Егор Крид Антигерой

Сырая земля мягко проседала под тяжелыми мужскими шагами. Спустя несколько секунд Егор понял, что полусознательное тело позади него совсем не в состоянии бежать. Он внезапно остановился, и в спину ему, не успев затормозить, столь же резко влетела Света.

Придумывать гениальный план было некогда, потому блондин быстро развернулся, бросив короткое «Извините» и подхватив женщину под колени, одним движением забросил её себе на плечо. Это получилось проще, чем он думал, ведь тело Женщины было в таком состоянии, что даже не оказало никакого сопротивления. Правда, незажившие раны парня дали о себе знать, отозвавшись глухой болью где-то в районе грудной клетки и левой лопатки. Егор сжал зубы. Жалеть себя он не привык.

Вдалеке за спиной раздались мужские голоса, и парень, покрепче перехватив Свету , поспешил скрыться в темноте.

Вы когда-нибудь испытывали чувство опасности? Вот так, чтобы кровь стыла в венах, и казалось, что из-за перенапряжения остановится сердце? Так, чтобы по-настоящему.

В такие моменты не бывает ни страшно, ни больно, ни холодно. Все чувства в один момент просто исчезают. И ты либо бежишь, либо попался.

Егор бежал. Бежал не по тропинке, а прямо сквозь кустарники, словно не замечая, как их острые ветви царапают лицо и раздирают кожу на руках, оставляя мелкие кровоточащие полосы. Он видел лишь приоткрытую калитку где-то вдалеке и молился успеть проскочить.

Лили будто оцепенела, когда сквозь окно автомобиля увидела в тени ограждения чей-то размытый силуэт. Она машинально протёрла ладонью по стеклу, безуспешно пытаясь стереть с него мешавшие дождевые капли. Её щека оказалась у окна так близко, что её обожгло холодом, но Лили этого словно не ощутила.

На стекле не оставалось следов её дыхания. Потому что она в этот миг просто перестала дышать.

К машине бежал Егор? А на его плече... женщина?

Удар сердца звонко отдался где-то в висках. Ещё один.

Мама. Мама!

Секундная радость испарилась в тот же миг, когда недалеко за спиной Егора девушка заметила ещё движущиеся тени. Сразу сообразив, что времени у них в обрез, девушка резво перебралась на водительское сидение и, наклонившись назад насколько смогла, открыла заднюю пассажирскую дверь со стороны тротуара.

Едва она успела выпрямиться обратно и повернуть ключ в замке зажигания, на задние сидения автомобиля буквально рухнули два тела.

В свете вспыхнувших фар, осветивших место, где секунду назад была почти непроглядная тьма, стали отчётливо видны приближающиеся мужчины в форме. И без. Эти ребята были явно не охраной клиники.

— Ну же, Лили , жми! — рявкнул Егор .

И Лили вдавила педаль газа в пол. Мотор взревел. Шины издали пронзающий скрежет по влажному асфальту, и машина сорвалась с места так резко, что саму брюнетка практически вжало всем телом в сиденье.

Егор поспешил захлопнуть дверь и кое-как усадил бессознательное тело женщины , пристегнув его ремнём безопасности. Он всматривался в окно заднего вида, и видел черный внедорожник, спешащий очевидно не в магазин за хлебом.

— За нами погоня, — констатировал он, не оборачиваясь к Лили.

И в эту же секунду малышка крутанула руль так, что машину едва не занесло на обочину, а Егора резко откинуло в сторону окна. Висок тут же отозвался саднящей болью.

— Чёрт подери! — ругнулся блондин сквозь зубы. — Лили, ты где водить училась?!

И хоть её сердце колотилось так, словно готово было вырваться сквозь рёбра, она вдруг громко захохотала:

— У меня нет прав, Булаткин !

Парень оглянулся на неё с нескрываемым удивлением. Он не ожидал подобного от малышки Ли.

— Ауч! — зашипел блондин, коснувшись пальцами ушибленного виска. На кончиках оказалось что-то липкое и тёплое. Кровь. Здорово-таки стукнулся. — Ты чертов Шумахер, Ли, ты знаешь это?

Но девушка не ответила. Её секундная эйфория прошла, нервный смех застрял тягучим комом в горле, а тонкие руки вцепились в дугу руля, изо всех сил стараясь удержать управление машиной и не вылететь в кювет со скользкой дороги.

Когда они выскочили на трассу, Егор с ужасом и восторгом наблюдал, как автомобиль преследователей отдаляется от них и исчезает в потоке машин где-то позади. Это было похоже на замедленный момент из американского боевика, только сейчас они были в главных ролях. И это их жизни под большим знаком вопроса.

За эти пару минут погони он, казалось, пережил больше эмоций, чем за всю свою сознательную жизнь.

Он никак не готов был к тому, что когда-то ночью за рулём его автомобиля удирать от плохих ребят будет маленькая шестнадцатилетняя девчонка. Да ещё как удирать! Он готов был поспорить, что Ли выиграла бы заезды у доброй половины его знакомых стритрэйсеров.

Твою мать, он восхищён! Но ей он этого, конечно, не скажет.

— Оторвались? — вдруг заговорила Лили .

— Оторвались, — кивнул блондин, убедившись, что преследователи совсем пропали из виду и стирая рукавом толстовки струйку крови, стекавшую вниз по скуле. — Так откуда умеешь так ездить, если прав нет?

Девушка облегчённо выдохнула и немного разжала побелевшие от напряжения пальцы:

— С тринадцати лет увлекалась картингом. Потом попала в небольшую аварию, и отчим запретил мне любые гонки. Я начала кататься тайком. Мечтала, как однажды на огромной скорости собью его к чертовой матери так, чтобы мозги размазало по лобовому стеклу...

— Кхм, — Егор был слегка удивлён слышать от неё такое, но не смел осуждать.

— Кстати, — вдруг добавила Лили . — Я не знаю, куда еду. Нам где-то нужно развернуться, так ведь?

— Да. Скоро должен быть мост, под ним поворот.

И оба замолчали.

Когда Егор аккуратно перенёс госпожу Свету из машины в дом и уложил на кровати в маленькой спальне, не зажигая нигде свет, она уже почти спала, только изредка что-то тревожно бормотала. Парень принёс из гостиной комнаты плед, осторожно накрыл женщину и подложил ей под голову подушку.

На минуту Егор присел на край кровати, взял Свету за руку и несильно сжал её ладонь. Холодная. Он наклонился, растирая в своих руках её пальцы, и легонько подул на них, чтобы чуть согреть.

— Всё будет хорошо. — непонятно кого он убеждал в той сырой темноте комнаты: маму Лили или же, скорее всего, самого себя. — Всё обязательно будет хорошо.

Спустя пару минут, когда Света окончательно уснула, и её дыхание стало размеренным, блондин вышел из спальни, оставив её отдыхать.

Лили в доме не было. Было темно - почти мрак, из-за плотно закрытых штор, - но его глаза уже достаточно привыкли к темноте, потому он с лёгкостью пробрался к выходу и тихонько выскользнул наружу.

Аромат сигаретного дыма привёл его к заднему фасаду здания, где, спрятавшись от осеннего ночного дождя под тонкий навес, у самой стены стояла малышка Ли.

Её лицо было скрыто в темноте. Он заметил лишь тлеющий огонёк в тонких пальцах, когда девушка поднесла сигарету к губам.

Она же не курит. Егор немного нахмурился.

Холодные капли одна за другой предательски заскользили за ворот одежды, разогнав по коже табун мурашек. Но Булаткин не отводил взгляда от Ли. Заворожено смотрел, как она втягивает в себя дым, как на секунду жмурится от его горечи, и как, закашлявшись, рвано выдыхает всё обратно.

— Лили , разве ты не знаешь, что нельзя брать чужое? — он шагнул к ней, оказываясь близко настолько, что тепло их тел ощущалось даже через одежду, и заглянул в её лицо, пытаясь уловить рассеяно бегающий взгляд.

Только сейчас он заметил, что она дрожит. Вся. И слёзы в глазах вовсе не от сигаретного дыма.

Егор догадался, что у неё прошёл шок, и теперь всё приглушенные в стрессовой ситуации эмоции нахлынули на неё, как огромная волна.

Парень мягко забрал сигарету из её пальцев.

— Пачка была в кармане куртки, которую ты сам на меня надел. Я не знала, что ты настолько жаден, Егор. — она попыталась ответить как можно хладнокровнее, но внезапно осипший голос выдавал её состояние.

Девушка смотрела будто сквозь него, даже не моргая.

— Я не жадный. Но незачем браться за то, чего не умеешь. — коротко произнёс он и медленно затянулся.

Он вдруг почувствовал её вкус. Да, вперемешку с привкусом дорогого табака и немного липким следом на обёрточной бумаге чётко ощущался влажный вкус её губ. И даже сигаретный дым будто стал немного слаще.

Странно, но сейчас он почему-то совсем не хотел её обидеть, задеть, подколоть. Он выдохнул чуть в сторону и едва заметным движением пальцев сбил пепел.

Лили внезапно подняла на него пронзительный взгляд:

— Так научи.

Его бровь изогнулась не в силах скрыть удивление, и Егор вопросительно склонил голову набок, рассматривая девушку. Он попытался разглядеть на её лице хоть тень сомнений или страха, но их там не было. Она смотрела остро, с вызовом.

— Научить? —переспросил он.

Он хотел слышать, как она просит. Просит его о чём-то, что ранее было для неё запретно. А ещё как она шепчет и стонет. И кричит его имя.

Боже. Не о том он сейчас думал, не о том.

Но что делать, если стоя вот так, рядом с ней, горячей и прижатой к стене его телом, он ни о чём другом думать не может?

Егор быстро облизнул почему-то вмиг пересохшие губы.

Девушка упрямо молчала. Она не будет повторять свою просьбу ещё раз. Нет, малыш, ты всё услышал и понял, а она не собирается тешить твоё самолюбие просьбами.

Она не отводит взгляда, когда парень подносит сигарету ко рту и будто нарочито медленно вдыхает. Кажется, что проходит вечность, прежде чем он наконец опускает руку с дымящейся сигаретой вниз, и вдруг наклоняется к её лицу.

Горячая рука мягко ложится на её затылок, чуть притягивая ближе, и Лили забывает, что нужно дышать. Его губы оказываются так внезапно близко, что девушка невольно приоткрывает ротик, словно хватая им воздух. Но его губы так и не касаются её.

Вместо этого она чувствует на своих губах горький обжигающий дым. Тонкой струйкой он попадает в горло, першит и вызывает слёзы. Но ей нужно больше. Её пальчики хватаются за ворот мужской толстовки, а губы прижимаются к его губам.

(LXE Лили)
— Ты провоцируешь, — тяжело выдыхает он, упираясь лбом в её лоб.

— Ты можешь оттолкнуть меня и прекратить это.

Он на миг прикрывает глаза и качает головой:

— Ты же знаешь, что не могу.

Она снова касается его губ, легонько сжимает зубами нижнюю и чуть оттягивает её. А спустя секунду проводит по месту укуса языком.

Это слишком для него. Он не был готов. По телу будто проходит разряд тока. Что-то тягуче сладкое отзывается внизу живота.

Ты сама затеяла эту игру, малышка Лили.

И прикрыв глаза, Лили уже не видит, как на мокрую землю из пальцев падает недокуренная сигарета. Крепкие руки сгребают худенькое тело в охапку и буквально вжимают в холодную стену.

Он хочет её. Здесь и сейчас. Господи. Посреди ночи, посреди осени.

Как же он слаб перед ней. Если бы она только знала.

Его руки сминают её кофту, забираясь внутрь. Музыкальные пальцы пробегают по горячей коже, заставляя выгибать спину к нему навстречу. Он целует так жадно и глубоко, проникая языком в её ротик, что малышка не в силах сдержать рваные полувсхлипы. Он просто упивается этим её чертовски дурманящим ароматом ландыша.

А ей так до одури хорошо сейчас. И до одури стыдно.

Ведь так нельзя. Это всё так неправильно.

Но она не может остановиться. Не хочет останавливаться. Она хочет, чтобы чертов Егор гладил, трогал, целовал её. И чтобы в груди взрывался ком огня, и чтобы дрожали пальцы. Как сейчас.

Ладонь Егора резко соскальзывает вниз, сжимая ягодицы и прижимая бёдра к бёдрам настолько плотно, что девушка физически ощущает его желание.

— Я так скучал по тебе, Лили. — шепчет он, оторвавшись от уже припухших губ.

А Лили едва не задыхается от эмоций и даже не успевает ничего ответить, потому что он уже целует её в шею, покусывая тонкую кожу и вынуждая девочку ёрзать, сжимать пальчиками его волосы и сдерживать свои стоны.

Его поцелуи обжигают больше, чем раскалённый никотин. Они так отчаянны, что она не может перестать дрожать будто от холода, хотя внутри всё горит. Она плавится в его руках, когда он властно наклоняет её голову назад, схватив за волосы и открывая горло, чтобы впиться в него губами.

Стон.

Его губы — по ключицам, оставляя мокрые следы. Руки — по её телу под одеждой, ладони такие горячие.

Боже. Она чувствует, как влажнеет.

Ещё стон.

Как хорошо, что в темноте не видно алых от стыда щёк. Она просто сгорает сейчас от его прикосновений, от звуков его сбитого дыхания, от того, как его пальцы сжимают её талию, впиваясь в кожу.

Она сама жмется к нему так отчаянно и бесстыдно, что голова идёт кругом.

Его ладонь скользит по её животу вниз.

— Горячая, — в его охрипшем голосе слышится улыбка. — Горишь, Ли?

Горит. Она просто пылает сейчас.

Ниже. И по её коже прямо под его пальцами возникают мурашки.

Ниже. Расстегивает молнию на джинсах и касается края белья. Малышка Лили  выгибается к нему. Он проникает пальцами под полупрозрачную ткань, и в этот же миг тонкие ноготки впиваются в его плечи. Больно даже через кофту.

Он прижимает её за талию свободной рукой крепче и мягко касается её там. И она стонет. Снова. Так нежно и сладко, что он сходит от этих звуков с ума.

Её коленки предательски подкашиваются, и чтобы не упасть, она крепко обнимает Егора за шею. Пальчики ледяные. Касаются на миг кожи.

— У тебя тут кофта мокрая, — бормочет Лили едва разборчиво, ощутив под ладонями промокшую от дождя ткань на его спине.

— Плевать. У меня тут ты мокрая, — мурлычет он в ответ, откровенно наслаждаясь её беспомощностью. И тем, что это с ней делает именно он.

Она вздрагивает будто от судорог каждый раз, как его пальцы прикасаются к её горячей плоти, как аккуратно массируют и как крепко и плотно он прижимает к ней всю ладонь.

— Боже, как мало... — она бьётся в его руках, словно рыба, выброшенная на лёд, — Как мало воздуха.

— Я знаю, милая, я знаю, — шепчет Егор сладко впиваясь в её шею губами.

Его и самого уже пробивает дрожь. В штанах давно стало тесно. Но сейчас ему хорошо настолько, что он готов терпеть и мучить её, пока она не станет умолять его прекратить. Он готов терпеть, даже если будет почти больно.

— Пожалуйста... — с пухлых губ срывается очередной стон, когда один его палец проникает глубоко в горячее влажное лоно. — Пожалуйста, Егор .

Егор ловит её стоны губами и закрывает её сладкий ротик своим. Он целует её, будто готов съесть.

Но ведь эта игра так нравится им обоим. Он вставляет второй палец, чувствуя, как сжимается она вся внутри.

— Пожалуйста, что? — издевается он.

— Пожалуйста, — она уже почти хнычет. — Чертов Булаткин !

— Скажи, чего ты хочешь, малышка Ли, и я дам тебе это, — его голос становится шепотом, но она слышит каждое слово.

— Тебя, — сдаётся она. — Тебя!

— Хорошая моя девочка, — на его губах снова улыбка.

Но руки предательски дрожат, когда он в спешке расстёгивает свою молнию и стягивает её джинсы с трусиками вниз.

И он приподнимает одну её ножку, прижимая к себе. И входит одним толчком, выбивая весь воздух из её лёгких и заставляя стонать ему куда-то в плечо, кусая и комкая пальцами ткань толстовки.

— Господи, какая же ты горячая и узкая, — он выдыхает сквозь зубы, стараясь хоть немного сохранять контроль над собой.

Ему так чертовски хочется схватить её на руки, вжать всем телом в стену и трахать так, чтобы она кричала его имя до хрипоты. Но он не станет. Это же малышка Ли. И то, как она сейчас обнимает, хватается за него и едва дышит, стоит дороже всех животных перепихов, которые у него только были.

Шум дождя заглушал тихие стоны, а ночная непроглядная тьма прятала два разгорячённых тела, прижимавшихся друг к другу у холодной стены.

Пожалуй, только в тот момент, когда оргазм настиг их обоих, и Егор наконец опустил Ли на землю, поправив её одежду и позволяя ей потихоньку прийти в себя, он поймал себя на мысли, что впервые не чувствует отвращения к девушке, с которой переспал. Ему не хотелось поскорее одеться и исчезнуть.

И пока она, снова краснея, грела замёрзшие ладошки у него под толстовкой на животе, он всё больше понимал, что хочет вот так стоять с ней вечность, обнимая, и плевать, что дождь насквозь промочил его кофту и спина уже ледяная от холода.

Ему сейчас было очень тепло.

И почему-то совсем не хотелось курить.
🤷🏻‍♀️🤷🏻‍♀️🤷🏻‍♀️🤷🏻‍♀️😰