самый тёплый декабрь.

Планерку до завтрака, конечно, придумали какие-то жертвы люди. По какому-то поводу именно об этом думает Арсений, усевшись за в кабинете Шеминова. Хмурое раннее утро настроения не прибавляет. Все вожатые Написаны помятыми и сонными. Кроме Ляйсан, которая каким-то образом умудряется сиять даже в такое время.

- Вы знаете, что сегодня у нас День рождественского свитера, - Стас смотрит в монитор компьютера.

- Уродливого рождественского свитера! - перебивает Мусагалиев.

- Что? - вскидывает голову Шеминов. Вот он тоже не выглядит сонным, талант.

- Уродливый исчезай свитер, - тоном учителя тянет Паша. - Это устойчивое выражение. И феномен. И праздник, который празднуется в третью пятницу декабря. Празднуется не у нас, конечно, но почему бы нам не перенять эту традицию.

Стас смотрит в бумаги, лежащие на столе.

- Ну вот, а я везде зачеркнул слово «уродливый», думал, вы опять стебетесь.

Арс хихикает, по кабинету прокатываются смешки.

- Ладно. Вы знаете, что мы собирали детей на ярмарку.

- Что значит «собирались»? - тут же переспрашивает Руслан.

- Мне кажется, Громких в качестве карманов не стоит брать с собой, - качает голову Стас. - Можем это открыть, но у нас два парня, которые сбежали с территории, устроили панику, а теперь мы их снова вывезем из лагеря, кто за ними будет присматривать?

- Так нечестно! - Позов подается вперед. - Им уже придумали наказание, они всё осознали и сами не рады, что натворили. Почему мы должны оставить весь отряд?

- Оставить в лагере только их тоже неправильно, - Их уже наказали, не нужно заострять на этом внимание.

- Мы же поедем все вместе, - подхватывает Юля. - Мы друг другу будем, будем внимательнее следить за ними.

- Не лишайте детей праздника, Новый год скоро всё-таки, - кивает Ляйсан.

Стас обводит всех взглядом.

- Отлично. Как скажете. Значит, учебный день по расписанию. Поездка на ярмарку после обеда. Вечером Талант-шоу, все помнят?

Арс кивает вместе со всеми. Они ещё вчера на свечке обсуждали, у кого какие таланты и кто что может показать завтра.

Стас отпускает всех. Арсис выходит за Серёжей, идёт к корпусу быстро. Подтаявший вчера снег за ночь покрылся твердой корочкой и теперь хрустит под ногами, будто сахарные леденцы. Звук из каких-то далеких забытых годов, когда прыгнуть в лужу, охватываю льдом, расколотив всё подошвами ботинок, было особенным удовольствием.
Матвиенко Внезапно тормозит и подходит ближе.

- Арс, ты ничего не хочешь мне рассказать? Ну так... мало ли.

Арсений замечает, что Димка, который идёт на несколько шагов вперёд, на этих словах оборачивается и хмурится.

Что-то Вспомнить. Что-то. Определенно есть о чем поговорить, но Арс не хочет, что он хочет.

- Не думаю, Серёг. Сам понятен.

Если, конечно, он правильно догадывается, на что намекает Матвиенко.

Шастуна с ними нет. Его то ли не удалось разбудить, то ли сохранить присматривать за детьми.

Арсу хочет, чтобы он поднял тот же вопрос: «Ничего не мне ответить?».

Вчерашний день благодаря этому всем особенностям вроде кляляпа и помог выдохнуть и представил мысли в порядок. Получилась пауза. То, что нужно для странных отношений между Арсом и Антоном.

Лагерь - это особое место. Здесь вспыхивают романы между вожатыми, дети влюбляются друг в друга и в вожатых, кстати, тоже. Всё это быстро зарождается и так же быстро исчезает, когда заканчивается смена. Арс не уверен, что это нужно ему вообще.
Что нужно Антону, попытаюсь понять бесполезно. Арс даже не мешает.

И когда натыкается на Антона, едва повесив куртку на крючок, то невольно отшатывается.

- Привет.

Шастун смотрит на него внимательно и отвечает спустя-то бесконечные три секунды:

- Привет... Как планерка?

У него растрёпанные кудри, очередная огромная толстовка и голос звучит уже уверенно, чем вчера.

- Нормально, все едем на ярмарку сегодня.

Арс медленно крутит в голове, что Позов с Матвиенко уже ушли наверх и про планерку можно было спросить у них, но Антон почему-то подошел к нему.

- Значит, едем, - Антон улыбается, и Арс просто не может не улыбнуться в ответ. - Там всегда красиво и атмосферно. Кроме свитеров ещё очень много всего, тебе понравится.

«Тебе». Почему он сказал так именно? Арсу хочется толкнуть Антона к стене, прижать всем телом и потребовать ответий вот прямо сейчас.

- Я надеюсь, - пожимает он плечами. - Нампора на завтрак, кажется...

Завтрак - это хорошо. Вчера Антон сбежал с ужином, как будто побоялся снова сидеть рядом с Арсом, и сегодня Арс садится на место Серёжи, оказавшись напротив Антона. Это ничего не значит, просто так хочется.

К счастью, а то было бы неловко, наверное. Шастун вообще не смотрит в сторону Арса, только на детей иногда.

- Серёг, - Арс дергает Матвиенко за рукав. - А как толпа детей поедет в город?

Серёжа усмехается.

- Ты как первый раз замужем. У нас хороший, дорогой лагерь. На каждый отряд по автобусу.

Арс зависает даже немного.

- Шесть автобусов? Вот это размах.

- Да, они будут выезжать с небольшой временной разницей. Не волнуйся, будет весело.

Дети явно предвкушают проявления сегодня, даже на учебу идут куда радостнее, чем вчера. А может просто подумать о том, что завтра суббота.

Перед тем, как отпустить всех в классы, Арсловит Мартыненко.

- Даш, обязательно скажи мне, если сегодня будет что-то не так.

Девушка улыбается слабо.

- Спасибо, Арсений Сергеевич. Вы лучший, - она обнимает его порывисто и убегает на занятиях.

Арс выходит на улицу и невольно тормозит. Серое небо окрасилось в голубой. Такой цвет бывает только зимой. Солнце светит так ярко, что снег слепит. Ледяная корка на снегу начинает подтаивать уже. Арс цепляет горсть снега из сугроба, скатывает снежок: лепится плохо, но лепится.

Из корпуса быстро выбегает Шастун, не замечая Арса за спиной. Какая приятная мишень. Арс примеривается и запускает снежок в чужую спину, ныряет за угол здания быстро.

Тишина. Никаких матов, криков или шагов. Арс медлит несколько мгновений, боясь высовываться. Потом любопытство пересиливает, и он всё-таки выглядывает из-за угла... и тут же с визгом ныряет обратно, едва успев увернуться от снежка.

- Я был уверен, что это ты! - кричит Шастун.

Арс смеётся, собирает новый снежок.

- Один-ноль в моем использовании! - громко произносит он.

- Вылезай из укрытия и смотри!

Голос у Шастуна звонкий и громкий, по статье названию отряда. И то, как быстро он поддается на все дурачества, как-то греет.

Арс выбегает из-за угла, швыряет снежком в Антона и бежит в сторону корпуса.

- Вернись, подлый трус! В спину не стреляю! - Шастун выдыхает смех.

Арсений действительно тормозит, закручивает за ёлку, в ствол прилетает новый снежок.

- Я в домике! - вопит Арс во всё горло.

- Как поросята? Мне надо дунуть, чтобы домик разлетелся?

- Судя по твоему назначению, ты уже дунул! - Арс не может перестать хохотать.

- Я? - в голосе Антона столько возмущения. - Кто первый начал?

Арс старается обойти ёлку с другой стороны, но его план оказывается слишком очевидным. Антон бросает наперерез, но уже не швыряется снежками, а толкает Арса к дереву, вжимает в него.

У Арса перешибает дыхание. Шастун, раскрасневшийся, тяжело дышащий, нависает над ним, как будто разница в росте не меньше полуметра. Или это просто колени подгибаются?

- У тебя родинка на носу?

Самый умный вопрос, конечно, самый уместный.

- Родинка, - кивает Антон. Его голос звучит так возмутительно спокойно, что Арсу хочется укусить за этот нос. - Смешно выглядит?

- Да нет, - Арс запинается, прочищает горло. - Мне нравится.

Антон наклоняется ближе, а Арс резко ныряет вниз, просто падая прямо на задницу на снег.

- Арсен, что ты творишь? - выдыхает Шастун, глядя на него сверху вниз.

Арс медленно вытягивает ноги. Сидеть холодно и мокро, но он активно делает вид, что ему очень удобно.

- Сижу вот. Загораю. Отойди, ты мне солнышко загораживаешь.

- Отойти, значит?

Шастун и правда отходит, а потом и направляется в сторону корпуса. Вот идиот.

Арс медленно поднимается, отряхивается. Поговорили, получается.

Транспорт приходит точно ко времени. Шесть жёлтых, ярких автобусов, выстроенных в один ряд за воротами лагерей. Лютые люди видят всю эту великолепную шестёрку, потому что выезжают раньше всех.

- Загружаемся! - Серёжа стоит возле дверей, всех по списку.

- Я почему-то нервничаю, - тихо признается Арс, когда последний конец осени забирается в автобус.

- Почему? - Матвиенко поднимает на него взгляд.

- Не знаю. Дорога, город, а наши Лютые такие... лютые, - он слабо улыбается.

Матвиенко опускает ладонь в пушистой перчатке на плечо Арсу.

- Всё будет нормально, не паникуй. Такие выезды случаются, ничего страшного не происходит.

- То есть статистика не на нашей стороне, да? - хмыкает Арс.

- Арсюх, я тебя ударю. Залезай, - Серёжа толкает его в спину.

У парней есть колонка, песни все одобрены уже давно, поэтому в автобусе звучит неплохая музыка. Когда и она надоедает, Арс перетягивает внимание на себя. Они играют в ассоциацию, потом в игры на сближение, которые уже играли на свечке. Это всё так напоминает лагерь из детства, там всё точно было проще, чем сейчас.

Когда въезжает в город, Арс снова начинает нервничать, проходит проверку, все ли пристегнуты.

- Да всё нормально, Арсений Сергеевич! - смеётся Коля.

- Сиди уже, успокаивает он меня, - хмыкает Арс, держится только за ремень, защищаясь в его надежности, затем возвращается на место.

- Легче? - серьезно спрашивает Матвиенко, Арс только кивает.

- Так, народ! - командует Серёжа, когда они подъезжают к больным. - На рынке все идём выбирать себе сувениры. Каждый знает, какую сумму можно потратить, правда? Ваши деньги, как вы помните, у меня на карте. Всем всё оплачу! За защитой избранной моей и Арсения Сергеевича не уходим! Вы не маленькие, держитесь за руки и не закладываете, но имейте совесть!

Они приезжают на большой рынок. Арсений выбирается из автобуса, разминает ноги и руки, прыгая на месте. В городе теплее, кажется, снег такой мягкий под ногами.

Арс проходит за пределами рынка и проходит за пределами фильма.

Здесь есть и открытые ряды, и закрытые помещения с магазинами. И там, и там сегодня просто толпы. Мамы с детьми. Парочки с дымящимися стаканчиками кофе и горячего шоколада. Подростки маленькими группками. Слишком разношерстная толпа.
Над рядами большая растяжка «Новогодняя ярмарка». За прилавками не продавцы, а те, кто создал всю эту красоту: поделки из дерева, ёлочные игрушки ручной работы, вязаные шапки, шарфы и варежки, и, конечно, свитера, разномастные, яркие, двух родин не найдут ни за что.

В дальнем конце лоток с горячими напитками: выбор от кофе до каких-то сложных рецептов горячего шоколада.

- Как тут здорово! - охает кто-то из девочек. Арс сам в восторге: так атмосферно, волшебно, словно страницы из книги сказок.

Арс подходит к девушке, продающей напитки, берет себе горячий кофе, черный, но с соленой карамелью и корицей. Он пьет кофе с корицей только в декабре и начале января: эта специя добавляет дух праздника, этот аромат, для Арса запах американских рождественских фильмов и русских уютных зимних сказок.

- Спасибо, - улыбается Арс, отходит в сторону.

Стаканчик бумажный, красивый, но обжигает немного, даже через перчатку. Арс отходит подальше, чтобы держать в поле зрения своих детей, хотя вряд ли кому-то захочется улизнуть, кажется, здесь нравится всем.

Из прохода, откуда они пришли, выползает новая толпа подростков, Арс узнает Громких сразу. Шастун замыкает шествие: к нему сверху можно приделать маячок, и пусть подает сигналы кораблям.

Кофе кончается, и Арс думает, что действительно можно пойти выбрать себе свитер, когда видит, что Антон целенаправленно идёт к нему. Не заметить Шастуна вообще сложно, он прокладывает дорогу сквозь толпу уверенно.

- Арс, ты хочешь рождественский свитер? - спрашивает он без вступлений.

- Уродливый свитер? - уточняет Арс с улыбкой. - Конечно. Собираюсь купить.

Шастун медлит, как будто набирается смелости.

- А давай купим свитера друг другу.

Арс удивленно моргает.

- Друг другу?

- Ну да, выберем в подарок. Обменяемся. Я знаю, какой тебе подойдет, - Антон выхватывает у него пустой стаканчик и бросает в урну. - Пошли, тебе понравится.

Опять эта фраза.

Выбора Арсению и не оставили вообще-то. Антон уверенно тянет за собой куда-то вглубь рынка. Здесь деревянные лотки, словно из старых советских времен, а свитера как в тех самых американских фильмах.

- Смотри, вот этот для тебя, - Антон разворачивает что-то яркое и пушистое.

Свитер красивый, в красно-зелёную полоску, с узорами, снежинками и надписями «Ho-Ho». И он Арсу и правда нравится, яркий и интересный, но без дурацких рисунков и объёмных фигур.

- Я вижу, что вам нравится, молодой человек, - окликает его улыбчивая продавщица. - Берите. Это всё ручная работа, второго такого свитера нет.

Арс улыбается смущенно, берет свитер осторожно.

- Такой мягкий.

Если смотреть близко, то видно, что вязка ручная, точно не машинная. И от этого свитер кажется еще уютнее. Мерить не нужно, и так Арс прекрасно видит, что это его размер, только прикладывая к груди.

- Тогда я должен выбрать тебе! - он обходит вывешенные экземпляры, долго бродит вдоль рядов, пока Антон расплачивается.

Арсу хочется найти что-то оригинальное, забавное, но не странное. Он возвращается к Шастуну нескоро, держит в руках красивый темный свитер, с зелёной полоской у ворота и на рукавах. На груди мордашка рождественского оленя с огромными рогами и в шапке Санты.

- Надеюсь, рога это не намёк? - смеется Антон. Арс закатывает глаза:

- Тебе подойдет. Мерить будешь?

- Я - буду. У меня вечно короткие рукава и всё маленькое.

Он скрывается в примерочной в теплой части здания, но Арс упрямо идёт за ним, заглядывает за шторку.

- Ну как?

- Блядь, Арс! - Антон зачем-то прикрывается свитером, словно стесняясь. Но он стоит спиной, и Арс может рассматривать эту спину, широкий разворот плеч, поясницу, майка не скрывает практически ничего.

- Я же просто хотел узнать, подходит или нет.

Антон бросает на него раздражённый взгляд, но натягивает свитер всё-таки. Может быть, свет так падает, но, кажется, он краснеет, алые пятна вспыхивают на щеках. Наверное, это просто после улицы так.

Рукава действительно коротковаты, но не так уж и сильно.

- Да ладно, можно носить, - Арс чуть подтягивает рукава самостоятельно, Антон почему-то стоит, просто позволяя ему это делать. - Видишь? Тебе хорошо.

Шастун смотрит на себя в зеркало и слабо улыбается, у Арса просто сердце вздрагивает от этой улыбки.

- Нравится? Берём.

Он говорит, как будто они семейная пара на шопинге. Какая подозрительная ассоциация.

Арс выскальзывает из примерочной, оставляя Антона переодеваться обратно, идет расплачиваться. И надо проверить, где там дети все, на месте ли.

Ребята бродят вокруг рядов, покупают свитера, сувениры.

Арс не может найти четверых, вся компания куда-то исчезла: Коля, Никита, Вадим, Лёша.

- Серёг, ты не видел эту четверку? - быстро спрашивает Арс, дергая Матвиенко к себе.

- Так и знал. Посмотри вон там, за рядами. Там укромное место.

Арс прибавляет шаг, огибает несколько лотков, сворачивает и за зданием как раз застает всю компанию.

- Кого я вижу, - тянет Арс, прекрасно замечая, как парни быстро выбрасывают окурки, подходит ближе. - Выворачивайте карманы.

- Арсений Сергеевич...

- Я могу позвонить вашим родителям и попросить письменное разрешение на это, но я думаю, мне и устно разрешат, если я скажу, в чем дело, - хмуро произносит Арсений. - Показывайте.

- Да у нас всего одна осталась, - Вадим вздыхает и протягивает Арсу пачку.

- Мне восемнадцать через месяц, - коротко произносит Никита, хмурится.

Арс пожимает плечами.

- Вот через месяц и поговорим. Всё, пацаны, не наглейте! И я ничего не видел.

Он провожает их до остальных, смотрит на пачку. А сигареты, между прочим, такие же, как у Антона. Надо же.

Все понемногу собираются, увешенные пакетами. Матвиенко руководит всей этой процессией, он здесь явно не в первый раз. Они заходят в теплое здание, каждый себе берёт по кружке чего-нибудь горячего, отогреваются. Солнце уже садится, Лютые должны раньше остальных уезжать.

На обратном пути дети тихие, нагулялись, нафоткались. Кое-кто дремлет, кто-то в телефоне сидит, кто-то музыку слушает.

— Смотри, что забрал у них, — Арс отдает Серёже пачку.

— Весело, — хмыкает Матвиенко. — Но не то чтобы удивительно, конечно.

Они приезжают в лагерь, в который раз всех пересчитывают.

Арс зачем-то остается возле ворот лагеря, уговаривает себя, что ему просто хочется прогуляться. На самом деле ждет Громких и Антона.

Приезжают они совсем скоро, Арс только успел пройтись вдоль дороги недалеко, он идет в противоположную от ворот сторону, потому что окликать Антона неловко, глупо. Но Шастун, кажется, не собирается его разочаровывать.

— Арсений, — он догоняет его быстро, как только разглядел. — Ты почему здесь?

— Хотелось прогуляться, — выдыхает Арс. Изо рта вырывается пар, на улице после заката температура опускается быстро.

— Составить тебе компанию, вдруг ты потеряешься? — даже в полумраке видно, как Антон улыбается, словно солнце выглядывает на секунду.

— Ну составь.

Они идут по дороге, свет от фонарей падает на лица и сугробы, вырисовываются причудливые тени. Какое-то умиротворение кругом. Небо на западе еще расписано алыми цветами, хотя солнце уже село.

— Сегодня дискотека, — тихо произносит Антон, словно тоже не хочет нарушать эту атмосферу.

— Да, я помню, — Арс запрокидывает голову, на небе уже зажигаются звезды.

— Любишь танцевать?

Звучит провокационно. Или только кажется?

— Люблю. Но не очень хорошо это делаю.

— Я, наверное, тоже люблю. Но совсем не умею.

Арс улыбается невольно, представив Антона в танце, с его бесконечными руками и ногами.

Они не говорят, куда идут и как далеко собираются пройти, но в какой-то момент почему-то дружно разворачиваются и возвращаются в корпус. Молча и тихо, только снег скрипит под ногами.

Арс за ужином снова сидит рядом с Антоном. Как так вообще получилось, что они снова рядом? Какие-то движения за столом, определенно. Все вокруг в новеньких свитерах. Арс надел тот, что подарил Антон, и в нем тепло и уютно. А морда оленя на свитере Шастуна словно подмигивает.

Антон рядом, Арс снова чувствует, какой он горячий. Это все выбивает из равновесия, и Арс выскакивает из-за стола первым, собирает свою посуду, помогает детям, выстраивает их, пока Матвиенко допивает чай.

Арсений лично объявляет о начале Талант-шоу, поднимаясь на сцену, рассказывает о ходе вечера. Несколько человек от каждого отряда должны выступить со своими талантами. Лютые рвутся первыми, Арсений только «за». Это лучше, чем ждать и сравнивать себя с каждым новым выступающим.

У Лютых есть песня под гитару, танцевальный номер и длинное стихотворение, в которое Арс успел влюбиться за время репетиций. Парни справляются отлично, девочки ещё лучше.

Арсений аплодирует, свистит, поздравляет своих, когда они заканчивают. И всё очень даже хорошо.

А потом выходят Громкие.

Если бог есть, он, наверное, проклял лично Арсения. Потому что Громкие решили, что танцевальный номер под живую музыку — это хорошая идея. А живая музыка у них — это Антон Андреевич собственной персоной. Почему нельзя было просто станцевать под минусовку? Зачем это издевательство?

Антон поёт тихо и спокойно, почти шепчет, но он так это делает, что у Арса мурашки бегут по всему телу, и он вообще не видит танца, только слышит этот голос, чуть хрипловатый, с легким придыханием, обволакивающий со всех сторон.

Когда песня заканчивается, Арс не сомневается, что он пропал, окончательно и по самую макушку.

Он аплодирует вместе со всеми, девочка кланяется, а Шастун сбегает со сцены, как будто его здесь вообще не было, пролетая мимо Арса за кулисами.

Все остальные номера смешиваются в один большой снежный ком. Арс их видит, слышит, понимает, но мысли никак не могут сосредоточиться на чём-то одном. Он словно на очередном корпоративе, за настоящее зацепиться сложно, хотя он объявляет всех в нужном порядке, ни разу не запнувшись.

Объявляют результаты наконец, выбранное жюри решает. Лютые набирают много баллов, и Арс искренне радуется, но он все еще как будто не здесь.

В зале выключают основной свет, включают гирлянды, музыку. Длинные ряды сидений убирают, оставляя только стулья. Рядом со сценой водружают почти настоящую будку диджея.

Совсем малыши сейчас уйдут уже спать, а вот для отрядов постарше — дискотека, которую они всю неделю ждали.

Музыка звучит странная, но её одобрял лично Шеминов, так что придираться не к чему. Да и детям как будто нравится.

Вот только Шастун опять куда-то исчезает. Арс выходит из зала, прислушивается. На сцену ведет отдельная дверь, чтобы не через зрительный зал, а через сцену, и Арс видит там какие-то тени в дверном проеме. Он поднимается по короткой лестнице, заглядывает за кулисы. Никого как будто. Но он же видел…

В отдельном закутке с громким названием «гримерка» слышится чей-то голос. Арс хмурится, заглядывает туда и вздыхает:

— Не то чтобы я хотел вам мешать…

Шевелев отскакивает от Зайца в ту же секунду, но Макс не успевает так быстро сообразить и разжать руки вовремя, поэтому подается вперед, едва не падая, и с опозданием в пару секунд убирает руку с талии Сережи.

— Арсений Сергеевич…

— Тихо, — спокойно одергивает Арс. — Парни, я, конечно, всё понимаю, но вы хоть вожатых предупредили? Чтобы они вас не теряли больше.

— Мы уходим уже…

Парни, явно напуганные и растерянные, пытаются сбежать. Арсений держать их не собирается, но нужно же что-то делать в этой ситуации. Может, поговорить с Антоном?
Кто бы ещё сказал, где он вообще.

Шастун выпрыгивает словно чёртик из табакерки, когда Арс возвращается к дверям зала. От него пахнет сигаретами и куртка холодная.

— Курить убегали, Антон Андреевич? — тянет Арс насмешливо.

— Каюсь, убегал, Арсений Сергеевич, — улыбается Антон.

Арс смотрит на его улыбку, на растрепанные после шапки волосы, а потом ловит его за руку.

— Пошли.

— Куда? — спрашивает, но всё равно послушно идёт.

Арс тянет его за собой обратно по той самой лестнице за кулисы. Здесь темно, только свет из зала немного падает.

— Подожди, — Арс включает в розетку гирлянду за кулисами. Она теплая, желтоватый рассеянный свет. Не то чтобы стало сильно светлее, но теперь хотя бы можно друг друга видеть.

Подумав, Арс закрывает поплотнее дверь.

— Я вот тут, на этом самом месте застукал твоих Шевелева и Зайца. Если ты в очередной раз их потеряешь, не поднимай панику, просто поищи по темным углам.

— Темный угол звучит как-то странно, — выдыхает Антон.

— Немного, — соглашается Арс.

Они замолкают. Песня, которую здесь слышно почти так же хорошо, как в зале, меняется на более лиричную.

— Медляк, — задумчиво тянет Антон.

Арс поднимает на него взгляд. Сердце стучит быстрее.

— Потанцуем? — он шагает к Антону, берет его ладони в свои и медленно опускает на свою талию.

Шастун выглядит так, будто его только что ударили сковородкой по макушке и он все еще слушает звон. Если бы не всё, что случилось за эту неделю, Арс бы тут же отстранился и был бы уверен, что он Антону не интересен примерно совсем.

Но нет, Антону всего лишь нужно время. Ладони на талии сжимаются крепче, проходятся по ткани свитера. Арс кладет руки Антону на плечи, смотрит ему в глаза, чуть запрокинув голову.

Шастун каким-то чудом сам ведёт, делает первый шаг, потом второй. Они топчутся на месте, и это не похоже ни на один из существующих танцев, но Арсу так хорошо в этих объятиях.

— Арс, а что мы делаем?

— Танцуем, Шаст. Люди так делают иногда. Представь, что это наш бал на школьной дискотеке.

У Антона обветренные губы, на нижней крохотная ранка. И тот факт, что Арс может это все рассмотреть, выбивает его из душевного равновесия просто мгновенно.

— И мы оба этого хотим?

Сердце пропускает удар. Потом ещё один. Арс судорожно вздыхает и словно силой заставляет сердце биться.

— Я точно хочу. А чего хочешь ты, Шаст?

Одна ладонь на талии вдруг исчезает, Арс успевает моргнуть один раз, когда его щеки очень осторожно касаются чужие пальцы, так легко и невесомо.

Арс сглатывает и закрывает глаза.

Это его последний рубеж, точка не возврата. Последний шаг нужно сделать не ему.

Это был не шаг, это был полёт в пропасть, в тихий омут к чертям.

Арс почувствовал, как его губы накрывают чужие, такие сухие и обветренные, но мягкие. Поцелуй как у подростков за школой, сухой, короткий, только губы, и…

Арс поворачивает голову, чуть приоткрывает рот, и тут же чувствует прикосновение языка Антона, поцелуй становится глубже, а руки на талии увереннее. Антон прижимает его к себе и целует так приятно, так правильно, что Арс чувствует себя принцессой из диснеевского фильма. И ещё ножка должна взлететь.

Ножка не взлетает, пальцы путаются в кудрявых волосах, а холодный металл кольца обжигает голую кожу, потому что Антон уже запускает пальцы под свитер Арса, но тут же отдёргивает, чувствуя его дрожь.

Они отстраняются наконец, и Арс открывает глаза, чтобы просто раствориться в огромных зрачках Антона.

— Ну привет, — выдыхает Шастун и щурится. — Арсен, я тебя убью.

— За что? — растерянно выдыхает Арс.

— За все твои шуточки, ножки на колени, ладонь на коленку, а от поцелуя мы уходим, конечно!

— Это когда я от поцелуя уходил?! — возмущается Арс, упираясь ладонями в грудь Антона, но никто его отпускать как будто не собирается.

— Сегодня, — с нажимом произносит Антон. — У ёлки. На улице.

— И кто целуется на улице, ну скажи мне? Губы замерзают, языки примерзают. Ты лизал качели когда-нибудь? — выдыхает Арс.

Антон рычит и вдруг целует снова, жадно, порывисто, уверенно, словно выпивает всё дыхание Арса до конца и отстраняется так преступно быстро.

— Я похож на качелю? — даже голос у Шастуна как будто ниже теперь. — Ты хоть представляешь, что я подумал? Что я всё неправильно понял. Что ты не гей.

— Я не гей, — выдыхает Арсений упрямо.

— Поздравляю. Я тоже. Отметим это?

И снова лезет целоваться. Наглое, упрямое создание. Опять у Арса все внутренности закручиваются, сердце подпрыгивает до горла и так и норовит выскочить. Он вцепляется в свитер Антона, приподнимаясь на носочки, вжимается в него ещё теснее.

Отстраняются они, когда песня меняется. Это в который раз?

— Ну вот. Выяснили. Мы оба не геи. Уже неплохо.

Судя по всему, длинными предложениями у Антона разговаривать сейчас не получается.

Они наконец отпускают друг друга. Не потому что захотелось, а потому что, Арс уверен, дальше будет ещё хуже.

— Нас потеряют, — Арсений хватается за ручку двери. Антон быстро кивает. Они выбегают в зал. Дети танцуют, как будто ни в чем не бывало. Мир не перевернулся и не изменился. А казалось, изменения должны почувствовать все.

Арсу кажется, все должны обернуться и указать на них пальцами, смотрите-смотрите. Это же должно быть видно невооруженным взглядом.

Что именно он вкладывает в понятие «это», Арс не задумывается. Что-то большое и теплое.

Дети танцуют, песни сменяют одна другую. Арс стоит у стенки, словно девочка на своей первой дискотеке, но потом решает, что это глупо, и уходит танцевать к Лютым. Они просто танцуют под быструю музыку, девчонки в основном, конечно. Но Арсу хорошо, его отпускает напряжение, дышать легче.

Иногда, поворачиваясь в нужную сторону, он ловит улыбку Антона и просто не может не улыбаться в ответ.

Лютые и Громкие уходят в корпус позже всех.

Арс идет в хвосте колонны, запрокидывает голову и смотрит в ночное небо. Темное полотно пересекает резкая светлая полоса от падающей звезды, и Арс успевает загадать желание: «Пусть получится».