Когда лёд тронется

В Барселоне воздух другой.
Даже утром — в нём больше света, чем в любом другом месте, где я бывала.
Я вышла на балкон отеля в махровом халате, с чашкой кофе в руках и босыми ногами, упёртыми в тёплую плитку. Море не видно, но его слышно. Город живёт — мягко, без крика, в своём ритме.

Мне предложили остаться. Я согласилась.
И впервые — не из расчёта, не ради баллов, не по указке федерации.
А просто потому что... хотелось.
Здесь было что-то, что заставляло сердце чуть иначе биться.
И не только из-за льда.

Сегодня — первый день моего мастер-класса на местной ледовой арене.
Для испанских детей, катающихся по программам школ.
Формально — просто жест благодарности, часть фонда. Неформально — момент, когда я могу быть не спортсменкой, не чемпионкой, а просто Женей.

Я приехала чуть раньше, чтобы спокойно переодеться и побродить по пустому льду.
Лёд был хороший — плотный, слегка тугой на поворотах.
Каток большой, светлый, почти стерильный. Мне напомнил старую арену в Новогорске — только без крика тренеров и напряжения в воздухе.

Я включила музыку в наушниках и прокатилась по кругу.
Лёд отзывался мягким скрипом, я двигалась легко, с закрытыми глазами — словно просто дышала.

В раздевалке мне принесли футболку с логотипом фонда — белую, простую, и сказали, что через полчаса начнут собираться дети.
Я переоделась, собрала волосы в высокий пучок, нанесла лёгкий тон — чтобы не выглядеть бледной, но и не «парадной».
Смотрелась в зеркало, когда в дверь постучали.

— Сеньорита Смирнова? — на испанском.

— Sí, — ответила я, уже автоматически. Испанский я знала очень хорошо,я учила его с 5 лет, и считаю,что не зря

Открылась дверь, и менеджер улыбнулась:

— Только хотели предупредить, чтобы вы не удивились... сегодня к нам на мастер-класс приедут представители футбольного клуба «Барселона». Несколько игроков. Поддержка проекта, фотосессия с детьми... всё доброе, позитивное. Никакой нагрузки на вас — просто присутствие. Они будут наблюдать и, может, поздороваются.

Я даже не сразу поняла.
Просто кивнула.

— А кто именно? — спросила я, больше из вежливости.

— Ну... Гарсия, Фермин, Балде... и ещё кто-то. Ах да. Педри. Он согласился приехать.

«Пауза.»

У меня не дрогнуло лицо. Я умею держать лицо. Особенно когда всё внутри пошло вниз.
Как будто что-то мягкое, только начавшее разворачиваться внутри меня, сжалось в кулак.

— Отлично, — сказала я и улыбнулась. Почти не фальшиво.

Когда она ушла, я осталась одна.
Прислонилась к шкафчику.

«Педри. Ну конечно. Почему бы и нет. Барселона ведь. Мастер-класс. Идеальное совпадение.»

Я выдохнула.
Взяла резинку и стянула волосы чуть туже. Посмотрела на себя в зеркало.

— Всё хорошо. Ты умеешь кататься. И ты умеешь не замечать людей, когда надо.

Я открыла дверь и пошла навстречу детям.
Их голоса уже раздавались у борта — звонкие, возбуждённые. Кто-то держал коньки, кто-то обнимал плюшевого мишку. Кто-то уже знал, кто я. А кто-то просто хотел на лёд.

Я улыбнулась.
Рядом с ними — мне было легче.

Но где-то в глубине уже слышался шаг. Тот, который я запомнила.
Тот, который приближался.

Лёд встречает меня привычным холодом — острым, бодрящим, почти домашним.
Тридцать с лишним детей выстроились вдоль борта — кто в форме, кто в разноцветных худи, кто с глазами, полными восторга. Самым младшим лет шесть, старшим — около двенадцати.

Я вышла на середину площадки и подняла руку:

— привет !

Смех. Кто-то захлопал. Один мальчик крикнул:
— это она,она настоящая!

Я рассмеялась.

— Какие вы хорошие!

Катание начинается с азов: шаги, баланс, переходы с ноги на ногу.
Я объясняю, показываю, сопровождаю каждого.

Они смотрят на меня, как на волшебницу.
И я вдруг ловлю себя на мысли, что «забыла о нём».
На эти минуты — он исчез. Нет капюшона, нет взгляда сверху вниз. Есть только я, лёд и вот эти сияющие глаза вокруг.

Я подхожу к девочке в лиловой куртке — она боится разогнаться.

— Ты можешь, поверь. Я тоже падала, много раз. Но лёд нас не обижает — он проверяет, насколько мы его любим.

Она кивает, сжимает губы — и толкается. Первый прокат по дуге. Уверенный. Я хлопаю в ладоши.

— Вот, молодец!

Дети — как зеркало. Если ты горишь, они загораются. Если устала — они гаснут.
Но сейчас я не чувствую усталости. Я летаю с ними.

Мы ставим связку из базовых элементов — заход на прыжок, пара шагов, вращение.
Один мальчик — слишком резкий, заваливается на бок. Я подлетаю, ловлю его за капюшон и смеюсь:

— Спокойно! Это лёд, не автотрасса!

Он фыркает, встаёт, снова встаёт в линию.

Через полчаса я уже не чувствую ног — в хорошем смысле.
Это состояние, когда ты забываешь о себе и становишься частью пространства.

Я слышу, как у борта щёлкают камеры — кто-то из фонда фотографирует.
А потом — странное движение, шёпот, оживление.

Я не оборачиваюсь. Я знаю.
Он пришёл.

Но я не покажу этого. Ни ему, ни детям.
Моё внимание — на льду. Здесь.

— А теперь, — говорю я громче, — хотите, покажу вам мой любимый элемент?

— Дааа!

Я отхожу на край круга. Вдох. Выдох.
И — заход. Подъём на носок, быстрый разворот, скольжение назад, прыжок — «лутц с вращением», и приземление на дугу.

Гул восторга. Кто-то даже завизжал.
Я выпрямляюсь, делаю поклон.

— Теперь ваша очередь. Шутка. Пока только по одному обороту. Сначала учимся любить лёд. Потом он нас сам поднимет.

Смех. Радость. Свет.

И где-то, в стороне, он точно смотрит.
Но не я для него сейчас.
Я — для них.