2
❦❧
Вглядываясь в лица незнакомых мне людей, изучая их мимику, эмоции и жесты, я в очередной раз отмечаю уникальность каждого из них. Не один автор до меня упоминал о том, что люди как книги. И я нахожу много смысла в этих словах. Каждый человек - книга. Одна книга поразит нас глубиной мысли, другая затащит в водоворот самых ярких эмоций. И эту книгу забыть ты не сможешь и не раз к ней вернёшься. А третья останется непонятой, не дочитанной и, возможно, даже забытой. И это так похоже на людей. Я улыбнулась. Люди как книги. Это очередное, возможно, абсурдное умозаключение, к которому я могла бы прийти.
За соседним столиком сидит молоденькая девушка. Я наблюдаю за ней с тех пор, как пришла. Она увлечённо читает книгу, нетерпеливо переворачивая страницу за другой. Её черные брови нахмурены, а утонченное бледное лицо слегка сосредоточено. Мягкая улыбка снова озарила моё лицо. Я помню, как с такой же жадностью впитывала строки того или иного романа, пропуская через себя боль и радость героев. Сейчас мне кажется смехотворной моя вера в настоящую любовь и счастливый финал.
«И жили они долго и счастливо». Нелепость! Долго и счастливо не бывает. Ни эта жизнь, ни любовь так не умеют. Я была в этом убеждена, хоть и ни разу не обжигалась захлестывающими и ослепляющими человека чувствами. Они называют это любовью, пишут об этом стихи и поэмы. Но правду они утаили.
Сколько людей, поддавшись своим чувствам, бросались в этот омут с головой? И скольким из них повезло обрести истинное счастье? Я не познала любви, но и не верила в неё. Потому что до сегодняшнего дня не знала ни одной девушки, которую любовь сделала бы счастливой. Их сердца разбивались почти в ту же секунду, как сходила розовая пелена с глаз, и они могли бы мыслить здраво. Но я познала ту безусловную любовь, о которой немногие говорят и мало кто её бережет. Любовь, заложенная в крови и закодированная в нашей ДНК. Этой любви мне всегда было более чем достаточно. Она создала вокруг меня защитный, полный уюта, тепла и любви кокон. В большем я никогда не нуждалась.
Поток моих мыслей прерывает скрип старой деревянной двери. В кофейню влетает холодный ветер, и я тут же беру в руки чашечку горячего чая. Мартовские дни выдались холодными, но нашу учебу никто не отменял.
— Я не чувствую своих ног! — Дина приземлилась рядом со мной, поставив на стол белый бумажный пакет. Аромат любимых пирожных Баки защекотал ноздри, наполняя рот слюной.
— Ты по гроб мне обязана, — снимая кожаную куртку, недовольно пробурчала она. — Я тащилась через весь город только для того, чтобы достать тебе пирожные с черничной начинкой. И это, черт возьми, не самая легкая задача после трех пар анатомии и практической работы по гистологии!
— Не бубни, как старая бабка, Дин, — я широко улыбаюсь и откусываю любимый десерт. — Это же того стоило?
— Да! Мне! — рявкает она, откусывая булочку. — Но я не понимаю, почему ты вдруг так воспротивилась приходить к Баки? Он сегодня спрашивал о тебе.
Если бы я только знала, что ей ответить. С того случая прошло целых два месяца, но тот раненый мужчина так и не покинул мои мысли. Мы так и не узнали, что с ним стало после. Никаких слухов, новостей, статей. Ничего! Да, в городе каждый день происходят разного рода происшествия, и не все из них становятся косточкой для желтой прессы. Но, тем не менее, мы ждали хоть каких-нибудь вестей. Поехал ли он в больницу? А если нет, оказали ли ему необходимую помощь? Эти вопросы терзали меня по ночам, вырвавшись из суматохи минувшего дня. Его грозное имя все чаще звучало в моей голове, как и утомленный болью голос.
— Это все из-за тех бандитов? — допытывалась подруга.
— Да почему сразу бандитов? Может они вообще были жертвами! — резко бросила я, не успев скрыть недовольство в своем голосе. Дина сощурилась и хитро взглянула на меня. Я прекрасно знала этот лисий взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
— А может и бандитами? — ответа на свой вопрос, как и на прежние, подруга не получила. Я лишь пожала плечами и продолжила размешивать уже давно растворившийся в чае сахар.
Дверь кофейни вновь открылась. Непроизвольно поднимаю взгляд на вошедшего человека, и сердце пропускает удар. Мои глаза в мгновение расширились от вспышки ошеломляющих эмоций, которые поднялись внутри меня, словно неожиданная буря в летнюю ночь. Он мазнул равнодушным ленивым взглядом помещение, вглядываясь в лицо каждого посетителя, и остановился на мне. На его губах расплылась улыбка, и он не спеша направился в нашу сторону. Я чувствую, как растерянность со скоростью сомалийского течения прорывается мне под кожу, сливаясь с кровью в венах, лишая последнего рассудка. Человек, о котором я не могла забыть ни секунды в течении двух последних месяцев, приближался ко мне, как неизбежное стихийное бедствие. Небольшое помещение, битком набитое людьми, вмиг опустело. Затихли звуки вокруг нас, исчез даже тот раздражающий шум кофемашины. Какая-то невидимая стальная дверь захлопнулась, отгородив нас от посягательств всего остального мира. Остались лишь ритмичный стук моего взволнованного сердца и громкие шаги приближающие его ко мне.
— Мышка, ты же не думала прятаться от меня, верно? — оголяя ряд белоснежных зубов, на фоне которых отчетливо выступали резцы, словно у вампира, проговорил он.
— Может, ты хотя бы вздохнешь? - сказала Дина, наклонившись ко мне. — Боюсь, как бы мне откачивать тебя не пришлось. — я вижу, как его глаза сужаются в знакомой насмешке, и в миг прихожу в себя.
— Итак, — весело проговорила она, — Я доем свои булочки на свежем воздухе, а вы пока поворкуйте.
— Твоя подруга на удивление очень догадливая, — занимает он место, которое та предательски освободила, оставив меня на съедение волку.
— Ты что-то хотел? — наконец обретя голос, спросила я. Он смотрит на меня, улыбаясь глазами. И бабочки, о существовании которых я ранее не знала, зашевелили крыльями где-то внутри меня.
— Да, — наконец заговорил он спустя несколько минут молчания. — Я хотел отблагодарить тебя за помощь. Ты врач?
— Нет, — улыбка тронула мои губы. — Я учусь на первом курсе медицинского училища.
— Из тебя выйдет толковый доктор, — серьёзно сказал он, а затем смешинки появились в уголках его глаз. — Правда, немного трусливый.
— Это немного странный комплимент, — смутилась я. — Но спасибо. Ты... я вижу, с тобой все в порядке?
— Как видишь, — безразлично пожал он плечами. — На самом деле серьезных повреждений не было. Так, пару царапин.
— Ничего себе царапины! — нахмурилась я, вызвав тем самым его улыбку. — На самом деле я хотела...— слова застряли в горле. Я так много думала о нем, и встреча с ним была сотню раз переигранной сценой в моей голове. И в каждой из этих сцен я задавала ему вопрос, который мучил меня. Я несмело поднимаю взгляд и сталкиваюсь с каменным выражением его лица. Но даже это не останавливает меня.
— В тот день ты сказал что-то очень странное. И мне хочется думать, что я не так тебя поняла...
— И что же так застряло в твоей голове?
— Ты сказал, что напавшие на тебя... — я сглотнула от волнения и начала нервно постукивать пальцами по столу. Он проследил за каждым из моих пальцев, словно это была захватывающая игра на пианино.
— То, что я сказал,— поняв меня без застрявшего в моем горле конца предложения, заговорил он. — Тебе не следует понимать в буквальном смысле.— затем его взгляд, наконец, переместился на моё лицо. — А еще лучше, если ты вообще никак не будешь это понимать. Не думай об этом больше, — веселье в его голосе сменилось еле прикрываемой угрозой и напором. Я не хотела, чтобы он остался при мысли, что я думала о нем все это время. Или вообще думала.
— Я не... — не успела я договорить, как он тут же склонился над столом, сложив на нем свои огромные руки. — Не пытайся отрицать свой страх. Я вижу шестерики, которые крутятся в твоей голове, вызывая панику на этом красивом лице. — он хмурит брови в недовольстве, а я не понимаю его гнева. Если он сам напугал меня до чёртиков, то зачем злится сейчас? Я отвела взгляд в сторону, чувствуя, как лицо заливает смущение и краснеют щеки.
— Мне уже пора домой, — мой намек был ясен. Он широко улыбнулся, заставив моё сердце ухнуть куда-то вниз. Никогда не видела такой красивой улыбки. — Я буду очень рада, если эта встреча, — станет одной из нашей дюжины других, — станет нашей последней! — резко вскочила, затыкая появившиеся из неоткуда второй голос, помимо голоса моего разума.
—Не так быстро, мышка,— я застыла. Почему то, что должно было звучать оскорблением, звучит как самый красивый комплимент из его уст? В школе меня всегда называли мышью, но это было оскорбительное прозвище, которым они пытались подчеркнуть мою тихую и даже неуверенную натуру. Но то, как он произносил это слово, будто меняло всё его значение и согревало моё сердце. Будто даже черное станет белым, если он того коснется. Но если слова его согревали, то взгляд бросал в дрожь. Сейчас он наполнился каким-то странным холодом, который мне казался неправильным в его глазах.
«Угомонись!»
Голос разума словно цеплялся за шкирку моей одежды и тянул меня назад с края обрыва, в который я падала каждый раз, когда думала о нем слишком много.
— Ты залечила мои раны, — проговорил он, вставая вслед за мной. — И я хочу, чтобы наше знакомство закончилось моей благодарностью. Сейчас идет расследование этого дела. И мне бы не хотелось думать, что ты станешь костью в моем горле.
— Ты сказал, что... — нахмурилась я.
— Забудь, что я тебе сказал, — отрезал он. — Ты не будешь трепать языком. Думаю, ты бы хотела, чтобы старик мог дальше работать в своей лавке?
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, его хватит инфаркт, если однажды утром он обнаружит свое заведение спаленным дотла. — я ахнула, прикрыв рот рукой. Он был абсолютно серьезен.
— Ты не сделаешь этого! — яростно проговорила я. На что он только с вызовом в глазах мне улыбнулся.
— А ты испытай меня.
— Я и не собиралась на тебя доносить, — прошипела я. — Уходи.
— Рад, что мы поняли друг друга. Кстати, с подружкой пообщаемся сама или мне с ней переговорить? — я тяжело вздохнула, удивлено глядя на него. Этот мужчина был очень странным и прямо сейчас, я понятия не имела, как себя вести.
— Я поговорю с ней. — ответила я. Он поднялся на ноги, подавляя меня своим ростом, потому что несмотря на мои каблуки я не доставала ему даже до подбородка.
— Не назовешь свое имя? — вновь улыбка тронула его губы. Я на миг задумалась. Какая-то частичка меня желала вложить в его голову мое имя, чтобы он воспроизводил его снова и снова, как я все это время. Но разум словно запечатал мои уста и я просто не смогла вытянуть из себя ни звука.
— Понял. Полагаю, у меня будет время его узнать. — сказал он и, подмигнув мне, покинул помещение ленивой походкой.
Я не могу сказать, насколько меня задели его слова и поведение. То, как он в какое-то мгновение из улыбчивого и беззаботного шутника превратился в злого и опасного зверя, напугало меня. Меня обидело его высокомерие и эта глупая угроза. Разве не было очевидно, что я бы никогда не стала стучать на него? Зачем мне это делать? Я знаю, что, возможно, обязана написать на него заявление. Возможно, он покалечил кого-то или, что еще хуже... Нет. Я не хотела в это верить. Не могла.
Больше всего я боялась тех чувств, которые он вызывал во мне. Разве тот, кто угрожал и запугивал своим поведением, словами и даже взглядом, мог быть уважаем в моих глазах? А он был! Мужество, которым веяло от него, характер, выражавшийся даже в его походке, опасность, что ощущалась во взгляде. Все это влекло меня к нему, привязывая невидимой, но прочной нитью, скрываемой под ворохом различных мелочей, связанных с ним самим. Эта нить и соединила нас. Людей, которым быть вместе не было суждено, но вопреки времени, месту, обстоятельствам мы нашли дорогу друг к другу. Его образ напоминал мне благородного льва, которого до дрожи в коленках боишься, но в то же время чувствуешь себя в полной безопасности за ним.
И с этого началась моя история!
Не с обворожительной улыбки, как говорят многие девушки, или же с первого взгляда. Нет! А с этого непонятного чувства страха с примесью полного доверия и безопасности. Уже тогда я понимала, что этот путь обещает быть сложным, тернистым. И вопреки всем, кто тянул меня в болото сомнений, страхов и нерешительности, концом его стала любовь. Безграничная, сильная и всепоглощающая. Любовь, в которую я не верила ни единой унцией своего тела. Но в которую упала, словно в сон глубокой ночью после изнурительного рабочего дня.
— Ну? — подсела ко мне Дина. Не знаю, что она прочла на моем лице, но взглянув в мои глаза, она тут же нахмурилась. — Что сказал тебе этот тюлень? Обидел? — я запнулась и отпила немного остывшего чая.
— Я не знаю, — пожала плечами.
— Он увидел меня у Баки, но я его узнала не сразу. Села в автобус и приехала сюда. А он следил на мной. Видимо, узнал. И? Что говорит? В чувствах признавался? А ты отказала? Лицо у него было раздраженное. Молодец, подруга! Пусть немного побегает. Мужчины должны добиваться расположения девушек, тем более таких красивых, как ты.
— Диина!— перебила я её.— Иногда мне кажется, что тебе собеседник вовсе не нужен! Ты отлично справляешься сама.
— Ладно молчу. Рассказывай.
— Ничего из того, что ты сказала, не было, — отпивая уже холодный чай, проговорила я. — Он лишь попросил, — последнее слово звучало неправильно, потому что на просьбу это мало походило. — Короче, просил никому не рассказывать про тот случай.
— И все? — разочарованно откинулась на спинку стула подруга.
— Все, — я откусила немного пирожного, медленно его пережевывая и совсем не чувствуя любимый черничный вкус. Все вдруг стало таким пресным.
— Мне кажется, или ты расстроена этим?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Но, почему он не мог сказать что-то другое? Разве по мне можно сказать, что я настучала бы? — голос сорвался на обиду, которую я уже не могла игнорировать. — У меня было целых два месяца! Я могла элементарно рассказать все брату! Но я бы никогда...
— Он тебе понравился?
— Разве такие должны нравиться?
— Чем же черт не шутит? — ухмыльнулась Дина. — Да и у тебя всегда была слабость к раненым и беспомощным. Ты разве не помнишь, как тащила в дом всех побитых животных?
— Но он уже не нуждается в моей помощи.
— А я говорю не только о физиологии. Может же быть такое, что ты чувствуешь его душевные раны? — я отвернулась от подруги, проводя пальцем по окружности своей чашки.
— Да ничего я не чувствую. Я попросила его уйти. И он ушел. И в его уходе не было намека на возвращение.
— Если он не дурак, то обязательно вернётся.
— Думаешь, мы ещё встретимся?
— А ты бы хотела? — очевидный ответ на этот вопрос остался у меня.
Всегда ведь сложно признаваться в своей собственной слабости, принять поражение и оголить свои страхи. Но никогда нельзя обличить миру свою душу, потому что момент вашей уязвимости — это лишь маленькая секунда вечности, за которую вы не раз будете жестоко расплачиваться. Знала ли я об этом? Нет.
В юношеских годах есть эта очаровательная наивность и непосредственность к жизненным урокам. Мы смотрим на человека, но не видим его. Мы говорим, но не думаем. Мы чувствуем, но не понимаем. Мы ошибаемся сегодня и расплачиваемся завтра. В каждой нашей ошибке есть урок, который оставляет глубокие раны. Эти раны будут вечным напоминаем наших неудач. Иногда нам будет казаться, что раны затянулись и боль прошла, но эта боль не проходит. Легкое дуновение чьих-то неосторожных слов и нежное касание самых теплых воспоминаний могут содрать повязку с ваших ран. Вы упадаете в глубокую яму вашей извечной боли, которую так долго пытались игнорировать.
Не было странным то, как быстро Мансур завладел моим вниманием. Он был всем, от чего меня берегли. Как заброшенный дом на окраине города, который ужасает всех также сильно, как и притягивает. Я не могла признаться Дине в том, что он успел прокрасться в мои мысли глубже, чем она могла бы себе представить. И не призналась бы в этом даже самой себе. Однако время не щадит никакие чувства. Я не забывала его, но и не думала о нем так много. Учебная рутина безжалостно затянула меня, не оставляя в течение дня ни минуты на глупые мысли, которые заявляли свои права на каждую ночь. И тогда я уже не могла бороться с ними. Они овладевали моим разумом, лишая сна и покоя.
Это было так странно. Разве такое возможно? Разве во всех сказках девушки не влюблялись в прекрасных принцев, которые ради них были готовы сражаться со страшным драконом, злой королевой или колдуньей? В романах главные герои не клялись в вечной любви и верности? Не жертвовали собой ради возлюбленной и не шли наперекор всем, чтобы воссоединиться с ней? Ни в одной из прочитанных мною книг не было написано, что любовь может прийти вот так: неожиданно и неправильно. А бывает ли любовь неправильной? И какая она правильная?
Я не знала тогда.
И не знаю сейчас.
Но другого определения этим чувствам, которые затаились глубоко в моем сердце, я не знала. Неправильные, неуместные и невозможные.
— Элона! — прогремел яростный голос моего старшего брата. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты мои рубашки вешала в моем шкафу? Почему я должен искать их в комнате Ибы!— я спрятала голову под подушку и зарычала.
Шесть утра!
— Мои брюки вообще не глаженные! — прокричал Ибрагим. Я скинула с себя одеяло вслед за подушкой и ринулась к двери.
— Тогда вам обоим следует жениться и слезть с моей шеи! — крикнула, высунув голову из своей комнаты.
— Не ворчи, — появился в дверях Умар. — И завяжи галстук. У меня сегодня собеседование, — самодовольная улыбка расползлась на его нахальном лице. Если и было что-то, что Умар любил больше сладкого, так это будить меня ни свет ни заря. Я поднялась на маленькую табуретку в моей комнате, которая предусмотрена именно для этого случая, и принялась завязывать галстук аккуратным узлом. Это четвертое собеседование в этом месяце, но Умар не опускает руки. После того, как он ушел с прошлой работы сломав нос своего начальника, мало кто рискует брать его в команду.
— Я уверена, что все пройдет отлично, — сказала я, улыбнувшись. Он улыбнулся мне в ответ. — И ты отлично выглядишь! — черный костюм-тройка в сочетании с черной рубашкой — совершенный образ. Он потрепал мои, итак, растрепанные волосы и вышел из комнаты.
— Где твои брюки? — заглянула я в комнату Ибрагима, и мне в лицо тут же прилетала помятая ткань его рубашки, а следом и брюк. Если бы он был младше меня хотя бы на год, я бы назвала его ослом. Хотя это редко меня останавливает.
Это было моё самое обычное утро. Все четверо мужчин моей семьи вставали чуть раньше солнца. Обычно после утренней молитвы они даже не ложились. А я предпочитала больше времени проводить в тёплой постели. Но так как за моей дверью не утихает лошадиный топот вечно куда-то собирающихся людей, мой сон пропадает почти каждое утро.
— Неужели нельзя хотя бы в выходной день дать мне выспаться? - бурчала я, протягивая вещи брата.
— В гробу выспишься, — весело подмигнул мне Умар, второй по старшинству брат.
— Если только ты не поселишься в соседней могиле.
— Что за мрачные разговоры с утра? — появился в дверях отец.
— Доброе утро! Ты куда такой нарядный?
— И вам доброго! Я поеду к брату. Он совсем недавно переехал. Нужно помочь ему обустроиться.
— Я тебя подвезу, — предложил Умар, допивая свой кофе.
— Не стоит. Езжай на собеседование. Разимов говорил, что в прокуратуре тебя ожидает кресло.
— Возможно. Бывшего следователя по делу Беса отстранили. Я кое-что нарыл на него. И если сегодняшняя встреча выльется в мою пользу, первым же делом я возьмусь за него.
— У тебя есть весомые улики?
— Достаточно, чтобы утвердиться на этом месте.
— Что тебе мешает сделать это сейчас? Это добавит тебе очков перед начальством.
— Добавит. Но я не хочу, чтобы меня взяли только из-за этого материала. Если я выложу карты уже после моего назначения, тогда это можно использовать, как хороший старт.
— Славная мысль! Ты планируешь примкнуть к Висхану?
— Конечно. Я уже давно с ним в одной упряжке.
— Хоть он и старше тебя, но я хочу, чтобы ты опекал его. Твой брат не знает языка своих врагов, в отличии от тебя.
— Я в курсе, отец. Он действует по совести, и не мне его упрекать в этом.
— Просто не допусти, чтобы из-за своих принципов, он из охотника превратился в добычу.
— Я тебя понял.
— Висхан не оставит Беса, пока не наденет на его наручники. Но я этого старого волка хорошо знаю. Если он и умеет что-то, так это выходить сухим из воды. Вы должны знать, что половина наших чиновников у него в кармане. И его арест может навлечь на вас огромную стаю стервятников. Ты меня услышал?
— Услышал. — коротко ответил Умар.
Поставив на стол стопку блинов, варенье и сметану, я села рядом с Умаром.
— Не смей говорить, что сгущенка закончилась! — недовольно вздохнул Умар, наконец отвлекаясь от своей работы.
— За сладкое в нашем холодильнике отвечаешь ты, поэтому вини только себя.
— Руки и ноги не отвалятся, если сбегаешь в магазин! — продолжал он бурчать себе под нос, помешивая чай. Я улыбнулась, глядя на входную дверь, в которую вошел Ибрагим с баночкой сгущенки.
— Ну зачем бегать мне, если у нас есть Иба, — подмигнула я, глядя на широкую улыбку на лице Умара.
— Иногда ты забываешь, что младшая в доме ты, Элона!
— А ты забываешь, что я у вас одна. Ты любишь с вареньем, папа со сметаной, а Умар со сгущенкой. И если я весь август варила для тебя варенье из всевозможных ягод, ты обязан бегать в магазин для меня.
— Ты смотри, как завелась! — поставив на стол чашечку чая для Ибрагима, я вновь обратила внимание на всех троих.
— Я хочу сегодня погулять с Диной. Мы планировали выходные провести вместе. — папа коротко кивнул, в то время как оставшиеся двое смерили меня недельным взглядом. Будь их воля, я бы солнце видела только на балконе, и то развешивая постиранную одежду.
— Ну, что не так? — взвыла я, не выдержав. — Неужели нельзя погулять в парке или пойти в ресторан с подружками? Вы обещали, что в университете вы позволите мне завести друзей!
— К послеполуденной молитве будь дома, — проговорил Ибрагим и вернулся к поеданию своего завтрака.
— И отписывайся о каждом своем шаге! — на эти слова отец закатил глаза.
— Может она и дышать будет по вашей команде?
— Отец! — недовольно отозвался Умар. — Это не твоя родина, размер, которой в десять раз меньше нашего города! Мы не должны забывать, где и среди кого мы находимся. Каждый твой шаг за пределами этого дома, я должен знать! Ты меня поняла?
— Поняла. — тихо произнесла я, опуская голову. Умар не знает, что с первого дня в университете я часто выезжаю за город, но он мог бы догадываться. — Па, может и Зара с нами пойдёт? — предложила я, тем самым разогнав тучи над нашим столом.
— Хорошая идея, дочка! - засиял отец и допив свой чай, вышел из-за стола. — Я подготовлю машину, а ты заканчивай свои дела и выходи.
Зара была дочерью моего дяди, по совместительству моей двоюродной сестрой. Предложение сблизиться с ней не могло не обрадовать папу, потому что вся наша родня осталась на родине. И здесь мы чувствовали себя одинокими и отбившимися от нашей стаи. Помню, с Зарой мы ладили хорошо, в тот единственный и последний раз, когда мы отправились в родные края в поисках недостающей части нашей семьи. Но уже десять лет прошло с тех пор, как мы не вдыхали воздух нашей Родины. Не чувствовали запах земель, которые покинули с разбитым сердцем и с огромной дырой в душе каждого из нас. Ни мои братья, ни отец, ни я так и не изъявили желания вновь посетить те места, которые таили в себе аромат прошедших счастливых дней.
— Долго ты ещё, Элон? - голос отца вырвал меня из воспоминаний. Я смахнула слёзы с лица и вытерла последнюю кружку.
— Уже выхожу, пап. — убрала её в шкаф и, сложив кухонное полотенце, вышла из дома.
Дорога до дядиного дома заняла не больше пятнадцати минут, потому что жили мы в одном районе. Было странно знать, что сейчас у нас здесь есть кто-то близкий. Когда мы в последний раз были дома, огромная толпа родственников, которые пытались затащить нас в свой дом и откормить, оставили неизгладимый след в наших сердцах. Этого не хватало.
Зара была смуглой девушкой с поразительными черными глазами и вьющимися волосами шоколадного цвета. Её улыбка ничуть не изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз. Она таила в себе аромат приятных воспоминаний, которые мы разделили.
Знакомство Зары с моей подругой прошло более чем удачно. То, как разинув рот Дина слушала последние сплетни своей родины, не могло не забавлять.
— И этот урод взял и женился на другой девушке? — спрашивает Дина, так словно лично знает бывшего однокурсника Зары.
— Да! — продолжает свой эмоциональный рассказ вторая. — И ты можешь себе представить, эта идиотка в отместку ему вышла замуж за первого встречного, который попросил её руки!
— Ну дела... — только пропела Мадина. — О, Зара, ты вновь разожгла во мне желание поехать домой. Я хочу быть в эпицентре всех событий и интриг.
— Поверь мне, это быстро надоедает... — смеясь, ответила Зара.
— Эл, ты только послушай! Правду говорят, все мужчины одинаковые. Им замену найти все равно, что рубашку сменить.
— Успокойся, Дин, — смеялась я, придерживая для них с Зарой дверь. — За нами скоро Ибрагим заедет.
— Зачем ты позвала сюда эту обезьяну? — закатила глаза Дина. Когда-нибудь они с Ибрагимом найдут общий язык, но, вероятно, не в этой жизни.
— Почему это обезьяна? Он очень даже красивый.
— Элон, напомни отвезти твою сестру к окулисту, потому что если... ай! — воскликнула Дина за секунду до того, как столкнуться с кем-то на последней ступеньке и упасть, потеряв равновесие. — Смотри куда идешь! — прокричала Мадина вслед парню, который увлекшись своим телефоном, даже не обратил на нее внимания. — Слепой идиот. — добавила она на русском. Мы с Зарой прилагая все усилия, чтобы не засмеяться, помогаем ей поднять.
— Вы в порядке? — подошел к нам молодой человек.
— А по мне не видно? Тебе места мало, что ты людей сталкиваешь? — потирая ушибленное плечо, не унималась подруга. — Идем.
— Ты в порядке, Ди?
— Да. Все хорошо. — стоило нам переключиться на родной язык, как мужчина вновь бросил на Дину заинтересованный взгляд.
— Им 1овдал ву! Ц1аа хаз йо1 ца гинч сан хоьжш ма ву хьар!²
Это был способ Дины злить всех, кто ее раздражает и бросаться не самыми лестными словами, не заботясь о том, что кто-то её поймёт. Особенно часто она прибегала к этому в университете. Я перевела взгляд на виновника Дининой ярости и по его наглой улыбке догадалась, что он прекрасно понимает её слова.
— Сама ты больная, — сказал он на чеченском языке, заставив подругу покраснеть от смущения. А мы с Зарой залились громким смехом. — Хьом яц хаз!³
— Так ты ещё и чеченец? - спрашивает Дина, пока мы с улыбкой наблюдаем за ними.
— Алим, может, ты поспешишь уже?
Слышу знакомый голос и, резко обернувшись, сталкиваюсь с холодным взглядом из-под нависших бровей. Его сверкающие темнотой глаза смотрели все также мрачно и опасно, как и в первую нашу встречу. Я чувствую, как воздух постепенно покидает лёгкие, а сделать новый вдох становится труднее. Что-то внутри меня расцвело пышным цветком, улыбка стала едва контролируемой, а глаза жадно впитывали каждую линию его лица.
— Я тоже рад нашей встрече, мышка, - его насмешливый голос швыряет меня обратно на землю. Я прихожу в себя также неожиданно, как и попала в плен своих собственных чувств.
— У меня есть имя, - вздёрнула я подбородок, упрямо глядя на него.— Элона!
— Элона! - словно пробуя на вкус, повторил он, плавно спускаясь со ступенек. - Элона, значит. — мне так нравилось, как звучало моё имя, когда он произносил его.
Я точно знала: на свете нет другого такого человека, который делал бы это также искусно.
Приятное смущение щекотало душу, но натянутые нервы и последние капли здравого смысла продолжали сдерживать порывы моего уже влюблённого сердца. Я знала. И уже не было смысла отрицать. Я нервно сглотнула и непроизвольно сжала в руках ремешок сумочки. Взглянув на подругу в поисках поддержки, увидела, что она продолжает ругаться с толкнувшим её парнем.
— Ты за мной следишь? — спросил он, оказавшись рядом, и я вздрогнула, толи от неожиданности, толи от его голоса, который прозвучал так близко и едва слышно.
— Зачем мне это делать? — задохнувшись от возмущения, произнесла я.
— Может, ты влюбилась в меня? — говорит, глядя прямо в мои глаза.
— Ты сумасшедший, — отвела взгляд в сторону и, схватившись за руку Зары, сильно сжала её. — Дин, идём. Нам уже пора.
— Да! Забери эту чокнутую и своди к окулисту, — злобно проговорил парень и, развернувшись, быстрым шагом вошёл в заведение.
— Сам ты ненормальный! - бросила ему вслед Мадина.
Продолжая сжимать руку Зары, возможно, уже причиняя ей боль, я ждала, когда подруга завершит свою словесную перепалку. Лицо обжигало горячим прикосновением его взгляда, который скользил по каждому сантиметру на моем лице, и от этого становилось слишком душно. Будто весь воздух выкачали, заставляя меня задохнуться от накативших неуместных чувств. Пугает то, что мне нравится этот взгляд. Нравится, но в то же время до дрожи пугает. Не удержавшись, я медленно оборачиваюсь и моментально встречаюсь с чёрным омутом. Он прожигает меня взглядом, хотя сам находится в нескольких метрах от меня. Кажется, будто он смотрит мне в душу и читает все мои чувства. Не сразу замечаю, как Зара тянет меня за собой, а Мадина в порыве ярости быстрыми шагами отдаляется от нас. Прервав наш зрительный контакт, заставляющий моё сердце колотиться, словно безумное, я пошла за сестрой. Что-то тяжелое сдавливало мою грудь с каждым шагом, который отдалял меня от него. Я чувствовала, как спину жгло знакомым взглядом, и точно знала, что он ещё не ушёл. Набравшись смелости, я сделала глубокий вдох и нашла в себе силы обернуться. И чуть не задохнулась от приятного волнения, которое вскружило голову. Мне еле удалось подавить улыбку, когда увидела, что он до сих пор смотрел мне вслед.
— Отвечая на твой вопрос, я скажу тебе: да. Я в тебя влюбилась! — одними губами прошептала, не сводя с него глаз.
Он не знал, что я сказала. Не смог бы понять с такого расстояния, но улыбка растянулась на его грубом лице, забирая остатки моего самообладания. Это была улыбка! Не ухмылка и не насмешка, которыми он одаривал меня при каждой встрече. А искренняя и до умопомрачения красивая улыбка с глубокой ямочкой на левой щеке, в которой я навеки похоронила своё сердце в тот самым момент.
_____________________________
1: «Когда мне казалось, что моё сердце наконец наполнилось счастьем, меня его лишали".
2: Да он дурак! Смотрит, как будто никогда красивых девушек не видел!
3: И не красивая ты!
❦❧
Мой Инстаграмм: ladyiim
Буду рада каждой💗