По следам.

Было темно. Где-то в глубине души она понимала, что бывала здесь много раз, но местоположение было ей незнакомо. Непроглядная тьма больше не пугала её, но осознание того, что ждёт её впереди, вызывало в ней чувство паники. Элис стояла с закрытыми глазами, ожидая и прислушиваясь к тому моменту, когда всё начнётся. Чувство неприятного предвкушения охватило её, прежде чем она медленно открыла глаза и встретилась взглядом с тем, что предстало перед ней в темноте, с парой огромных глаз, устремлённых на неё сверху вниз. Этот взгляд был пытливым и пронзал её насквозь, когда видимые глаза сузились. Это было, мягко говоря, неудобно, заставляя её чувствовать себя незначительной и неспособной отвести взгляд.

Она сглотнула, глядя в ответ, пока в темноте не открылись ещё глаза с широкими зрачками-щелочками, наполненные безумием и безумным голодом, и все они одновременно не повернулись к ней, пристально наблюдая за ней. Они были меньше, чем первая пара глаз, но их было много, и с течением времени, казалось, их становилось всё больше, чтобы рассеять тьму. Она слышала голоса, пока за ней наблюдали, не смея пошевелиться. Она не могла понять смысла сказанного, хотя и пыталась расшифровать то, что слышала; это был язык, на котором она не говорила, и это расстраивало её, поскольку она знала, что слова были адресованы ей или о ней.

Она вздрогнула и сделала шаг назад, когда пара больших глаз стального цвета внезапно наполнилась слезами, из-за чего голоса смолкли, из них потекла ярко-красная жидкость, которая начала растекаться в темноте, как вода, текущая по сухому песку, образуя странный узор вокруг больших глаз, которые продолжали смотреть на неё. Она попыталась разобраться в этом, поскольку никогда раньше не видела этого узора за пределами таинственного происшествия. Был ли это символ? Руна? Что она означала?

Её плечи опустились, когда за колеблющимся овалом, образовавшимся над глазами, она увидела отблеск; что-то большое приближалось к ней из темноты. Она медленно попятилась, услышав странный металлический скрежет, прежде чем увидела очертания того, что приближалось к ней. Оно внезапно появилось из темноты, его размер не соответствовал скорости, с которой оно двигалось. Большая золотистая рука опустилась на неё между большими глазами, разрушив таинственный красный узор, словно это был всего лишь дым. Она попыталась собрать все свои силы, чтобы не дать гигантской руке раздавить её, но ничего не произошло, её попытки были напрасны и вызвали у неё внезапный страх смерти.

Множество глаз продолжало молча наблюдать, как золотая рука рухнула на Элиатропу, заставив её вскрикнуть, прежде чем она провалилась сквозь то, что казалось стеклянным полом, а в ушах у неё зазвенели осколки. Она по спирали полетела вниз, глаза и рука исчезли высоко над ней, пока её снова не поглотила тьма. Её падение казалось бесконечным, её силы не пришли ей на помощь, в то время как она отражалась в больших осколках, которые по спирали падали вниз вместе с ней. Она не ощущала своего собственного Вакфу, чувствуя пустоту и боль в груди.

Её свободное падение резко оборвалось, когда она легко, но с брызгами приземлилась в то, что казалось рекой, текущей сквозь черноту тьмы, чувствуя под коленями твердую массу, которая не давала ей утонуть. Она приподнялась в тяжёлым вздохом, оставаясь абсолютно сухой, несмотря на то, что вода тёмного цвета, в которой она сидела, доходила ей до груди. Она увидела зияющую дыру у себя в груди, когда посмотрела вниз, чтобы проверить, во что именно она приземлилась, и предположительная вода текла прямо сквозь неё. Она почувствовала, что становится всё тяжелее, пока в страхе смотрела на дыру, и её охватило сильное чувство одиночества. Она не хотела поддаваться этому чувству, но оно было непреодолимым; она чувствовала себя испуганной и одинокой, ей не хватало решающего элемента в своей жизни, который позволил бы ей стать цельной, какой она была когда-то раньше. Давным-давно.

Когда она подняла руку, чтобы неохотно осмотреть отверстие, то заметила, как вода тянет её за запястье, словно живая. Это была вода? Она в отчаянии ахнула, пытаясь поднять руки, но густая жидкость была тяжелой и не такой текучей, какой казалась. Оно было красным, темно-красным почти до черноты. Кровь. Она попыталась выбраться из реки вброд, чувствуя, как течение тянет её, в то время как густая жижа цеплялась за нее, как голодная сила, и какая бы твердая почва ни была там, постепенно уходила у нее из-под ног. Оно отказывалось отпускать её, обвиваясь вокруг неё, как тугие цепи, и затягивая её в свои глубины, пока она боролась. Она звала на помощь, чернота темноты стала сплошной, темно-красной, в которой она плавала. Она чувствовала, что не может пошевелиться, пока её затягивает под воду, и каждая попытка закричать наталкивалась на чистую и пугающую тишину.

Она плакала, прикрывая обеими руками дыру в груди, а река, поглотившая её целиком, была бесконечной, как Кросмоз. Она чувствовала себя легкой, как перышко, и в то же время была прикована множеством тяжелых цепей к горе из черепов с пустыми черными глазницами и кривыми ухмылками. Там, где она парила всего несколько мгновений назад, теперь она сидела на этой отвратительной груде костей, не в силах перестать плакать, как будто что-то заставляло её делать это против её воли. Она рыдала, когда черепа насмехались над ней, произнося её имя смешанным хором на разные лады, а она сидела такая же голая, как в тот день, когда вылупилась из своего Дофуса, пока гора не начала дребезжать и трястись.

Крупные кости отделились от коллекции черепов и цепей и образовали массивный скелет, пока большой угрожающий череп, похожий на драконий, не довершил его. Он расправил свои крылья без перепонок, открывая пустую пасть, и поднялся над Элис, её крылья Вакфу были единственным источником света в красной пустоте.

Костяной дракон заговорил искажённым голосом, рыча и шипя, приближаясь к прикованной Элиатропке, которая не могла сдержать слёз:

- Ты слабая. Беззащитная. - каждое слово, которое он прорычал, пронзало её, как раскалённый меч, заставляя её вздрагивать, пока она была вынуждена слушать, чувствуя, как её трясёт, когда цепи стягиваются вокруг её лодыжек и обвиваются вокруг конечностей, как ползучие змеи - Ты не можешь защитить страдающих. Ты не можешь защитить забытых. Сдавайся, маленькая Элиатропка, и обратись в прах.

Она закричала от боли, схватившись за свою впалую грудь, не понимая, какую ненависть ей пришлось пережить. Что она сделала, чтобы пройти через эти мучения? Заслужила ли она это? Правду ли говорил дракон?

Сквозь пелену боли и слёз она увидела, как что-то ожило, и её рыдания эхом отдались в красноватой темноте. Звук исходил из пустой груди дракона, мерцание становилось всё ярче, пока не выяснилось, что это яйцо... Дофус. Он плавал внутри грудной клетки дракона - единственный признак безмятежности среди боли и страданий. Дофус сиял ярче, чем Вакфу, которое свободно свисало с её головы, и она потянулась к нему в надежде, что это маяк свободы, не обращая внимания на цепь, которая обвивалась вокруг её запястья.

Скелетообразный дракон ещё шире расправил свои костяные крылья, чтобы показать Элиатропу свою грудную клетку - костяную клетку, в которой находился светящийся Дофус. Её рука дрожала, когда она боролась с цепями, которые пытались удержать её, черепа, на которых она сидела, пронзительно кричали, слыша бестелесный голос маниакально хохочущего дракона. Однако был ещё один звук, и она услышала его в тот момент, когда её пальцам удалось проскользнуть в широкое пространство между рёбрами скелетообразного дракона; треск был оглушительным и заставил её задохнуться, когда кожа вокруг дыры в её груди лопнула вместе с панцирем Дофуса. Дофус начал разваливаться на части прямо у неё на глазах, заставив её и скелетообразного дракона закричать в агонии, когда они тоже начали рассыпаться.

- Нет!

Её глаза распахнулись с громким хрипом, а по лицу скатилась капелька пота. На мгновение она застыла, сжимая пальцами что-то мягкое, в то время как темнота красного цвета уступала место бледному свету приближающегося рассвета, и знакомый вид её комнаты стал ясен ей после того, как глаза привыкли. Она медленно подняла голову с подушки, светлые пряди волос прилипли к её вспотевшей щеке, в то время как её глаза лихорадочно искали цепи, черепа, дракона и Дофуса.

Ничего... ещё один сон. Ещё один кошмар.

Элис уронила голову обратно на подушку и глубоко вздохнула, сдерживаясь, чтобы не застонать, когда она зарылась лицом в мягкость подушки. С каждой ночью кошмар становился всё более частым и отчётливым. Это начало преследовать её и терзать мысли; почему было так трудно избавиться от этого отвратительного чувства страха? Что это значило? Значило ли это вообще что-нибудь? Она запустила пальцы в волосы на голове и приподняла подбородок, чтобы не задохнуться в подушке, осознав, что во сне сняла вуаль. Должно быть, она ворочалась с боку на бок...

Когда она приподнялась на локтях, чтобы попытаться найти тёмно-синий шарф в своей постели или на полу, то почувствовала, как что-то давит на изгиб её выгнутой спины. Там был какой-то груз, легкий, но всё же достаточно заметный, чтобы исключить, что это был её шарф или одеяло, которым она была укрыта; что-то или кто-то был там. Она сглотнула, почувствовав, что у неё пересохло в горле, когда повернула голову, чтобы посмотреть через плечо, чтобы оценить вес, и встретилась взглядом с парой больших круглых глаз.

Она закричала, когда повернулась и откинула одеяло, сильно поражённая тем, что кошмар всё ещё был свеж в её памяти. Её непокрытые крылья Вакфу рефлекторно расправились, но не смогли помешать Элиатропке соскользнуть с кровати и удариться о деревянный пол, вздрогнув от того, что она замахала руками и захотела убежать. Элис уставилась на кровать, с которой упала, поставив ногу на матрас, а всё остальное тело - на пол, и увидела маленького дракончика, который смотрел на неё сверху вниз после того, как она нечаянно сбросила его с себя.

- Гругал?..

Её голос превратился в хриплый шёпот, и удивление, которое она испытывала, было очевидным, когда её большие голубые глаза остановились на чёрном дракончике.

Как раз в тот момент, когда она собиралась спросить, почему он оказался в её комнате, послышался топот ног, несущихся вверх по лестнице, ведущей на чердак, а затем дверь с огромной силой распахнулась и с громким треском ударилась о стену. Через несколько секунд три фигуры заняли позицию в открытом дверном проёме, готовые ко всему, что может на них обрушиться: двое детей и большой человекоподобный дракон, потрескивающий вакфу.

Элис посмотрела на Юго, Адамая и Фаэрис, одетых в пижамы, и увидела, что на их лицах застыла стоическая решимость, прежде чем они пришли в замешательство, увидев женщину-инопланетянина, лежащую на полу рядом со своей кроватью. Она медленно моргнула, прежде чем она поняла, что произошло, и схватилась за одеяло, которое частично накрывало её, начала кричать прикрывая себя:

- Вон! Вон! Вон!

Юго был первым, кто сбежал, когда женщина-элиатроп смущённо вскрикнула, и его щеки залил румянец, в то время как за ним быстро последовал громко хихикающий Адамай, когда они спускались вниз. Фаэрис действовал немного медленнее из-за нахлынувшего вакфу, которое покрыло его руки и грудь после того, как он выбил дверь, прежде чем он неуклюже развернулся и спустился вниз, убедившись, что маленькая комната в безопасности. С нижней площадки лестницы донесся обеспокоенный голос Альберта, за которым последовал голос Юго, который что-то пробормотал. Голос Фаэриса стал чуть громче, когда он ответил на вопрос, который, как догадалась Элис, был вопросом Альберта о том, что произошло, деревянные ступени заскрипели под весом дракона.

- Гругал... - Элис что-то проворчала, заставив себя сесть, и уставилась на маленького дракончика, который продолжал стоять на её кровати. Она фыркнула, потянувшись за своей вуалью, валявшейся на полу, чтобы прикрыть крылья, прежде чем заставила себя встать, не в силах перестать краснеть после неловкого зрелища. - Надеюсь, у тебя есть веская причина быть здесь в этот час.

Она услышала, как в животе дракона заурчало, словно по сигналу, и Элис подняла взгляд, поправляя бретельку своей ночной рубашки, которая соскользнула во время падения. Она вздохнула, когда стало очевидно, что молодой дракон проголодался, и увидела, как он придвинулся к ней чуть ближе, глядя на неё с вопросительным выражением в своих больших глазах и почти требовательным тоном.

- Я же просила тебя допить свою бутылочку раньше, - сказала она, стараясь, чтобы её голос звучал строго. В животе у малыша продолжало урчать, словно он не соглашался с её словами, и она закрыла глаза, чтобы прийти в себя после такого напряжённого момента, прежде чем легким взмахом руки и глубоким вздохом позвать Гругала следовать за ней. - Эх, ладно, пойдём на кухню, маленький негодник, - тихо проговорила она, стараясь, чтобы в её голосе звучала нежность, но всё, что она смогла выдавить, это усталость - Я дам тебе ещё бутылочку.

Она подождала, пока Гругалорагран взмахнёт своими маленькими крылышками, прежде чем приоткрыть дверь пошире, удивлённая, что она всё ещё была на петлях после того, как Фаэрис ворвался внутрь, как он это сделал с Юго и Адамаем наготове. Она была благодарна им за то, что они сразу начали действовать, но это был неловкий момент; утром ей предстояло кое-что объяснить. Она остановилась на полпути после того, как вышла из своей комнаты и увидела Альберта на полпути к лестнице. Крупный мужчина озадаченно посмотрел на неё, прежде чем улыбнуться:

- Всё в порядке...?

Сначала она не была уверена, что ответить, взглянув на Гругалораграна, стоящего у неё за плечом, прежде чем изобразила лёгкую улыбку, чтобы успокоить Альберта:

- Гругал напугал меня, вот и всё.

Хотя это было правдой, было также небольшой ложью не говорить о кошмаре, который изначально вызвал панику; она пока не хотела говорить об этом. Она спустилась по лестнице после того, как Альберт обернулся, и немного задержавшись позади, пока он не удалился в свою комнату дальше по коридору.

- Ты уверена, что с тобой всё в порядке?.. - спросил он, остановившись в дверях, и увидел, что Элис немного замешкалась в коридоре, прежде чем он увидел, как она молча кивнула в ответ и вскоре исчезла из его поля зрения, направившись на кухню гостиницы, а молодой дракон быстро последовал за ней.

Альберт покачал головой и тихо выругался про себя, зная, что Элис не была искренна в своем ответе. Он не стал настаивать на том, чтобы она рассказала ему, в чем дело; она была взрослой женщиной и могла сама решить, готова ли она поделиться своими мыслями. Если она захочет говорить, он бы выслушал её... с радостью. Он закрыл за собой дверь, чтобы немного поспать, прежде чем придёт время открывать гостиницу и готовить завтрак, не подозревая, что Юго и Адамай не спят в своей комнате и обсуждают небольшое событие, произошедшее так рано утром.

Элис зажгла свечу, прежде чем взять её с собой, и подняла её повыше, чтобы осветить кухню. Темнота немного пугала её, она всё ещё не оправилась от ночного кошмара, который был свеж в её памяти. Через окна она могла видеть вдалеке светлеющий горизонт, но до появления солнца оставалось ещё совсем немного времени. Элиатропка настороженно следила за Гругалораграном, чтобы он снова её не напугал, пока она готовила котелок и развела огонь, чтобы подогреть молоко гобала, которое обычно пил дракон, поставив подсвечник рядом с собой на стойку.

- Проблемы?

Элис громко ахнула, когда за её спиной раздался низкий голос, и резко обернулась, прижав руку к груди, увидев в темноте горящие глаза Фаэриса, в то время как его мускулы были подчеркнуты оранжевым светом пламени свечи. Она сжала челюсти, сжав руку в кулак, глубоко вдохнула сквозь стиснутые зубы, чтобы успокоиться, прежде чем снова повернуться и неохотно налить молоко в кастрюлю.

- Не могли бы вы все, пожалуйста, перестать меня пугать...? - спросила она со сдерживаемым разочарованием, белая жидкость лилась в кастрюлю, в то время как Гругал издавал тихие хрюкающие звуки в предвкушении и жадно смотрел на молоко - Или действительно будут неприятности...

В её голосе звучало поражение, её угроза была пустой. Эта ночь была полна неприятных сюрпризов, образы и ощущения от ночного кошмара всё ещё слишком сильно давили на неё.

Она оглянулась краем глаза после того, как за её спиной воцарилась тишина, и увидела, что Фаэрис направился к задней двери. Он тихо отпер её, прежде чем легонько толкнуть дверь, позволив ей медленно распахнуться перед ним, чтобы утренний свет проник в тёмную кухню, а крылья, сложенные за его спиной, немного расправились. Он глубоко вдохнул свежий воздух, прежде чем выйти на улицу, сменив тесное пространство кухни на простор под открытым небом. Он ничего не сказал, стоя на краю сада и глядя на поля, простиравшиеся до окружающего леса вдалеке. Элис понаблюдала за ним и увидела, как дракон наслаждается свободой; ему не нравилось находиться в закрытом помещении.

Она снова переключила свое внимание на кастрюлю, когда услышала, как Гругалорагран нетерпеливо заворчал, а маленький дракончик порхал над теплым молоком. Она слегка усмехнулась, прежде чем найти чистую бутылочку, чтобы налить в нее подогретого молока, и сказала маленькому дракончику, стараясь не обжечься:

- На этот раз обязательно допей его.

Она протянула приготовленную бутылочку Гругалу, ощущая тепло стакана в своей руке, прежде чем дракончик быстро забрал его у неё своими маленькими коготками и начал жадно поглощать, стремясь утолить свой голод.

Она улыбнулась ему, затушив небольшой огонь в камине, прежде чем оглянуться на открытую заднюю дверь и крылатый силуэт, который, словно статуя, возвышался на фоне безмятежного пейзажа. Когда в её голове промелькнула мысль, в животе возникло тяжёлое чувство, и в ней возникло желание с кем-нибудь поговорить. Она вздохнула, в основном из-за себя и своего упрямства, прежде чем босиком пересечь кухню и присоединиться к Фаэрису на улице. В одной ночной рубашке и шарфе, свободно обернутом вокруг головы, было немного прохладно, но он был прочным. Её глаза искали последние звёзды на небе, прежде чем она скрестила руки на груди и молча встала рядом с драконом-оборотнем, подыскивая слова для начала.

- Что тебя беспокоит, Элис?

Она потерла руки и покачала головой после того, как его вопрос прервал её попытку завязать с ним непринуждённую беседу, чувствуя мягкую траву под ногами и пытаясь сосредоточиться. С чего и как начать?

- Многое, - сказала она, словно задыхаясь, с неохотой - Что бы ты понял из повторяющегося сна? - она посмотрела на Фаэриса большими глазами, её брови сошлись в озабоченном выражении - Особенно тот, который не имеет смысла...?

- Ты уверена, что в этом нет смысла? - спросил Фаэрис, заметив, что Элиатропка на мгновение задумалась, а затем выражение её лица стало немного мрачнее. Она отрицала это или сон, который беспокоил её, действительно не имел никакого смысла?

- Нет... - вздохнула она, опустив плечи - Я больше ни в чём не уверена. Всё, что происходит, ясно как божий день, но я не могу уловить стоящего за всем этим смысла, если у этого вообще есть смысл. - она замолчала на мгновение, когда, наконец, позволила воспоминаниям о ночном кошмаре проникнуть в её сознание, и снова покачала головой - Это вызывает во мне ужас каждую ночь. Боль, которую я испытываю, кажется такой реальной; я верю, что она пытается мне что-то сказать, но я не понимаю, что именно.

- Расскажи Фаэрису по подробнее.

Голос его звучал серьёзно. Элис сглотнула, почувствовав, как страх сковал ей затылок, понимая, что ей придётся пережить этот кошмар, чтобы иметь возможность пересказать его в деталях. Она на мгновение закрыла глаза, чтобы собраться с духом, каким бы непостоянным оно ни было, прежде чем начать потакать дракону в том, что она скрывала от своей маленькой семьи.

- Вначале всегда темно. Я знаю, что должно произойти, но никогда не могу вспомнить, когда это начнется. Начинают появляться глаза... сначала одна пара смотрит на меня сверху вниз, а затем многие другие, пока белки их глаз почти не перекрывают черноту темноты вокруг меня. Первая пара глаз заплачет, но не выкажет ни печали, ни раскаяния, когда их красные слезы станут символом.

Она поднесла руки к лицу и провела пальцами по щекам и закрытым глазам, пытаясь нарисовать узор, который безликие глаза образовали бы своими кроваво-красными слезами.

Фаэрис внимательно следил за своими пальцами, чтобы понять, какой узор она пытается нарисовать, проводя от щёк по глазам и бровям к линии волос, прежде чем нарисовать круг на лбу. Она казалась задумчивой, пытаясь разгадать головоломку и в то же время вызывая в памяти образы, которые заставляли её чувствовать себя неловко.

- И тут, откуда ни возьмись, из темноты появляется большая золотая рука, снимает символ и опускается на меня. Я пытаюсь вырваться, но... мои силы... - в её голосе слышалась дрожь, когда она вспомнила, как во сне ощущала отсутствие своего вакфу, и посмотрела на свои ладони, в её глазах появился испуг - Они...они пропали. - поднятые руки начали светиться голубым, а затем над её ладонями образовался маленький шарик размером с блюдо, который медленно вращался, пока не растворился, когда она сжала ладони -Есть ещё кое-что...

- Продолжай.

Она кивнула, опустив руки по швам, радуясь, что наконец-то может рассказать о кошмаре и тревогах, которые он с собой принёс, что у неё есть кто-то, кто попытается разобраться в этом вместе с ней. Она услышала звон стекла у себя за спиной и на мгновение отвлеклась от пугающих образов и ощущений, чтобы понять, что вызвало этот шум, увидев, как Гругалорагран тащит свою бутылку по каменным ступеням в саду, когда подходил к ней и Фаэрису.

- Я падаю... - продолжила она, перегибаясь через колени, чтобы поднять черного дракона с земли и взять его на руки, не чувствуя, как он протестует, продолжая цепляться за свою бутылочку, чтобы насладиться молоком - Просто падаю с болью в груди. Как только я приземляюсь в месте, похожем на реку, я вижу дыру... прямо здесь. - она поднесла руку к груди, туда, где на светлой коже виднелись едва заметные следы шрама под ключицей.

Оба дракона посмотрели туда, куда она положила пальцы, но только один из них обратил на это внимание.

- Это похоже на настоящую пустоту. Даже когда сон заканчивается, мучительное чувство пустоты продолжает оставаться. Я не уверена, из-за моих утраченных воспоминаний или чего-то ещё, но мне кажется, что чего-то не хватает. Что-то очень важное... - она продолжала говорить о своём сне, вместо того чтобы попытаться понять смысл этого эмоционального конфликта, не желая задерживаться на мучительном чувстве, которое вызывала у неё воображаемая дыра в груди - Вода в реке... оказывается кровью, и она отказывается отпускать меня, затягивая на дно. Груда черепов и костей, где я прикована цепями и вынуждена наблюдать за рождением скелета дракона. В нём столько ненависти...

Элис вздрогнула, вспомнив костяного дракона из своего сна, услышав в глубине сознания шипение его голоса. Она напряглась, когда почувствовала тяжесть на своём плече, грубую кожу когтистой руки Фаэриса, тёплую на ощупь. Это было единственное утешение, которое мог дать ей бирюзовый дракон, но на данный момент его было достаточно.

Гругалорагран зарычал на Фаэриса, положив руку на плечо Элис, но был вынужден замолчать под властным взглядом гораздо более крупного дракона.

Элис тихо замычала, перекладывая встревоженного дракончика у себя на руках, прежде чем посмотреть на Фаэриса, на бутылочку, которая лежала на животе у Гругала, почти пустую.

- Скелетообразный дракон говорит со мной, и каждое его слово причиняет мне такую боль, что я всё ещё чувствую это, когда просыпаюсь. Он говорит о том, какая я никчёмная, и что я не могу никого защитить... и как раз в тот момент, когда ему кажется, что его слова разрывают меня на части, в его груди появляется Дофус.

Взгляд Фаэриса смягчился, она приподняла бровь:

- Дофус?

- Да... - прошептала она, и едва заметная улыбка тронула уголки её губ. Появление Дофуса было единственным милосердным событием в её сне, пока... - Он треснул. - в её голосе звучала душераздирающая печаль, она закрыла глаза, пытаясь мысленно оградить себя от того, чтобы вновь пережить тошнотворное зрелище и чувства, связанные с гибелью Дофуса - Это ломается вместе со мной и драконом после того, как дракон подарил мне Дофус, как будто это было его сердце. Мы просто... рассыпаемся, а потом... - она прикусила губу, почувствовав, что задыхается, и замолчала. Когти Фаэриса слегка задели её, когда он сжал её плечо, и она услышала, как он сочувственно вздохнул.

Сомнение. Страх. Смерть. Фаэрис нахмурился, размышляя о том, чем поделилась с ним Элис. То, что она переживала каждую ночь, было не просто сном. Это происходило слишком часто, слишком отчётливо и несло в себе видение, которое она не должна была игнорировать. Он не был уверен, почему она испытывала это, или была ли она чувствительна к подобным предчувствиям раньше, в своих предыдущих жизнях, но то, как это терзало её... с этим нужно было справиться.

- Элис, - начал он, видя, как Элиатропка прижимает Гругалораграна к груди с серьёзным выражением лица. Дракончик был очень внимателен к ней после того, как она обнажилась, и стал немного дружелюбнее, утолив свой голод, в то же время настороженно и завистливо поглядывая на Фаэриса - Фаэрис не может сказать тебе точного значения твоего сна, потому что он этого не знает, но он точно знает, что твой сон - это слишком важно, чтобы от него отказываться. Ты получаешь знаки не просто так. Это видение, которое ты должна попытаться расшифровать; если ты этого не сделаешь, последствия могут быть ужасными.

- Я пыталась...... Я не знаю, с чего начать.

Дрожь в её голосе заставила его поморщиться, и он потянул её за плечо, чтобы она посмотрела ему в лицо, прежде чем он положил другую руку ей на плечо и слегка расправил свои кожистые крылья за спиной.

- Фаэрис хотел бы сказать тебе, с чего начать, Элис Великодушная... но одно можно сказать наверняка: ты не найдешь ответов, оставаясь здесь, в Емельке. Фаэрис знает, что здесь безопасно и что ты сделала это место своим домом, но, возможно, тебе пора задуматься о том, что прятаться от своего конфликта - не лучший способ.

Он видел, что она расстроилась из-за того, что он ей сказал, что в его словах была правда, то, о чём она думала раньше, но не осмеливалась принять. Оставить Емельку... это напугало её.

- Подумай об этом, - сказал он, убирая руки с её плеч и выпрямляя спину - Что бы ты ни решила, это должно быть то, во что ты веришь.

Элис перевела взгляд с Фаэриса на траву у них под ногами, её мысли блуждали где-то далеко. Настанет день, когда ей придётся принять решение, но она надеялась, что это произойдёт не так скоро. Всё ещё казалось, что ещё слишком рано; она не чувствовала себя готовой. Однако она медленно кивнула, чтобы показать, что услышала его и поняла совет, которым он поделился с ней. Она оценила это, хотя и не показала виду, слишком занятая своими заботами.

- Тебе следует попытаться отдохнуть. - сказал Фаэрис после некоторого молчания и отступил на шаг, чтобы дать Элиатропке немного пространства, продолжая смотреть на неё сверху вниз, спокойно наблюдая за ней.

Её сон дал ему пищу для размышлений; в нём было много скрытых посланий, которые можно было истолковать по-разному; он мог означать очень многое. Однако он стоял за своими словами; если она действительно хотела найти ответы, она должна была начать искать их, а не ждать, пока они придут к ней сами... если они когда-нибудь придут. Он наблюдал, как она послушно развернулась, пересекла сад и направилась обратно в дом, словно бледный призрак ранним утром, зная, что он больше ничего не может для неё сделать, кроме как продолжать размышлять и убеждать её сделать первый необходимый шаг.

Она взяла пустую бутылочку у Гругалораграна, чтобы поставить её на стол, и медленно направилась через кухню, оставив Фаэриса одного снаружи, где над полями начал сгущаться утренний туман. Её голова была опущена, глаза почти закрыты, в то время как в голове роились мысли. Для неё было облегчением наконец-то поговорить о том, свидетелем чего она была вынуждена стать ночью, но она также знала, что не может ожидать, что Фаэрис найдёт решение этой проблемы; всё зависело от неё. Лестница тихо поскрипывала, когда она поднималась по ней, чувствуя, как грубая чешуя Гругала касается обнажённой кожи её руки, когда молодой дракон свернулся калачиком, сонный с набитым желудком. Она улыбнулась ему, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей о том, где оставить Гругалораграна на остаток утра; если она хочет оставить его в кроватке Шилби, ей придётся зайти в комнату Альберта, чего ей не хотелось делать в такой час.

Глаза Элис расширились, когда она почувствовала, как что-то дёрнуло её за подол платья, заставив замереть на месте, прежде чем она заставила себя оглянуться через плечо. Юго стоял в дверном проёме своей комнаты, приоткрыв дверь настолько, чтобы можно было высунуться, его пальцы цеплялись за белую ткань её ночной рубашки, а глаза под полями шляпы были широко раскрыты. Он казался нерешительным и обеспокоенным, и на мгновение она подумала, что это из-за того, что он всё ещё смущён тем, что они с братом ворвались в её комнату, пока он не отпустил платье и не вышел в коридор с серьёзным и торжественным видом. У него на уме было что-то ещё.

- Ты уходишь?..

Услышав этот вопрос, она нахмурилась, её губы приоткрылись, чтобы задать следующий, но она не решилась. Откуда он узнал?.. Должно быть, он подслушал разговор снаружи; как и зачем ещё он стал бы задавать такие вопросы в столь ранний час? Она сжала губы, закрыв глаза, скорчив гримасу, прежде чем развернуться, согнуть колени и присесть на корточки перед Юго. Она держала свернувшегося калачиком Гругалораграна на сгибе руки и обхватила ладонями лицо мальчика, пытаясь заставить его посмотреть на неё.

- Ты знал, что это должно было случиться, Юго. - тихо сказала она, понизив голос, чтобы никого не разбудить, хотя сквозь щель в двери, у которой стоял Юго, она могла видеть мерцание чешуи Адамая; дракон подслушивал, прячась в их комнате.

Юго кивнул; все они знали, что пребывание Элис здесь было временным и что она собиралась уехать ради блага народа Элиатропов, но сейчас всё было по-другому. Он не хотел подслушивать, но Адамай услышал голоса на заднем дворе, и после того, как её крик разбудил всю гостиницу, они были обеспокоены, но в то же время заинтригованы. Было слишком заманчиво притвориться, что они не знают, о чём говорят на улице, и то, что они услышали, было для них мрачным откровением...

- Когда ты пойдёшь?

- Я пока не знаю...

Почему вы нам не сказали? Этот вопрос вертелся у Адамая на языке, когда он прислонился к стене рядом с приоткрытой дверью, прислушиваясь к разговору двоих в коридоре. Именно Юго проявил неподдельное беспокойство, когда разговор за дверью подошёл к концу, и именно он вскочил с кровати в тот момент, когда Элис поднялась наверх, чтобы остановить её, прежде чем она исчезнет в своей комнате. Адамай даже не пытался остановить его; они оба хотели знать о намерениях Элис, но она, казалось, не знала, что ответить, была в нерешительности, как будто в основном думала о том, что делать.

Элис прикусила губу, когда Юго внезапно обнял её в тёмном коридоре, чувствуя, как Гругалорагран извивается между ними. Она положила руку Юго на затылок и тихо сказала, обнимая его в ответ:

- Сначала мне нужно подумать, но когда придёт время... знай, я буду скучать по всем вам.

- Не исчезай.

Она слегка улыбнулась мольбе, звучавшей в складках её шарфа, изгибе шеи и плеч, и повернула голову, чтобы нежно поцеловать Юго в щеку, сказав, глядя ему прямо в глаза, чтобы он поверил в её слова:

- Я не буду, я обещаю. - она бросила взгляд в сторону приоткрытой двери, пытаясь разглядеть Адамая в темноте, но не смогла разглядеть его, хотя и чувствовала на себе его взгляд. Он прятался не просто так, наверняка соблюдая приличия, чтобы сохранить лицо и чтобы она не окликнула его. Он услышал, что она хотела сказать. Она запустила руку под шляпу Юго, чтобы взъерошить его волосы, после чего снова обратила своё внимание на мальчика, улыбаясь в попытке успокоить его и себя, всё будет хорошо; так и должно было быть. - Идите спать... вы оба, - сказала она и встала - Мы можем поговорить об этом позже...

Гругалорагран зевнула в обнимку, доказывая свою точку зрения о том, что лучше всего закрыть глаза и сосредоточиться на этом вопросе, дать ему впитаться. Юго ещё раз обнял ее за талию, прежде чем неохотно отпустить, с выражением сомнения на лице, в то время как он молчал, развернувшись и проскользнув обратно в свою комнату. Когда дверь приоткрылась ещё больше, она увидела Адамая, у которого было такое же выражение лица, как у Юго, но оно было окрашено обидой, и он отводил от неё взгляд.

Элис поднялась на чердак, как только дверь закрылась, и глубоко вздохнула, держа на руках сонного Гругала. Она ещё даже не приняла решение, а это уже было трудно... Юго был расстроен из-за истинной причины её предстоящего отъезда, Адамай затаил обиду за то, что она не рассказала о том, что её беспокоило, и кто знает, что думал Фаэрис по этому поводу. Она положила спящего дракончика рядом с подушкой, прежде чем поднять с пола одеяло, и, потратив немного времени на то, чтобы привести постель в порядок, позволила себе рухнуть на неё со вздохом поражения. Она чувствовала себя эмоционально опустошённой, не способной вызвать в себе ни единой мысли или сопротивляться своей усталости; всё, на что она надеялась - это на то, что сон больше не вернется.