Позаботься о моей душе
***
После того как Чарли покинул пару, в особняке воцарились покой и благодать. Каждый день, проведённый в компании омеги, сам по себе становился волнующим и незабываемым, а то, что Чуя стал открываться, по доброй воле желая быть ближе, лишь разжигало в груди альфы теплеющий очаг.
Чуя не был против излишне долгих касаний рук, непривычно частых разговоров по душам, но больше Осаму поразило то, что юноша сам впервые обнял его, прижавшись ластящимся котом. Дазай тогда ошарашено застыл надолго, чем, как позже выяснилось, жутко напугал омегу, но после спада лёгкого шока аккуратно устроил тёплые ладони на чужой талии, еле заметно сжимая тёмную ткань формы в пальцах. Самым приятным открытием для альфы стало то, что Чуя почти ежеминутно смущался, очаровательно краснея, при любом упоминании даже их гипотетических отношений, при этом воспринимая в штыки всё, что касалось брака, вызывая тем самым у Осаму удивление и некую неопределенность.
Засыпая каждый вечер в холодной постели, греемой лишь теплом собственного тела, альфа утешал себя лишь лёгким шлейфом выветривающего с каждой секундой благоухания омеги. В глубине души альфа готов был выть от досады, ему так неимоверно хотелось, чтобы чужой запах мандаринов и корицы глубоко въелся в каждую поверхность, окружающую его, плотно смешавшись с собственным ароматом древесины и огня. Это сочетание, на взгляд Осаму, было идеально, а в голове сразу появлялась картинка уютного вечера возле камина с полной тарелкой спелых цитрусов и ароматным кофе с корицей. Этого так ужасно сильно хотелось, что от осознания собственной беспомощности возникало неугасаемое желание метать мебель в стены и кричать от безысходности. Но альфа лишь тяжело вздыхал, в очередной раз сдерживая вырывающийся из груди плаксивый всхлип, словно у мальчишки, никогда ещё не знавшего правдивость первого гона, когда выпускал омегу из комнаты и своих объятий поздно ночью.
Перевернувшись на бок со спины, альфа закрывает глаза, делая глубокий вздох. Вбирая в ноздри как можно глубже родной дурманящий запах, альфа почти верит в собственную фантазию, представляя лежащую под боком омегу, такую желанную и вкусно пахнущую. Одного лёгкого аромата до боли не хватает, чтобы поверить в правдивость этой маленькой выдумки, но у Дазая больше нет сил. Он ужасно устал постоянно успокаивать себя подобными миражами.
Следующие пару дней альфа не разрешает входить в комнату никому и даже Чуе. У Осаму начинается предгон, после которого последует долгий и тяжёлый период жара и желания, а затем лёгкий и спокойный постгон, окутанный нежностью и лаской. Дазаю настолько жаль, что всё это время он не сможет провести рядом с омегой, но прекрасно понимает, насколько будет бесстыдным свободному омеге, что ещё не обременён узами брака, предложить провести вместе гон. Осаму молчит и о причине своего крайне странного поведения, но Чуя оказывается слишком сообразительным, почти с боем пробившись в просторные покои в самый разгар предгона.
Видя помутневший взгляд в глазах напротив, разбросанные по всей спальне подушки, одеяла и одежду, а также слыша жалобный скулёж, Чуя тяжело вздыхает, осознавая всю тяжесть предстоящего разговора.
- Что ж ты ничего не сказал? - обеспокоенно шепчет омега, подходя ближе, но застывает, стоит лишь увидеть, как Дазай отходит назад, предупредительно зарычав. Разговор точно будет непростым.
- Чуя, дорогой мой, самый чудесный, прошу, уходи, - жалобно стонет альфа. Дыхание учащённое, лицо покрасневшее, а ноздри часто расширяются, втягивая кислород со смешанным в нём омежьим запахом.
Чуя же, тяжело вздохнув, медленно подходит к альфе, развязывая идеально завязанный бант фартука у себя за спиной. Дазая эти его действия настораживают, и он опасливо прищуривается, а когда белоснежная ткань попадает к нему в руки, удивлённо поднимает взгляд на омегу.
- Это пока всё, что я могу тебе отдать. Скоро будет обед, и я принесу ещё что-нибудь из своих вещей, - Чуя говорит, казалось бы, совершенно спокойно, краснея лишь кончиками ушей.
Омега уже собирается покинуть уютное логово ожидающего гона альфы, но останавливается, быстро подбегает к мужчине и оставляет смазанным целомудренный поцелуй на чужой щеке, спешно покидая покои, напоследок лишь сказав:
- Я приду после полудня, - после чего скрывается за массивными дверями.
Альфа заворожено смотрит на выстиранный совсем недавно белоснежный фартучек, пропитанный насквозь природным омежьим запахом и мылом, потирая ещё до сих пор горящую кожу щеки, словно пытаясь втереть с неё след присутствия омеги.
Чуя и вправду заходит после двенадцати, тайком принеся с собой несколько рубах, любимых шарфов и даже сорочку. Всё, как и положено, не стирано и напрочь пропахло ароматом мандаринов и корицы. Причём запах не просто витает вокруг одежды, он плотно въелся в ткань так, словно омега носил их, не снимая несколько дней, или специально усердно оставлял свои феромоны, будучи одетый во всё сразу.
Следующие дни альфа провёл в пастели, тогда как в его покои заходили только беты-слуги, не допуская больше никого. Дазай, будучи тем ещё педантом, методично обнюхивал каждый миллиметр ткани, запах с которой под конец гона почти выветрился. Но особенно сладким для Осаму было, прижав белую сорочку в темноте ночи к лицу, медленно надрачивать себе, изо всех сил вжимая ворот ночнушки, там, где она касалась шеи Чуи, к носу, порыкивая на кульминациях. Дазай не помнил, сколько феромонов выпустил, как много кончил за весь период, но к постгону всё вокруг него уже пахло древесиной и огнём, включая вещи чудесной горничной, а собственный запах омеги почти не ощущался.
***
_______________________________________
Ну вот и новая глава, в которой отношения наших героев, наконец, сдвинулись с мёртвой точки. Надеюсь, что вам эта часть понравится.
На сегодня всё, люблю вас ❤️❤️❤️