Мара
Я смотрю в окно, из которого прекрасно видно тренировочную площадку, где новички отрабатывают приемы рукопашного боя. Аксель гоняет их, словно бешеных псин, и я даже могу представить себе, какими матами они сейчас мысленно кроют Эрикссена. Поеживаюсь, скребя ногтями по шее и оставляя на коже красные следы — всегда, как нервничаю, зудит шея. И вздрагиваю, когда слова Майка вырывают меня из мыслей.
— Ты не собрана, Мара. Мне это не нравится.
— А знаешь, что мне не нравится, Майка? — прищуриваю глаза, окидывая злым взглядом фигуру руководителя группы.
— Ну просвети. — он скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула.
— Мне не нравится, что ты отправляешь меня в хренову жопу мира с невменяемым психом. — пытаюсь сдержаться и не повышать голос, и, как ни странно, мне это удается.
Хотя меня до чертиков сейчас раздражает буквально все в этом кабинете. Начиная самим Майка, и заканчивая колыбелью Ньютона, непрерывно цокающей на его широком деревянном столе, заваленном папками с документами и отчетами. Шарики ударяются друг о друга с противным звонким стуком, и у меня прямо рука дергается от желания схватить их и поотрывать нафиг от удерживающих нитей. И засунуть по одному прямо в глотку Майка. Или еще куда-нибудь засунуть.
Дергаю каштановые волосы, заплетенные в косу, и прикусываю кончик, слыша, как Майка фыркает.
— С Кенигом поладила, и с Никто справишься.
— Сравнил, блять, хуй с пальцем. — бормочу себе под нос и вижу, как командир потирает пальцами переносицу, явно пытаясь сдержать смешок, но только вот мне почему-то нифига не смешно. — Кениг социофоб. А твой Никто ебнутый психопат. Разницу улавливаешь?
— Улавливаю. — тон Майка становится жестким, и я понимаю, что спорить бесполезно. Вообще не могу понять, зачем КорТак было заключать контракт с кем-то настолько двинутым. Да, он отличный боец, способный убить всех и каждого без зазрения совести, но, блять, в этом числе преспокойно можем оказаться и мы. — Мара, он прекрасно ориентируется на местности, и проведет вас так, что хуй кто заметит. А ты единственная, кто знает Демиена в лицо.
Да уж, тяжело не запомнить лицо монстра, который резал твое тело и истязал тебя на протяжении нескольких недель. Я презрительно кривлюсь. Чертов Майка, раскопал же эту информацию, и теперь не стесняется использовать против меня.
— Я тебе, блять, фоторобот составлю. — шиплю я, и мы впиваемся друг в друга глазами.
Я вздыхаю и первая отвожу взгляд, а он продолжает как ни в чем не бывало.
— Первоочередная задача — подтвердить личность Демиена Амаро. Если разведданные верны, и это действительно он, мы подготовим операцию по его ликвидации и срыву соглашения между ним и Конни. Поэтому тихо зайдете, глянешь на урода, и тихо уйдете. На этом и сосредоточься.
— Так точно, сэр. — встаю так резко, что стул подо мной с протяжным скрежетом отъезжает назад и почти заваливается, когда я разворачиваюсь и иду к двери, где у выхода меня останавливает резкий голос Майка.
— Мне до одного места твое недовольство. Ты должна выполнить все цели и следовать приказам. Это ясно?
— Предельно ясно.
Я закрываю за собой дверь и запрокидываю голову вверх, протяжно выдыхая. Я многое пережила за свою жизнь, об этом мне постоянно напоминают шрамы на моем теле, оставленные ножом психа, который был одержим мною. И поэтому я очень не хочу связываться с еще одним. У меня, блять, триггеры на психов, и ничем хорошим это не закончится. Долбанный Майка. Чтоб тебя черти в жопу ебали.
Выхожу на улицу. Дорога до взлетной площадки занимает время, и у меня получается успокоиться. Успокоиться так хорошо, что когда я вижу возле вертолета мужскую фигуру в костюме летчика зеленовато-болотного цвета и бронежилете поверх него, то у меня даже получается не выдать тот холодный озноб, который проходится по позвоночнику. И я даже слегка фыркаю от такого странного облачения, можно подумать, он как-то связан с ВВС. Хотя, кто его знает, этого шизанутого, походу жизнь его знатно помотала, как и меня.
Окидываю своего вынужденного напарника взглядом, и задерживаю дыхание, когда вижу, как расширяются его зрачки, почти затапливая ярко-синюю радужку, а рука Никто непроизвольно ложится на рукоять тактического ножа, что пристегнут к бедру. Говорят, звери чувствуют страх, и если это так, то у меня проблемы. Потому что я охренеть как боюсь находиться в компании неуравновешенного чудика, которому как нельзя лучше подходит это сравнение. Дикий зверь не иначе, и ты, блять, не знаешь, чего от него ожидать. Может сейчас набросится и сожрет за любое твое неверное движение. Если бы не железная маска, закрывающая его лицо, он бы наверняка еще и принюхался. Снова чешу шею, и морщусь, когда вижу, что он не отрывает от меня взгляда.
— Я Мара. — произношу на удивление спокойным тоном, потому что не уверена, что этот бракованный вообще удерживает в памяти чьи-то имена.
— Мы помним. — его голос низкий, но в то же время мягкий, с шипящими нотками. Я вспоминаю все хорроры, в которых маньяки говорили подобным образом и непроизвольно сглатываю. — Мара. Смерть, ночь, зима. Тебе подходит. Нам нравится.
Еб твою мать. Не уверена, что хочу записать это в список своих достижений. Понравится долбонутому психу.
— Я никак не связана с твоей богиней. — помню, читала что-то о древнем славянском божестве, с которым он меня сейчас сравнил.
— Мы знаем. Богини бессмертны. — псих встряхивает головой, и я уверена, что он ухмыляется под маской.
Вот же мудачина, решил меня из колеи выбить напоминанием о моей возможной смерти, или это он так пообещал ее ускорить?
— Высоты боишься? — я выгибаю бровь, не реагируя на явный намек.
— Я не боюсь. Пилотировать умею.
— Ну так вперед. — первая залезаю в вертолет и усаживаюсь у стены, вытягивая перед собой ноги.
Никто садится напротив. Застывает, словно каменное изваяние, только пальцы продолжают играть с рукоятью ножа. Синие глаза смотрят на меня, не мигая, и я вздыхаю, закрывая свои и продолжая кожей чувствовать его пристальный взгляд. Нам лететь часа четыре точно, так и будет пялиться придурок невменяемый? Ерзаю на сиденье, устраиваясь поудобнее. Хорошо бы уснуть, но вряд ли у меня получится в такой прекрасной компании, поэтому начинаю прокручивать в голове детали предстоящей операции, но мысли упорно сворачивают в прошлое.
Хмыкаю, когда вспоминаю, какой была дурой, когда встретила Демиена. Конечно немного меня оправдывает то, что я была совсем молодой тогда. Только поступила новобранцем в NOCS (Антитеррористическое спецподразделение полиции Италии). Но тем не менее, должны же были присутствовать какие-то мозги. По факту их не было.
Амаро был моим лейтенантом, таким красивым, что я сразу потеряла голову. Я думала, что все будет, как в фильмах. Любовь, пока смерть не разлучит нас, дом с зеленой лужайкой и милым заборчиком вокруг, двое детей и собака. И когда поняла, что он чертов псих, было уже поздно. Он был предателем, сливал данные террористам в обмен на деньги. По большому счету, это все, что его когда-либо интересовало. Деньги. И я, как его собственность. Его больная одержимость. Вещь, которой он хотел владеть.
Я узнала об этом, когда он уже на полную занимался торговлей оружием. Переправлял через границу грузы сначала для местной мафии, потом вышел на международный уровень. Вернее, это он позволил мне узнать. Думал, что я настолько люблю его, что закрою на это глаза. Хотел, чтобы работала с ним вместе, и когда я доложила об этом командованию, и мы подготовили операцию по его задержанию, Демиен превратился в монстра. Нет, он не хотел меня убить. Он просто хотел вытравить из меня дурь. Так, как умел, и как подсказывал ему его больной мозг.