Глава 15
Пип Тобу всегда было непросто выбраться из Синнерхо незамеченной.
Природа наградила ее светло-русыми волосами, сияющими на свету как белое золото, и прозрачно-голубыми глазами, так что на фоне темноволосых братьев и кузенов она смотрелась подснежником среди смолы. И хотя ее старшая сестра, Ли, обладала почти теми же чертами, все равно какие-то неуловимые детали отличали их настолько, что все взгляды неминуемо останавливались на Пип. Она в принципе привлекала взгляды везде, где бы ни появлялась.
Та же яркость внешности отличала ее и в истинном облике - в противоположность мужской части своей семьи, Пип обращалась в светло-серую, почти белую волчицу.
Смешаться с толпой и проскользнуть незамеченной хоть в каком-то образе было для неё почти невозможно.
Любовь Гри к дочери со временем не ослабела, и из милой куколки с нежно-золотистыми кудряшками и в голубом платьице, вечно цепляющейся за руку отца, Пип превратилась в балованную юную красавицу, каждый каприз которой исполнялся, а шалости прощались.
Ли, с детства более серьёзная и собранная, будто с пелёнок чувствовавшая вес ответственности положения дочери Владыки, не позволяла себе той ребяческой легкости и беззаботности, и уже к четырнадцати годам внутренне превратившись в степенную даму, а к двадцати - в чопорный сухарь, общения с которым избегали все молодые люди, несмотря на солидные перспективы брачного союза. Все их внимание обрушивалось на Пип, улыбающуюся широко и открыто, слушающую их небылицы о совершённых подвигах с горящими глазами и смеющуюся их шуткам с подкупающей искренностью.
Если бы они знали, что мысленно она в это время глубоко вздыхает, поражаясь их глупости и бахвальству, то не раздувались бы так от гордости и удовольствия.
Вопреки ожиданиям и обстоятельствам, Пип выросла рассудительной девушкой с головой на плечах, твёрдо стоящей на земле. Да, она была избалована - но не слишком, к тому же, безграничная любовь отца и тёплая привязанность братьев сумели сделать ее натуру незлобивой, а характер - лишенным тяжёлой зависти и желчи.
Почти ни в чем не зная отказа, Пип могла бы пресытиться благами и заскучать в слишком молодом возрасте, однако в ее жизни был один секрет, предмет которого долгие годы оставался для неё недостижимым.
Именно из-за этого секрета она, надев платье служанки, в истинном облике следовавшей за ней на некотором отдалении, и набросив капюшон длинного плаща на убранные в простую косу волосы, торопливо шагала по брусчатке улиц Сат-Нарема.
Вопреки убеждениям аристократии хеску, в Низах, как они говорили, тоже была жизнь. Жизнь простых хеску, не имеющих апартаментов в твердынях, и коротающих свои дни в простых двух- и трехэтажных домах. Туман, начинающийся на расстоянии примерно полутора метров от земли, причинял им известные неудобства, но они привыкли к ним и воспринимали всего лишь как некоторые непоколебимые условия своей жизни, с которыми нужно мириться. Гуще всего белые клубы становились на высоте четырехэтажного дома, и затем плотной пеленой клубились, поднимаясь все выше, отступая лишь у верхних этажей твердынь, а потому передвигаться по земле было вполне возможно - хоть и не очень удобно. К тому же, помогали газовые фонари и факелы, горящие в более богатых и бедных районах соответственно.
Внизу бурлила жизнь, которой Старшие семьи просто не касались, довольствуясь благами твердынь, в которых обитали.
Здесь были таверны, дома терпимости, аптеки и торговые ряды - словом, все, что необходимо любому существу для нормальной жизни, вне зависимости от того, какой облик оно принимает.
Окутанная вечерней тьмой, усугубляемой туманом, Пип спешила в один из богатых кварталов города, в заведение под ироничным названием «Луна» - полумифическое светило, которого никто не видел уже много веков, но рассказы о котором продолжали жить среди хеску подобно сказкам о ведьмах среди людей. «Луна» была домом встреч - местом, где имеющие средства хеску могли провести время за пиалой горячей пины в приятном одиночестве или же пообедать в дружеской компании. При желании там же можно было уединиться в специально отведённых кабинетах, аренда которых стоило столько, что понятливое молчание обслуживающего персонала и отсутствие вопросов были уже включены в счёт.
Миновав темную подворотню, Пип остановилась на перекрёстке, опасливо оглядываясь по сторонам и боясь заблудиться - туман безжалостно съедал все цвета, и здания Сат-Нарема казались одинаково чёрными, будто весь город перешёл во владение воронов, отчего ориентироваться в нем было не так просто.
Придерживая край капюшона, Пип осторожно ступила в трепещущий кружок света от стоящего рядом фонаря и с тревогой оглянулась, ища взглядом Нит, сопровождавшую ее служанку. Неспешной трусцой обогнав Пип, серая волчица двинулась налево, безошибочно помня дорогу и всем своим видом излучая дружеское превосходство бывалой городской жительницы перед запертой в золотой клетке белоручкой. Нит происходила из приличной и уважаемой, но все же Младшей семьи, а потому в городе бывала намного чаще, чем ее высокородная госпожа.
Отправив волчице импульс благодарности через таэбу, Пип поспешила за ней, и вскоре оказалась перед знакомым ей шестиэтажным зданием - основательным, крепким и украшенным небольшими барельефами с растительным мотивом в подражание твердыням. Увы, в отличие от них, здания в городе были лишены присутствия Силы, а потому строить и возводить их приходилось вручную.
Пип замешкалась, набираясь смелости и скользя рассеянным взглядом по зданию «Луны». Таких заведений по городу было разбросано несколько, от элитных, как это, до низкопробных, стоящих в бедных кварталах, куда приличной девушке точно не стоило заходить. Всех их отличала от обычных жилищ одна простая деталь - небольшое куполообразное сооружение на крыше, открытое окно которого выходило в специальный коридор, что позволяло племени летящих оказываться внутри помещения в истинном облике. Рядом с тускло-красноватой входной дверью виднелась ещё одна, на двойных петлях, свободно распахивающаяся в обе стороны, предусмотренная для тех, кто решит посетить «Луну» не на двух ногах, а на четырёх лапах.
Пип глубоко вдохнула, ощущая привкус соли и дождя на языке, и решительно нахмурилась: ей предстояла самая неприятная и тревожная часть сегодняшнего вечера - общение с распорядителем.
В полученном ранним утром конверте - таком же безликом, как отправленный ею - лежал лишь бланк «Луны» с оформленной на вечер бронью одной из комнаток, и размашистой «Т» у времени. Эту бумажку достаточно было показать распорядителю, чтобы он проводил Пип в нужную комнату, и все же она каждый раз волновалась, что чей-то невольный взгляд узнаёт ее, разоблачит, и тогда не избежать не то что скандала - катастрофы. Если отец узнаёт, что «Принцесса волков», как ее за глаза прозвали на человеческий манер, ходит по Низам без охраны, грянет такое, что больше Пип никогда не покинет не то что Синнерхо - даже своей комнаты.
Натянув поглубже капюшон и оглянувшись на Нит, привычно устроившуюся на небольшом пандусе у входа, Пип решительно поднялась по ступеням.
Внутри «Луна» выглядела куда богаче, чем снаружи. Словно пытаясь компенсировать внешнюю унылость городского пейзажа, стены ее почти светились зелёными обоями с золотым рисунком, мягкие кресла и диванчики покрывала кроваво-красная обивка, а канделябры и ручки поблескивали позолотой. В целом, впечатление создавалось довольно аляповатое, но постоянно живущие в Сат-Нареме хеску, изголодавшиеся по цвету, были рады возможности увидеть что-то яркое и не отливающее ни чёрным, ни коричневым.
А ещё внутри не так пахло солью и дождем, и Пип с наслаждением вдохнула терпкий воздух дома встреч, напоённый запахами воска от горящих свечей, тонкой ноткой пыли и едва уловимым ароматом чужих блюд, подаваемых в столовой зале дальше по коридору. В животе у неё заурчало - редко выбираясь из Синнерхо, перед каждой встречей в «Луне» Пип так волновалась, что не могла проглотить ни кусочка.
Опустив голову и радуясь, что «Луна» предпочитает газовому освещению старомодные свечи, хоть и расставленные по холлу в изобилии, но все же бросающие на ее фигуру трепещущие тени, Пип шагнула вперёд, к деревянной стойке, за которой уже замер в ожидании распорядитель.
Она смутно подозревала, что ее облик мог примелькаться персоналу «Луны», но хеску здесь были вышколены, и научились не задавать вопросов и не смотреть в глаза тем, кто их отводит.
Распорядитель, облаченный в разноцветную жилетку, призванную сообщить, что в «Луне» рады видеть представителей любых кланов и семей, быстро скользнул взглядом по бумажке с бронью и кивнул, сверяясь с записями в журнале.
Пип всегда было интересно, под каким именем значится бронь - она даже мысли не допускала, что в графе написана настоящая фамилия ее спутника.
Она проследовала за распорядителем в нужную комнатку, а когда за ним закрылась дверь, со вздохом облегчения скинула плащ и швырнула его на один из диванов - достаточно широких, чтобы выглядеть двусмысленно. Комнатка была оформлена примерно в том же духе, что и остальные помещения «Луны», за тем лишь исключением, что стены здесь покрывали синие обои - Пип хмыкнула, гадая, насколько случайно это совпадение.
Пол прятался под толстым темным ковром, заглушающим шаги, чуть в стороне стоял круглый столик тёмного дерева с двумя стульями - как с радостью заметила Пип, с уже накрытым ужином. У одной стены расположилась пара кресел, в другой виднелась простая коричневая дверь, ведущая в личную уборную.
Пип порой недоумевала, как за такие простые условия хозяева «Луны» - насколько она знала, это была какая-то мелкая ветвь Старшей семьи клана оленей - могли брать такие деньги. Но комнаты пользовались спросом, и Пип оставалось только предполагать, что у хеску много секретов.
Она торопливо прошла в уборную, где висело небольшое зеркало в простой раме, и попыталась, как могла, привести себя в порядок. От быстрой ходьбы лицо ее раскраснелось, променяв юношеский румянец на непривлекательную красноту, а коса совсем растрепалась, и отдельные прядки теперь торчали в разные стороны.
Чуть не взвыв от досады (как будто мало ей простого серого платья служанки с синим ромбом на груди!), Пип, распустив косу, принялась пальцами расчёсывать волосы, надеясь придать им вид изысканного беспорядка.
Прислушавшись, не звучат ли шаги, не раздастся ли щелчка поворачиваемой ручки, она намочила полотенце и прижала к лицу, надеясь его остудить. Глянув в зеркало, расстегнула несколько верхних пуговиц на платье. Поморщилась. Застегнула. Расстегнула. Вздохнула и снова застегнула все, кроме верхних двух.
Пип специально каждый раз приходила немного раньше, чтобы привести себя в порядок после пешего путешествия по улице, и к тому моменту, когда ручка двери и правда повернулась, она, приветствуя вошедшего, встала с дивана с легкомысленной полукосой, которая ей очень шла, и милейшим нежным румянцем.
⁃ Шеру Пип, - Тито церемонно поклонился, приложив руку к сердцу, - вы как всегда прекрасны.
Волчица фыркнула, делая вид, что сердце ее не сбилось с ритма, когда он наконец поднял на неё взгляд, и кивнула в сторону стола:
⁃ Расскажешь мне все про заседание за ужином? Я умираю с голода! Только все-все, хочу знать все подробности! - Получив утвердительный кивок, Пип опустилась и стул и разлила в пиалы пину. - И главный вопрос - что на тебя нашло?!
**
Их своеобразная дружба, почти лишенная оттенка флирта, началась четыре года назад, на балу в честь совершеннолетия Пип, куда были приглашены все Старшие семьи и куда Тито, играющий роль послушного сына, не мог не пойти.
Пышное празднество текло своим чередом, когда во время шерутана - танца, где дамы приглашали мужчин - Тито вдруг понял, что кто-то настойчиво стучит пальчиком по его плечу. Обернувшись, он обнаружил саму виновницу торжества - в воздушном сине-голубом платье, чей оттенок сгущался у подола, и с выражением крайней решимости на юном личике.
⁃ Шеру Тобу, - Он склонил голову и прижал руку к сердцу, пытаясь через таэбу незаметно коснуться ее сознания и узнать, что нужно Принцессе волков от скромного ворона.
⁃ Шамари Риттора, - Как стоящая выше по социальной лестнице, Пип лишь церемонно кивнула, но проделала это с удивительным для ее возраста достоинством. - Несколько лет назад вы обещали на мне жениться, - сообщила она потерявшему дар речи Тито, - так извольте хотя бы подарить мне танец.
Он не мог и подумать, что та маленькая девочка, игравшая в кубики и покорявшая реку из салфетки, запомнит их разговор на все эти годы. Что узнает его имя и будет высматривать знакомый высокий худощавый силуэт на всех балах, где ей случится присутствовать. Что будет хранить свёрнутую из бумаги розу. И считать годы до своего главного бала, когда официально перестанет считаться ребёнком.
Бездумно брошенная когда-то фраза осела в ее детством сознании, укрепилась и пустила корни, став неотъемлемой частью жизни. Пока была маленькой, Пип с гордостью заявляла служанкам и сестре, что у неё уже есть «зених», а когда разговоры эти дошли до родителей, те только поумилялись, решив, что малышка заигралась с кем-то из сверстников. Став старше, Пип узнала горькую правду: брачные союзы между кланами не заключаются, так как хеску разных видов не дают потомства. В их обществе не возбранялись и даже поощрялись ни к чему не обязывающие связи между аристократией разных племён, потому что считалось, что они укрепляют отношения между кланами, но вскоре Пип стало понятно: Принцесса волков может рассчитывать разве что на дружеские отношения с тем, кто не является ее женихом. Высокое положение среди псовых накладывало свои негласные ограничения.
Слепой оптимизм юности не позволил ей даже предположить, что ее чаяния могут оказаться не взаимны.
Ужасная правда обрушилась на неё в тринадцатилетнем возрасте, на общем зимней балу, где Тито, за которым Пип незаметно наблюдала, упросив мать не отсылать ее к остальным детям, почти все время провёл в компании какой-то молодой аристократки из воронов. Она видела склоненные в доверительном разговоре головы, наиграно-случайные прикосновения - а главное взгляды, короткие обжигающие взгляды, адресованные не ей.
Пип стало трудно дышать, но она гордо вскинула голову, не давая пролиться вскипевшим на глазах слезам - и словно этого было мало, подруги ее матери, заметившие ту же сцену, что и она, начали бурно обсуждать, неужели непутевый сын шеру Риттора заключит брачный союз раньше старшего брата.
Пара распалась через несколько месяцев, а Пип, казалось, повзрослела за этот вечер разом на несколько лет, поняв, что есть вещи, получить которые невозможно, как бы сильно тебя ни любили родители.
За следующие три года Пип смогла убедить себя, что это было лишь детское увлечение, которому она придала слишком большое значение в силу возраста, и в день своего совершеннолетия отправилась доказывать самой себе, что держит ситуацию под контролем.
Пип прекрасно танцевала, и шерутан мог бы пройти весьма приятно, если бы не полыхание ее таэбу, не заметить которое Тито не мог. Стараясь не выдавать своего знания, он завязал ничего не значащий разговор, подмечая забавные детали об окружающих. Увидев пару из клана оленей, кружащихся в танце рядом с ними, Тито заговорщицки наклонился к Пип, сильно уступавшей ему в росте:
⁃ Не пройдёт и двух недель, - прошептал он, взглядам указывая на влюблённых, - как объявят, что они отданы друг другу.
Пип, неплохо ориентирующаяся в слухах и подоплеке светских союзов, перестала напряжённо сжимать губы и чуть расслабилась, почувствовав себя увереннее на знакомой территории.
⁃ Неверно, - Она изящным движением отвела голову чуть в сторону, позволяя каскаду локонов скользнуть по обтянутой почти прозрачной тканью спине. - Два месяца.
Тито, заметивший, как перестали подрагивать кончики ее пальцев, лежащие на его ладонях, выгнул бровь.
⁃ Спорим?
Пип прищурилась.
⁃ Спорим!
Объявление о помолвке последовало через неполных два месяца - семьи договаривались о финансовой составляющей союза, и Пип была прекрасно осведомлена о существующих в этом вопросе трениях. Тогда же на стол в кабинете Тито лёг конверт - в тот раз ещё синий, кланового цвета псовых. В нарочито изысканных выражениях Пип интересовалась, каким образом может получить причитающийся ей выигрыш. Тито ответил, что они не устанавливали кон.
Так завязалась переписка, в которую оба они незаметно втянулись - она с трепетом, он с неожиданным для себя ощущением облегчения, утомленный бесконечными рабочими письмами и докладами. Пип, конечно же, не знала, чем Тито занимался на самом деле, но постепенно поняла, что он умнее, чем старается казаться, и что его скучная работа - отличная возможность сбежать из захватнических планов Марет.
Постепенно Пип превратила их общение в своеобразную секретную игру, наслаждаясь ощущением личной тайны там, где почти вся ее жизнь была выставлена напоказ.
Она старалась не задумываться о природе своей привязанности, которая со временем стала чуть более спокойной и какой-то расплывчатой, а Тито, если и догадывался о первопричинах происходящего, избегал рассуждать об этом всерьёз - в силу профессии, влюблённость он воспринимал в первую очередь как рычаг воздействия, и о маленькой Принцессе волков осатэ не хотелось думать в таком ключе.
Они просто переписывались и иногда встречались. Просто у Пип был секрет.
По темному безлунному небу бежали облака, текли за размеренным разговором часы, позвякивала посуда. Она улыбалась, его смех тоже звучал искренне.
Тито рассказал, как негодовала Марет, вынужденная по приказу ша-Базаарда найти в своём гардеробе самый сдержанный (то есть, для нее – невзрачный) наряд; Пип очень натурально изобразила трубоподобный хохот Гри, когда он, вернувшись домой, описывал выражение лица Пинит Минселло.
Текли минуты и сиоловое вино, и отступали тревоги и заботы, скрываясь до завтра, до того момента, когда бледный свет заложенного облаками неба Сат-Нарема ознаменует начало нового дня. Дня, который принесёт новые заботы, дня первого в бесконечной череде дней, где воронам раз за разом придётся доказывать, что полукровка может править кланом.
А пока - бежали тучи над чёрными домами, грозили гранитные иглы твердынь слепому безлунному небу, стелился по мощённым улочкам туман, скрывая секреты...
Сат-Нарем спал и готовился к новому дню.