Любовный баг

Опираясь на свой многочисленный личный опыт, Хосок всегда считал, что можно легко поладить с хубэ и завоевать их расположение, если угостить едой. За всё время был только один хубэ, с которым это не сработало. Поедая пиццу с видом, который заставлял усомниться, не сделана ли она из грязи, хубэ был похож на машину, поглощавшую еду с целью её уничтожить. Ризотто было неплохим на вкус, однако глядя на его лицо, казалось, что блюдо даже не приправлено. При этом, он вовсе не выглядел придирчивым едоком, поскольку Хосок каждый день наблюдал, как он без каких-либо жалоб ест в студенческой столовой.

Хосок провёл в университете пять лет и очень хорошо умел "побеждать" своих хубэ разными способами. Студенты-парни обычно превращались в верных псов, наблюдая за его финтами на скейте; разумеется, после того, как он щедро накормил их едой из доставки. Девушек-студенток нужно было также хорошо кормить, но уделять чуть больше внимания. Ему приходилось часто с ними общаться и много смеяться, чтобы у них сложилось впечатление близких отношений с ним. В этом смысле он задавался вопросом, не был ли Мин Юнги третьим полом.

Хосок не использовал какие-то особенные методы, чтобы поладить с Юнги. Он пробовал перестать его провоцировать, используя только «мягкий» язык (хотя в какие-то моменты ему не удавалось подавить игривость), внёс большой вклад в их презентацию по китайскому языку и даже ежедневно держал наготове кофе, чтобы соответствовать привычкам своего педантичного оппонента. Хотя это оказалось контрпродуктивно, он вполне искренне нарисовал карикатуру Юнги. Он даже продемонстрировал ему секретное оружие - скейтборд, сопровождая его всю дорогу домой. Если бы он только знал, как с ним поладить - он использовал бы все возможные методы.

«Надеюсь, Вам приснится кошмар, сонбэ.»

Хосок был обескуражен - ничего не срабатывало. В какой-то момент он даже хотел дать задний ход, задаваясь вопросом, не был ли этот парень просто неадекватным.

«Должен быть хоть один способ поладить с механическим человеком.»

В воскресенье, читая вебтуны, Хосок в очередной раз злился на тормозящий компьютер, как вдруг ему в голову пришла неплохая мысль. С явно ненормальной одержимостью, он начал разбирать несчастный ноутбук, для того, чтобы привлечь внимание хубэ. Хосок был из тех людей, кто, определив цель, полностью на ней зацикливается. Даже несмотря на ожидание, что Юнги откажется помочь, когда его попросят отформатировать ноутбук, он всё равно направился в компьютерный клуб, приготовив наживку и все необходимые комплектующие.

Юнги действовал абсолютно в соответствии с ожиданиями Хосока. Когда Юнги имел дело с людьми, у него всегда было мрачное лицо, но стоило ему коснуться техники, как в тёмных глазах вспыхивала искра.

«Говорят, работающие мужчины сексуальны.»

Склонившись над стойкой, Хосок долго с интересом наблюдал за Юнги, вдруг подумав, что Юнги, который отформатировал и даже оптимизировал его ноутбук, милый.

Было трудно объяснить почему - Мин Юнги нельзя отнести к типажу щенка, кошки или кролика. Откровенно говоря, даже если среди обычных млекопитающих найти подобный экземпляр было сложно, в нём определенно была милая сторона.

Негодяй был из тех, кто ждёт изменения сигнала пешеходного перехода даже в безлюдном городе. Он был из тех людей, кто ни на шаг не отклонится от своего плана. Он отличался от Хосока, который гордился своей спонтанностью и свободолюбивым характером, как день отличается от ночи. Однако эти черты, которые он бы проигнорировал раньше, уже не казались ему такими абсурдными и стали выглядеть очаровательно.

Краткая манера речи Юнги, привычка отвечать на все вопросы, усердная работа, когда ему поручают задание, и его плохое произношение на китайском - несмотря на то, что он не сделал ни одной орфографической или грамматической ошибки - всё больше начинали казаться милыми. Кроме того, его внешний вид всегда вызывал у Хосока интерес. Белая кожа, скрытая чёрной одеждой, принадлежала строгой и заурядной личности. Похож ли Юнги на очаровательного оленëнка из диснеевского мультфильма, который превратился в кого-то загадочного?

«В какого-то тёмного и загадочного травоядного животного из киберпанка, которое не чувствует ничего необычного в том, что оно - единственное выжившее на Земле после постапокалиптической ядерной войны.»

В каком-то смысле для Хосока, который был чувствителен к зрительному восприятию, было естественным то, что его привлекают скрытые и загадочные вещи, особенно такие, которые похожи на книгу, которую нельзя судить по обложке.

Он хотел, чтобы всё просто прекратилось. Хосок начал ощущать приближение переломного момента. Вполне нормально, что сонбэ считает своего хубэ милым, но до какой степени это приемлемо? Например, смеяться над тем, как мило то, что Юнги нарисовал на его лице, для него не было проблемой. Однако что, если он чувствовал желание укусить его за шею сзади?

Долгое время думая об этом, он хотел снять бейсболку, которая, казалось, приклеена к макушке Юнги. Но в тот момент, когда он увидел его открытое лицо, его любопытство не только не было удовлетворено, но стало ещё больше.

Если бы он только мог снять и эту куртку. Если бы он только мог снять и эту футболку. Если бы он только мог снять обувь и носки.

Насколько широкими были бы эти плечи? Какой формы были бы его пальцы ног? Много ли у него волос на теле? Какого цвета были бы его соски?

«Ты был прав, Юнги. Я – мусор.»

Когда он думал о вещах, которые не сказал бы вслух, даже если бы к его виску приставили пистолет, он вздыхал с облегчением, что у Юнги действительно не было никаких сверхспособностей. Сколько раз он набрал бы свой любимый номер 112, если бы смог заглянуть в сознание Хосока?

Чем хуже было душевное состояние Хосока, тем сильнее он старался не показывать этого. Это было легко, так как он часто вёл себя как хороший сонбэ. Ему достаточно было слегка изменить манеру речи, смягчая свой голос и чаще смеяться, и люди начинали считать его добрым. Юнги не был исключением, но он, похоже, когда-то запутался между красной стеганой курткой и эпохой зеленого пальто. Между тем, не имея на то причин, он придрался к студентке, которая общалась с Юнги. Это показалось ребячеством даже ему самому.

«Твой макияж сегодня более выразительный, чем в последний раз, когда я тебя видел.»

В утренней дораме «Моя невестка» эта убойная фраза была произнесена со злобным выражением лица, и Хосок счёл ее потрясающей. Одновременно он подумал: «Чёрт возьми, почему ты притворяешься, что вы в близких отношениях?».

Для шестилетнего ребёнка такое поведение было бы нормальным. Когда ДжиХе была ещё сопливой малюткой, Хосок уже был старшеклассником с бородой, и сходил с ума по всяким несущественным вещам.

Примерно тогда, когда произошёл тот случай с ДжиХе, он задался вопросом, не было ли то, что он чувствовал, чувством любви. Мин Юнги был действительно странным парнем, но у Хосока была привычка увлекаться тем, что пробуждало его любопытство.

Однако проблем было слишком много. Во-первых, у Хосока действительно оставалось не так много времени, потому что он повторно подал документы в аспирантуру. Однажды он уже подавал туда заявку на поступление, и, читая между строк письма, полученного от ответственного лица, он полагал, что его примут снова, если ничего серьезного не произойдет.

Более серьезная проблема заключалась в том, что Юнги был парнем. Во время своего путешествия по Европе несколько лет назад, Хосок увлекся моментом и переспал с невысоким симпатичным парнем, но это не означало, что он когда-либо решал встречаться с мужчинами. Он мог бы, если бы захотел, но ему было трудно представить такое, когда речь шла о Мин Юнги. Особенно учитывая то, что он был парнем, который думал, что поход в кино с другим мужчиной означает конец света.

В итоге, невозможно было ни с чем определиться, когда дело касалось этого несносного парня. С другой стороны, по этой причине Хосок мог вести себя так, как он захочет. Он полагался на уверенность, которую получил от того, что никогда не переходил «черту». Используя свой образ хорошего сонбэ в качестве щита, он продолжал тыкать Юнги, хотя было очевидно, что он ему не нравился.

Время пролетело незаметно. Он думал только поиздеваться над Юнги несколько дней, но, на удивление, за эти две недели произошло много всякого смешного. Даже если это было не так, как он планировал, ему всё же более-менее удалось сблизиться с Юнги. Также сильно, как вначале он с нетерпением ждал периода отсеивания с курса, позже он стал разочаровываться, сожалея о том, что их время подходит к концу.

Наверное, поэтому он так тщательно работал над презентацией по китайскому языку - никогда раньше он не подходил к заданию по обязательному общему курсу гуманитарных наук с таким усердием. Он подготовил костюмы и реквизит для разных ролей, сделал перевод и оформил его. Он даже помог Юнги с произношением. А ещё установил более десяти будильников на случай, если не сможет проснуться. Собрав кучу реквизита, он направился в университет.

В тот момент, когда он со спины увидел, как Юнги переодевается, то понял, что обречён. Когда вокруг никого не было и никто не мог его увидеть, он наблюдал, как Юнги со своей идеальной осанкой идет по коридору. Сердце его трепетало.

Юнги был одет в потрепанную тёмно-синюю рубашку с воротником, чёрные брюки с манжетами на щиколотках и чёрную бейсболку, которую хотелось сжечь.

По описанию вроде бы ничего примечательного, однако этот вид заставлял сердце Хосока биться сильнее. Несмотря на то, что Хосок мог так легко надеть парик с лысиной и косичками, он чувствовал себя неловко, когда представлял себя на месте главного героя романтического фильма.

После того как они успешно отыграли свою сценку по китайскому языку, сорвав бурные аплодисменты, он подумал, что Юнги будет немного больше расположен к нему. Он хотел быть с ним рядом, поэтому пригласил его посмотреть фильм, но был жестоко отвергнут. Как мог догадываться Юнги, Хосок не собирался издеваться или обижать его - он просто хотел увидеть профиль Юнги в темноте кинотеатра, представляя какое у него будет бесстрастное выражение лица, когда он смотрит на экран. Он искренне считал, что Юнги позволит это, поэтому с такой уверенностью позвал его в кино. Но что в итоге он получил?

«Зачем парням идти вместе смотреть фильм? - спросил он. - Быть рядом друг с другом утомительно.»

В его словах был смысл. Даже если ему часто хотелось стукнуть Юнги за грубость, он никогда не слышал, чтобы тот говорил что-нибудь неправильное. Хосок отшучивался, когда его неоднократно отвергали, но в тот момент он просто не мог этого сделать - он приложил столько сил, но так и не смог его убедить. Тогда он просто взбесился.

Хосок начал спорить, тем самым разрушая тщательно построенный фасад хорошего сонбэ. Он был так хорош в актёрстве, что любой счёл бы его ангелом, однако прошептать что-то Мин Юнги на ухо оказалось для него непросто.

Он вернулся домой и задумался. На уме у него были две приятные мысли, противоречащие одна другой. С одной стороны, он думал: «Придурок, он сказал, что так сильно ненавидит это. Мне нужно отступить». С другой стороны, он также думал: «И всё же я хочу закончить наше знакомство на хорошей ноте».

В битве между дьяволом и ангелом дьявол в конечном итоге победил.

«Всё же, заканчивать так - не дело.»

Это был дьявол, скрывающий своё тёмное желание увидеть лицо Мин Юнги ещё раз.

На следующий день, прямо перед занятием по встраиваемым системам, Хосок представлял себя со своей типичной развязностью входящим в аудиторию Юнги, выглядя отстраненным, как будто ничего и не произошло. Он считал, что наберётся уверенности, если будет представлять что-то такое, хотя в душе и нервничал. Однако, сколько бы он ни ждал, Юнги так и не показался на занятии.

Этот придурок Мин Юнги был, наверное, самым одержимым студентом, когда-либо посещавшим занятия в университете Хангук. Юнги, который не посещает занятия, настолько превзошел самые смелые ожидания Хосока, что тот почувствовал себя преданным, когда Юнги не явился. Неужели он до такой степени ненавидел его предложение? Он же не за руки предложил держаться. Он просто хотел, чтобы они вместе посмотрели фильм. Хосок, гордость которого была сокрушена, пробежал всю дорогу до дома Юнги, вёл себя мерзко и ругался.

В конце концов, Хосок не смог стать хорошим сонбэ для Мин Юнги. Это напоминало их первую встречу, когда он сказал Юнги, что они больше никогда не должны сталкиваться друг с другом. Пригрозить ему - было единственным способом скрыть своё разочарование и пострадавшую гордость. Он перестал пытаться быть хорошим сонбэ и полностью отказался от Юнги.

С тех пор нога Хосока не ступала в университетский городок, кроме как по средам, когда он ходил на курс «Воспитание личности студента Университета Хангук» - название, которое он даже не хотел произносить. Даже в те дни, когда у него были занятия, он избегал маршрутов, которыми ходил Юнги.

Две среды прошли за пьянками всю ночь, играми в бильярд, боулингом, походами в клубы, компьютерными играми и походами в кино с подругами, с которыми у него были шапочные отношения. Он примерно 15 раз пересматривал селфи, на котором они были вместе с Юнги, и подумал, что такими темпами он наверное сможет избавиться от неприятных чувств, связанных с ним. Ему просто нужно двигаться дальше. Если бы только Юнги не появился снова в ресторане, где он работал.

«Вот же мерзавец!»

Хосок ясно предупредил Юнги, чтобы тот больше не появлялся перед ним, но он полностью его проигнорировал. Поначалу Хосок был так зол и раздражен, что просто кипел, но он смог успокоиться, минут пять постояв, прислонившись к стене спиной, на кухне ресторана. Если бы он воспринимал это более спокойно, то понял бы, что у Мин Юнги вряд ли вообще возникли какие-то мысли по этому поводу - ведь он был из тех людей, которые быстро забывали ненужную информацию. Наверное, он даже и не помнит, что Хосок работает в этом ресторане.

Юнги и ДжиХе, как ни посмотри, выглядели как молодые студенты, пришедшие на свидание. В следующий раз они, наверное, будут держаться за руки. А через некоторое время они, наверное, станут очень близки. А ещё через некоторое время они, вероятно, будут раздавать приглашения на свадьбу. А потом будут радоваться появлению своего собственного маленького комочка счастья. Даже если он и не наблюдал эту картину сам, он с лёгкостью мог представить себе все эти сцены, разыгрываемые как в дораме.

Хосок не стал делать того, чего не должен, и просто избегал их столика. Он сказал менеджеру, что сделает небольшой перерыв, и вышел покурить на улицу. В это время ему позвонил друг, но Хосок был не в состоянии осмыслить то, что тот говорил, поэтому просто рассеянно слушал. В тот день он выкурил много сигарет.

Именно тогда он обнаружил, что Юнги вышел за ним. У него было мрачное выражение лица, и в целом было впечатление, что тот намеревается подраться.

— Хосок сонбэ.

Называл ли его Мин Юнги когда-нибудь вот так? Хосок медленно повернул голову.

— Скажите этому человеку, что Вы заняты, и положите трубку. Мне нужно сказать кое-что важное.

Это было сказано с такой яростной уверенностью, как будто не оставляя ему другого выбора, кроме как ответить: «Да! Я понял!».

Почувствовав напряжение от неистовой решимости Юнги, Хосок сказал своему другу, что перезвонит, и завершил разговор. Он не имел ни малейшего понятия о том, что Мин Юнги собирается сказать. Будет ли он вымогать у него компенсацию за моральный ущерб? Он бы, наверное, сделал что-то подобное.

— Что?

— Я пришёл поговорить с Вами, хён.

— ... Что ты сказал?

Хосок подумал, что ослышался. Ему сразу же вспомнились все предыдущие замечания Юнги:

«У меня есть только нуна.»

«В нашей семье нет таких ублюдочных хулиганов.»

«И, пожалуйста, перестаньте считать себя членом моей семьи.»

— Давайте вместе создадим игру. Мне нужен опытный дизайнер, — спокойно сказал он.

Он говорил это так, как будто Хосок сразу закатает рукава и ответит «да, хорошо!», или что-то вроде «давай постараемся изо всех сил!». Но ещё больше Хосок был ошарашен тем, что, судя по выражению глаз Юнги, тот совсем не ожидал, что его могут отвергнуть. Мин Юнги, похоже, не понимал, что происходит с двумя людьми, когда они поссорились. Похоже, он понятия не имеет, как трудно компенсировать эмоции, вызванные чувством обиды.

— Я приложу все усилия, так что Вы получите деньги на обучение за границей. Это также возможность создать более сильное портфолио. Я поддержу любую концепцию и дизайн, которые Вы захотите попробовать, поэтому положитесь на меня. Я действительно уверен, что у меня всё получится.

Это звучало так, как будто он слушал продавца электрических одеял. Его разочарование росло.

— Подожди.

Хосок поднял руку, чтобы не дать Юнги продолжить. Было кое-что, на что он хотел обратить внимание. По какой-то причине он сжал кулаки, вперившись взглядом в Юнги, который смело стоял перед ним, прямо как какой-то персонаж мультфильма.

— Что... ты сказал ранее?

— Я сказал, что мне нужен опытный дизайнер.

— Как ты меня назвал?

— Сонбэ?

— Разве ты не сказал «хён»? Я тебя неправильно расслышал?

Юнги закрыл рот. Чёрные поля кепки отбрасывали тень на его глаза, частично закрывая лицо.

— Это была оговорка.

Наступила тишина. Хосок вообще ничего не понимал. Человек, который постоянно, в конце каждого предложения, называл его сонбэ, назвал его хёном. Человек, сбежавший с выражением отвращения на лице, призывал его работать вместе.

— Но разве я не могу этого делать? Все Вас так называют.

Юнги вызывающе посмотрел на него, когда снова поднял голову. Хосок бросил сигарету на землю и затушил её ногой, притворяясь, что с ним всё в порядке - но его ладони вспотели, а сердце стучало как сумасшедшее.

— Нет. Ты не можешь.

«Моё сердце ведь не выдержит, засранец!»

— Понятно.

Последовало неловкое молчание. Юнги надулся, глядя на стену. Если он казался ему милым даже в такой ситуации, это ненормально. Хосок уставился в пол и задумался, почему Юнги мог искать его.

«Думаю, я ему нужен.»

Он представлял себе Мин Юнги как учителя, а ещё лучше - как компьютер с высокоэффективной системой обработки. Проводя эту аналогию, Юнги мог легко игнорировать избыточную информацию, например то, что сильно поссорился с кем-то и сотрудничать с ним ради успешного выполнения своей программы до завершения. С этой точки зрения, можно считать, что Юнги не злопамятен. Однако Хосок, который был всего лишь человеком, не был уверен, что сможет создать игру с Мин Юнги.

Его гордость была сильно уязвлена. Он чувствовал так, как будто сама его плоть была ранена и заражена до такой степени, что в ней начали кишеть личинки. Не имело значения, насколько Юнги изменил свою манеру говорить с ним. Не имело значения, что он вёл себя так, как будто никогда не избегал и не игнорировал Хосока, потому что Хосоку уже был нанесен смертельный удар.

В дополнение к тому, что он не «пересекал черту» с Юнги последние две недели, Хосок держал под контролем свои эмоции, а иногда и чувство вины и грязные желания. Хосок не хотел, чтобы это продолжалось. Вот почему ему нужно было отклонить его предложение, но...

— Ты уверен, что сможешь закончить игру в этом семестре?

Это был первый раз, когда Мин Юнги попросил об одолжении. По этой причине Хосок не мог сразу отказать ему. Неужели он уже забыл о том, как Юнги каждый раз унижал его? Какая жалкая причина - согласиться только потому, что Юнги сам пришёл к нему. Хосок сам себя не понимал.

Однако, с другой стороны, было до невозможного трогательным то, что робот, умеющий только шлёпать кого-то по щеке, пришёл поговорить с ним. Подумав об этом, Хосок решил, что заслуживает номинации на следующую Нобелевскую премию мира.

— Я знаю, что Вы планируете учиться за границей. Дайте мне четыре месяца до каникул. Я закончу, несмотря ни на что.

— Однако такой период разработки слишком короткий. Ты ещё и учиться должен успевать.

— Я уменьшу количество непосредственного кодирования и буду активно использовать игровые движки. В любом случае я взял только несколько курсов.

Откуда взялась эта движущая сила, наглость и доверие? Юнги, похоже, совсем не беспокоился. Он говорил так, как будто был полон решимости сделать невозможное, при этом обращая внимание на суровую правду, что всё будет нелегко. Хосок, казалось, уже купился на это бестактное предложение.

Он думал о своём долге сонбэ, вине, жадности к своему портфолио и о своём ожидании работы с опытным разработчиком. Всё это ему не нужно, ему просто нужна причина, чтобы продолжать встречаться с Мин Юнги.

— Хорошо... Я в деле.

Хосок пожалел об этом сразу же, как только согласился - он что-то сделал, не обеспечив никаких защитных мер.

Юнги кивнул, как будто ждал этих слов. Хосок не мог рассмотреть как следует, но ему даже будто показалось, что Юнги немного улыбнулся.

— Я свяжусь с Вами, хён.

Уверенное выражение его лица и тон голоса делали его похожим на главного героя фильма. Стоя неподвижно как статуя, Хосок со спины смотрел на его фигуру. По рукам продолжали бегать мурашки. В это было действительно трудно поверить. Ему повезло, что было темно, — потому что он боялся как Юнги бы отреагировал среди бела дня, — кое-что торчало из-под его чёрного фартука. Даже если бы кто-то был похож на машину с искусственным интеллектом, он бы понял, что это.

«Я завёлся только от того, что Мин Юнги назвал меня «хён»?»

Перед его глазами всё посинело.

«Блять, я схожу с ума.»

Он чувствовал себя так, будто пока он работал над дизайном, его компьютер завис, показывая ужасный синий экран смерти.

Чон Хосок – сломан.