"Звезда не падает случайно"

"Наши сердца откроются, когда упадет тысяча сто одиннадцатый акварид и когда Сатурн сделает девятьсот девяносто девять оборотов вокруг своей оси"

M.M.

᯽

Начало осени — прекрасная пора. Вот-вот закончился август вместе с летом, и наступает солнечный и радостный сентябрь, а значит, с ним появляются новые силы. Дует теплый ветерок, на улице пахнет листьями еще не завянувших тополя и липы, лучики солнца падают на загорелую кожу. Приятно ходить в школу. От такой погоды желание и мотивация учиться и заниматься любимым хобби усиливаются, и ты все больше убеждаешься в том, что жизнь прекрасна.

За город Цюриха. Швейцария погружается в вечернюю атмосферу. Из дома слышатся возгласы, легкий смех. Весь сад наполняется влагой от капелек росы. Небольшой фонтан еле насыщает воздух своими нежными брызгами. Светит желтая луна. Запоздалый кузнечик, уже охваченный осенней дремотой в ожидании спячки, исполняет свою песню. Звездное небо до сих пор скрывает астрологические легенды и показывает графические созвездия. Шелест деревьев успокаивает и приводит внутренний мир в баланс. А по аллее, окруженной туями, вдоль сада, неспеша прогуливаются две девушки. Одна с ярко-рыжими волосами, локоны которых элегантно лежат на ее плечах. Она одета в розовое платье, украшенное маленькими бантиками. Вторая девушка — Джереми де Фоднесс. Девушка, в чьих поступках легко запутаться. Она совершила ошибку, которая преследует ее денно и нощно. Поддаваясь соблазнам, она закрывает глаза на настоящее, слепо смотря и веря в будущее, которое, возможно, никогда не наступит.

᯽

Обстановку вокруг можно было рассматривать вечно. Джереми находится здесь уже не в первый раз. Ей очень знакомы все уголки особняка и территории. К сожалению, завтра воскресенье, а послезавтра понедельник, а значит, наступает новая учебная неделя и начинается школа. Джереми сложно сосредоточиться на чем-то одном. Ей не свойственно сидеть на месте и заниматься каким-то долгим кропотливым делом, хотя она предпочитает музыку, и не просто предпочитает, а пишет песни. Музыка — отдушина Джереми. Она стремится написать множество песен с глубоким смыслом, чтобы слушатели ощущали все чувства, которые знакомы всем людям на планете: боль, страх, любовь, радость. Без этого человек не является человеком.

— Если бы можно было здесь жить... — с нотками разочарования в голосе проговорила Джереми. — Природа... ах... — она сделала сильный вдох. Прохладный воздух тут же пощекотал ноздри и пробежал освежающей волной по горлу.

— Жить? Да, я согласна. Всего-то несколько километров от города, а такое впечатление, будто в другом мире оказались, — ответила Изабелль.

— Я стараюсь почаще ездить гулять в горы, но согласись, ведь быстро устаешь, если устраивать подобные прогулки ежедневно, тем более в одиночестве. Сколько раз я тебя звала? — Нахмурилась Джереми. Игнор — самый первый пункт в ее списке ненавистных вещей.

— Экзамены... я готовлюсь к поступлению, а телефон на беззвучном режиме стоит. Куда мне горы? Я ничего не успеваю.

Девушки подошли к большой туе и встали около нее. Вдалеке виднелось озеро. Джереми скучающим взглядом смотрела на луну, а Изабелль разглядывала платья дам, которые мелькали при свете в окне. К ним умеренным шагом приближался молодой человек более старшего возраста. «О, как же не обойтись сегодня без Бена». Он жутко раздражал Джереми. Натянутая улыбка, кудрявый, всегда в хорошем настроении, чересчур внимательный. Одним словом — идеальный. Джереми никогда не предпочитала находиться рядом с людьми с такой энергетикой.

— Джереми! А вот и вы! — Бен хотел заключить Джереми в объятия, но она отстранилась, не сказав ничего, только немного кивнув головой. Изабелль нехотя пробубнила что-то вроде приветствия. — Мне нужно с вами срочно кое о чем поговорить! — Бен повернулся ко второй девушке. — Изабелль, не будешь возражать, если я украду твою подругу на две минуты?

— Кради... — Кажется, Изабелль было все равно. Она махнула рукой и пожала плечами.

— Идём, быстрее! — На лице Бена засияло самодовольное выражение.

"Липучка этот Бенджамин! Как прилипнет, так и не отклеишь. Ладно, как-то похолодало, поэтому решение пойти с ним в дом лишним не будет. А моё слабое горло не вынесет переохлаждения. Залягу на две недели с фарингитом – и всё."

Две фигуры, идя под руку, скрылись в сумерках. Танцы уже закончились. Все гости потихоньку собирались к ужину. Джереми собиралась сесть на другой конец стола, чтобы быть подальше от Бена, но у неё не получилось. Усевшись рядом с ним, Бен обратился к Джереми:

– Джереми, у меня есть для вас... одно предложение! – Бен широко улыбнулся. – Я хотел бы пригласить вас в Вену! В Австрию! На недельку! Думаю, вам понравится. Это укрепит наши дружеские связи. Я там родился, и я был бы рад показать вам мою родину. И, конечно же, познакомить вас с моим отцом. Он, как вы, должно быть, знаете, посол. Мадам Картер, наверно рассказывала о нем. Что скажете? Вы согласны?

Джереми вздрогнула. Она чувствовала себя ужасно неловко. Ей, пятнадцатилетней юной девушке, которой вот-вот исполнится шестнадцать предлагают поехать в другую страну с девятнадцатилетним молодым человеком! Но что будет, если она откажется? Бен обидится и пожалуется мадам Картер, а та...Страшно представить, что может быть. Ее и так все считают неблагодарной и зажравшейся выскочкой из Франции.

– Бенджамин, мне конечно очень приятно, но... я не могу согласиться. К сожалению, на данный момент у меня слишком много дел. Учеба в самом разгаре.

– Может, тогда погуляем где-нибудь на выходных? – в голосе Бена снова послышался азарт.

Джереми молчала, раздумывая, как выйти из этой ситуации.

– Я позвоню, и мы что-нибудь придумаем!

– Не нужно. Время ещё тратить. Я сама, если что, позвоню...

                                          ᯽

Все наконец-таки уселись и постепенно стали жадно наслаждаться ужином. Постоянно доносились шутки, бряцание столовых приборов и тарелок. Бокалы с шампанским бились друг о друга. Одна Джереми ела молча, погружённая в бесконечные мысли. После ужина устроили чаепитие и культурные беседы на темы театра, балета, искусства. В это время грустно лил дождь. Джереми наблюдала в бежевом кресле за капельками, стекающими по стеклу. Потом её начало клонить в сон, она была не в состоянии веселиться со всеми. Пожелав спокойной ночи, Джереми ушла в комнату. Спальную освещал торшер, стоявший у кровати. За окном, на подоконник, всё так же били капли дождя. Джереми разделась и убрала свой милый бантик, закреплявший причёску, в перламутровую шкатулку. Шкатулку подарила ей Изабелль. Она очень хорошо помнит, как та привезла её из Давоса на день рождения. Джереми убавила яркость ночника и, чтобы быстрее заснуть, прокручивала у себя в голове любимую мелодию.

                                           ᯽

Сонное солнце пробивается через окно. Перед зеркалом стоит Джереми и застёгивает юбку. Она пристально смотрит на своё отражение и находит его прекрасным, кроме одного момента, который уже много лет беспокоит её:

«У меня проколоты уши, но я никак не могу подобрать подходящие серьги. Неужели у меня настолько сложная форма лица? Или, может, всё дело в глазах? Последний раз я надевала их лет в десять. Но я была ребёнком, и моя внешность значительно изменилась, ведь сейчас я не ребёнок, я почти взрослый человек».

До отъезда домой в шумный Цюрих оставалось немного. Совсем скоро нагрянут уроки, занятия по вокалу и обыденная рутина. На комоде был любимый «Instax», а возле него в кучке лежали фотографии вчерашнего вечера. Джереми на них такая счастливая. Да и в реальной жизни тоже счастливая, только осчастливлена не так, как бы ей хотелось. Она слишком часто задумывается о том, что пора что-то менять. Надо двигаться дальше, а не отсиживаться на месте. Ну, в общем, ладно, в конце концов, Джереми юна, и всё ещё впереди.

– Джереми! – низкий женский голос заставил её выбраться из дум. Это старшая сестра, Эмилия. – Привлекательная девушка с отличным чувством юмора. – Ты скоро? Все давным-давно завтракают, а тебя всё не дождёшься. Выходи.

– Секунду, – Джереми теребила молнию на юбке, которая почему-то решила не застёгиваться именно сейчас. Выйдя из комнаты, она сразу почуяла аромат запеканки с шоколадной подливкой и чёрного кофе. Из всех его предпочитала только мадам Картер. Джереми взяла порцию завтрака для себя. Женщина, которая работала на кухне, раскладывала кусочки австрийского штруделя.

                                           ᯽

Консьерж спускал по лестнице вещи Джереми и Эмилии. Пожилой садовник, работавший в имении «Rosendorn» с самого дня его приобретения, пропалывал кусты бордовых роз с острыми шипами. Он один из присутствующего персонала знал предпочтения и саму мадам Картер как облупленную. Утро было тихим. Земля успела высохнуть. От дождя не осталось ни следа. Джереми покинула холл, который был украшен двумя большими букетами сухоцветов, стоявшими в роскошных вазах, привезённых из Египта. Под ногами хрустели маленькие камешки. Джереми расположилась на кожаном сиденье. Чёрные ворота медленно открывались, и машина выезжала из имения.

Красочные пейзажи мелькали перед глазами. Из-за скорости Альпы, луга и коттеджи перемешались. Они стали похожи на палитру художника. «Rosendorn» размещался на возвышенности, поэтому упустить возможность прокатиться по серпантину вдоль заборов, с которых свисал плющ, было нельзя. Жаль, что Джереми не сильна в рисовании. С её великолепным вкусом и проницательностью картины получились бы насыщенными и живыми. Но не стоит забывать, что каждому дано своё: кому-то – музыка, кому-то – живопись, а кому-то – ничего. Серпантин остался позади, теперь машина проезжала пригород Цюриха. Уже не такой яркий. Непонятные дома грязного цвета: то ли серые, то ли розовые, то ли коричневые. Стиля и дизайна – ноль. Но по-прежнему радовала природа.

Хотя всё же одну вещь Джереми не могла не отметить. Из-за открытого окна можно было услышать хор женского монастыря, располагавшегося чуть левее и чуть выше пригорода. Если посмотреть на него, он выглядит словно игрушка на ладони. У людей в большей степени этот монастырь расценивается как архитектурный объект и интересное место для туристов. Но когда Джереми требуется поддержка – не физическая, а моральная, – или когда ей необходимо получить стоящий совет, она не стесняется приходить в это место за помощью.

– Джереми? Как ты? – Эмилия, как всегда, была полна энергии.

– Так себе, если по правде, – тоскливо ответила Джереми.

– Почему?

– Если бы тобой овладела скука, что бы ты делала?

– Например, занялась чем-то интересным, чем-то новым. Разве тебе по-настоящему есть, когда скучать? Или дело в другом?

– Мама... Как было бы хорошо, если бы она жила здесь.

Эмилия промолчала.

– Я бы тоже, может, и вернулась во Францию, но бросить всё...Не хочу выглядеть эгоисткой по отношению к другим. Я не пользуюсь большим авторитетом.

– Тогда...Ничего не посоветую. Нет, ну вариант уехать во Францию чисто теоретически существует, – вздохнула Эмилия.

Джереми вновь уставилась в окно. Было по-настоящему сложно избавиться от свершившегося родительского развода, от того, что мама и папа не живут вместе, и Джереми не с ними, а далеко-далеко. Джереми, наверное, смогла бы отдать всё на свете, только бы разводу не суждено было случиться. Но, как говорится, что сделано, то сделано. Обратно время не повернёшь. Хочется погрузиться с головой в какую-то совершенно другую обстановку или атмосферу и начать жизнь с нового листа. Многие люди уже в среднем возрасте осуждают молодёжь за нытьё на постоянной основе, мол, они не знают, что такое настоящие проблемы. Хотя такие разногласия поколений были всегда, во все века и годы. Поэтому Джереми придерживается очень скрытной позиции, и свой внутренний мир старается не раскрывать всем подряд, а нерешённые ситуации с каждым разом накапливаются всё больше и больше.

Дом, в котором жила Джереми, находился в одном из новых жилых элитных комплексов Цюриха. Но от нового и элитного оставались только слова. Они переехали туда совсем недавно.

Как только Джереми открывала дверь в квартиру, в глаза тут же бросались серо-серые обои и безнадёжно убитый ремонт. Где-то отваливалась штукатурка, где-то в углах висела паутина, но Эмилия смахивать её не торопилась, ведь по примете пауки и паутина – это символ денежной прибыли и богатства. В принципе, неудивительна эта мнительность Эмилии: она ещё с детства любила раскладывать карты Таро и гадать на суженого-ряженого.

Мало что могло радовать в таком депрессивном помещении. Иногда пахло сыростью, иногда – какой-то чечевицей с жареной курицей от соседей, так как стены картонные.

Телефон Джереми почти разрядился. Она искала зарядку, которую умудрилась забыть и не взять с собой на бал. Роясь в неразобранных чемоданах, она вдруг наткнулась на безумно дорогую ей фотографию. Это единственная семейная фотография, сохранившаяся после того события. Радостный 2016 год. Джереми тогда пошла в первый класс, у неё были короткие кудрявые волосы – это сейчас они у неё до пояса. Она стояла в обнимку с папой, рядом мама показывала весёлые жесты и пыталась позировать, чтобы лучше получиться, около неё Эмилия улыбалась новыми брекетами и держала красный диплом об успешном окончании школы, сзади бушевало холодное пенистое Балтийское море.

Джереми ощутила сильную волну ностальгии, грусти и беспомощности. Почему всё настолько непросто? Она сложила обратно вещи в чемодан без попыток его разобрать, и следующей целью было пойти в комнату и просидеть там в одиночестве и тоске. Эту фотографию, сделанную в Прибалтике, она еле запихнула под чехол телефона на память – хотя бы чувствовать эту заоблачную связь с родными людьми и возможность вновь воссоединиться с ними, пусть и на кусочке бумаги. Живот неприятно ныл в связи с неутолённым голодом. В холодильнике остались только овощи на небольшую порцию салата, а в буфете лежал запас корейской лапши быстрого приготовления. И дело не в финансах, а в лени кое-кого. Ближайший супермаркет располагается в нескольких километрах отсюда, но Эмилии, конечно же, сложно доехать туда, и в крайнем случае ей даже сложно заказать доставку на дом, оправдывая это страхом отравления. Поэтому, естественно, легче питаться днями напролёт растворимой лапшой и ни разу не думать о её неполезности. Противоречить самой себе – обожаемое занятие Эмилии.

– Что опять не так? Что опять не радует глаз великого эстета? – Эмилия подколола Джереми, но честно её начало раздражать скучающий вид сестры на постоянной основе.

Джереми в ответ только хмыкнула.

– Может, выберемся куда-нибудь? В холодильнике — пустота, кругом творится одна дичь!

– Не дичь, а творческий беспорядок! — Эмилия важно подняла указательный палец, высказывая возражение.

– Мне кажется, что мы живём не в чудесной части Европы, а в вонючем, забытым богом районе Нью-Йорка. С крысами, переполненными мусорными баками и стаей наркоманов за углом.

– Ладно. Хорошо. Раз для счастья тебе нужны кружевные салфетки и бархатные скатерти, то пожалуйста. Завтра я все куплю, и пообещай мне, что ты успокоишься.

– Бред! Я имею ввиду не это. Я говорю, про то, что не хочу жить, как в свинарнике.

– Завтра рабочий день, Джереми. Так что никаких магазинов и движухи. Дай мне спокойной доделать отчет и в кое-то веки насладиться чашкой сладкого какао с маршмеллоу. В тишине и покое.

Джереми посчитала нужным не реагировать на слова сестры. Видимо, они ещё больше усугубили ситуацию. И теперь предстояло провести вечер в плохом настроении. Из всех возможных интересных дел придётся выбрать самое нудное – уроки на завтра. И снова геометрия, и снова физика, и снова английский. «Но образование – это наше всё, и без него никуда», – как любила выражаться Эмилия. Джереми с этим соглашалась не полностью: для неё практичность по жизни важнее графиков с оценками, рейтингов по успеваемости и поставленных цифр от одного до шести за очередной тест. Да, учёба не была для неё на первом месте, и учиться ей не очень-то нравилось, но, на собственное удивление, училась она не то что неплохо, а хорошо. Она вообще не жила той школьной жизнью, которой живут многие в её возрасте. Джереми чётко разделяла и никогда не совмещала себя дома и в школе, и на самом деле вести разговоры про школу и учёбу ей неинтересно и тягомотно.

Раньше, ещё когда Джереми училась в частном пансионе Цюриха, учёба приносила ей положительные эмоции: большая открытая территория, все ученики проживали в отдельных домиках по несколько человек в каждом, и можно было незаметно от преподавателей устраивать весёлые ночёвки, пижамные вечеринки и проводить время всегда в кругу знакомых и дружелюбных людей. Теннисные корты, зоны для игры в крокет, множество дополнительных кружков на любой вкус. И подруга, лучшая подруга Джереми – Марта, оставшаяся в прошлом, как выдуманный персонаж из сна, как некое выдуманное мифическое существо наподобие лесной феи или эльфа, навсегда заполнившая половину сердца Джереми и не покидающая его ни при каких обстоятельствах, – словно неожиданно разорвавшаяся верёвка над пропастью, как и дружба, разорвавшаяся вместе с верёвкой в один несчастный момент.