Златоглазки.
Казалось бы, болота никак не изменили своего облика после их ухода. Недвижную гладь воды все так же покрывали гигантские листья кувшинок, они были так велики, что казалось, будто по ним можно запросто пройтись до противоположного берега. Над цветущей водой ненавязчиво роилась мошка, а яркими всплесками блеска и цвета мерцали стрекозы. Плакучие ивы невесомо касались воды своими тонкими нежными пальцами, которые как будто бы перебирали невидимые струны. А ветер вздыхал, сожалея о том, что произошло. Светлый и теплый день ничем не омрачался, кроме, разве что, участи безумца, ожидающего приговора и плахи.
Девушка в белом бежала по полю. Она торопилась, лишь бы только успеть спасти эту душу. Она была готова выступить защитником, правдой и неправдою вытащить его из могилы. Ее ноги были исцарапаны травами, исполосованные струйками крови, но она продолжала нестись к площади, на которой вершился суд. Ее сердце колотилось, а воздух холодил легкие своим обилием. Небо вдруг начало хмуриться, роняя редкие, но холодные слезы. Темными, высокими изваяниями застыли деревца и кусты. Все живое вокруг сейчас смолкло, наблюдая за происходящим и молясь за эту эльфийку. Ступив на дорогу, она бежала к площади, слыша барабанный бой.... И тут она осознала, что вокруг нее тишина, слышно было лишь отдаленное карканье вороны и барабанную дробь. Сердце девушки начало стучать сильнее и громче, в такт той самой дроби, что сейчас заполнила собой мир вокруг. Все громче и громче, как вдруг, все разом затихло. Едва вбежав на площадь, она резко остановилась, словно столкнувшись с невидимой преградой. Вместе с барабанной дробью на короткое мгновение перестало биться и ее сердце. Эльфийка зажала рот рукой, упав на колени. Вот и все. Она не успела. Широко распахнутыми глазами она видела, как отсеченная голова приговоренного упала наземь. И не могла отвести глаз.
Над болотом потемнели небеса, нависая тяжелым свинцом над домами. Ветер переменил свое направление, внезапно став студеным, как родниковая вода. Дождь сначала пошел слабо, но быстро набирал силу, вскоре разойдясь в сплошную стену ливня. Оставляя за собой кровавые следы, вырисовывающие на мгновение узкую женскую ступню, которые тут же смывал дождь. Девушка шла по дороге и плакала, подставляя строгому небу лицо.
- Без Иная что-то «Болотная жижа» плохо продается... А я и не замечал, что никто, кроме него, ее и не пьет. – Сетовал Харальд, грустно глядя на полные бочки «жижи», на которых за такое короткое время уже образовался тонкий слой пыли. Несмотря на кучу посетителей, зашедших переждать дождь, никто за этот день еще не заказал «жижу», что расстраивало хозяина трактира. Впрочем, как никто и не заказывал чай. Можно было подумать, что у каждого в Туманной роще был свой любимый напиток и заказывал он только его. Так и подумал Харальд, наблюдая, как орчиха Агра пьет обычный эль, в то время как несколько эльфиек сплетничали за «Улыбкой нереиды», а вон тот громила в плаще с удовольствием потягивал красное вино из бокала, изящно оттопырив мизинец. Трактирщик вздохнул. Он взглянул на поникшую и до нитки промокшую за стойкой эльфийку и придвинул к ней чайник.
Таверна была приведена в порядок, недавнюю бойню здесь выдавало только выбитое окно, через которое сейчас заливал дождь, благо, хоть крыша осталась на месте, и редкие черные ожоги на древесине. В сравнении с пережитыми событиями здесь было довольно тихо. Но, возможно, это дождь так повлиял на посетителей?
- Может быть, хочешь еще чего-нибудь, Тиа? – Харальд обратился к ней, но она даже не подняла головы, бесстрастно вертя в руках чашку с недопитым и давно остывшим чаем. В бледно-зеленом напитке плавали чаинки и ягодки. Она вздохнула. – Дитя, слушай меня. Не стоит оплакивать того, кто совершил такое преступление. Гвилим был предателем. Он едва не убил Аврору и ее друзей.
- Но его душа была живой. Как и у каждого живого существа. – Тихо отозвалась эльфийка. – Он ведь еще мог измениться. Неужели вы готовы обречь кого угодно на смерть, даже не дав ему шанс?
- Тиа, он служил дракону.... Он желал лишь забрать кристалл у Авроры, в чем сам же и признался. – Харальд оперся на стойку. – Не думаю, что Гвилим бы поблагодарил тебя за твою бескрайнюю доброту.
- К лягушкам в болоте я отношусь лучше, чем к Гвилиму. – Буркнула девушка, глядя на гнома исподлобья.
- В чем же тогда причина такого порыва добродетели? – Брови Харальда поползли вверх.
- В том, что каждая душа заслуживает спасения, я знаю это. Какой бы она не была. – Тиа подняла на трактирщика глаза. Ее щеки были мокрыми от слез. – Ему можно было дать шанс. Нужно было. Никто не имеет права лишать кого-то жизни. Вы не Боги.
- Да. Я согласен с тобой, моя дорогая. Можно было, но, таково решение нашего короля. С этим не поспоришь.
- Ты прав, конечно. – Обессилено вздохнула эльфийка, допивая свой чай.
- Я всегда прав. Ну, в большинстве случаев. – Харальд с улыбкой отвернулся, расставляя хрустальные стаканы аккуратными рядами на полках. Вдруг, он краем глаза заметил тень, закрывшую собой свет, проникающий через дверной проем с улицы. Гость в мокром плаще ступил внутрь заведения, глядя на стойку.
- О, Тиа, кажется, это за тобой.
Девушка посмотрела на гостя, и ее лицо осветилось улыбкой, а взгляд оживился. Чернокрыл улыбнулся, насколько это было возможно при его особенностях, и раскрыл объятия для нее. Девушка бросилась к нему.
***
- Я так хотела спасти его... - Шепнула она, глядя на круги на воде от брошенного только что камня. Тиа и Чернокрыл часто приходили сюда: это был невысокий холм, прикрытый хвоей разлапистой черной ели, обеспечивающей тень. Эльфийка трогала ладонью шелковистую темно-зеленую траву, еще влажную после дождя, не отпуская из головы случившееся на ее глазах убийство. Да, для нее казнь осужденного тоже была убийством. Она считала, что лишение кого-то жизни это всегда убийство, вне зависимости от обстоятельств. Она искренне верила, что каждую душу можно спасти. Почувствовав привычную когтистую руку на своей спине, Тиа прикрыла глаза, прислушиваясь к прикосновениям.
- Я знаю. – Низко прохрипел ее возлюбленный. – Тиа...
Она грустно посмотрела на него.
- Ты не виновата в его гибели. Желание спасти душу, было благородным. Я очень тобой горжусь. С указом короля мы бы ничего поделать не смогли, ты же знаешь это и без меня. Не кори себя зря, сегодня все-таки праздник. – Она ценила его старания говорить четко ради нее, и была благодарна за поддержку. Эльфийка знала, что из-за деформированных челюстей и черепа Чернокрылу слова давались через боль и титанические усилия. Однако для нее, ради ее улыбки, он был готов говорить без умолку. Девушка это знала. Заметив мелькнувшую улыбку на ее лице, он добавил: - Как же ты красива.
Она подняла на него благодарный взгляд. Ее сердце забилось, а внутри стало чуть теплее. Он всегда старался поддержать ее, как мог. Из-за подобных ситуаций, девушка могла надолго уходить в печаль, ругая себя и копаясь в своей душе, но Чернокрыл не позволял ей этого, если оказывался рядом. Он был точно солнце для нее. Эльфийка неуверенно подалась вперед. Чернокрыл сделал то же самое, осторожно целуя ее тонкие и такие красивые губы.
А ветер где-то высоко-высоко в облаках разгонял тучи. Освеженный дождем воздух был наполнен ароматами цветов, хвои и грозы. Праздник воды устраивался в Туманной роще каждый год, в самой середине лета. Суть праздника заключалась в задабривании духов воды и привлечении удачи для рыбаков. Мужчины собирались со всей деревни, чтобы смастерить большую деревянную весельную лодку, которую позже нужно было пронести через всю деревню и торжественно сжечь. Тиа каждый год участвовала в творческом мероприятии: желающие могли смастерить украшение для лодки. И каждый год волновалась из-за этого, хоть и оказывалась в центре внимания из-за красоты своих творений. Она была талантливой художницей и мастерицей, о чем знали очень многие, даже за пределами их земель. Короли с востока, запада и севера нередко обращались к этой хрупкой эльфийке с просьбами выполнить тот или иной заказ. Совсем недавно сам король ледяной Изары заказывал у Тии серебряный венец с горным хрусталем для своей жены. В этот раз Тиа решила сделать к празднику из кусочков цветного разбитого стекла разноцветную рыбку на веревочке. Рыбка вышла большой, интересно и красиво пропускающей свет и расплескивая его вокруг маленькими зайчиками. Довольная, она оглядывала свою работу, как вдруг заметила краем глаза маленькое письмо, лежавшее на ее подоконнике. Выглянув, эльфийка никого не увидела, хоть и точно знала, от кого это. Каждый раз это было привычной милой игрой для них. С улыбкой развернув лист бумаги, она с замершим сердцем прочла всего пару слов: «ты мой ангел. Встретимся у праздничного дерева». Прижав к груди этот жалкий клочок бумаги с написанными ужасным почерком словами, она закружилась по комнате, точно влюбленная девчонка. Тиа поторопилась к месту, где уже наряжали праздничную лодку. В этом году она была прекрасна! Чудесно сделанная из светлого дерева, она покачивала веслами, украшенными тонкой резьбой. Борта пышно увивали разноцветные ленточки, бантики и бусы, живые цветы и ракушки, а внутрь кто-то даже накидал глиняных фигурок дракончиков, златоглазок и пегаса, корзин с цветами и куколками.
Ее стеклянную рыбку повесили на самый нос лодки. Тиа искренне радовалась, а ощущение праздника наполняло ее. Сердце колотилось, отбивая какой-то неистовый ритм. Эльфийке едва удавалось дышать ровно. Странное тянущее чувство в затылке и груди не давало четко понять, что она чувствует: восторг или все же непонятную тревогу.
На площади было так весело и оживленно, что невольно заслушиваешься играющих веселые мотивы менестрелей, сердце пускается вскачь, заставляя радоваться вместе с ними и петь. Поэты и музыканты улыбались и смеялись вместе со всеми, глаза их горели и сверкали счастьем и весельем лишь от того, что их слушают и даже хлопают им. На лютнях и гитарах прыгали солнечные зайчики, а струны блестели и звенели, когда к тем прикасались пальцы певцов. Улыбчивые лица, прекрасные голоса и покачивающиеся на ветвях в такт музыке златоглазки – вот что сейчас окружало гостей праздника. Но... в движениях златоглазок было что-то необычное. Они были напуганы. Животные фыркали, а шерсть на загривках вставала дыбом. Но никто не обращал на них внимания, ведь они были так обычны для этого мира. Стали настолько незаметны, что даже обычный сигнал тревоги в поведении зверей не был заметен болотными эльфами. Многие из них собрались вокруг менестрелей, с восхищением слушая их и подпевая им знакомые песни, в то время как дети бегали друг за дружкой, брызгая водой и звонко смеясь. Вокруг собравшихся на площади горели огни; на ветвях деревьев эльфы развесили множество небольших разноцветных фонариков, бросающих блики и отражения на водную гладь ручья внизу.
Посреди площади стояло наряженное дерево. Веточки деревца украшали ленты, развевающиеся по ветру. Эльфы считали, что если завязать ленточку в праздник воды и загадать при этом желание, то оно обязательно сбудется. С колотящимся от волнения сердцем Тиа несла свою небесно-голубую ленточку к дереву, счастливо улыбаясь. Завязывая ленту, она закрыла глаза, мысленно произнося свое самое заветное желание. Но...что-то внутри нее сопротивлялось этому беззаботному настроению. Что-то просто кричало от ужаса. Предчувствие.
Вдруг она ощутила, как ее руки накрыли чьи-то такие родные, грубые ладони. Обернувшись, она оказалась в его объятиях, в которых точно можно было укрыться от печалей и тревог. Она улыбнулась. Ее возлюбленный чуть отстранился, оглядывая своего ангела. Тиа всегда предпочитала светлые тона в одежде, поэтому и выбрала для праздника жемчужно-белое платье с тонкой сверкающей вышивкой на подоле и рукавах. Она была прекрасна.
- Я счастлив, видя тебя. Потанцуешь со мной?
Девушка кивнула. Вложив свою руку в когтистую лапу Чернокрыла, а вторую – ему на плечо, Тиа, легко переступая своими израненными, но белыми ножками, позволила ему увлечь себя в танец. Рядом с ним ей было всегда спокойно, и чувство беды слегка притупилось. Она смотрела в его глаза, глядящие с огромной любовью на нее, и улыбалась. И они были счастливы. В круговерти ярко одетых эльфов, смеха, улыбок и радости, все же находилось место для ощущения беды. Смутно она знала, что что-то произойдет.
И, как гром среди зимы, которого ждать мог лишь безумец, это произошло.
Туманная роща огласилась диким ревом, больно ударившим в уши. Этот рев отозвался эхом вдали. Никогда еще Тиа не слышала чего-то настолько громкого. Музыка вокруг смолкла. Взоры всех присутствующих обратились в небеса. После минутного недоумения, с криками, эльфы бежали с площади. Лодка была брошена. Эльфийки спасали своих детей, надеясь укрыться в своих домах. Но это было их ошибкой. Чернокрыл потащил Тию за собой, но та не могла пошевелиться в оцепенении. Полными ужаса глазами она смотрела на тот кошмар, что приближался к их деревне. В ее глазах отразился огонь. Тяжело дыша, она качала головой, отрицая происходящее. Она не хотела верить в это. Вдруг она сорвалась с места, крепко держа руку любимого, боясь лишь одного: потерять его сейчас. Но в глубине души она понимала, что им не спастись, и оттого-то сжала руку Чернокрыла сильнее.
К ним летел дракон.