Держи меня за руку

Перед глазами проносился уже поредевший, практически спящий лес, совершенно не блещущий былой красотой минувших весенних и летних дней, за исключением, конечно, могучих темно-изумрудных елей с пушистыми ветвями и колючими иголками.

Небо все также было затянуто серыми, но уже с проблесками угольно-черного цвета, непроглядными тучами, нависающими над головой. Тёмный, мокрый асфальт говорил о том, что совсем недавно землю ополоснул приличный дождь, оставшийся мелкими каплями на открытых участках тела.

Я уже не зажмуривала глаза от быстрой езды и совершенно не пыталась одернуть Романа, чтобы тот ехал медленнее или совсем остановил мотоцикл на обочине.

Мы уже возвращались из кафе, а мою голову все не желали покидать дурные мысли.

На душе будто кошки скребли.

Противно.

Однако мне нравился этот мощный поток ветра, переплетавшийся с золотистыми, жухлыми листьями и дующий прямо в лицо. Несмотря на такую явную преграду, как шлем, я ощущала его каждой клеточкой кожи, что было невероятно приятно.

Я даже забывалась моментами от этого ощущения. Лишь моментами.

И сейчас мне казалось, что ничего не существует; нет ни боли, разъедающей сердце, словно кислотой, нет того странного и неприятного ощущения, которое не покидало мою голову ни на секунду. Нет ничего. Совершенно. Ничего.

Пусто и… мерзко, как ни крути.

Одна рука самопроизвольно потянулась к шлему, защищавшего меня от нежеланного, случайного падения, а другая, все так же крепко сжимала торс парня, сидевшего впереди.

Вдруг мне захотелось чего-то экстремального. Дура.

– Что ты там делаешь? – не оборачиваясь, бросил Стрельцов, иначе бы эта оплошность грозила нам серьезной аварией. Скорость была просто огромной, и я все думала, как нас еще не остановили местные «защитники порядка на дорогах». – Перестань ерзать. Меня это, если честно, напрягает, Лика.

– Все в порядке, – заверила я его с убедительностью и одним резким движением стянула этот «железный колпак», почувствовав на разгоряченном лице холодные капельки дождя, который усиливался с каждой новой минутой, а также мускусный запах леса и сырой земли. Волнующе. – Не беспокойся.

– Между прочим, я все вижу. А ну, надень его, – левая ладонь Ромы опустилась на мое колено, отчего я вздрогнула, словно от разряда током, едва не выронив шлем из руки.

«Ну и как он все видит, черт возьми? И что он вообще делает?»

– У меня, вообще-то, есть зеркало заднего вида, – будто отвечая на мой немой вопрос, брюнет похлопал по правой части руля, где было прикреплено небольшое круглое зеркальце в тонкой оправе из черной кожи.

– Ничего со мной не случится. До моего дома осталось ехать меньше километра, – взбунтовалась я, так и оставаясь без «средства защиты». – Ты же меня подвезешь? Да?

– Я посмотрю на твое поведение, Розанова, – усмехнулся Стрельцов, так и не убрав руку с моего колена. Я опять начинала краснеть как помидорина. Ну почему так, а? – Пока ты плохо себя ведешь. Надень шлем.

– Нет, – шлем было тяжело держать, но я старалась не уронить его всеми силами. – Без него лучше.

– Значит, пойдешь пешком до дома, – брюнет подмигнул мне в зеркало, на что я театрально закатила глаза и подавила тяжелый вздох. – От моего дома.

– Иди к черту, я не собираюсь тащиться с другого конца города, понятно? – в моих легких едва сдерживался проклятый смех. – Тогда останови здесь, или я спрыгну.

– Только попробуй, – его выражение лица поменялось в одночасье. Губы сложились в тонкую линию, а брови сошлись на переносице. Я его, кажется, разозлила.

– Ладно, я пошутила. Успокойся, – чуть улыбнувшись, ответила я, натянув на себя этот треклятый «колпак». – Рад?

– Вот и умница. Очень рад.

Через пару-тройку минут показались ворота моего дома-коттеджа, и я вздохнула с неким облегчением и в тоже время со скрытой жалостью. Мне предстояло остаться одной в этом огромном «мире», выполненном в классическом стиле, так как отец после ухода матери практически не вылезал со своего рабочего места и многочисленных командировок, напрочь позабыв о моем существовании.

Вот сейчас я залезу в горячую ванную, сготовлю что-нибудь поесть и залягу в свою кровать, под пуховое одеяло, обдумывать сегодняшний разговор с Романом.

Серьезно обдумывать. Это нельзя забросить, иначе меня поглотит эта жуткая депрессия, и я никогда уже из нее не вылезу. И это пугало. Сильно пугало. Выбивая все из колеи.

***

Антон небрежно взъерошил свои светлые, чуть промокшие волосы и открыл бутылку пива, которую держал в свободной руке.

Мгновение назад он отпустил таксиста, щедро заплатив ему, да еще и чаевых оставил. А сейчас он стоял напротив ворот дома Розановых и прокручивал в голове детали предстоящего разговора с Аликой. Это, конечно, плохо удавалось, так как это была далеко уже не первая бутылка алкогольного напитка. Накануне он успел еще выпить виски.

– Какого хрена я вообще здесь забыл? Она сама виновата! – всеми силами уверял себя Прокопов, дабы не столкнуться с отголосками реальности.

Он все слышал. Все эти чертовы слухи в школе и верил в них, ведь были основания. Хоть и неоправданные.

Но парень был вспыльчив. Этим все сказано. Думать было не в его планах.

Прокопов прислонился спиной к высокому каменному забору, оснащенному железной дверью и видео-домофоном, а также многочисленными камерами по периметру.

Ухмылка затронула его губы.

«Принцесса, заточенная в неприступной башне. Логично, но не в стиле нашего времени».

В момент своих нетрезвых размышлений он услышал звук приближающегося мотоцикла. Знакомого мотоцикла, который в городе был в единственным экземпляром. И этот экземпляр был только у Романа Стрельцова – его лучшего друга.

«Что он-то здесь забыл?»

Но по мере приближения «железного коня» лицо блондина вытягивалось с каждой новой секундой, а руки сжимались в кулаки.

За ним сидела девушка, одетая как Лика, выглядевшая как Лика; темные волосы редкими прядями выбивались из-под шлема, развиваясь на осеннем ветру, а маленькие ладони обнимали торс брюнета. И, похоже, ему это очень даже нравилось.

Она стянула эту «железяку», когда мотоцикл остановился, с головы и махнула ею в разные стороны, отчего промокшие пряди облепили ее сердцевидное лицо: глаза светились невероятной голубизной, а губы были растянуты в легкой улыбке.

У Прокопова внутри все перемешалось, разрушаясь, и тут же вспомнились моменты того вечера: ее тело под ним, ее горячие руки на его спине, ее хриплые стоны, заполнявшие его комнату… вот черт.

Он нервно потер затылок, вглядываясь в посеревшее небо, и тут его окликнули по имени:

– Антон?

***

Я не верила своим глазам.

Около ворот моего дома стоял ОН. Невероятно.

Проклятое сердце пропустило удар, и я чисто инстинктивно убрала руки от Романа. Брюнет напрягся, но не обернулся.

– Антон? – решилась я, встретившись с его золотисто-карими безднами, которые в данный момент темнели и темнели. – Что ты здесь делаешь? – Я спрыгнула с мотоцикла, но Стрельцов схватил меня за руку, тем самым не давая подойти к тому, кто мне был очень дорог, несмотря на произошедшие события.

– Не ходи к нему, Алика, – замогильным голос пробормотал парень, стискивая мое запястье все сильнее, делая больно. – Он пьян и может выкинуть что угодно, – уже нормально продолжил он, ослабляя хватку.

– Ты что несешь? Это же Антон, а не какой-то маньяк-убийца. Отпусти меня, Ром, – мне не нравились его эти «выходки», и это начинало бесить. – Рано или поздно я должна с ним поговорить.

– Ты слышал её, – в разговор уже включился Прокопов. Его голос… я так давно его не слышала. Сердце замерло в предвкушении дальнейшего развития событий. – Отпусти, или придется действовать другими методами.

- Братан, успокойся, – моя рука оказалась на свободе, и я отпрянула от него на пару шагов, но не приближаясь к Антону. Мне все равно было противно и обидно, и никакое присутствие не заполнит эту пустоту в сердце. – Я не буду драться с тобой, если ты на это намекаешь.

– Да что ты, – блондин преодолел это расстояние в два шага и уже дышал в лицо Стрельцову. – Юлю не получилось оприходовать, к Лике притащился. Легок на помине, друг, тебя ли мне не знать.

– Ты пьян, – совершенно спокойно ответил парень, игнорируя его выпад. – Не неси дурь, иди, проспись, потом поговорим.

– Слушай, ты, – Антон схватил брюнета за лацканы кожаной куртки, придвигая все ближе к себе. – Только пальцем её тронь – убью, понял? По стене размажу, да что угодно, только лишь бы прекратить твое существование, если что-нибудь выкинешь, – он отпустил его и ухмыльнулся своей дерзкой, сексуальной ухмылкой, заставляя таять что-то внутри у меня.

А затем зарядил Роману по скуле. Со всего размаху. Кулаком.

Такого я не ожидала, отчего и вздрогнула.

«Зачем он это сделал?»

И тут завязалась драка. Я впервые такое видела, и дрались они… из-за меня. Меня?

Стрельцов не отставал от Антона, он сильно приложил его по носу, откуда водопадом полилась кровь, пачкая его светлую футболку багровыми пятнами. Лицо брюнета тоже было не в лучшем состоянии: губа кровоточила, а глаз заплыл. Вероятно, завтра, будет фиолетовый синяк.

– Прекратите! Оба! – выйдя из шокового оцепенения, заорала я не своим голосом. На глаза навернулись слезы, которые уже беспрепятственно катились по щекам, губам, шее… – Пожалуйста, перестаньте… – взмолилась я и упала на колени.

И они перестали.

Роман отряхнулся и, что-то пробормотав под нос, явно адресованное Антону, развернулся и одним резким движением завел мотор, покинув «место битвы» и скрывшись далеко за поворотом.

Я, поднявшись, подбежала к блондину, спотыкаясь обо что только можно. В тот момент он оттирал кровь рукавом куртки, даже не глядя в мою сторону.

– Антон, – я взяла его за лицо, разворачивая к себе, – ты в порядке?

– Как видишь, – сухо бросил он, чуть поморщившись. Видимо, я задела по больному месту.

– Прости, пожалуйста, – моя рука очертила его скулу. В тот момент я забыла про все обиды. Я просто хотела быть рядом с ним. Именно с ним.

– Не трогай меня, прошу, – еле слышный шепот долетел до моих ушей, и я сразу же опустила руки «по швам». Безжизненно.

– Почему, Антон? – слова давались нелегко, ибо к горлу подступил неприятный ком. Я уже ждала последствий этого прикосновения. – Почему все так сложно?

– Понимаешь, – его глаза встретились с моими, но в них не было тех искр. Совсем не было. – Я уже сделал тебе больно, и это не в моих силах – причинять тебе боль снова.

– Но ты сейчас это делаешь! – не выдержала я, пробуя вкус собственных слез. – Зачем ты так со мной поступаешь? Зачем?

– Прости, – он печально улыбнулся. Я никогда еще не видела такой улыбки. – И знай, что бы ни случилось, я тебе верю и всегда верил, просто это только моя вина. Не твоя, – мое сердце остановилось. К чему он клонит? – Просто я дурак. Поэтому, Алика, я раньше не замечал, какое у тебя красивое имя, – он провел окровавленной рукой по моим волосам, явно отклоняясь от ранее заложенной темы. – Просто… прощай. Больше я ничего не могу сказать. Слов не хватит… – Прокопов развернулся и пошел в направлении, куда недавно уехал Роман.

– Подожди! – закричала я, обхватывая его талию. – Что ты хочешь этим сказать?

– Всё, что не смог сказать ранее, – и я отступила, отпуская его в никуда, а толк? Это конец, он выбрал Юлю, только что мне об этом сказано, пусть и неявно. Я поняла, и улыбка тронула мои губы.

Я смотрела ему в спину и чувствовала не только его, но и свою вину.

А завтра ведь в школу. Увижу ли я его? Или же он не придет?

Это давало слабую надежду. Да какая к черту надежда?

Я проиграла, вспоминая слова одной малоизвестной песни: «Мы любим тех, кто не любит, и губим тех, кто влюблен».*

*Слова песни: MarikOne ft. Tasha NY – И недоступен абонент.