Смятение|Сон Джэ

Обычно люди просыпаются либо в хорошем настроений, либо в плохом. И когда тебя вчера избили, а потом приходит сообщение от твоей подруги, что она переводится. День явно не задался. Всё тело безумно ноет, некоторые места в пластырях, которые уже нужно поменять. Встав еле как с кровати, нужно было идти в школу. Честно, не знаю, что сказал брат, когда мама увидела меня утром. Вопросы были, зная маму, она уже распереживалась.

Рюкзака не было ни в моей комнате, нигде. Он словно провалился сквозь землю. Интересно, как я сегодня пойду в школу. Ведь ни учебников, ни тетрадей у меня нет. Прогулять не могу, итак пропусков много, что маме жаловаться начинают. Скорее всего, рюкзак остался там, в амбаре. Но идти туда будет моей провальной ошибкой. Второй раз туда я точно не зайду.

А что насчет вчерашнего? Я не знаю, как мне на это реагировать. С одной стороны, Сон Джэ избил тех, кто пошёл против меня. А с другой стороны, он избивал своих. Своих из Союза. Не знаю, кем он хочет показаться в моих глазах, что хочет доказать. Но этим, он меня не возьмет. Это точно. И «Спасибо!» — я ему точно не скажу. Я знаю, что он пытается притвориться хорошим или отдать что-то должное. Но пусть просто не появляется на моих глазах. Это единственное, о чем я прошу и желаю.

Заступился. Мог бы вообще не приходить, итак избитая лежала. Я благодарный человек, правда. Я умею ценить то, что люди преподносят тебе. Но когда этот человек Сон Джэ, который идёт против тебя и твоих друзей. Нет, спасибо. Я уж промолчу.

В голове до сих пор был вопрос.

«Зачем?»

И ответа ни в голове, ни на языке — не появлялось. Он думает, что отдал должное за больницу. Хотя я не признаю того, что навещала его. Это делала не я, а вина, которая проникла во весь мой органзим, отравляя его.

Мне просто хочется забыть всё то, что сейчас он ворвался в мою жизнь. В тот раз, когда сломал колено брату. Разрушил сразу, оставляя после себя горечь и бессилие. А я даже не знала о нём ничего, только могла видеть очередные видео, где он избивает парней. Ломает кости, доводит до бессознательного состояния, а потом курит сигарету. Улыбаясь. И уходит так, будто его здесь не было.

Но все люди, которые были в этих видео, либо же стояли рядом в том инцидиенте в Боулинге. Явно дрожали от страха, не зная, куда себя деть. Я дрожала, но вовсе не от того, что боялась Сон Джэ. Я дрожала, когда видела этого парня. В каком состоянии находился.

Что человек должен был пережить, чтобы стать таким?

Но спасать или как-то оправдывать его за травмы, которые такие же уебанские люди нанесли — не собираюсь. Я не родилась с миссией кого-то спасать, оправдывать, а тем более влюбляться.

Обычно девушки засматриваются на таких, как он. Я стою в сторонке, понимая, что все люди конченные. Особенно те, кто оправдывает таких, как Сон Джэ. Нет, не потому что я нетакуся. А потому что, понимаю, что насилие порождает насилие.

С насилием я сталкивалась на протяжении всей жизни. И когда я вижу, как человек избивает уже другого человека, который не выдерживает. Меня триггерит. Мне хочется просто закрыться в своей комнате, закрывая также рот и уши, чтобы никто не слышал мои всхлипы. Брат сталкивался с насилием, мама сталкивалась.

И когда я вижу, что что-то выходит из-под моего контроля. Это не может не сопровождаться тревожностью. Я всё время привыкла контролировать свои удары, движения и, самое главное, эмоции. Всё должно быть под контролем.

Даже та ситуация, где я пырнула Сон Джэ. Это был очень импульсивный поступок, основавшийся на эмоциях. В тот день что-то сломалось, мне хотелось выместить всё своё зло, что копилось на мне днями, неделями и годами. На него. Я выплеснула.

Я не хотела отвечать ему насилием. Но как-будто у меня не было выбора. Он меня триггернул. У него получилось вывести меня на эмоций. Впервые. Обычно я привыкла поднимать свой подбородок, показывая полнейшее безразличие. Но в тот день, когда увидела, как он ногой тронул его колено. Прямо как в ту ночь. Я почувствовала бессилие, и это чувство, настолько пожирало меня, что я не могла справиться с ним.

Вспышка. Нож в руке. А дальше всё уже ясно, что я делала и на чём основывалась.

Вчера, когда он оказался в амбаре, что до сих пор остается загадкой для меня, он пытался вывести меня на эмоции. Как бы «Смотри, что я для тебя сделал. И наш счёт сравнялся. Один-один». Для него, похоже, это какая-то игра. Где счёт должен будет идти в пользу его. Уступать, тем более ему. Сон Джэ. Не собираюсь. Только не ему.

Все эти проблемы скопились во мне. То квитанция, то компашка Ли Юны, то Го Кен Ван. И самая главная проблема — Сон Джэ. Вишенка на торте. А перевод На Ки в другую школу, и вовсе добил меня в край.

Как бы там ни было, нужно пойти в школу. Даже, если я буду без рюкзака, тетрадей и учебников. Пусть На Ки одолжит. Я понимала, что с переводом На Ки моя жизнь превратиться в ещё больший кошмар. Потому что теперь для компании Ли Юны я буду доступна всегда. На Ки же рядом не будет со мной после школы.

***

Пойдя в школу, мы с На Ки сразу встретились у ворот. Я обнялась с ней, она сразу же заметила белый пластырь на моём лице. Она аккуратно трогает его, якобы проверяя, не во сне ли она. Проверяет всё мое тело, взглядом проходясь с головы до ног. Её лицо выражает ужас. Несколько синяков, пластыри на коленях и царапины на шее. И также ещё один пластырь на моём лице. Сверху, над бровью.

— Боже, что с тобой? Когда успела? Я разговаривала с Хён Таком вчера, он сказал, что с тобой всё нормально. Это для него «Нормально?» — начинает злиться На Ки, когда мы идём в школу. Она резко рассердилась как на меня, так и на моего брата.

— Всё нормально, На Ки. Я не чувствую боли. Это всё произошло вчера, — начинаю отвечать ей. И рассказываю всё то, что случилось со мной тогда, вчера. Говорю об этих парнях, также ещё про Сон Джэ. Её глаза округляются, а когда я уже произношу его имя, они словно сейчас выпадут.

— Я, блять, даже не знаю, как мне на это реагировать. Но этот Сон Джэ явно строит из себя хорошенького. Ничего не забыто. Или же он тебе так «Спасибо» говорит за то, что ты навещала его в больнице, — она начинает жестикулировать руками, находясь в полном недоумении.

— Я не знаю, как он нашёл меня. И появился вовремя. Хотя в это место идут члены Союза, но там я его никогда не видела. Он появился из ниоткуда. И знаешь, когда я спросила, почему он так поступил. Зачем помог мне. Он ответил, что я отомстила за брата и наш счёт: Один-один. Я точно ему не проиграю.

— Узнаю свою Со Ён. Но, пожалуйста, старайся даже не вовлекаться в эту «игру». Это далеко не игра, это нечто ужаснее. Тем более ничего хорошего ожидать не стоит, — она похлопывает по плечу, задерживаясь на нём.

— На Ки, я очень переживаю за твой перевод в другую школу. Давай поговорим об этом? — говорю я, легонько трогая её руку. Знаю, что сейчас тема сложная будет. Но я должна убедиться, что всё хорошо. Лицо подруги меняется на более мрачное. Мне становится не по себе. До начала уроков ещё тридцать минут. Плевать, даже если мы опаздаем. Это не важно.

— Да, я перевожусь в школу Канхак. Мама говорит, что школа хорошая, — она улыбается натянуто, стараясь не показывать свою грусть.

— Очень знакомая школа. Где-то я про неё слышала... — начинаю думать о том, что за школа такая. Очень знакомое название, но ничего вспомнить не могу, — В любом случае, я хочу перевестись с тобой.

Она округляет свои глаза и приоткрывает рот. Я указательным пальцем закрываю его, начиная улыбаться.

— Не надо. Со Ён, я ценю, что ты рядом. Может, обратно переведусь через время. Пока ничего обещать не могу. Будь рядом со всеми. Школа дорогая, и нагрузка на предметы очень сильная. Тем более следующий год уже выпускной. Большинство времени мы уже провели, — обнимает меня. Чувствую тепло от её тела, надеясь, что это успокоит мои мурашки после нашего разговора.

— Мне всё равно будет мало, — начинаю кусать губу, чувствуя волнение. Мне действительно будет её не хватать. Даже если мы провели вместе несколько лет за одной партой. И мне не нравится, что за её парту сядет кто-то. Неприятный человек.

Мы просто обнимаемся, прекрасно понимаю, что урок вот-вот начнется. А времени осталось мало. До конца года осталось уже почти ничего. И последний год, я проведу без неё. Я пока не осознаю, что к чему. Кажется, что это какой-то сон. Как будто неудачная шутка.

— Всё равно будем видеться в забегаловке твоей мамы, — говорит она, шепча мне на ухо. Я начинаю улыбаться, стараясь убрать свои слезы, которые уже у меня на глазах. Но их показывать не хочу. Знаю, что она не любит, когда я плачу.

***

Все уроки прошли, как всегда, скучно и неинтересно. Все мои мысли были заняты тем, что она скоро переведется. Я больше не увижу её со мной на одной парте. Мы больше не будем обсуждать новое меню в столовой, одноклассников, а также смеяться со всего. Я часто смотрю на неё и в ее глаза, будто пытаюсь запомнить её фигуру, которая сидит напротив меня.

Провожаю На Ки до дома, как обычно. Она говорит, чтобы я обработала раны и наклеила новые пластыри, поменяла старые. Слушаюсь её и вижу, как она уходит за ворота. Всё же я чувствовала неутолимую грусть и переживания за неё. Я безумно переживаю, вдруг ей не понравится школа или класс. Вдруг ее будут обижать? Или знания будут непреодолимы в познании.

Дойдя до своего дома, я вижу у своих ворот рюкзак. Такого черного цвета. Подхожу ближе и осматриваюсь по сторонам, вдруг кто забыл случайно. Хотя нет, невозможно. Вот так забыть рюкзак у моих ворот. Тем более я понимаю, что это мой рюкзак. Резко поднимаю его с земли и стряхиваю от грязи. Опять осматриваюсь. Заглядываю внутрь и убеждаюсь, что точно мой. Но там была одна зеленая тетрадь.

Кто подбросил его? Скорее всего, это был либо брат, либо Баку.

С Баку отношения были натянутые в последнее время. А точнее, после той встречи в больнице. Он похолодел ко мне, и вчера с Хён Таком, они забрали меня оттуда. Ещё как мог взять. Беру свою вещь и захожу домой.

Зайдя туда, вижу брата, который что-то готовил. Приятный запах развеялся по всему дому, пробуждая аппетит. Утром, не успев позавтракать, я готова была наброситься на любую еду. Он поворачивается ко мне, приготовил вкусный омлет и накладывает его на стол. Я останавливаюсь, он слегка улыбается, смотря на меня.

— Я приготовил тебе омлет. Сначала поешь, а потом выпей таблетку, — он поворачивается обратно ко мне спиной и ищет что-то в комоде. Найдя белую таблетку. Обезболивающее. Кладет рядом с тарелкой.

— Спасибо, но я не голодна. И голова уже не болит, — говорю безразличным голосом, делая шаг к моей комнате. Но брат говорит мне подождать. Я останавливаюсь, стоя спиной к нему. Жду, пока скажет хоть что-то, и я спокойно пойду в свою комнату. И буду игнорировать мой урчащий от голода живот.

— В тот разговор. Я не хотел тебя обидеть, прости. Твой любой контакт с ним, мне страшно, — его голос подрагивает, но он держится. Я поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь уловить все его слова и понять, что он действительно раскаивается, — Спасибо, что всё это делала для меня. Просто держись от него подальше. Прошу.

— Всё нормально. Я не подпускаю его к себе. Сейчас сосредоточься на тренировках и маминой работе. Ей нужно отдыхать, — улыбаюсь, кладя свои руки в карман ветровки. Он подходит ко мне и обнимает. Искренне и любяще. Вынимаю свои руки и обнимаю его в ответ. Дышать стало намного легче, — Кстати, ты не знаешь про школу Канхак?

Брат сразу же реагирует на мой вопрос. Размыкает объятья и смотрит недоверчиво. Точно что-то это школа означает.

— Да, знаю. А зачем тебе? Если это для твоего очередного скрытного плана, я не выпущу тебя из дома, — говорит серьезным голосом и щурит свои глаза, смотря строго. Будто мой родитель, хотя страше на один год.

— Нет, просто На Ки переводится. Вот и спросила, — сразу же размахиваю руками, перебивая его дальнейшие слова. А точнее множество нотаций, которые я вновь услышу.

— Пусть лучше не переводится. Отвратительная школа, как и люди в ней, — отвечает весьма резко. И я вижу, как он напрягся. Даже глаза отвел в другой угол, дабы не смотреть в мои.

— Ты говоришь так, будто есть выбор. А что за школа такая? — задаю ему вопрос, как мне приходит сообщение. И лучше бы я сейчас кинула телефон в стенку, чем прочитала бы его.

Это было сообщение Ли Юны, которое она мне сейчас написала. Думаю у всех это было, когда приходит сообщение от ненавистного человека, что хочется разломать телефоны пополам и кинуть в стену. Вот сейчас я ощущаю похожее чувство. Не хочется отвечать, даже читать.

Брат просто смотрит на меня, нахмурив свои брови. Наблюдает за мной, как моё лицо меняется. И тот вопрос, который я ему задала, останется на потом.

«Чтобы сегодня была тут. Нужно поговорить.»

И она скидывает геолокацию, которая была неподалеку от моего дома. Интересно конечно. Хён Так спрашивает, что случилось. Я улыбаюсь, говоря, что какая-то новая проблема в учебе. И тут прислали сообщение. Он не верит, смотрит подозрительно. Я хлопаю по плечу и улыбаюсь, говоря, что всё нормально. Не знаю, поверил ли он мне, но ушёл из кухни. Оставив меня одну.

«Я не могу сегодня.»

Отвечаю Ли Юне, проводя пальцами по телефону. Она даёт ответ, который не заставляет долго ждать. Хочется просто заблокировать её и больше никогда не открывать чат, жаль, что этого сделать не могу.

«Хорошо, тогда сейчас пойдем прямиком в полицию. Там покажу квитанцию своему дядюшке. И я расскажу обо всех неуплаченных долгах и налогов твоей маминой забегаловки.»

Отвечаю спустя несколько секунд, не желая вообще вести с ней диалог.

«Буду через час.»

«Чен Сук будет ждать. Мы все будем ждать.»

От этих сообщений мне становится противно. Что будет, если я пойду туда. Меня разденут, обольют и изобьют? Или, может, всё сразу? Зачем мелочиться? Добейте уже. Хён Така уже здесь нет, аппетит вовсе пропал после переписки с Ли Юной. Но пошла и закинулась таблеткой, а то уже голова разболелась. Потом покушаю, когда аппетит появится.

Я вышла из дома, уже по-немногу начало темнеть. Я до последнего тянула время дома, не желая встретиться с кем-то из них. Опять приду домой вся побитая. Они выжимают из меня всё самое хорошее, они ломают меня. Чувствую, что скоро рассыплюсь на множество маленьких осколков. Уже трескаюсь, но стараюсь не подавать виду.

Придя на это место, вижу, что все в сборе. Как обычно темное место, где даже животные не проходят. Только эту улицу освещает одна лампа. И к нему скоро добавится вспышка камеры Ха Ны, которая во всех ракурсах будет снимать меня. Ли Юна стоит, зажимаясь со своим парнем Юн Джином. Чен Сук курит, сканируя моё тело. Перед этой встречей я специально надела длинные и широкие брюки, стараясь скрыть синяки и раны на коленях. Сверху надела футболку, а потом черную зипку.

Не хотела, чтобы кто-нибудь из них знал, что со мной произошло. Для них это станет очередной темой для насмешек.

— О чём ты хотела поговорить? — начинаю с козырей, быстрее бы разобраться и уйти домой отдыхать.

— Дошли слухи, что твоя подруга переводится, — я напрягаюсь, слыша, как её упоминают, — Поэтому мы решили передать тебе хорошую новость. Теперь после уроков будешь идти с нами домой. Но знай, если вдруг спросят. То мы твои близкие друзья.

Противная улыбка. Противный смех. Они все улыбаются.

Я растерялась, услыша то, что они хотят сделать. Каждый день видеться с ними, то ещё испытание на выживание. Но быстро взяла себя в руки и ответила.

— А нельзя было это сказать через сообщение? — разговариваю так легко, будто обсуждаю с ней погоду. Безразличие моё главное оружие с ними.

— Нет, ты что. Мы по тебе скучали, — делает печальное выражение лица. Подходит ко мне и трогает прядку волос, отодвигая ее назад. Давая обзор на мою шею, — Ну и видок у тебя. Неужели кто-то ещё кроме нас избивает?

Все смеются, но только не Чен Сук. Он нервно покуривают сигарету, то и дело, что смотрит вниз. Куда то мне в ноги, но плевать. Ха На что-то ищет в своем телефоне, попутно выдавливая смех.

— Скажи им, что ты занята на ближайший год. Хотя можем и совмещать, — начинает смеяться, складывая руки на груди. Все они заливаются смехом, будто заразились чем-то. Мне было явно не смешно. Я начинаю искать хоть что-нибудь, что заставит меня уйти отсюда как можно быстрее.

Кан Чен Сук подходит ко мне вплотную, продвигаясь через Ли Юну. Он также курит, но уже вытаскивает сигарету. Дует мне прямо в лицо, от чего я закрываю глаза и не дышу. Ненавижу этот запах. Тем более от него. Юн Джин смеется и обнимает Ли Юну. Ха На держит камеру, уже будто приготавливаясь к чему-то. Боже, лишь бы он меня не трогал.

Он смотрит мне прямо в глаза, в них нет жалости. В них нет ничего хорошего, ничего нормального и прекрасного. Даже моё отражение не поможет. Он смотрел на меня всегда, но после того случая его глаза стали более холодными и безжалостными.

Всегда ли он был таким?

Чен Сук всегда смотрел на меня. Будь это была обычная его любимая физкультура или же скучная математика. Всегда смотрел и искал мой взгляд. Я знала, что такие как он ебланы. Я знала, что небезразлична ему, это можно было понять по взглядам. Необычным и изучаюшим взглядам. Их было множество.

— Чен Сук как-то странно на тебя смотрит. Мне это не нравится, — сказала однажды На Ки, заметив его очередной взгляд на меня. Я лишь обернулась и, встретившись с его взглядом, не стала отводить. Он лишь ухмыльнулся, но дальше смотрел.

Будто чего-то ждал.

Сначала это были, повторюсь. Обычные взгляды, без действий. Но когда я проходила мимо него, он мог нечаянно задеть плечом либо слегка дотронуться. Я ненавижу прикосновения. Поэтому сразу обрубала его действия. И, конечно, это всё он делал тогда, когда никого не было рядом.

Также я знаю, что Чен Сук очень хорошо дерется. Очень хорошо. Мышцы у него есть. Жаль, что мозг так и не прокачал. Бывало даже так, что он шёл за мной.

В один день было так, что он пошёл за мной. На тренировку. Я хотела потренироваться одна, был плохой день, хотелось выместить свою злость именно на грушу. Зайдя в это безлюдное помещение, мой взгляд упал на самую дальнюю грушу. Взяв перчатки, направилась туда. Проходят несколько минут, как мои кулаки проходятся по ней, вымещая всю злость. Я даже не помню, почему в тот день злилась и решила пойти.

Краем глаза замечаю его, который тоже начинает бить грушу. Раньше я его не видела, но сейчас он оказался рядом здесь, со мной. Вот же блядство. Ненавижу надоедливых и противных людей, пытающихся доказать мне, что они лучший вариант.

Не обращаю внимания, но теперь с новой волной агрессий начинаю бить. Пока не слышу его голос.

— Удары слабые у тебя. Давай покажу, — сказал он мне на полном серьезе, переставая бить свою грушу. Я лишь замедлилась в действиях и повернулась к нему. Вдруг мне это послышалось?

— Ты издеваешься надо мной? Сначала смотришь на меня, а потом уже приходишь сюда, в то же время, что и я. Хватит, мне это уже надоело. Если хочешь потренироваться, Чен Сук, то вали отсюда и ищи такую же уебанку, вроде тебя, — отвечаю очень грубо и снимаю с себя перчатки, уходя с этого зала. Уходя со своей тренировки.

Не хочу даже находится рядом с ним. Не хочу ловить на себе взгляды.

Ухожу, даже не толкая его плечом. Даже прикасаться не хочу. Ухожу, а он взгляд уводит, вздыхает тяжело. Но ничего не отвечает. Правильно, иначе я бы ему врезала.

С тех пор он стал намного грубее, чем был. Мог кинуть мою тетрадку на стол, когда учитель передавал ее ему. Мог также задевать мою парту, когда проходил мимо рядов. Было понятно, что я ему не ответила взаимностью. И он решил, что, если будет в компаний Ли Юны, отомстит мне. А меня это смешило. Настолько он был жалок и слаб, что решил мстить мне через них.

А сейчас он смотрит на меня, не отводя взгляд. Ищет в них что-то. Может, той взаимности, что я ему не смогла дать. Жаль, но этого он никогда не найдет. Только не в моих глазах. Не успеваю моргнуть, как он резко хватает меня за волосы и оттягивает их слегка. Сжимает мои волосы в своих руках, чувствую невыносимую боль, стараюсь терпеть. Слегка приоткрываю рот, чтобы вздохнуть немного воздуха. Пытаюсь переключить свою боль на что-то другое. Дабы совсем не разрыдаться.

— Настолько я тебя обидела?

Эти слова на него льются холодной водой, что у него сносит крышу. Я же плююсь в него ядом, надеясь, затравить его наконец-то. Он дергает мои волосы, притягивая ближе к себе. Я начинаю шипеть от резкой и пронизывающей боли. Он курит сигарету, иногда выдыхая. Пытаюсь ухватить его руки, чтобы он отпустил. Сжимаю и царапаю — всё без толку. Все смотрят, даже лишний раз не дышат. Чего-то ждут.

Он делает последнюю затяжку, достает сигарету изо рта и преподносит мне. Смотрю на него, не понимая, что он пытается сделать.

— Сделаешь затяжку, отпущу, — его глаза холодные, он ждет моих действий. От того, что я молчу несколько секунд, он опять тянет. Но более болезненно. Резко вижу вспышку камеры. Снимает Ха На, меня передергивает: этот момент заснимут.

Чен Сук не дождавшись моего ответа, берет и проталкивает сигарету. Неосознанно и от неожиданности делаю вздох, и сигаретный дым попадает прямо в легкие. Начинаю кашлять и чувствую неприятное першение в горле. Становится плохо. Всё же сигареты куда хуже, даже на запах, чем электронные.

Он начинает смеяться от моей реакций, все подхватывают его смех и тоже начинают. Всё также не отпускает, просто держит. От этой хватки начинает неприятно пульсировать голова и в глазах начинает темнеть. Спустя секунду опять притягивает к себе и шепчет в ухо:

— Я скучал по тебе.

Но это говорит вовсе не с хорошими намерениями, а с плохими. Чен Сук соскучился по моей боли, которой ему не хватает. Он соскучился по тому, как я стараюсь не зареветь, когда они делают ужасные вещи. Но я держусь. Отпускает мои волосы, что я начинаю морщится. Трогаю свою голову, будто не веря, что это случилось со мной. Сигаретный дым, словно обжег всю мою дыхательную систему, что дышать становится невыносимо. Ещё раз прокашлялась.

— Начнем с верхней одежды или нижней? — говорит Юн Джин и трогает Ха Ну, а точнее её камеру, направляя ее на меня полным ракурсом.

Я замираю, понимаю, что нужно сейчас бежать. Чен Сук резко хватает мои волосы, собирает их в кулак, опять сжимает. Сжимает так, что я не могу двинуться. Хочу закричать со всей силы, как Ли Юна закрывает мне рот. Ха На снимает во всю, а Юн Джин подходит сзади, заламывая мне руки. Ударяет в колени, что они прогибаются с болью, и я падаю на землю. Мои колени вновь чувствуют холод и боль. Вчерашние раны не зажили, уверена, что они кровоточят.

— Только не сегодня, прошу, — начинаю просить их, стоя на коленях. Они, словно стая гиен, накинулись на меня. Обезвредив по одному. Я бы выстояла против них, но мой организм подтверждает обратное.

Мысли об квитанции заполняют всю голову, но я не могу дать себя раздеть. Чтобы они увидели меня без одежды, такую униженную и слабую. На мне была одна черная футболка без надписей. Серые оверсайз брюки и летние кроссовки. В глазах начинают появляться слезы, что я не могу их контролировать.

Чен Сук одной рукой держит мои волосы, а другой начинает задирать мою футболку. Мне становится плохо, что я начинаю терять сознание. По немногу, будто окунаюсь в темноту, и вновь пробуждаюсь. Неужели я опять почувствую боль и рассыплюсь на тысячу осколков. А заново себя собрать сил не найдется. Уже не осталось.

Начинаю брыкаться и что-то мычу — невнятное и непонятное. Они снимают футболку, быстро убирая её с моего тела. Начинаю чувствовать полнейшие бессилие и жалость, она словно слизь растеклась по всему телу. Стараюсь съежиться, чтобы как-то укрыть себя. Стараюсь сложиться пополам.

— Это уже интересно, Со Ён, — говорит Чен Сук, обращаясь ко мне. Наклоняется поближе и без стеснения разглядывает моё тело. Точнее, мой черный топ, который укрывал мою грудь. Становится не по себе: настолько плохо, что кажется будто не выживу и умру прямо тут.

Сердце стучит так сильно, что кажется, выйдет из грудной клетки и перестанет биться. Вот бы это случилось. Ли Юна что-то достает из своего рюкзака. Чен Сук отпускает меня и мои волосы, как и Юн Джин. Хочу заорать, но голос забрали, и ком в горле не дает этого сделать. Я просто сижу на холодной земле, колени ноют сильно. Чувствую себя самой беспомощной на свете. Одним словом, «ненавижу» — невозможно описать это чувство.

Ли Юна берет бутылку, делает глоток, потом набирает воды в рот и начинает плеваться на меня. Оставшаяся жидкость бутылки выливается на меня. Это была холодная вода, что заставляет всё моё тело покрыться мурашками и дрожать от холода. Не могу сказать ни слова, кажется, будто зашили рот.

— У тебя сильно болит тут, — слышу голос Чен Сука, который становится на корточки и тыкает в моё тело. Меня пронизывает адская боль, так как я укрылась руками, не вижу, что он делает, — А здесь болит?

Говорит ещё раз и тыкает пальцем куда-то, меня опять пронизывает током. Дышу через нос, пытаясь унять боль. Он трогает и надавливает на мои синяки. Специально. И без жалости. Слезы идут беспрерывно, не собираясь остановиться. Тело подрагивает, не могу сказать ни слова, только беспрерывно плакать. Не могу открыть глаза, только чувствую боль.

Чен Сук хватает меня за голову, заставляя на него смотреть. Но я не могу даже открыть глаза. Вспышка камеры Ха Ны. Фото. Очередное фото. Уверена, что у них есть целая коллекция. Все замолчали, только смотрят на меня и что-то шепчат друг дружке.

— В следующий раз, а я знаю, что их будет тысячи. Я ткну пальцем во все твои синяки и болячки. А если они пройдут, я сделаю новые. И так будет каждый раз, — все слышат, что он говорит. Все они молчат, только слушают его с серьезными лицами. В глазах Чен Сука только одно — безумие.

Я затаиваю дыхание, слышу его каждое слово, которое режет меня. С силой откидывает мою голову, что она почти касается земли. Просто лежу бездвижно. Не хочется даже двинутся. Его слова заставляют вдуматься, хочу ли я завтра просыпаться. Нужно ли это? Они уходят, наконец-то оставляя меня в покое. Я больше не вижу вспышки камеры Ха Ны, больше не слышу смех Ли Юны и руки Юн Джина, которые всегда держат меня. И ещё я больше не чувствую на себе этих прикосновений Чен Сука, от которых остается боль и горечь.

Закрываю глаза, дрожу и пытаюсь прийти в себя. Начинаю плакать, понимая, что это не конец. Игнорирую эту боль во всём теле, будто она ничего по сравнению с моральной болью. Открываю глаза, осмтариваюсь, стараясь найти футболку. Нахожу её, смотрю, а там следы от их подошв. Они все по очереди наступали на мою футболку. Надеваю футболку и пытаюсь отряхнуть её от грязи, прекрасно осознавая, что никогда не смогу отмыться от этих прикосновений.

Ноги еле как перебираю, телефон находится в кармане брюк. Осматриваю его — тоже целый. Жаль, что я не такая сильная, как этот телефон. Который побывал, как и я, во всем дерьме. Скажу даже больше: побывал в руках Сон Джэ.

Хочу выплакаться, как нужно. И, как всегда, в отведенном месте. То самое место, где сидит Маленький, который всегда ждет меня. Ноги еле перебираю, в глазах до жути темнеет, хочется облокотиться об что-то. Придя на эту развалившуюся скамейку, которая была сделана из гниющих досок. Сажусь. Зову Маленького, он появляется тут как тут. Вся я мокрая, не могу взять его в руки. Вся мокрая и грязная.

— Привет. Прости, но сейчас мне нечем кормить тебя, — извиняюсь перед ним и начинаю гладить его. Глажу, у него гладкая шерсть, и он почти не линяет. Ну как почти, — Ты не поверишь, в каком дерьме я нахожусь, Маленький.

Он словно понимает. Понимает всё, что я говорю, и начинает тереться об меня. Утешает. От этой мысли и от его действий, начинаю плакать. Уже не сдерживая себя, он кладет свои лапки мне на руки, когда я закрываю ими своё лицо. Обнимаю его, стараясь не трогать своей мокрой одеждой. Фтуболка была грязная и мокрая, как и брюки.

Погладив и полностью выплакавшись. Иду домой. Мне нужно проскочить мимо брата, чтобы не было лишних вопросов. До закрытия маминой смены оставалось два часа. Безумно хотелось закрыть свои глаза и уснуть.

Оказываюсь в своей комнате. Одна кровать и лампа, которая освещала всё теплым светом. Всё прямо как я люблю. Брата не было дома, из-за чего я выдохнула. Пошла в душ, начиная тереть мочалкой, желая отмыть его прикосновения. Желая отмыть всё то дерьмо, что они вылили на меня. Дальше постирала свои вещи, чтобы ни мама, ни брат не увидели на них следы грязных подошв.

Ложусь спать. Рыдать уже не могу, глаза опухли и стали красными. Тело до сих пор мелко подрагивает, я стараюсь это успокоить. Натягиваю теплое одеяло, стараясь укрыться от ужаса, который мне предстоит пройти. Закрыв глаза, я окунаюсь в темноту. Дальше начался кошмар.

Я видела, как иду в этот амбар. Удары, всхлипы и мольбы, чтобы это прекратилось. Потом моя рука оказывается на плече Сон Джэ, падаю на диван и закрываю глаза. Слышу только одну фразу:

«Не поступай со своей сестрой так же, как и с ней.»

Эта фраза проносится эхом по всему помещению. Отдаваясь и усиливаясь в громкости.

Я просыпаюсь и моргаю. Холодный пот по всему телу, быстрое дыхание. Трогаю лоб, стараясь прийти в себя, и сказать, что это был сон. Почему это фраза пришла ко мне, как что-то незваное и неожиданное. Я не помню, чтобы слышала эту фразу, только отдаленно, и как будто она была на фоне. Но эта фраза до сих пор, со сна, проигрывается у меня, как заевшая пластинка. И пугало то, что эти слова проигрывались с голосом Сон Джэ.

Значит, это Сон Джэ говорил моему брату. Но что это значит? И почему только сейчас, во сне, про это вспомнила... Оставалось только гадать. Либо же мой мозг настолько устал, что после избиения отказывался воспринимать хоть что-то, кроме сна.

***

Сегодняшний день проходил очень скучно, но главное спокойно. Просыпаюсь уже с плохим настроением, после вчерашнего. Тело всё также ноет, обработала раны и поменяла пластыри. Половину дня я точно проспала. Мне нужно будет сегодня встретить маму с пакетами. Брата нет дома, и вряд ли он придет сегодня ко приходу мамы.

Я переписывалась с На Ки, обсуждая различные вещи. Так хотя бы немного могла отвлечься. Наступила ночь — моё любимое время. Пора выходить к маме на работу. Собравшись и одевшись, вышла. Погода была ветреной, поэтому без ветровки не выходила.

Проходя через этот туннель, нужно было ещё завернуть, и скоро я буду у мамы на работе. Было поздно, закрытие же ведь. Я шла через несколько поворотов, они все были темные. В принципе весь район у нас плохо освещается. Лампы то горят, то не горят. Как повезет. В наушниках играет песня, которая успокаивает, и я медленно иду, не привлекая ничье внимание. Меня избили вчера, но хожу так, будто это произошло не со мной.

Я уткнулась в телефон, проверяя последние новости в телеграмм каналах. Поднимаю свои глаза с телефона, видя, что какая-то тень приближается ко мне. Это происходит за секунду, так быстро, что я сразу не реагирую. Поднимаю голову и вижу парня, который о чём-то меня просит. Трогает мои руки и начинает плакать. Убираю свои проводные наушники, чтобы понять, что от меня хотят.

— Помогите! Помогите ему, пожалуйста, — говорит юный парень. Он весь грязный, и с его губы идет кровь. Он трогает мою руку, а потом указывает на другой угол. Незнакомый парень плачет, трясется весь из-за ужаса.

Напрягаюсь, хочу успокоить его и спросить, что случилось. Как только мой рот открывается, я хочу задать вопрос. Он убегает, почти сбивая меня с ног. Я недоумеваю, что, блять, происходит. Неизвестно, что случилось. Я слышу всхлип. Всхлип, который разносится по всему району, потом его приглушают. И тишина.

Страх начинает говорить мне, чтобы я бежала. Но мои ноги несутся туда, куда не стоило идти. Я забегаю за поворот, куда указал тот трясущийся парень, и вижу. Вижу то, чего бы не хотела видеть.

Парень, весь избитый, стоит на коленях. Он трясется и просит помощи. Я замираю, словно кукла, застывая. Не в силах даже двинуться. Для меня это было знакомо. Стоять так на коленях и просить помощи. Только вот вместо известного Чен Сука, там стоял Сон Джэ. Он впритык, не замечал ничего. Ничего, что происходит вокруг. Единственное, что он видел, — это парень, который дрожал и закрывался руками.

Я сразу, даже не думая, подбегаю к ним. Сон Джэ был один, как и тот парень. Он хватает его голову, впиваясь и начиная дергать его волосы. Тот начинает вопить в ответ. От этой сцены в жилах застывае кровь. Хочется просто вырвать себе глаза. Я подхожу к ним вплотную и резко трогаю руку Сон Джэ. Впиваюсь в него, сжимаю его руку, чтобы он отпустил бедного парня. Сон Джэ резко смотрит на меня, вижу, что глаза у него бешеные.

— Ему достаточно. Отпусти, — мой голос раздается спокойно, но это было словно просьба. Просьба, которую он обязательно должен выполнить. Проходит несколько секунд, но реакции нет. Я сжимаю его руку сильнее, — Я сказала отпусти.

— Лучше будет, если ты уйдешь, — он смотрит сначала на меня, а потом на руку. На мою руку. Это было прикосновение, руки у него холодные и костяшки все в крови. Видно, что он избивал этого парня, и, видимо, не собирался останавливаться. Он дышит очень обрывисто, будто сейчас борется сам с собой.

Я тяжело выдыхаю, показывая, что долго терпеть не собираюсь. Моя рука покрыла его руку и сжимает до сих пор. Сон Джэ сдается и резким движением стряхивает мою руку. Достает сигарету и начинает курить. Я дергаюсь с его движения, но моё внимание забирает парень, который не встал с колен. Присаживаюсь на корточки, чтобы оценить всё ли с ним нормально. Не знаю даже, за что он получил. Он встает и моментально убирает мои руки, а затем уходит. Уходит прочь. Я не вижу даже его силуэт, который скрылся в темноте.

Не заметила, как агрессия тоже переполнила меня. Хотя старалась показывать спокойствие. Сон Джэ просто смотрит куда-то вдаль, похоже на того парня. Курит своё красное Мальборо, даже не смотря на меня. Затяжки у него долгие, будто старается убрать свой гнев.

Перед тем как уйти к маме, а я знаю, что она заждалась. Подхожу к Сон Джэ, быстро и не медля ни секунды. Он даже не дергается, просто наблюдает за моими действиями. Но ни улыбки, ни смеха не наблюдалось. Подхожу к нему вплотную так, что расстояние между нами остается около двадцати сантиметров. Подхожу ещё, сокращая расстояние. Хочу показать спокойствие, но поддаюсь импульсивным решениям.

— Так лучше, — снимаю его очки, что он на секунду прикрывает глаза, пока убираю. Потом смотрит завороженно на меня, даже тягу не делает. А я замечаю одну деталь, но ему, конечно же, не скажу. Сон Джэ даже не шевелится, просто наблюдает. Так спокоен. А я продолжаю. Сняв с него очки, ломаю их вдвое. Они рушатся, а я в очередной раз показываю, что могу делать то, что хочу, — Чтобы ты никогда больше не смог увидеть кого-либо.

Потом отдаю поломанные очки и будто вбиваю их в его грудную клетку, отдавая таким способом. Он слегка улыбается. Но ничего не отвечает. Только внаглую смотрит. Наблюдает. Когда отдаю ему поломанные очки, он слегка касается моей руки, но я резко отпускаю. И я ловлю его взгляд. Ухожу, даже как обычно не коснувшись его плеча.

Выдыхаю, когда отхожу несколько метров с этого места. Трогаю своё сердце, которое колотится бешено. Мне давно хотелось сломать ему очки, как хорошо, что я это сделала. Бегом встречаю маму, вспомнив о ней.

Придя к ней, вижу, что она держит несколько пакетов. Она только закрылась. Встречаю и целую в щечку маму, забирая у неё пакеты. Мы не виделись нормально с ней. Когда просыпаюсь и засыпаю, мама уже на работе. Она щурится на меня странно и спрашивает.

— Какая-то ты странная, сама на себя не похожа. Что-то случилось?

Я просто улыбаюсь, пытаясь отвести от себя все малейшие подозрения. Хотя мне не до улыбок сейчас. Она лишь начинает хихикать, и мы идем домой. Только уже таким медленным шагом, молюсь, чтобы не встретить опять Сон Джэ. Мы проходим мимо того самого места, но его уже тут нет. Ура, наконец-то он ушел. Хотя, пока добиралась до мамы, прошло много времени. В голове всплывает сцена, где я снимаю с него очки и ломаю.

Задумываюсь и жалею, что не ударила его. Очень сильно жалею. Конечно, на всякие драки с Сон Джэ — времени не было. Но хотя-бы удар.

Вот мы оказались у ворот. Пальцы уже все красные оттого, сколько пакетов я несла. НЕ скажу, что они были тяжелые, но почти синие пальцы — говорят обратное. Подойдя к воротам, передаю маме ключи от них, чтобы она открыла. Пока мама открывает ворота, вижу.

Вижу снова эту конфету, которая лежала неподалеку от ворот.

Понимаю, что откинуть эту конфету ногой не могу, мама заметит. Я резко нагинаюсь, беру эту конфету и кладу себе в карман. Мама спросила, что случилось, я сказала, что шнурки развязались. Обратно беру эти пакеты и улыбаюсь. Хотя внутри меня всё дрожало, от этой находки. Это, скорее всего, был Го Кен Ван. От этой мысли бросает в холодный пот.

Но сейчас я была слишком уставшей. Придя в свою комнату, достала шоколадную конфету в красной обертке и положила на комод. Выкину потом. Как мама уйдет с кухни. Укрывшись одеялом, мой взгляд был направлен на комод. А точнее, на эту конфету, которая не давала мне покоя. Смотря на неё, я уснула.
—
𝒏𝒐𝒕𝒆𝒔::Как линия Чен Сука и Со Ён? Главы мб будут выходить резче из-за того, что я закрываю сессию ((