гордо хлопнул по плечу. Они уже собирались на выход, встретившись с семьёй Намджуна и договариваясь отметить в каком-нибудь ресторане окончание детьми школы. И тут Юнги увидел Хосока, который стоял рядом с мамой и молодой девушкой, ужасно похожей на Чона. Мин затормозил, не уверенный, стоит ли подойти поздороваться, но его заметил Хосок и приглашающе помахал рукой. Так и состоялось не близкое знакомство Юнги с Чон Давон, сестрой Хосока. По её реакции Юнги не мог определить, знает ли она о них с Чоном. Как оказалось позже, да, но хорошо смогла сохранить лицо. Они быстро распрощались и разошлись.
В следующий раз они встретились уже на конкурсе талантов в ночном клубе дяди Тэхёна. После выпускного прошла всего неделя, до вступительных в университет оставалась пара дней. Всю неделю группа друзей усиленно репетировала. Юнги, наконец-то, отправил Хосоку окончательный вариант трека, и тот почти заперся в студии, репетируя, как ненормальный. Мин заглядывал к нему пару раз, чтобы прогуляться вечером до дома, и увиденное его одновременно пугало и восхищало: Чон как будто пытался превозмочь самого себя. Юнги один раз спросил его, зачем он так издевается над самим собой, разве не лучше дать мышцам отдохнуть перед выступлением. На это Хосок улыбнулся и ответил: «Это моё последнее выступление, я хочу выложиться на все сто, чтобы потом ни о чём не жалеть».
У Юнги же ситуация была совсем другая. Он никогда не собирался быть артистом, его больше прельщала идея просто создавать музыку, находясь по более безопасную сторону шоу-бизнеса. А ещё у Мина была небольшая проблема, и имя ей — боязнь сцены. Скорее всего, развилась она после того самого неудачного выступления с Намджуном в средней школе. И Юнги успешно избегал любых публичных выступлений до сегодняшнего дня, когда он поддался общему порыву. А теперь, стоя в клубе, в окружении людей, которые вот-вот увидят его возможный провал, Мин почувствовал, какой это был опрометчивый поступок. И почувствовал не как-то просто сознанием, а прям хорошо почувствовал: дрожью в ногах, потными руками и спиной, а ещё рвотными позывами.
Поначалу скрывать состояние получалось неплохо. Тем более, что у него была масса отвлекающих факторов. Началось всё с того, что они за три часа до открытия завались в клуб. Ли Муншик поворчал на них немного, но всё же пустил в гримёрку, даже позволив воспользоваться клубным набором для сценического макияжа. Юнги, Намдужн и Чонгук искренне растерялись, смотря на все эти баночки и палетки, неизвестного назначения. Но, к удивлению, преобладающее большинство друзей умело наносить самый базовый макияж, поскольку он был им нужен на выступлениях.
Ещё Тэхён притащил из дома небольшой чемодан с одеждой, заявив, что не позволит выйти за эту дверь никому, кто не будут выглядеть на миллион. Его критический взгляд не прошли Чимин, Чонгук и Юнги. Первый воспринял идею с восторгом, принявшись самостоятельно рыться в гардеробе друга. Чонгук и Юнги же почувствовали недолгое единение, как люди, которым удобство было важнее моды, и которые положительно не понимали, почему их обычные футболки должны превратиться в какое-то подобие целостной ткани с охапкой аксессуаров сверху.
— Я не первый день работаю в этом клубе и знаю, что нужно здешней публике, — заявил Тэхён. — Тем более я признанный самим собой знаток моды, так что позвольте мне творить волшебство.
Им не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Общими усилиями все семеро парней через два часа были очень похожи на в ближайшем времени дебютирующий бой-бэнд. Смотря в зеркало, Юнги с трудом мог узнать себя. Ему, слава богу, удалось уговорить Тэхёна и вклинившегося Сокджина, что он будет читать рэп, поэтому ему больше подойдёт мешковатая и закрытая одежда, но всё же нельзя было не признать, что лёгкий макияж, укладка волос и стильная одежда пошли ему на пользу. Чонгуку в этом плане повезло меньше: хёны разошлись не на шутку, поэтому сейчас Чон смущённо сидел в углу гримёрки в порванных в нескольких местах джинсах скинни, футболке и полупрозрачной кофте сверху, всё это дополнял чокер и подведённые глаза. Но опять же ребята постарались здорово. Не было сомнений: окажись здесь кто-то из рекрутских агентств, Чонгука отрывали бы с руками и ногами.
Чимин выбрал себе лёгкий белый костюм; Намджун остался в том же, в чём пришёл (брендовых джинсах, толстовке и куртке сверху, всё это заставляло его потеть в три ручья), ему уложили волосы, а вот макияжа почти не было; Сокждин с Тэхёном собирались переодеться позже в свои сценические костюмы, которые они даже сами пошили; Хосок же был отдельным разговором.
Сначала Юнги показалось, что костюм Хосока, по сравнению с остальными, был слишком простым. Одежда была чёрно-белой, что уже отличалось от его обычных образов. На чёрных штанах были порваны коленки, а самая обычная белая рубашка была на размер больше. Его волосы спустя несколько недель после стрижки легли уже более естественно, а после того, как над ним поработал Чимин с гелем и палетками теней, Чон стал выглядеть запретно хорошо. Но всё это перешло на другой уровень, когда Хосок начал двигаться и лёгкая рубашка колыхалась вместе с каждым движением. Юнги уже представлял, как она будет подлетать в воздух во время танца.
За час до открытия друзья выбрались, наконец, из гримёрки, заставив Мушика довольно присвистнуть. Хотя это не помешало ему после запрячь их помогать в подготовке к мероприятию. Всё это порядком отвлекало Юнги от предстоящего выступления. Но время неумолимо. Поэтому совсем скоро ночной клуб стали заполнять посетители и другие выступающие. Сам конкурс должен был начаться только через час, поэтому время ещё было, но стремительно заполняющееся пространство не помогало Юнги бороться с подступающей паникой.
Ко всему прочему пришла Чон Давон. Друзья Хосока уже знали её, поэтому встретили, как свою старшую сестру. Девушка при более близком знакомстве оказалась ещё больше похожа на брата, не только внешне, но даже по интонациям и неосознанным жестам. Юнги чувствовал некоторое давление из-за того, что она знала о их отношениях с Хосоком. Хотелось показать себя с лучшей стороны, что он настроен серьёзно и не намерен играть чувствами её брата. И всё это вкупе с предстоящим выступлением грозило вылиться в полнейший провал. Юнги запинался, отвечал невпопад, всё время крутился по сторонам и терял концентрацию.
После того, как все участники конкурса торжественно вытянули бумажки с очерёдностью выступлений, Юнги как-то отрешённо понял, что у него паническая атака. Он сел сбоку шумной компании и попытался выровнять дыхание. К счастью или нет, он выступал не в первых рядах.
Чимин вытянул второй номер, так что ушёл готовиться, через несколько выступлений после шли Сокджин с Тэхёном. После небольшого перерыва был Хосок, а сразу за ним Юнги. Потом Чонгук, и завершал вечер Намджун.
Выступление Чимина вызвало бурные овации, он танцевал под классическую мелодию, белый костюм подошёл идеально, делая Пака каким-то нереальным и лёгким. Признаться честно, Юнги обращал не слишком много внимания на номера незнакомых ему людей, голова всё ещё была тяжёлой, а внимание отказывалось концентрироваться. Только когда на сцене показались Сокджин с Тэхёном, он снова взял себя в руки.
Тем номером, что они скрывали всё это время, оказалась всем знакомая трагедия Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта». Правда, ребята адаптировали её специально под сегодняшнее выступление, и Джульетта стала Джереми, роль которого исполнил Тэхён.
— Почти светает. Шёл бы ты подальше. А как, скажи, расстаться мне с тобой? Ты как ручная птичка щеголихи, привязанная ниткою к руке. Ей то дают взлететь на весь подвесок, то тащат вниз на шёлковом шнурке. Вот так и мы с тобой, — говорил Тэхён.
На сцене не было декораций, но всё равно казалось, что героев разделяет невидимая стена. Под конец действия они стояли друг напротив друга, подняв руки с раскрытыми ладонями, но не соприкасаясь.
— Мне б так хотелось той птицей быть! — отвечал Сокджин, исполняющий роль Ромео.
— О, этого и я хотел бы, но я бы умертвил тебя своими ласками. Прощай! Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердить бы век: «Спокойной ночи».
Совершая видимое усилие над собой, Тэхён сбежал со сцены, на которой остался только старший Ким, завороженно смотря вслед ушедшему.
— Прощай! Спокойный сон к тебе приди и сладкий мир разлей в твоей груди! *
После этих слов свет погас. Когда софиты зажглись вновь, на сцене уже стояли ярко улыбающиеся Тэхён с Сокджином, держась за руки. На громкие аплодисменты они поклонились несколько раз. Судя по всхлипам вокруг, за сегодняшний вечер они приобрели пару фанатов.
Ли Муншик объявил короткий перерыв, и вместе с выступившими направился к их общему столику. Заиграла клубная музыка, посетители потянулись на танцпол и к барной стойке, пытаясь всё успеть до того, как начнётся следующий блок.
— Я даже не подозревал, что мой племянник такой талантливый! — восхищался Муншик, обняв Тэхёна за плечи. — И друзей выбирать себе умеешь, один красивее другого.
— И не понятно, что радует тебя больше, — по-доброму ухмыльнулся Ким.
— Айщ, мелкий, не дерзи мне! В наказание пойдёшь со мной, поможешь коктейли принести на всех.
Муншик утянул показательно сопротивляющегося Тэхёна за собой, но потом они пошли рядом, что-то весело обсуждая. Сокджин же рухнул на стул рядом с их столиком.
— Это было очень здорово, хён! — похвалил Чимин.
— Знай я тебя хуже, решил бы, что между вами что-то есть, — ухмыльнулся Намджун.
— Приму это за комплимент моему актёрскому таланту, — подмигнул Сокджин, ничуть не смутившись.
— Мне тоже понравилось, — тихо заметил Чонгук, который, кажется, до этого даже не говорил с Кимом, немного стесняясь его. — Ты мог бы стать профессиональным актёром, уверен, у тебя было бы множество предложений...
Сокджин заинтересованно посмотрел на него, заставляя Чонгука сжаться, испугавшись того, что сказал слишком много.
— Да, я когда-то мечтал об этом, но не думаю, что мне это всё ещё интересно... В любом случае, спасибо за похвалу.
Юнги немного нахмурился. В голове всё ещё был туман, поэтому смысл слов Сокджина доходил до него с трудом. Они же собирались вместе переехать в Сеул, как же старший Ким может больше не хотеть стать актёром...
— Так, уберите руки со стола, напитки приехали! — громко возвестил подошедший Муншик.
Они все вместе помогли ему и Тэхёну составлять бокалы с подносов, а затем каждый схватил, что попало, и все начали поздравлять друг друга, громко стукаясь напитками. Юнги тоже взял что-то со стола, и, не разобравшись, сделал большой глоток, потому что в горле всё пересохло. К несчастью, напиток оказался крепким, поэтому Мин закашлялся. Он чуть не уронил бокал, но его успел поймать сидящий рядом Хосок.
— Юнги, ты в порядке? — обеспокоенно спросил он, похлопав парня по спине.
— Да, в порядке, — осипшим голосом ответил он. — Я отойду ненадолго.
Юнги поднялся со стула и на ватных ногах двинулся в сторону туалетов. Зайдя внутрь, он поспешил к кабинке, закрыл её и рухнул на пол. Тянуло тошнить, но он почти не ел, слишком волнуясь из-за выступления. Голова кружилась страшно и в глазах темнело. Мин обхватил колени руками и уткнулся в них головой. Кажется, в таких ситуациях надо выровнять дыхание? Но как бы Юнги не старался, он всё равно задыхался. Было стыдно и страшно, жарко и холодно одновременно. Шум вокруг нарастал, как будто приближаясь ближе и ближе к нему. Мин сжался ещё сильнее, молясь, чтобы это закончилось.
— Юнги! Юнги, ты здесь?
Как будто через слой ваты, Мин услышал знакомый голос. Потом открылась и закрылась соседняя кабинка, и сразу за этим в его дверь постучали.
— Юнги?
Мин оторвал голову от коленей, уже более осмысленно смотря на дверь, которая немного тряслась, потому что её пытались открыть.
— Дверь сломаешь, — просипел он, и движение сразу прекратилось.
— Тебе плохо? Вызвать скорую помощь? — обеспокоенно спросил Хосок.
— Не надо скорой.
— Откроешь дверь? — раздалось неуверенно и с надеждой.
— Я... Я плохо выгляжу...
— Юнги, открой дверь... Пожалуйста...
Мин совершил над собой усилие, смог пододвинуться к двери и открыть щеколду. Хосок распахнул дверь, сразу же опускаясь на колени рядом с Юнги и заглядывая ему в глаза.
— Что случилось?
Мин всё ещё не мог сконцентрироваться на лице парня напротив и почти не чувствовал своего тела. Хотя голос Хосока действовал успокаивающе.
— Посиди немного со мной, — попросил он.
Чон с готовностью кивнул, придвигаясь ближе к Юнги, беря его за руку и аккуратно опуская голову парня на своё плечо. Наверное, было невероятно глупо сидеть полу туалета средней чистоты, но Мин прижался ближе к Хосоку и попытался сконцентрироваться только на этом. Казалось, прошла вечность, но должно быть, намного меньше, потому что внутрь комнаты даже никто не заходил. Снаружи раздавалась музыка, а здесь всё было приглушённым и мягким.
Юнги открыл глаза, чувствуя себя намного лучше. А вот Хосок смотрел на него с беспокойством.
— Хочу умыться, но тогда испорчу макияж, — вздохнул Мин.
— Да кого волнует, — ответил Чон и помог парню подняться.
После холодной воды Юнги почувствовал себя совсем другим человеком. Дверь резко открылась, и Мин отшатнулся в сторону, пропуская мужчину внутрь. В голову опять ударил шум и запах клуба, поэтому Юнги крепче схватился за раковину, растерянно тряся головой, как будто это могло помочь мыслям встать на место.
— Тебе надо идти, твоё выступление совсем скоро, — напомнил он.
— Я никуда не пойду.
— Что? — Юнги резко развернулся, смотря на Хосока, стоящего сзади.
— Куда же я пойду, когда ты в таком состоянии?
Чон подошёл ближе, беря Юнги за плечи и заглядывая в глаза, но тот аккуратно убрал его руки и покачал головой.
— Всё хорошо. Я приведу себя в порядок и вернусь.
— Юнги, что произошло? — опять спросил Чон, как будто и не слышал его.
Мин вздохнул, понимая, что сказать придётся.
— Мне страшно, — признался он.
— Почему?
— Я никогда не выступал перед людьми.
— Вот как... — пробормотал Хосок, а потом поднял на него уже более уверенный взгляд. — Тогда давай уйдём.
— Что? — глаза Юнги расширились. — Не говори глупостей, ты столько готовился.
— Мне всё равно. Я предпочту быть с тобой.
Мин безотрывно смотрел в глаза напротив, различая в них своё отражение. Каким же видит его Хосок? Маленьким, жалким, испуганным, бесполезным? Чон подошёл ближе, мягко обнимая Юнги за шею и давая ему возможность отстраниться. Или же он видит его совершенно иным? Мин сомневался пару секунд, а затем обернул руки вокруг тонкой талии Хосока и уткнулся ему в ключицы.
Сзади послышался шум, из кабинки вышел мужчина. Они так и не разомкнули объятий, пока он не вышел за дверь. Всё же были какие-то плюсы в том, чтобы ходить в клубы для геев.
— Я так хотел, чтобы ты услышал песню, — прошептал Юнги.
— Тогда спой мне её.
— Хочу спеть на сцене. Хочу быть сильным для тебя. Чтобы ты мог на меня положиться. Я такое разочарование.
Всё это Юнги почти шептал, прижимаясь ближе к Хосоку. Говорить было легче, не смотря в чужие глаза.
— Не смей называть себя разочарованием, иначе я разозлюсь.
— Но ведь так и есть...
— И почему же? — Хосок отстранился от Мина, всё же заставляя посмотреть на себя. — Почему что у тебя боязнь сцены? Глупости какие. Если это проблема, то обо мне вообще нечего говорить.
— Хосок! — тут же воскликнул Юнги, и тот рассмеялся, снова притягивая парня в объятия.
— Для чего же ещё встречаться, если не поддерживать друг друга? Как там говорится, и в печали, и в радости?
— Всё же выходить за меня замуж собрался, — заключил Юнги, вспоминая, как тот недавно хотел «представить» его своей сестре.
— Чувство юмора вернулось, уже хорошо. Хотя я был бы и правда не против когда-нибудь в будущем.
— Дурак, — привычно вздохнул Мин, обнимая парня крепче.
Они постояли так ещё какое-то время. Юнги, наконец-то, окончательно пришёл в норму. Хосок был тёплым и мягким, дышал ему на ухо и иногда касался губами виска. Наверное, так можно было бы стоять всю ночь. Но дверь открылась и в неё заглянул Тэхён, заставив парней тут же отскочить друг от друга.
— Перерыв почти закончился, сейчас твой выход, Хосок, — даже не удивившись тому, в каком положении их застал, известил Ким.
— Хорошо, спасибо... Мы сейчас выйдем, — ответил Чон.
Тэхён кивнул и скрылся за дверью, а Хосок повернулся назад к застывшему Мину.
— Если хочешь уйти, то я с тобой. В этом не будет ничего страшного, — просто сказал он.
— Нет, — спустя паузу покачал головой Юнги. — Думаю, я справлюсь. Мне же ещё вступительные сдавать...
— Если станет снова плохо, не терпи. Тут же уходи со сцены и говори мне.
— Хорошо-хорошо, — улыбнулся Мин, беря парня за руку и вытягивая его назад в шум клуба.
Они двинулись сразу к сцене, не подходя к столику. На возвышении уже стоял Ли Муншик, выступающий в роли ведущего, и, увидев подошедших парней, привлёк внимание аудитории.
— Итак, начинаем второй блок сегодняшнего конкурса! Сейчас выступит тот, кого большинство из вас, скорее всего, знает и любит. Это танцор, который не раз радовал нас своими выступлениями. Поприветствуйте Чон Хосока!
Раздался шквал аплодисментов и криков, видимо, Хосок и правда был местной знаменитостью.
— Удачи, — прошептал Юнги, напоследок ещё раз сжав руку парня.
Хосок кивнул, улыбнувшись напоследок, и вышел на сцену, когда она была погружена в темноту. Сам Мин остался за сценой, потому что впереди уже всё было занято и ему совсем скоро надо было выходить самому. Но почему-то сейчас страха за себя он не чувствовал, только волнение за Хосока.
Послышались первые ноты вступления, которые Мин знал наизусть. Лампы зажглись мягким фиолетовым светом, освещая сидящего на коленях Хосока, который при развитии мелодии начал медленно поднимать руки вверх, а затем поднялся и сам. Движения были резкими и быстрыми, создавалось чувство, что это фристайл, но Юнги хорошо знал, сколько времени Чон потратил на то, чтобы отточить каждое движение.
Когда Юнги создавал мелодию, он не особенно представлял, что в неё вложить. Слишком много чувств у него было связано с Чон Хосоком. В итоге, трек получился ярким, но с болезненным надрывом. Хосок шёл за мелодией, в одну секунду ступая по сцене так, что казалось, она вот-вот развалится, а в другую становясь тягучим, как патока. На Чона хотелось смотреть, им хотелось восхищаться, его хотелось любить и хотелось обладать им.
В конце песни Хосок упал на пол в той же позе, что в начале. Рука отрывистыми движениями прошлась по телу и замерла на шее. ** Глаза встретились с глазами. Чон тяжело дышал, пока свет не погас, он безотрывно удерживал взгляд Мина за сценой. Раздались аплодисменты, зажёгся обычный свет. Хосок уже стоял на ногах, он быстро поклонился и ушёл со сцены, тут же подходя к Юнги и останавливаясь в нерешительности.
— Ты невероятный, — просипел Мин, очень не вовремя теряя голос.
— Ах, это было действительно нечто! — уже вещал со сцены Муншик. — Думаю, мы все будем скучать по Хосоку, который в этом году поступает в университет. Но давайте ещё раз поаплодируем ему за тяжёлый труд!
Пока со стороны зала раздавался шум, Чон не обращал на это никакого внимания. Он всё ещё обеспокоенно смотрел на Юнги.
— Ты точно справишься?
Мин бросил взгляд на сцену, а потом вздохнул и показательно уверенно улыбнулся.
— Конечно, справлюсь. Слушай внимательно, Хосок. Ты ещё будешь мной гордиться.
Но Хосок не улыбнулся в ответ. Он сделал шаг вперёд и аккуратно взял в руки лицо Юнги, гладя щёки большими пальцами.
— Я буду прямо перед сценой, хорошо? Смотри только на меня. Представь, что никого больше нет.
Против воли губы Мина почему-то задрожали, он схватился за руку парня на своей щеке и опустил взгляд, прерывисто выдыхая. Чувств было так много, что почти больно.
— Хорошо, — выдохнул он.
Разве было что-то проще, чем представить, что кроме Хосока больше никого не существует?
— А сейчас перед нами выступит Мин Юнги, с его песней собственного сочинения «First Love». Поприветствуем его!
Руки Хосока упали вниз, за сцену вышел улыбающийся Муншик, но увидев лица парней, напрягся.
— Эй, всё в порядке?
— Да, да, всё хорошо. Что ж, пожелайте мне удачи.
Ещё одна вымученная улыбка, и Юнги ступил на сцену. Она всё ещё была освещена, а работники ночного клуба вынесли на сцену высокий барный стул и микрофон на стойке. Софиты так слепили глаза, что людей почти не было видно, но зато было слышно, как они переговариваются. Мин снял микрофон, отставил стойку в сторону и присел на стул. Сердце билось в груди так сильно, что шум отдавался в голову. Руки сильно вспотели, микрофон грозил вот-вот выпасть из ослабевших пальцев.
Свет немного приглушили, и Юнги, наконец-то, смог рассмотреть людей, стоящих перед сценой. Там были все его друзья. Они улыбались и кричали ему что-то подбадривающее. Потом они расступились и в первой линии показался ещё один человек. С яркой улыбкой и сияющими глазами. Человек «смотри только на меня». И страх отошёл на второй план.
Заиграли первые ноты, и Юнги безошибочно вступил. Произнося немного хриплым, но спокойным голосом первые строчки: «В закоулках моей памяти осталось воспоминание о коричневом пианино. В углах дома моего детства есть место для пианино». Мин действительно помнил своё первое фортепиано, которое досталось его семье вместе с домом. Оно было большим и завораживающим. Несмотря на то, что оно было расстроенным, многие ноты звучали неправильно, а пара клавиш и вовсе не работало, Юнги любил его безумно. Потом они переехали, и коричневое пианино осталось только в воспоминаниях, зато любовь к музыке прочно засела в сердце.
Юнги вообще всегда считал себя однолюбом. Он решил посвятить себя музыке и никогда не думал свернуть с намеченного пути. А теперь его сердце раскололась надвое, впустив внутрь Чон Хосока. Впустив внутрь парня, смотрящего на него безотрывно и ловящего каждое слово, вырывающееся из пересохших губ.
Мин поднялся со стула, подходя ближе. Мелодия нарастала и невысказанные слова рвались наружу, стремясь поглотить в себя всю комнату.
«Я помню то время, конец моей юности,
Мы вместе выгорали болезненно, дотла,
Тогда мы плакали и смеялись.
Все те моменты вместе с тобой
Теперь стали воспоминаниями.
Я сказал, держась за своё разбитое плечо,
Что без тебя я не смог бы справиться,
Каждый раз, когда я хотел сдаться,
Ты был со мной и говорил:
"Ты точно справишься с этим",
Да, да, я помню это.
Когда я был усталый и потерянный
И меня затянуло в трясину отчаяния,
Даже когда я оттолкнул тебя,
Даже когда обвинял при встрече,
Ты стойко оставался со мной,
Ничего не говоря.
Так что, никогда не отпускай моей руки,
В следующий раз
Я никогда не отпущу тебя.
С моего рождения и до конца моей жизни,
Ты будешь здесь, чтобы присматривать за мной». ***
В этой песни смешалось всё: любовь к музыке, к родителям и брату, друзьям и Хосоку. Даже если Юнги иногда чувствовал себя одиноко, он никогда не был таким. Будущее пугало своей неизвестностью, жизнь иногда казалось беспощадным хищником. Но он знал, что, сойдя со сцены, окажется в кольце чужих рук, знал, что друзья обступят его со всех сторон, знал, что Хосок не отпустит его руки.
Юнги оторвал взгляд от пола, уверенно смотря вперёд. Песня подходила к концу, но жизнь только начиналась. Он произнёс строчки, уже звучавшие в начале. Но они оказались совершенно иными.
Раздались аплодисменты, но Юнги их слышал где-то на закоулках своего сознания. Он отдал микрофон Муншику, приняв от него поздравления, а потом сбежал вниз со сцены, оглядываясь по сторонам. На него тут же налетел Сокджин-хён, сжимая до хруста в костях.
— Задушишь, — просипел он.
— Ах, Юнги, когда ты успел так вырасти?
Сокджин отстранился от него, разглядывая на вытянутых руках. Не успел Юнги ответить, как тут же отказался прижатым к Намджуну.
— Не могу поверить, что ты скрывал от меня эту песню! Это было потрясающе!
— Спасибо, — довольно улыбнулся Мин, отвечая на объятия обоих лучших друзей.
А потом за их спинами он увидел Хосока, застывшего в нетерпении. Мин мягко отстранился от друзей и раскинул руки в стороны. Чон только этого и ждал, он сорвался с места и подхватил Юнги, немного отрывая от земли.
— Я так горжусь тобой, — произнёс он, крепко сжимая его.
Мин не нашёлся, что ответить, только обвил руки вокруг парня в ответ. В итоге, им, конечно, пришлось расцепиться. Они вернулись к столику, где уже была остальная часть их компании. Давон тут же подлетела к брату, обнимая его и довольно гладя по голове. Она оставалась сторожить их вещи, поэтому не могла поздравить Хосока сразу после выступления.
Впервые за вечер Юнги смог почувствовать себя на своём месте. Он взял себе джин-тоник, потому что это был единственный коктейль, название которого он знал, и ему даже понравилось. Голова стала лёгкой-лёгкой, как будто с него свалился тяжёлый груз. Чонгук и Намджун выступали только в третьем блоке, поэтому они смогли пообщаться всей компанией, посмотреть выступления и даже потанцевать в перерыве.
Мин не особенно любил танцевать, обычно это выглядело, как неловкое переминание с ноги на ногу, а руки он вообще не знал куда девать. Чувствовал он себя при этом нелепо и выглядел также. Поэтому, когда Хосок попытался его вытянуть на танцпол, Юнги уверенно отказался. Поначалу. Но в крови плескались алкоголь, адреналин от выступления и всепоглощающая любовь ко всему миру. Так что после того, как к Чону подключились остальные, Мин позволил себя уговорить.
Поначалу он всё ещё чувствовал себя неловко. Друзья скакали вокруг, а Чимин, Чонгук и Хосок принялись вытворять что-то нереальное, примерно то же, что и на сцене. Но, в итоге, они разделились по небольшим группкам, как это произошло оставалось загадкой. Такой же загадкой, как Хосок, смотрящий на него тёмным взглядом и продходящий всё ближе.
— Я не умею танцевать, — крикнул Юнги, пытаясь перекричать музыку и неловко улыбаясь.
Чон ничего не ответил, только подошёл в плотную, положил руки на бёдра парня и наклонился к его уху. Под этим горячим шёпотом и этими руками Юнги окончательно замер на месте.
— Все умеют танцевать, — смазанный поцелуй в щёку, так, чтобы никто не увидел. — Тебе просто надо почувствовать музыку всем телом.
Как бы подтверждая свои слова Хосок начал двигаться вместе с мелодией. Она позволяла более тягучий ритм, поэтому Чон, управляя бёдрами Юнги своими руками, начал помогать ему двигаться в одном темпе с собой.
— Юнги, расслабься, — ещё шёпот, ещё табун мурашек. — Это же я.
«В том-то и дело, что это ты», — хотелось ответить Мину. Но внутри начало просыпаться что-то животное и первобытное. Желание притянуть ближе, вцепиться руками в лопатки, а зубами в шею, в жилку, которая бьётся совсем рядом с губами. Весело быть перестало, стало душно и тесно, просто невыносимо. Хотелось на свежий воздух, но не одному, а вместе с Хосоком, уйти подальше от чужих глаз. И больше не сдерживать себя ни на миг.
Юнги обвил руками шею Чона, улавливая ритм и двигаясь с ним в такт. Это и правда оказалось очень легко, музыка была его вторым нутром, а Хосок единственным желанием. Они прислонились лбом ко лбу, взгляд Чона стал почти диким, язык быстро прошёлся по нижней губе, привлекая слишком много внимания. Руки против воли притянули парня за шею чуть ближе, хватка на бёдрах усилилась, кровь стучала в висках, губы безропотно потянулись вперёд...
— Начинаем третий этап нашего конкурса! Все участники показали себя отлично, но вот увидите, оставшимся ещё есть, чем вас удивить. Начнём через несколько минут, — громко произнёс Муншик со сцены.
Они так и стаяли, дыша в сантиметре друг от друга. Даже не услышали, как закончилась музыка, только голос Ли смог вырвать их из мира одного на двоих. Пришлось неохотно расцепиться и вернуться за столик, правда румянец с щёк и расфокусированный взгляд скрыть так и не удалось.
Чонгука уже не было, он ушёл за сцену готовиться. Намджун решил подойти поближе, и Юнги зачем-то сорвался вместе с ним, возможно, чтобы быть подальше от Хосока, а то мало ли что.
Младший выступал с песней и танцем собственного сочинения. Насколько Юнги понял, Чонгук сам написал текст, а с музыкой ему помогал Намджун. Песня и весь номер тщательно скрывались, так что действительно было любопытно, что их ждёт.
Ли Муншик объявил название песни — «Begin». Затем вышел Чон, который выглядел невероятно эффектно на сцене. Казалось, он совсем не нервничает, но в памяти ещё были свежи воспоминания, как он выглядел потерянным весь день и постоянно вытирал вспотевшие ладони салфетками. Чонгук начал с вокала, и Юнги замер на месте, удивляясь, как ему удавалось скрывать свой талант столько времени. Когда в припеве Чон начал танцевать, то сомнений не оставалось, если он захочет, то станет айдолом с миллиардной фанбазой.
«Когда хёну грустно, я чувствую, что умираю.
Когда хёну больно, эта боль намного больше моей.
Давай поплачем вместе, брат, просто поплачем,
Хоть я и не знаю, что такое грусть, давай поплачем».
Юнги бросил взгляд на стоящего рядом Намджуна и не сдержал лёгкую улыбку. Тот до побелевших пальцев стискивал кулаки у груди и безотрывно смотрел на Чонгука. Не было сомнений, о ком эта песня: обо всех друзьях Чона и не в последнюю очередь о Киме.
— Он будет звездой, — произнёс Юнги, поворачиваясь назад к сцене.
— Будет, — просто ответил Намджун, в его голосе не было ни грамма сомнений.
Выступление же самого Кима почти закрывало вечер. Он исполнил свою песню «Reflection», которую Юнги слышал ни раз. Песня была щемяще грустной и меланхоличной. Когда Мин услышал её в первый раз, то долго сидел молча, не зная, что сказать. А потом крепко обнял Намдужна и они проговорили весь вечер. Но до сих пор, слыша её, его сердце не могло не сжиматься болезненно на словах «Я хотел бы полюбить себя». И пусть это хоть тысячу раз был лирический герой.
На объявление результатов все собрались около стола. Чимин и Тэхён держались за руки, тихо переговариваясь и смеясь из-за чего-то. Сокджин попытался возмутиться, что Тэхён предал их любовь, но в итоге был затянут в дружеские рукопожатия третьим звеном. Все посматривали на их шуточную перепалку с закатанными глазами и тихими улыбками. Страшно почему-то не было, волнение осталось позади, за несколько секунд до того, как надо было выйти на сцену. Сейчас было только спокойствие от хорошо проделанной работы и счастье от времени, проведённого в приятной компании. Кто выиграет было по сути не важно, выступлений хороших было много и не из их компании.
Но когда на сцену вышел Муншик ещё с двумя членами жюри (его друзьями, один из которых был продюсером, а другой преподавателем литературы в школе), против воли волнение всё же завитало вокруг.
— Аххх, сегодняшний вечер был действительно нечто! Давайте поаплодируем всем участникам, потому что именно благодаря им всё это стало возможно, — начал Муншик и выждал паузу, пока люди заливали зал бурными овациями. — А сейчас небольшая лирическая пауза. Да-да, извините, без этого не обойтись! Этот день особенно важен для меня, так как, признаюсь честно, организовал я его ради одного человека. И я уже вижу, как он закрывает лицо руками, — засмеялся Муншик, точно смотря в сторону Тэхёна. — Я уже говорил, что мой племянник Тэхён выпускается и поступает в Сеул в этом году. Он подрабатывал в клубе, так что вы могли его и раньше знать, но теперь обязаны запомнить, ведь он выступал в роли Джереми в переработанной трагедии «Ромео и Джульетта», — раздался ещё один прилив свистов. — Да-да, он невероятно талантлив. Но сегодня я бы ещё хотел сказать, что он замечательный человек, который очень дорог для меня. Тэхён, знай, что у тебя всегда будет место, куда ты сможешь вернуться, несмотря ни на что.
Тэхён, который стоял рядом, уже серьёзно смотрел на сцену, а взгляд у него был почти непроницаемый, но те, кто знал его хорошо, могли разглядеть за этим тоску. Это чувство отлично было знакомо и остальным. Хотя сознание наполняло взволнованное ожидание скорых перемен, они также пугали, поскольку скоро они все окажутся далеко от дома и от родных, в совершенно новом и неизведанном мире.
— Ну, хватит с вас сопливых вступлений. Судьям непросто далось решение о победителе. В какой-то момент я даже подумал разделить награду, но тогда пришлось бы делить на всех участников. Пока мы выбирали, нашей многолетней дружбе чуть не пришёл конец, — трое мужчин переглянулись и послышались смешки. — Но всё же выбор пришлось сделать. Так что я рад объявить сегодняшнего победителя. Этот молодой человек поразил всех не только своей красотой, но также вокалом, танцевальными способностями, и, более того, он выступал с песней собственного сочинения! Чон Чонгук! Поздравляю и приглашаю подняться на сцену!
Они все тут же повернулись к младшему, а он просто замер с поднятыми руками, готовый аплодировать победителю. Вокруг раздавались крики и свист, Чонгук и правда многим запомнился, а он всё стоял и стоял, не двигаясь с места и растерянно моргая. Первым сориентировался Тэхён: он схватил Чона за запястье и потащил к сцене. Через минуту он уже был на ней, принимая цветы, небольшую статуэтку, купленную в магазине подарков, и конверт, очевидно, с деньгами. Все жюри по очереди пожали ему руку, Муншик легонько приобнял, а потом они отошли в сторону, освобождая ему место у микрофона.
— Я... Ах, я не знаю, что сказать, — проронил слабым голосом Чон, в ответ все присутствующие громко его поддержали. — Я не готовил речь, потому что не думал, что смогу выиграть... Да я ещё в начале года даже не думал, что осмелюсь подняться на сцену, но... Но, как и говорилось в моей песне, я очень благодарен многим людям в своей жизни. Конечно, это и моя семья, но... Во многом я бы никогда не решился без своих хёнов, — под конец его голос сорвался, и Чон прикрыл рукой глаза, прерывисто выдыхая. — Извините, я сейчас, — сказал Чонгук, отворачиваясь, Мушник подошёл ближе, похлопав его по плечу и забрав конверт с цветами, чтобы ему было легче: — Ах, простите ещё раз. Я... Я пошёл в школу раньше на один год, чем все остальные, но мои друзья всегда поддерживали меня, и я не чувствовал неловкости из-за разницы в возрасте. Тэхён, Чимин, Хосок, спасибо, что были рядом. И... Намджун, хён, спасибо, что помог с написанием песни. Ты не просто мой друг, но ещё и наставник. Ты дал мне надежду на то, что я смогу связать свою жизнь с искусством и... — его голос окончательно сломался, аудитория продолжала хлопать ему в таких перерывах, и Чонгук смог сказать последние слова. — Спасибо вам всем за сегодня, за возможность выступить и за поддержку.
Чонгук низко поклонился, широко улыбаясь, но из его глаз продолжали течь слёзы. Они все подошли ближе к сцене, чтобы встретить его. Когда Чонгук спустился к ним, он рухнул в объятия ожидающего его Тэхёна, а потом четвёрка друзей образовала комок, в котором нельзя было разобрать, кому какие руки принадлежат.
Юнги, Намджун, Сокджин и Давон стояли чуть в отдалении, с улыбкой наблюдая за происходящим.
— Помню, как Чонгук подошёл ко мне в первый раз, — начал Намджун. — Это было где-то через год после нашего первого выступления с Юнги на школьном конкурсе.
— Не напоминай, — скорчился Мин.
— Да уж, было очень плохо, — посмеялся Ким. — Поэтому, когда он меня спросил о выступлении, я даже не понял, о чём он говорит. Оказалось, почти год Чонгук хотел попросить у меня помощи в написании битов, но не решался подойти. Удивительно просто, один из самых популярных парней в школе оказался таким социально неловким... И вот он тут, побеждает в конкурсе со свей песней, собирается стать трейни... Ах, чувствую себя, как гордый родитель.
— Теперь ты меня понимаешь! — воскликнул Сокджин, толкнув друга в плечо.
— Хён! — к ним подскочил сияющий Чонгук, как будто услышав, что его обсуждают.
— Чонгуки, ты отлично справился, — сказал Ким, притягивая его в объятия.
— Это правда было потрясающе, — похвалила Давон, и остальные подтверждающе закивали.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Чон и снова повернулся к Намджуну. — Мы и правда с тобой сможем попасть в компанию! Я ведь отправлял тебе список? Поехали на следующей неделе, вместе по прослушиваниям походим.
— Да, это хорошая идея, дальше тянуть нет смысла...
— Каким прослушиваниям? — прервал их Юнги, нахмурившись смотря на Кима.
— Мы ведь с Намджуном в трейни собираемся пойти!
Образовалась пауза. Вокруг шумели люди, но казалось, будто их отделяет от этого шума плотная стена.
— Чёрт, — выдавил Джун, прикрыв лицо руками.
— Ох, нет, я... — забормотал Чонгук, увидев озадаченное выражение лица Юнги и виноватое Намджуна, — извините...
— Всё в порядке, я сам виноват, надо было раньше сказать.
— Что сказать? — опять спросил Юнги, не желая признавать очевидное.
— Юнги, я... Я не буду поступать в университет. Прости.
— Что? Но как же... Как давно ты решил?
— Такие мысли ещё в начале года появились, но окончательно решил несколько месяцев назад.
— И когда ты собирался сказать мне? Когда ты собирался сказать нам? — он повернулся к Сокджину за поддержкой, но увидел такое же виноватое выражение лица. — Ты знал?
— Знал, — вздохнул Джин. — И я тоже не еду. Я решил остаться работать в отеле родителей. У моего брата свой бизнес, а родители скоро уйдут на пенсию, поэтому хочу перенять семейное дело...
— И какого чёрта вы молчали? — осипшим голосом прервал его Юнги, тошнотворное чувство снова начало подниматься внутри. — Я думал, что мы делимся таким. Мы же друзья, почему вы молчали?! Обсуждали друг с другом, а я так, с краю остался?
— Можно подумать, что ты нам всё рассказываешь, — внезапно твёрдым голосом сказал Сокджин.
— О чём ты? Когда я врал вам?
— Ну, даже не знаю, может, когда сосался с Хосоком по всем углам, а нас поставить в известность не решил?
Юнги отшатнулся от друга, сразу теряя весь запал. Он почувствовал, как будто всё, что ему было дорого, внезапно окунули в грязь. Все вокруг замерли, не зная, как реагировать на сложившуюся ситуацию. А Юнги боялся поднять взгляд, будто тогда всё действительно развалится на части.
— Чёрт, Юнги, прости, я... — начал Сокджин, но Юнги уже не слышал.
Он развернулся и почти бегом направился к выходу, проталкиваясь через людей. Он даже не взял верхнюю одежду, поэтому, как только оказался на улице, замёрз за пару секунд. Денег и телефона с собой тоже не было, идти куда-то не имело смысла, а внутри всё жгло обидой и разочарованием. Он растерянно выдохнул, оглядываясь по сторонам. Ожидая, что сейчас в небе появится неоновая надпись, которая объяснит ему, что дальше делать со своей жизнью. Но она не появилась, поэтому Юнги просто привалился к стене рядом со входом в клуб и принялся ждать. Чего-то. Какого-то знака. Или, по крайней мере, чтобы боль в груди исчезла.
— Юнги! — из двери выбежал Сокджин, оглядываясь по сторонам и замирая, когда увидел друга совсем рядом. — Юнги, идём внутрь, тут холодно...
Но Юнги только покачал головой из стороны в сторону. Мороз помогал ему не думать. Не решать свои проблемы, а замереть здесь и сейчас, думать только о том, как же холодно. Но тут его обняли чужие руки, притягивая к себе.
— Прости меня. Я не должен был такое говорить. Прости.
Юнги порывисто выдохнул, притираясь ближе к старшему. Тепло медленно, но верно, начало снова заполнять тело.
— Эй, и что это вы тут без меня миритесь? — послышался сзади насмешливый голос Намджуна.
Они оторвались друг от друга и увидели Джуна с двумя куртками в руках. Он передал их друзьям, ворча что-то о том, что всегда был самым ответственным. Джин почти начал возмущаться, но быстро замолчал. В итоге, они все погрузились в неуютную тишину.
— Простите, что не сказал раньше, — вздохнул Юнги.
— Нет, всё в порядке, — тут же ответил Сокджин. — Это только ваше дело, которое нас не касается. Просто... Мы начали проводить намного меньше времени вместе. И я боялся, что ты не доверяешь нам...
— И прости, что не рассказали о планах на будущее, — подхватил Намджун. — Мы не хотели скрывать. Случайно разговорились, когда тебя не было, а потом не получалось собраться втроём наедине. Хотя, конечно, это всё отговорки, время можно было найти...
Они опять замолчали, и Юнги устало уронил голову на руки. Когда это успело с ними произойти? Только недавно Мин думал о том, что они всегда честны друг с другом, а оказалось, что это совсем не так. И сколько ещё таких тайн скрывает каждый человек? Но, наверное, это нормально, у каждого есть что-то, что хотелось бы оставить только для себя.
— Так значит, трейни и работник отеля, да?
— Я подумал, что нет смысла тратить время на университет... Я хочу быть артистом, так что... Вот, — пожал плечами Намджун.
— У тебя отлично получится, Намджун. Если так подумать, то у тебя всегда было желание выступать на сцене, — улыбнулся Юнги. — Но ты, Сокджин... Я не понимаю, ты же всегда хотел стать актёром?
— Мечты имеют свойство меняться, Юнги. Весь этот год я работал в отеле и мне понравилось. Казалось, что я действительно оказался там, где должен быть, понимаешь? У меня столько идей, хочу обновить компанию и расширить бизнес, так что, наверное, пойду в бизнес-школу, чтобы лучше всё изучить... Как-то так. Прости, я правда хотел рассказать. Но, наверное, немного боялся твоей реакции. Переехать в Сеул всегда было нашей общей мечтой...
— Ну, как ты сказал, мечты могут меняться, — вздохнул Юнги. — Я правда очень счастлив за тебя, за вас двоих. Если вы действительно смогли найти себя, то это потрясающе. Каким бы я был другом, если бы не поддержал вас? Но без вас будет очень одиноко в Сеуле.
— Вообще-то, Намджун тоже собирается переехать, так что это я тут остаюсь один! — пожаловался Джин. — Обещайте, что будете писать и звонить, и на праздники всегда будете приезжать!
Намджун с Сокджином начали, как всегда, шутливо препираться, а Юнги просто смотрел на них и ощущал, что детство и правда закончилось. Друзья, с которыми он знаком почти всю свою жизнь, с которыми он не расставался дольше, чем на неделю, которые научили его почти всему, что он знает, остаются как будто в другой жизни. Конечно, они всегда будут друзьями, это даже не обсуждается. Но всё меняется, всё уже не будет, как прежде.
— Ребят, вы... Вы ведь не против того, что я встречаюсь с Хосоком?
Друзья сразу замолчали, становясь серьёзными.
— Юнги, мы буквально только что были в гей-клубе, — заметил Намджун.
— А я выступал в постановке, в которой играл возлюбленного другого мужчины. Как ты сам думаешь?
— Да, но... Одно дело, когда это незнакомые люди, и совсем другое, когда это ваш близкий друг.
— Юнги, — улыбнулся Намджун, сжимая его плечо, — мы счастливы, пока счастлив ты. Честно говоря, я вообще думал, что отношения тебя не интересуют, и это тоже было бы абсолютно нормально, но я всё равно рад, что ты нашёл Хосока.
— Но тут мы подходим к другому вопросу. Почему Хосок? То есть не пойми неправильно, он классный парень, но тебе ведь он никогда не нравился? Как так получилось? — спросил Сокджин.
— О, это... — смутился Юнги, — вряд ли я смогу вам рассказать, с чего всё началось, потому что это касается не только меня. Но я правда очень счастлив с ним, не думал, что смогу когда-нибудь почувствовать такое.
— Омо, мой Юнги-я уже совсем взрослый, — заворковал Джин, притягивая его в крепкие объятия.
— Ты меня задушишь, — просипел Юнги, пытаясь посмотреть на другого друга. — Намджун, помоги.
— Что ты говоришь? Тоже обнять тебя? Конечно!
— Я передумал, мы больше не друзья.
— Ворчи сколько хочешь, Мин, но мы знаем, что ты тот ещё любитель объятий, — со смехом заметил Сокджин.
Юнги закатил глаза, но всё же попытался вытащить руки, чтобы тоже обнять друзей в ответ. Пока он совершал эти манипуляции, выглянул из-за плеча Джина и увидел...
— Хосок?
— Я всё гадал, когда вы меня заметите, — рассмеялся тот, когда друзья повернулись к нему. — Извините, не хотел мешать. Просто вас долго не было, поэтому вышел поискать. Можете продолжать.
— Эй, Чон Хосок! — воскликнул Сокджин и указал на него пальцем. — Обидишь Юнги — будешь иметь дело с нами!
— Что? Да не собираюсь я...
— Я знаю, где ты живёшь, Чон, — угрожающе заметил Намджун.
— Боже, придурки, прекратите. Пора возвращаться, — вздохнул Юнги и поспешил к Хосоку, хватая за руку и утягивая назад в клуб.
Друзья сразу направились за ними.
— Ооо, Намджун, посмотри, они уже за руки держатся.
— Что-то мне подсказывает, что не только за руки.
— Быть не может! Неужели Хосок сорвал цветочек нашего Юнги?
Они всё продолжали подшучивать над ними, а Юнги был уже красный, как рак. Идея всё рассказать перестала казаться такой хорошей.
— Извини за них, — прошептал он, — Иногда они и правда ведут себя, как дураки.
— Но они заботятся о тебе. Думаю, это всё окупает, — улыбнулся Хосок.
И тогда, наверное, впервые за день, а может быть даже за месяц, Юнги вздохнул спокойно. Он молод, у него замечательный парень, потрясающие друзья, а впереди ждёт пусть и неизвестное, но увлекательное будущее. Могло быть и хуже.
Юнги замер, и Хосоку пришлось тоже остановиться, растерянно смотря на него. Мин поднялся на носочки и поцеловал его, задерживаясь на пару секунд. Сзади раздались показательно возмущённые выкрики Намджуна и Сокджина, но Юнги было наплевать. Ведь Хосок притянул его в объятия и поцеловал в висок. А друзья прошли дальше по коридору, всё ещё ворча, но при этом ярко улыбаясь.
Нет. Вообще-то, лучше и быть не могло.
* У. Шекспир «Ромео и Джульетта». Перевод на русский Б. Пастернака. Действие 2, сцена 2.
** В описании наряда, музыки и танца Хосока я опиралась на песню «Boy Meets Evil». В самом тексте я это не упоминала, так как в реальности Юнги к написанию трека никакого отношения не имеет. Но если хотите проникнуться атмосферой, то очень советую пересмотреть клип.
*** Знаю-знаю, песня немного о другом! Надеюсь, вы простите мне такую бессовестную интерпретацию. Также все права на перевод принадлежат этому сайту: . Ну и опять же советую переслушать «First love» для атмосферы («Begin» и «Reflection» тоже).