Девушка, покорившая время

Кимберли не могла открыть глаза. Веки были свинцовыми, словно она не спала уже трое суток и наконец-то смогла позволить себе прилечь. В голове звенело, словно звонарь начал набат так, чтобы его услышали в другой стране. Откуда-то издалека послышался женский голос, который становился все четче, пока смолкал звон.

Девушка не помнила, что произошло, потому совсем не понимала, где вообще находилась. Открыв с большим трудом глаза и осмотревшись, Ким поняла по стерильно белой обстановке, а также едкому запаху медикаментов, что была в медицинском кабинете. Она свесила ноги с кушетки, которая находилась у стены. С обеих сторон стояли металлические столы, на которых расположены разные склянки с жидкостями или ватными тампонами или дисками; высокие, белые шкафы со стеклянными дверцами, через которые без затруднений можно было увидеть и шприцы, и одноразовые, деревянные медицинские шпатели, которые всегда использовали для проверки горла, как бы дети сильно не открывали рот, и электронные термометры, и разные сиропы и таблетки. Ким слегка передернуло от этой бездушной комнаты.

Дверь распахнулась, вошла медсестра мило улыбаясь. Кимберли тут же напряженно вытянулась, словно увидела врага.

— Что я тут делаю? – едва слышно произнесла девушка.

Медсестра сощурилась, словно размышляя над вопросом. Ей было около сорока, темные волосы собраны в почти идеальный пучок, бледно-голубые глаза, один из которых смотрел слегка в сторону, выглядели уставшими. Кимберли не видела раньше этой женщины, потому что болела крайне редко.

— Ты потеряла сознание. Один из учеников принес тебя, сказал, что ты просто упала на землю. У меня закончился здесь нашатырь, пришлось пойти на склад. Думала, это поможет тебе прийти в себя быстрее, но ты и сама справилась. Судя по крови под носом, давление скакнуло. Как ты себя чувствуешь? – спросила женщина, взял ее лицо в свои руки и став рассматривать глаза и их реакцию на свет.

— Вероятно, вы правы. У меня так сильно заболела голова... а потом боль распространилась по всему телу. И я почувствовала, как кровь течет из носа. Проверила, это оказалось правдой. У меня эта... боже... как же ее... а, точно! Гемофобия! С детства боюсь до обмороков.

— Странно, в твоей медицинской карте... Кимберли... не написано, что у тебя боязнь крови. Интересно, – протянула недоверчиво медсестра, листая тонкую, но размером с обычный печатный листок что-то наподобие книжечки.

— Так это же не медицинский аспект. А психологический, – проговорила Ким, скрестив руки на груди, медсестра усмехнулась и закрыла книжку.

— Искренне надеюсь, что кровь у тебя носом идет не так часто, а то постоянно падать без сознания – можно и сотрясение мозга получить. Повезло еще, что тот парень оказался рядом, чтобы помочь. Мало ли что могло случиться.

— У меня редко кровь течет из носа. Практически никогда. Тут просто сами понимаете... последний год... сплошные стрессы. Перенервничала. Последние дни были очень тяжелыми, в эмоциональном плане. Да еще я не могу нормально спать, все время кошмары, так что, наверное, просто скакнуло давление или что-то типа такого. Сейчас я чувствую себя хорошо, так что, пожалуй, пойду, не буду больше отвлекать вас от работы.

Договорив свои слова, Кимберли попыталась встать с кушетки, но голова у нее закружилась, перед глазами начали сиять так называемые звездочки, что бывают, когда сначала посмотришь на солнце, а потом на что-нибудь другое, и девушка чуть не упала на пол. Медсестра была весьма крупной женщиной, да и ко всему прочему стояла почти в шаге от Ким, потому успела ее поймать и уложила обратно.

— Вижу, что все хорошо. Прямо так уверенно стоишь на ногах, – с усмешкой, но без капли злости произнесла женщина. – Полежи пока без резких движений, давай я померяю тебе давление, а дальше будет ясно, что с тобой делать, хорошо? А после... обратись все-таки к врачу, Кимберли, если мучают кошмары. Сон – это очень важно.

Ким понимала, что что-то объяснять бесполезно, потому просто кивнула в ответ. Тело девушки начинало ломить, словно у нее резко поднялась температура, голова кружилась, веки снова наливались тяжестью, а дышать становилось с каждой секундой трудней. Она решила лечь обратно на кушетку.

Медсестра принялась искать в своих шкафах тонометр, чтобы измерить давление Ким. Но та точно знала, дело не в нем.

Внезапно Кимберли ощутила терпимое, но неприятное жжение на правом запястье. От этого рука стала зудеть, но Ким лишь почесала ее. Однако после решила глянуть, что с ней, потому что это чувство продолжалось, а лишь становилось сильнее.

Завернув руках толстовки, Ким увидела небольшой черный круг диаметром примерно в дюйм. Она, не беспокоясь о чистоте своих рук, облизнула палец и попробовала стереть пятно, однако это не помогло. Оно выглядело настолько плотным и черным, словно татуировка. От это Кимберли начала сильнее нервничать и усердней тереть метку, что было пустой тратой времени.

От волнения голова девушки стала кружиться сильнее. Звуки вновь стали чем-то отделенным, словно Ким погрузилась под толщу воды, покрытую слоем льда. Невнятное бормотание медсестры стало медленным и растянутым. Кимберли поняла, что время замедлилась, однако не понимала, что с этим сделать и как исправить. Она пыталась собраться с мыслями и сосредоточиться, но ничего не получалось – девушка совершенно потеряла контроль над своими силами.

Ким поняла, что ее действия совсем бесполезны. Потому решила просто расслабиться, позволить дару захватить ее тело. Она не видела другого выхода из ситуации. Если бы Кимберли знала, к чему это приведет, не сдалась бы так просто. Однако он рассчитывала, что, если успокоится, все пройдет и наладится.

Будучи в медицинском кабинете школы, она готовилась к тому, что медсестра просто измерит давление и отпустит домой с напутствием на прощание. Только внезапно все пошло наперекосяк. И девушка оказалась далеко от того места... и задолго.

После безумно светлого кабинета, казалось, что Ким потеряла зрения. Однако она быстро пришла в себя и поняла, что находится всего лишь в темном переулке. В небе была кромешная тьма, без звезд и луны. В воздухе витал отвратительные и стойки запах пыли, пороха и... крови, который сразу же ударил в голову Ким, стоило ей упасть на землю. От удушливого аромата Кимберли начало тошнить, однако она изо всех сдерживала свой желудок.

Дома были небольшими, потому девушка решила, что находится где-то на окраине ее родного Детройта, в каком-нибудь из районов, где раньше никогда не бывала и не хотела бы быть. Она аккуратно выглянула из-за угла.

К ее удивлению улицы были пустыми. Свет в окнах не горел от слова совсем. Не было даже кошек или собак, голубей или на крайний случай крыс. Ничего. Сплошная пустота. Будто все вымерли. Даже уличные фонари стояли погашенными, что заставляло Кимберли нервничать сильнее. Собравшись с духом на слегка дрожащих ногах, девушка вышла из своего укрытия и направилась вдоль по улице, то и дело оглядываясь.

Девушка понимала, что переместилась в пространстве. И полагала, что могла слегка переместиться во времени, раз на улице было настолько темно. Потому хотела найти хоть кого-то, чтобы понять, где и когда она. Это было ее первым официальным путешествием с использованием сил (хотя девушка считала, что это силы использовали ее), потому требовалось выжать из ситуации все, чтобы потом рассказать матери.

Небольшие, двухэтажные дома становились слегка опрятнее по мере ее продвижения, однако ее пугало то, насколько улицы были... изничтожены. Дорога местами лишь отдаленно напоминала дорогу. Некоторые дома, с виду целые, в дальнейшем оказывались полуразрушенными. Это пугало девушку не меньше, чем местами встречавшиеся ей баррикады.

Пройдя с одной улицы на другую, потом на третью, на четвертую, Кимберли уже отчаялась кого-либо встретить. Настолько пустым город быть просто не мог! Что-то не связывалось в ее голове. Она уже собиралась попытаться вернуться в свою временную точку, как снова повернув увидела мост через реку, а за ней – самые известные часы в мире.

— Бог ты мой! Биг-Бен! – возликовала девушка, на радости даже хлопнув в немного замерзшие ладони. – Всегда хотела побывать в Лондоне! Но... не в таком, – завершила она, с грустью оглядев полуразрушенный квартал, на который она вышла. – Нет, я понимаю, страна тумана, прохлады и чая, но... как-то прям печально все выглядит. Так! Хватит говорить сама с собой, Кимберли!

Башня выглядело далеко не так, как ей помнилось по фотографиям в интернете или моментам из фильмов. Ее силуэт был едва-едва различим во тьме ночи.

Девушка целеустремленно направилась к башне, просто потому, что хотела посмотреть на нее поближе. Она уже не надеялась, что сможет встретить около него хоть одну живую душу. Ким смотрела только на нее, словно от этого зависело все в ее жизни. Потому сильно удивилась, когда приглушенный стук подошвы ее кед о каменную кладку тротуара, резко сменился на шуршание бумаги.

Кимберли опустила взгляд и увидела под ногой газету. Она была свежей, однако с пятнами грязи ней от того, что лежала долгое время на грязной и влажной поверхности. Девушка не была брезгливой, да и желание получить ответы на свои вопросы были куда сильнее, потому она без каких-либо колебаний подняла выпуск. Сориентировавшись на странице и отыскав дату, Ким резко изменилась в лице. Она проморгалась, чтобы удостовериться в правдивости написанного.

— Ноябрь... тысяча девятьсот сорокового, спасибо, блин! – возмутилась девушка, сложив газету и бросив обратно на землю. – Никогда бы не подумала, что сей прекрасный дар попытается убить меня. Кинуть в военное время! Замечательно! Просто восторг! И ладно бы днем! Так ведь ночью. Что за гадство?!

Кимберли рванула с моста, что было сил. Она направилась к башне, так как точно знала – за войну та не пострадала. Рядом с ней безопасно. Оттуда уже можно пытаться вернуться домой.

Ким была не большим фанатом школы. Такие предметы как физика, математика, физкультура, химия – были в ее топе ненависти. Она не понимала их, а также не старалась понять, считая это бесполезным. Остальные же предметы девушка могла хотя бы терпеть. Однако было два предмета, которые ей нравились: французский язык и история. И их она знала ничуть не хуже преподавателя, что и пришлось ей на руку.

Кимберли хорошо помнила, как началась бомбардировка Лондона в сороковом году. Еще в августе, в ночь на двадцать пятое число десять немецких самолетов, сбившись с курса, сбросили на окраины столицы бомбы. В ответ на это следующей ночью британская авиация начала бомбить Берлин. Был объявлен «Блиц» на Лондон, как акт возмездия. Он начался в ночь с шестого на седьмое сентября тысяча девятьсот сорокового года и продолжался непрерывно до тринадцатого ноября. И к большому огорчению Ким, с основном бомбардировки происходили по ночам.

Добравшись до Биг-Бена, Кимберли смогла облегченно выдохнуть. Она прижалась к зданию спиной и медленно скатилась на землю. На нее нахлынуло осознание, что она понятия не имеет, как ей вернуться домой. От слез стало щипать глаза, хоть девушка мысленно запрещала себе плакать. Это ничем ей не помогло бы.

Кимберли несколько раз вдохнула и принялась рассуждать.

Она могла бы подождать следующего «выброса». Однако Ким понимала, что не может надеяться на него. Во-первых, неизвестно когда он мог бы случиться. Так и несколько дней прождать можно. Во-вторых, она не могла их контролировать. Дар закинул ее в военный Лондон, значит, он не слишком беспокоится о защите своей носительницы. Следующая остановка могла стать фатальной.

Надо думать о доме. Надо думать о маме, которая ждет. И силах, чтобы они начали действовать, как тогда, когда она спасала жизнь Райану. Не в первый раз, во второй, осознано.

Девушка села в позу лотоса.

Откинув все прочие мысли, закрыв глаза и сосредоточившись лишь на одном – месте своего назначения, Кимберли стала пытаться пробудить свои силы. Однако страх того, что в любой момент могут начать падать бомбы, мешал ей полностью сконцентрироваться.

В очередной раз глубоко и нервно вздохнув, девушка снова попыталась думать лишь о месте и времени, в которое она хотела попасть. И это сработало. Вокруг нее стали кружить золотистые искорки. Кимберли распахнула свои прежде голубые глаза, которые теперь были цвета золота, и глядела куда-то вперед, но видела она уже не улицу Лондона, где все еще находилось ее тело.

Перед глазами девушки мелькало множество разных картинок – то были разные моменты мира, разные времена и разные места. Разные вселенные. Все такое заманчивое и влекущее. Однако у Кимберли уже была выбрана цель, которую менять в последний момент она не собиралась – это было не в ее стиле.

«Назову тебя временной воронкой, покуда мой отец исчез, а больше повелителей времени мне встречать не приходилось», – подумала про себя девушка, ехидно улыбаясь и пытаясь разобраться, как во всей бесконечности моментов ей выбрать нужный.

Но у Кимберли было полное ощущение, что она все прекрасно знает. Словно она делала это уже много-много раз. Руки двигались, как по рефлексу. Девушка могла сравнить это с игрой на пианино – сама она играть не умела, но спокойно могла сыграть три мелодии просто потому, что знала, какие именно клавиши надо нажимать. Также она действовала во временной воронке – словно знала, как ей управлять.

Найдя нужный момент, девушка активировала его в надежде, что все пойдет, как по маслу, и ее силы не захотят устроить ей очередной неприятный сюрприз в виде того, что отправят в другое место. Однако мелькнувшая мысль в голове все же внесла коррективы в ее путешествие.