украденная душа
Дома уныло. Похожее настроение было и у Линча. Поникший, он сидел за накрытым к празднику столом. Егор устал, не выспался, ему было тревожно, но он ничего не смог поделать с этим. Оставалось только надеяться на то, что хотя бы его день рождения пройдёт спокойно.
Журналист устало вздохнул и почесал затылок. Почувствовал, как ускоряется собственное сердцебиение, и взгляд его метнулся на нож, заготовленный для нарезания торта.
***
Солнце находилось в самом зените. Оно ярко освещало местность и согревало своим безмерным теплом. Лёгкий ветер приятно обдувал кожу, унося своими неглубокими потоками чрезмерное нагревание тела. На густо покрытых свежей зелёной листвой деревьях активно щебетали птицы.
Погода в этот день была неуместно замечательна. Именно неуместно. Она будто забыла — а может, и вовсе не видела — истинные чувства и переживания людей в этот день. А может, она делала это вообще назло. Приняв свою самую наилучшую, чудесную форму, она вызывала ненависть и непонимание. Ведь как можно быть такой бесподобной именно в этот тревожный день, пропитанный ужасом с ног до головы?
***
—
— не отвечает... — растерянно промолвила Лили перебирая собственные пальцы, уже и не зная куда их деть.
— Не переживай, уверен, с ним всё… в порядке. — Голос предательски дрогнул, показывая обратное значение слов.
— Да, дядя Джон, с дядей Линчем точно всё в порядке! — Воодушевлённо поддакнул Лукас, несмотря на очевидную ложь, сказанную писателем. Мальчик всё понимал: понимал, что явно что-то не так, что, наверное, произошло что-то плохое. Просто не хотел тревожиться об этом так, как остальные. Он считал это глупостью, ненужным элементом в подобных ситуациях. И всегда стремился к умению этот ненужный элемент исключать — как у себя, так и у других.
—
Надеюсь, ты прав, Лукас.
У журналиста день рождения, а все уже на нервах. Всё из-за вчерашнего приступа Линча. Изначально Джон не хотел рассказывать Лили о случившемся, но это вышло совершенно случайно. Так получилось, что даже Лукас мельком услышал о проблеме. Поэтому волновались все трое, да и сам журналист не отвечал на звонки и СМС, отправленные его сестрой без остановки с самого начала дня.
— Даже шагов не слышно. — Вполголоса прокомментировала беспокойная девушка.
— Эм... что ж… — От чего-то шумно сглотнув слюну, писатель потянулся к тайнику с запасными ключами, но, не обнаружив металлического предмета, растерянно уставился прямо перед собой. Простояв в раздумьях не больше половины минуты, он дёрнул ручку входной двери на себя, отчаянно надеясь на то, что дверь легко поддастся. И о чудо! Дверь охотно подалась вперёд, чуть не снеся Джона, что резко шагнул назад, отчего не успевшая среагировать Лили уткнулась лицом прямо в спину шатена.
Дверь будто кто-то толкнул с той стороны. Хотя кто и с какой целью?
— Что-й-то там, дядя Джон? — Как обычно заявил о своём присутствии Лукас в самый неподходящий момент. После чего издал негромкое короткое «Эй!» — Видимо, Лили оттянула его назад себе за спину.
— Стой, Лукас, не лезь. — Грубо ответила она, но лишь потому, что, как любая другая мать, невероятно сильно волновалась за своего ребёнка.
— Отстой… — И не пытаясь сопротивляться, обречённо выдохнул мальчик.
Уже собираясь заходить, шатен резко затормозил на полшага. Отчего кто-то сзади вновь врезался в его спину, хватаясь за ткань шерстяного свитера, лишь бы не упасть.
— Джон, ты чего там? Поаккуратнее нельзя? — Мгновенно возмутилась Лили.
— Тише… — Только и ответил парень. Его рука систематически потянулась к прихваченному с собой впрок револьверу.
Кто-то позади явно напуганный действиями писателя с ужасом ахнул, прикрывая рот рукой.
Наконец они добрались и до крыльца частного дома Егора. Сложив запястье в кулак практически до побелевших костяшек, Джон постучал мягко и аккуратно, будто вопреки максимально сжатым между собой и крепко прилепленным к ладони пальцам. После этого действия реакции от хозяина дома не последовало.
— Даже шагов не слышно. — вполголоса прокомментировала беспокойная девушка.
— Эм... что ж... — от чего-то шумно сглотнув слюну, писатель потянулся к тайнику с запасными ключами, но не обнаружив металлического предмета растерянно уставился прямо перед собой. Простояв в раздумьях не больше половины минуты, он дёрнул ручку входной двери на себя отчаянно надеясь на то, что дверь легко поддастся. И о чудо! Дверь охотно подалась вперёд, чуть не снеся Джона, что резко шагнул назад из-за чего не успевшая среагировать Лили уткнулась лицом прямо в спину шатена.
Дверь будто кто-то толкнул с той стороны. Хотя кто и c какой целью?
— Что-й-то там, дядя Джон? — как обычно заявил о своём присутствии Лукас в самый неподходящий момент. После он чего издал негромкое короткое "эй!" — видимо Лили оттянула его назад себе за спину.
— Стой, Лукас, не лезь. — грубо ответила она, но лишь потому что как любая другая мать невозможно сильно волновалась за своего ребёнка.
— Отстой... — и не пытаясь сопротивляться, обречённо выдохнул мальчик.
Уже собираясь заходить, шатен резко затормозил на полу шаге. От чего кто-то сзади вновь врезался в его спину хватаясь за ткань шерстяного свитера лишь бы не упасть.
— Джон, ты чего там? Поаккуратнее нельзя? — моментально возмутилась Лили.
— Тише... — только и ответил парень. Его рука систематически потянулась к прихваченному с собой впрок револьверу.
Кто-то позади явно напуганный действиями писателя с ужасом ахнул прикрывая рот рукой.
— Джон, ты чего? — еле вымолвила перепуганная Лили. Коробка с подарком, купленным для брата, внутри начала мяться и сжиматься в её тёплых ладонях.
Вдруг в нос ударил едкий трупный запах. Носитель очков отпрянул на мелкий, едва ощутимый шажок.
— Твою мать, что за вонь?! — Выругался он, зажимая нос свободной рукой. Но успокоившись и громко выдохнув, словно услышавший музыку Цербер, он обернулся назад. — Лили, стойте здесь. Я пойду первым. — Уверенным, но в то же время аккуратным и небыстрым шагом он двинулся в дом.
Девушка настороженно смотрела вслед медленно отдаляющемуся Джону, время от времени кидая беспокойный взгляд на сына, всё крепче сжимая его руку, что однажды мальчик даже ойкнул. «Лишь бы ты никуда не пропал», — читалось в её мимолётном взгляде.
Постепенно, как тающее сливочное масло, Джон скрылся за входной дверью жилища журналиста. Но не прошло и секунды, как после короткого «чёрт» тот вылетел из помещения, расталкивая Лили и Лукаса, и пулей пробежал к кустам, пытаясь унять рвотный позыв.
— Джон! — Испуганно воскликнула Лили, сразу же сбежавшая с крыльца, потянув за собой Лукаса. — Ты чего?
— Там, кажется… тело, Лили… — Откашлявшись, ответил писатель.
— Там? Труп…? — Ужаснулась девушка, всё сильнее и сильнее прижимая Лукаса к себе.
— Верно, и о боже… — Лицо шатена скорчилось, видимо, вспоминая омерзительную картину. — Это больше похоже на какое-то кровавое месиво, а не на труп. — Уточнил он, залезая в мобильное устройство, чтобы вызвать полицию.
И впрямь, труп был в ужаснейшем состоянии. Местами вырванные волосы, порой даже вместе с кожей. Глаза отсутствуют, уши тоже, вместе с ними и губы. Вместо них лишь разорванное с запекшейся кровью мясо. И если бы в таком состоянии труп мог выразить хоть какую-то эмоцию, то это был бы самый страшный ужас, самое сильное отчаяние и широко раскрытый рот, застывший в самом громком крике.
***
«Тело было опознано. Оно принадлежало журналисту, а также известному блогеру-охотнику на нечисть Егору Линчу», — Доносилось из старого небольшого телевизора.
Звук начал покрываться помехами: «На данный... ШХ! момент дело остаётся откры... ТЦ! Убийца... ЧШ! не был найден. У следователей есть предположение о том, что блогер сотворил с собою это сам. Только... ШХ! с какой целью? Узнаете ЦХ! далее».
Устройство было выключено.
— Готово. — Довольно сказал чей-то низкий голос. — Наконец, мистер Линч, у нас с вами всё получилось.
Лицо Лэмбтона застыло в безумнейшей гримасе. Своей неестественной улыбкой он блеснул в сторону небольшой марионетки. Та висела на тонких лесках, практически не двигаясь. Лишь иногда конечности её покачивались из стороны в сторону то ли из-за сквозняка, то ли из-за импульсивных движений бизнесмена. И, наверное, кукла была мужского пола. Волосы его чёрные, как ночь, уши, кажущиеся немного большими для размера головы, высохшие потрескавшиеся губы и пустые потухшие его зелёные глаза.
Живую прежде, померкшую сейчас душу украли и заточили в тело фарфоровой марионетки.