Смятение|Сон Джэ

Месть. Только одно слово, которое
появляется в нашей жизни хоть раз. Пусть это будет съеденная конфетка, отжатая вещь или же вовсе, вонзить нож в человека. Она бывает разной и в такой же степени, может быть по-разному испытываться. Ты можешь отомстить человеку, после чувствуя свободу и отомщение. Свободу от этой прилипившееся, как слизь жидкости, что окружило всё тело. Она неприятная и жгучая. И не даёт спать.

Месть — это невыносимая безысходность, в которой ты начинаешь тонуть, если не отомстишь тому человеку, который сделал больно тебе. Тебе или же твоим близким. Это чувство, терпеливо ждёт своего выхода и дожидается. Может ждать день, недели, а может и долгие месяцы, как было у меня.

И я отомстила.

Сейчас, я должна была почувствовать гордость и спокойствие. Но, единственное, что я ощущаю, так это дыра. Пустота внутри. Когда, меня взял Баку и начал тащить, даже не поняла, что пошло не так. Мои руки были в крови и словно, жгли. Даже сейчас, отмыв эту жидкость, она до сих пор мерещится мне. Я тру руки с мылом, надеясь в это время договориться со своей совестью. Которая и делала только, как шептала:

«Ты сделала это с Сон Джэ».

Баку с Хён Таком и Джун Тэ, проводили меня до дома. Я тряслась и билась в истерике, Баку прижимал меня к себе, надеясь, что это хоть как-то поможет мне. Но ничего кроме леденящего холода, я не ощущала. Огромные камни скинулись на мои плечи, не давая сделать, хотя бы вздоха. Я обляпала Баку кровью Сон Джэ, что тот начинал морщиться, но не отпускал со своих объятий.

Хён Так сказал Джун Тэ, чтобы тот шёл домой. И он ушёл. Его глаза были заплаканные, а в глазах брата, я увидела горечь и разочарование. Будто, ему было больше обидно, нежели жаль. И я прекрасно понимаю, почему он чувствует обиду. Но сейчас, мне так плевать. На всех.

Я пырнула человека, не подумав о последствиях. Поддалась эмоциям и когда, он тронул колено брата. Дальше всё туманно, мутно, только помню вспышки. Подхожу. Нож в теле Сон Джэ. Кровь. Его тело. Дом.

Я была в ужасе. В ужасе от ситуаций. И в большей степени — от себя. Как, я могла пырнуть его. А вдруг, он больше не откроет глаза? Больше не увидит своих близких или кто там у него? И меня могут посадить. Посадить в колонию для несовершеннолетних. Передо мной была картина, как мама, как и я в данный момент, бьется в истерике. Орет и говорит, что не досмотрела. Не уберегла. Этого больше всего боялась. Я не хотела видеть даже одну слезинку мамы. Не в этой жизни.

Мамы не было в доме. Это хорошо, иначе она бы упала в обморок от моего вида.

— Нужно к нему, — я ору на весь дом, стараясь хоть как-то уйти от рук Баку, тот прижимает ближе к себе, не давая протиснуться хотя-бы через него. Хён Так стоит, шокированный и смотрит вниз, не желая смотреть на меня.

— Тебе нужно успокоиться и смыть эту кровь, — Баку перекрикивает меня, стараясь, чтобы я услышала его. Но слышу отдаленно, только шум в ушах. Он ведет меня к ванне, держит около раковины и холодная вода касается моего лица.

Я только трясусь и понимаю, что даже если приму горячий душ, это не поможет мне успокоиться. Держусь за бортики раковины и не могу посмотреть даже в зеркало. Насколько я сейчас слаба, мне самой противно от себя. Дышу глубоко, пытаясь хоть как-то прийти в сознание. Баку сзади моей спины, смотрит куда-то вдаль ванны. Вижу, что он морщится и не может смотреть на мои руки.

Тру свои руки, так сильно, надеясь, что мыло поможет отмыться от этого поступка. Но это не поможет. Руки леденные, как и лицо. Я уже так сильно не плачу, но слезы продолжают идти. Баку идет прямо ко мне, кладет руку на плечо, удерживая.

Я убираю его руку со плеча, стараясь не ударить его. Сейчас, я не хочу, чтобы кто-то со мной разговаривал и трогал. Иду в свою комнату, пытаясь отдышаться. Мне нужно пойти к нему и узнать, жив ли он. Довели его до скорой, или так оставили на холодном полу.

Как бы я его ненавидела, но не хотела, чтобы он умер от моих рук.

— Жди тут, успокойся и приди в себя. Хён рядом, — говорит Баку, приближаясь ко мне, но и при этом сохраняя дистанцию, — Я пока узнаю, что с ним. Тебе нельзя сейчас выходить из дома.

Сначала слушаю его отдаленно, но когда он говорит, что узнает что с ним. Я резко смотрю на него и меня передергивает только от одного упоминания. Нужно ждать. Нужно набраться терпения и спокойно ждать. Жалко, что мне удастся это сделать с огромными силами, которого итак, уже не осталось.

***

Проходит несколько часов с этого происшествия. Тишина, которая уже въелась в уши, создавая неприятную атмосферу. Телефон лежит около меня, но я не решаюсь взять его в руки. Не могу. Баку сразу ушёл туда, Хён Так не смог даже посмотреть мне в глаза. Тоже ушёл, но куда, неизвестно. Я осталась одна. Осталась со своими мыслями и со своей виной.

Лицо всё бледное, руки будто онемели и глаза опухшие. Не могу закрыть их, как перед глазами появляется эта сцена, будто в замедленной съемке. Вспоминаю, как упала, приземлившись на колени. Трогаю эту рану, стараясь хоть как-то остановить кровь. Джун Тэ округлил свои глаза, а Хён Так словно ринулся с места. Все они в шоке.

В сон очень сильно тянет, но я не могу поспать. Не могу спать из-за тревожности, когда волнения так много, что просто не можешь лишний раз двинуться. Я лежу в позе эмбриона, как клубочек, ноги прижаты к животу. Я обнимаю себя двумя руками, стараясь создать хоть какое-то тепло. Но всё бесмысленно, также холодно.

Под самую ночь, приходит Хён Так. Он не может смотреть в мои глаза, боясь увидеть мою боль. Только смотрит на моё тело, рассматривает, не сделала ли я что-нибудь с собой. Но брат ничего не говорит, только смотрит нахмурив брови и уходит в другую комнату. Он молчит. Да, ведь ему нечего сказать. Как и мне ему.

Мама приходит домой. Видит, что мы оба, мягко говоря, не в настроений. Но спрашивать боится. Боится, что её дети натворили ужасное. И правильно боится. Она аккуратно прошагивает в мою комнату, обходя Хён Така. Садится около кровати и смотрит на меня. Я просто смотрю на одну точку, не имея желания рассказать маме хоть что-нибудь.

— Какие у тебя руки леденные, ужас какой, — говорит она, сжимая мои руки, старается согреть, — Что-то случилось?

— Мам, — отзываюсь я, голос уже дрожит, но плакать сейчас нельзя, — Это просто простуда.

Мама, видя моё положение, оценивая моё тело. Тело холодное, я никак не реагирую, всё лицо опухшее. Она кивнула, ничего не отвечая. Всё также держит мои руки, прижимает к груди, пытаясь согреть их чутка.

— Мам, оставь её одну, — говорит брат и смотрит потом на меня. Уходит с комнаты, а за ним уходит мама. Сейчас, я не хочу видеть никого. Я просто жду последствия после бури, боясь, что в этот раз я точно сломаюсь. Если, ещё не сломалась. Хён Так не сказал ни одного слова в мой адрес. Просто разговаривает с мамой, успокаивая её.

Спустя пятнадцать минут, мама приносит мне горячий чай с лимоном. Целует меня в лоб и говорит, что я самая лучшая и что я со всем справлюсь. Как же жаль её разочаровывать, пусть она лучше не будет знать, что я сделала за её спиной. И уходит, оставив меня одну.

Мне несколько раз звонила На Ки, но никак не в том состояний, чтобы хоть с кем-то разговаривать. Мне нужно прийти в себя, нужно время. Уже глубокая ночь и я уверена, что все в доме заснули, но я не могу закрыть глаза. Эта картина появляется передо мной. Что я сразу же открываю глаза и осматриваюсь вокруг.

Всё таки, мой организм до конца истратил свои силы. Я вырубилась, не помню даже, как глаза закрылись. Но его глаза, я не могу забыть. Они, как будто, в страшном кошмаре, будут преследовать меня. Никаких новостей нет, что заставляяет больше нервничать.

***

Я просыпаюсь. Просыпаюсь оттого, как вонзаю нож в живот Сон Джэ. Холодный пот стекает по моему телу, начинаю осматриваться. Рядом стоит мама и резко приобнимает меня к себе, давая прийти в реальность. Она поняла, что у меня был кошмар. Спустя несколько минут, я прихожу в себя после сна. Тревожность опять приходит ко мне.

Мама уходит сегодня раньше обычного, беру телефон в руки, а там несколько пропущенных от На Ки и множество сообщений. Когда найду силы, тогда с ней поговорю. Иду на кухню и выпиваю. Выпиваю стакан воды и понимаю, что аппетита нет. Просто ничего не хочу есть. Тошно.

Я не знаю, проснулся ли брат или ушёл вовсе. Зайдя обратно в свою комнату, я села, смотрю на одну точку, думая, что мне делать. Заходит брат, без стука. Стоит, облокотившись об дверном проем и смотрит на меня. Я понимаю, что сейчас нас ждет очень серьезный разговор. Мысленно готовлюсь к этому.

Просто стоит, молчит и спустя несколько секунд, после того, как я сталкиваюсь с ним взглядом. Говорит.

— Сначала, я задам один вопрос, — он говорит грубо, старается не давить на меня, но у него плохо получается. Понимаю, что сейчас будет дохера вопросов и на одном, мы не остановимся, — Какого черта, ты оказалась с ним рядом? Почему ты с ним в Боулинге, а потом он подходит к тебе вплотную и трогает тебя?

— Я пыталась тебе помочь... — говорю тихим голосом, стараясь сильно не включаться в этот диалог. Но не успеваю договорить предложение, как он меня перебивает.

— Помочь? — усмехается он и продолжает, — Ты сделала хуже. Теперь, будь готова к тому, что он на тебя напишет заявление. Статья 111 «Умышленное причинения тяжкого вреда здоровью». Поверь, не по наслышке знаю. Если он напишет, представь себе, где тебя будет навещать мама. В колоний? А?

— Я пырнула его, — резко вскакиваю с кровати, уже сорвавшись на него, слезы начинают скапливаться, наровясь выйти, — Потому что, он сделал тебе больно. Прямо как в тот раз, когда этот человек избил тебя в детстве, помнишь? Я тебя не защитила. И я пообещала себе, что такого больше не допущу.

Вижу, как у брата появляются слезы и он уводит взгляд вниз, не желая смотреть на меня. Я уже плачу, но быстро убираю слезы на щеках, краем своего худи. И продолжаю.

— Да, я вышла за рамки. Я не знаю, жив ли он сейчас и чувствую вину. У меня не было цели убивать его, просто... Я хотела защитить тебя, — говорю напоследок и хочу уйти. Хён Так хочет перекрыть мне дорогу, как я резко убираю его руку.

Он не понимает ничего. Он не понимает меня и моих чувств, не понимает, что я ощущаю и с чем сталкиваюсь по сей день. Что я терплю, чтобы хоть как-то не нарваться на новые проблемы. Никто об этом не знает и никто не понимает.

Я ухожу с комнаты, не хочу больше оставаться дома. Хочется уйти навсегда и исчезнуть. Просто исчезнуть и больше никогда не появляться тут. Баку стоит у двери, улыбается и когда сталкивается с моим взглядом, улыбка пропадает с его лица.

Он проходит вдаль, и становится около нашей кухни. Брат встречает его, обнимая одной рукой.

— Я стучал, но вы видимо, не слышали, — пытается оправдаться, но я прохожу через него, как фантом. Будто, меня не существует и я ничего не слышу.

Стоя у двери, уже решаясь выйти, коснувшись ручки. Я слышу, как Баку продолжает.

— Он в больнице, — говорит тихо, пытаясь слиться с тишиной. Внутри меня что-то дрогнуло, я поворачиваюсь к нему, подходя ближе. Сердце начинает биться очень сильно и я жду, когда он начнет продолжать, — Это единственное, что знаю.

— Что за больница? — говорю я, уже вздохнувшись. Волнение хоть и было, но она немного подуспокоилась. Я жду ответа и Баку молчит, поднимаю брови и нахожусь в полном возмущение с того, что тот ещё умудряется молчать. Он перекидывается взглядами с Хён Таком, — Эта та больница №7, которая находится напротив остановки?

Эта была единственная, хорошая и популярная больница, которая находилась в другом районе.

Баку молчит, смотря на Хён Така. А брат, взглядом говорит ему, чтобы тот молчал, — Я очень злая и знаете, у меня больше нет сил спорить. Просто скажи мне.

— Да, — вырывается из его уст, как брат зажимает ладонью его рот.

— Не смей туда идти. Не хватало, чтобы ты ещё засветилась на людях. Тебе вообще нельзя появляться там! — говорит Хён Так, показывая пальцем то на меня, то на дверь.

Я поднимаю брови, стараясь не обматерить сейчас никого.

— Хорошо. Но, Баку, пожалуйста, если тебе будет известно хоть что-то. Держи меня в курсе, — прошу я Баку, трогая его плечо. Хён Так в шоке, что я не стала сейчас возмущаться и что-то делать.

Конечно, всё, что сказал брат пройдет мимо моих ушей. Сейчас, просто дам им знать, что я в тени, хотя собираюсь выйти на свет. Пусть Хён будет спокоен. Хоть, я с ним поссорилась, но ещё больше неприятностей от него получать, не хотела. Просто, выхожу из дома. И иду в моё самое любимое место.

То место, где я могу поплакать и полноценно побыть наедине с собой. Я купила ещё корм, чтобы покормить Маленького, ведь он всегда со мной. Садясь на эту, уже развалившуюся скамейку, начинаю думать. Разум уже как-то прояснился.

Сон Джэ в больнице, значит, он жив и дышит. Но, а что насчет его положения? Может, он в коме или уже проснулся? Эти вопросы, душили меня и мне не терпелось навестить его в больнице. И конечно же, он не должен знать, о моем пребываний там. Пока, я думала, чувствую шерсть кота. Это Маленький пришёл ко мне, как только почувствовал, что мне плохо. Это был мой друг, который понимал меня с полуслова, точно также, как и я его понимала.

Он начинает тереться об меня, а когда я уже достаю корм, вовсе мяукать. Разместив рядом с его старой и потрепанной миской, накладываю корм. Маленький начинает кушать его и мурлыкать от еды. Это единственное, что за последние дни вызвали у меня улыбку.

Чувствую, что мой временный телефон опять вибрирует. Это была На Ки, понимаю, что если бы ещё немного, то она точно завалилась ко мне домой. Я не отвечала ей целый день. Конечно чувствую стыд, что не могла ответить. Но моих сил было недостаточно.

— Со Ён, мертвые уже встали, пока ты мне не отвечаешь! Почему ты не берешь, будь я сейчас вне дома, сразу же пошла бы к тебе домой, — начинает сразу же ругать меня На Ки, но она не знает, что случилось со мной день назад.

— Я не знаю, с чего начать. Сижу покорно и жду, пока ко мне домой заявится полиция, — не успеваю договорить, как На Ки сбрасывает. У неё такое частенько бывает, скорее всего она на работе мамы и она сейчас, как жуть занята. Значит, встретимся позже.

Погладив и покормив котика, я направилась к себе домой. Мне это место, казалось тем, где тебя никто не тронет. Никто, абсолютно. И сидя на этой скамейке, мне впервые за долгое время, захотелось покурить. Сколько нервов и сил было потраченно, это просто было невыносимо и хотелось хоть как-то его затмить. Будь то самое курение.

Вернувшись домой, никого дома не было. Не дойдя даже до комнаты, я слышу, как кто-то настойчиво стучится в дверь. Я вздыхаю и думаю, что это брат. А сейчас его нравоучения, были ни к чему. Мне не хотелось слушать его. Октрыв дверь, вижу там На Ки. Она проходит в мой дом, осматривается есть ли тут кто-то и начинает.

— Кого... — она пытается отдышаться, опирается на мебель и кладет свою руку на грудную клетку, стараясь успокоится, — Кого там полиция ищет? Тебя?

Я приглашаю её на кухню, она располагается на стуле. Она очень напряжена, смотрит так пристально и ерзает на стуле, пытаясь убрать беспокойство. Завариваю ей чай. И рассказываю, что произошло на крыше. На Ки замирает, не перебивает и не задает вопросы. Просто дает мне выговориться. И я выговариваюсь. Слезы идут, но уже слабо.

Вижу, как и её глаза, наполняются слезами. Хочет заплакать вместе со мной, но не может. Краем своего лонгслива вытирает мне слезы. Обнимает рукой, близко, даруя мне свое тепло. Согревая меня и говорит.

— Ты же понимаешь, что не виновата? Ты защищала брата, — вытирает мою оставшуюся слезинку и дает воду, чтобы я попила.

— И при этом чуть не убила его. Знаешь, в чем проблема? Дело не в том, что это Сон Джэ. Будь это другой человек, у меня были бы такие же чувства. Проблема в том, что это сделала я. Я могла сломать ему конечности, но точно не убить. Не приблизить его к смерти. Я даже не знаю, пришел ли он в себя или нет. Знаю, что в больнице, — отвечаю на вопрос На Ки и дальше выговариваюсь, — Я уже мысленно готовлюсь, провести остаток года в отделений полиций.

Она начинает отрицательно кивать, не соглашаясь с моими последними предложениями. Но я продолжаю.

— Я отличаюсь от него, поэтому и признаю то, что сделала. И если надо будет, я готова понести наказание, — говорю прямо, чистую правду. Если надо будет, я понесу наказание.

— Во-первых, начнем с того, что ты просто защищалась. Это просто была самооборона. Во-вторых, тем более, он жив, если находится в больнице. Пусть ещё спасибо скажет, что не мертв. Хотя, этого заслуживает. В-третьих, ты можешь быть со мной не согласна, Со Ён, но он тебя спровоцировал. Когда, Сон Джэ начал давить на колено, он просто усмехался над тобой, за что и поплатился. И последнее, что ты самая отважная и смелая девушка, потому что таких, как ты — мало. Тех, кто могут заступиться за близких. Я это ценю.

Я слушаю всё, что она говорит и впитываю, как губка. Мне становится чуточку легче, намного лучше, чем было вчера. Будто, не я одна это несу и разделяю с ней. Мы с ней обнимаемся и я благодарю за всю поддержку. Она успокаивает меня последними словами, говоря, если что найдем адвоката.

— А почему в тот день, ты написала, что сама позвонишь. Не пришла в школу...? — продолжаю с ней разговаривать и меняю тему на неё. Улыбка исчезает с лица, понимаю, что-то произошло.

— Мы с мамой поссорились в тот день и она отняла мой телефон. А до этого, бросила в стену. Она так среагировала, как узнала, что я отказалась переводиться в другую школу. Я хочу учиться в этой школе, с тобой. А в эту «элитную» школу хочет из-за статуса. Так тем более, он платный и стоит дороже, чем нынешняя, — отвечает мне и я вижу, как она начинает злиться, вспоминая эту ситуацию.

— На Ки, я на твоей стороне, но просто пойми её позицию. Она хочет так лучше для тебя, но я не поддерживаю твою маму, — продолжаю я и начинаю обнимать её.

— А мою позицию никого не волнует? Если бы это лучше было для меня, я бы осталась в этой школе, не переводясь в другую. Теперь, я должна как-то уговорить её. Нужно убедить отца, а он полностью на её стороне.

— Так и поступи, переубеди маму. Пытайся, даже если сил нет. Ты должна сказать, сначала отцу. А потом, вместе с отцом переубедить маму. Нужно указать на все минусы этой «элитной» школы.

— Да, нужно поступить именно так. Мне просто нужно время, сейчас перевод в другую школу ни к чему, — кивает На Ки и полностью соглашается с моим советом. Обнимает меня в ответ, — Со Ён, очень надеюсь, что всё, что я тебе сказала — не уйдут в никуда. Просто знай, что мы вдвоем справимся!

Я улыбаюсь. Улыбаюсь с её настроя, в очередной раз убеждаясь, что рядом со мной очень близкий человек. Но, я до сих пор не могу найти покоя, нужно пойти в больницу. Обязательно. Но тайно. Никто не должен знать об этом. После разговора, мы с На Ки покушали, обсудили всё и разошлись. На душе стало как-то более яснее, не так туманно, как было до На Ки.

***

Прошел день. Собравшись с силами и с хорошим настроем, я пошла в больницу. Перед этим, сказала Хён Таку, что иду гулять с На Ки. С подругой он точно не свяжется, если что. Было очень странное и необъяснимое волнение, которое зарылось где-то под ребрами. Руки, иногда подрагивали. Я просто убежусь, что с ним всё хорошо и уйду.

Это была Больница №7, очень хорошая. Я иду в приемное отделение, там на посту сидела молоденькая девушка, которая заполняла документацию. Выдохнув и взявшись себя в руки, иду туда.

— Здравствуйте. Я по поводу одного пациента. Его зовут Гым Сон Джэ. Хотелось бы узнать, в какой он палате? — спрашиваю тихо, показывая всю свою вежливость. Я полная дура, потому что здесь появляться нельзя. Могут быть полицейские, но мне так плевать. С совестью не договоришься.

— Здравствуйте. Да, конечно, этот пациент поступал к нам. Прежде чем, я скажу Вам, в какой он палате, мне нужно задать вопрос. Кем Вы ему приходитесь? — девушка отвлекается от документаций и смотрит на меня. Резкий запах спирта, который витает в воздухе, неприятно въедается в нос.

«Кем я ему прихожусь?»

Я и сама не знаю. Кто я для него. Девушка, которая никак не может найти утешения и пытается отомстить за брата, а когда чуть ли не убила его, осознает вину и хочет навестить. Ну и конечно, он не должен знать об этом.

Я знаю, что он меня ненавидит, испытывает неприязнь. А после этого поступка, возненавидит ещё больше, но мне должно быть плевать. И мне плевать.

— Я... Его ближайшая родственница. И можно попросить Вас об одном. Не говорите ему, пожалуйста, что я его навещала, — отвечаю медсестре, спустя несколько секунд, пока обдумывала ответ.

— Хорошо. Палата номер 12. Это на втором этаже, справа, как пройдете, — медсестра кивает и говорит, где находится палата. Волнение всё же не покинула моё тело, я киваю и благодарю.

Иду по лестнице на второй этаж, ноги ватные и разум кричит, чтобы я уходила отсюда. Но не могу. Я почти у цели. Я почти у его палаты. Зайдя на второй этаж, вижу стены бежевого цвета и посередине коридора маленькую скамеечку, где можно будет присесть. Вдоль коридора, располагались палаты. От первого до пятнадцатого. Ноги будто не слушаются, направляюсь в конец коридора.

Почти дохожу до его палаты. Останавливаюсь, решая, нужно ли мне это. Борюсь с собой, понимая, что если увижу что-то не то. Умру. Если он в коме, то это будет пиздец. Настоящий ужас. Двери палаты, были коричневые, а посередине их располагалось маленькое и стеклянное окошко, чтобы можно было посмотреть.

Откуда то, я набралась наглости и захотела прямо зайти в палату. Я делаю шаг и оказываюсь в палате номер двенадцать. Сердце замирает. Я вижу Сон Джэ, который лежит на кровати. Весь в белом, будто его хоронить собрались. Глаза закрыты, грудная клетка спокойно поднимается и опускается. Дышит. Сам, без трубочек. Я наконец-то дышу. Дышу полной грудью.

Впервые, вижу его лицо, без нахмуренности и агрессий. Впервые, вижу его без очков. И замечаю деталь, у него родинка под правым глазом. Такая маленькая и едва заметная. Лицо очень расслабленное, просто спокойно спит. И я почему-то боюсь, что он сейчас резко откроет глаза.

Смотрю на его руки, а они потрепанные, ранки только заживают. На губе тоже ранки, но едва заметные. Я невольно рассматриваю его и смотрю, что у него капельница. Ему поставили внутривенную капельницу и вижу, как лекарство постепенно поступает ему в организм.

Вижу, как скоро эта баночка опустеет. Либо медсестра скоро придет. Осматриваю рядом расположившееся тумбочки, на которых нету даже и фруктов. Его никто не навещает? Как странно и непривычно это видеть. В кармане у меня лежала маленькая конфета, она была шоколадной и в красной обертке. Аккуратно и тихо кладу рядом с тумбочкой.

Нет, я его не жалею, ни в коем случае. Пусть, он думает, что это принесли его друзья или родственники.

Капельница почти заканчивается, скоро в эту систему пойдет воздух и следом в его вену. Знаю, что воздух ни в коем случае, не должен попадать в организм. Иначе, это закончится плохо. Я должна развернуться и уйти, чтобы медсестра разбиралась с этим сама. Но она так далеко, а воздух скоро поступит.

Черт. Беру эту систему в руки и останавливаю этим колесиком, не давая пропускать через эту трубку кислород ему в вену. Дышу, что всё обошлось. Ещё бы немного и эта трубочка, перенесла к нему кислород и дела были бы плохи. Слышу, какой-то шум за дверью.

Понимаю, что пора уходить. Кидаю последний взгляд и ухожу прочь. Быстрыми шагами перебираю эти ступеньки, наровясь выйти отсюда наружу. Нужно уходить. И побыстрее. Мои ноги покидают это место. И я наконец-то могу вздохнуть полной грудью. И обрести спокойствие.

***

Я обещала, что больше навещать его не буду. Я не сдержала обещание, дни шли за днями и старалась навещать его каждый день. Иногда, появлялась полиция и спустя несколько минут, уходила. Я просто пряталась от них по всей больнице. А когда они ушли, приходила в палату. Иногда, могла зайти. Но было страшно, что он откроет глаза и увидит меня. Так быть не должно. Он не должен знать, что я к нему приходила.

Дни шли быстро, я не успевала моргать, как наступил другой день. Никто об этом не знал. Никто. С Хён Таком, мы общались поверхностно. Но никто не решался пошутить или же сказать, что либо не по делу. Джун Тэ был рядом, как и Баку. А вот Ши Ын, всегда поддерживал меня глазами.

Конечно, я доверяла На Ки. Но просто хотела, чтобы этот маленький секрет оставался внутри меня, расскажу тогда, когда наступит время.

Засыпать я стала более хорошо и спокойно. Компанию Ли Юны, встречала только глазами, но они не могли подойти, так как я была с На Ки. Но, я знала, что это не моя последняя встреча с Ли Юной. Но старалась об этом не думать.

Зайдя ещё раз в палату Сон Джэ, он крепко спал. Какая-то другая новая медсестра зашла к нему в палату, нужно было переставить лекарства. Она тихонько расскладывает их, рядом с тумбочкой. Я не должна была быть замеченной, даже этой медсестрой, которая странно на меня посматривала. Я резко ухожу с палаты, как она говорит.

— Нет, не уходите. Сейчас, я поменяю ему лекарство и уйду. Оставлю Вас наедине, — говорит медсестра мне, поворачиваясь спиной и ставит ему капельницу. Тот, даже не реагирует, просто спит.

Я неловко киваю и становлюсь обратно. Стало как-то не по себе. Я смотрю, она уже поставила капельницу и тронула колесик, что лекарство начало поступать ему в вену.

— Извиняюсь. Но когда Вы ставите ему капельницу, смотрите, чтобы воздух не попадал туда. Каждый раз, когда прихожу, останавливаю ему капельницу.

— Да, я заметила, что Вы каждый раз останавливаете ему капельницу, — начинает улыбается она и смотрит прямо мне в глаза. Я отвожу и понимаю, что она думает вовсе не в то русло. От этого, я округляю глаза, но не собираюсь возражать.

— А что, больше некому «останавливать капельницу?». Неужели, его никто не навещает? — говорю я, смотря прямо на него. А потом на тумбочки, которые были пусты. Единственное, что оставалось и появлялось там, мои маленькие шоколадные конфеты.

— Никто. По-крайне мере, кроме Вас тут никто не появляется. Тем более, он часто к нам попадает. В этот раз повезло, что внутренние органы не задеты, — она до конца установила капельницу. Взяла необходимые пустые баночки от лекарства и поместила их в железный лоток.

— Часто? — спрашиваю я, не веря своим ушам, что услышала сейчас. Но выдыхаю, как услышала, что органы не задеты. Впервые, радуюсь, что промахнулась.

— Да, этот пациент стабильно раз в полгода появляется. То ранение какие-либо, ушибы и тому подобное, — отвечает медсестра и я понимаю, что её разговорила, — Даже не могу понять, чем семнадцатилетний школьник должен таким заниматься, чтобы его пырнули. Опасное поколение пошло, будьте осторожны.

Я замираю, внутри меня что-то дрогнуло после её слов. Сейчас, она говорит, чтобы я была поосторожнее. Как будто, меня пырнут. Хотя, это я нанесла ножевое ранение и в данный момент, в это «опасное» поколение входила. Я замираю, словно вдумываясь.

— Проследите пожалуйста за капельницей, если нужна будет помощь — зовите, — последний раз обращается ко мне медсестра и уходит с палаты, иногда делая шорохи инструментами.

Хочу возразить, сказать, что я уже ухожу. Что больше не смогу прийти, как замолкаю. Смотрю вниз и понимаю, что нужно дождаться пока лекарства уйдет, остановить колесиком доступ кислорода к венам. Просто киваю и жду.

Его лицо расслабленное и я так боюсь, что он раскроет глаза, увидет меня. Этого не должно произойти, только не со мной. Мне казалось, что я делаю что-то постыдное и невозможное. И мне ни в коем случае, нельзя палиться.

Подождав, пока лекарство закончится. Я останавливаю капельницу, блокируя подачу воздуха в вену. В какой уже раз.

Кидаю последний раз взгляд на Сон Джэ и ухожу, оставляя его одного. Выходя из палаты, я вижу очень знакомую спину. Такую знакомую, что понимаю, это Баку. Резко замираю, осматриваюсь вокруг, хочу спрятаться от него подальше. Но поздно, резко обернувшись, мы встречаемся взглядами. Понимаю, что бежать некуда.

И он направляется прямо ко мне.

— Что ты тут делаешь? — задает вопрос мне, а потом смотрит на палату, рядом со мной и медленно кивает. Он всё понял, — Он получил то, что заслужил. Ты же знаешь, тебе нельзя появляться тут.

— Если бы ты пырнул Бэк Джина, ты бы также реагировал? — вырывается у меня из-зо рта, что я смотрю в сторону, только не в его глаза.

— А напомни-ка, Сон Джэ твой друг? Бывший друг? Или кто он тебе такой, чтобы ты его навещала? — он отвечает вопросом на вопрос, вижу, как ярость в его глазах пылыхает. Я не знаю, что он делал в больнице, но встречи с ним не ждала.

— Он мне никто, просто я чуть-ли не убила его и чувство вины, не дает мне покоя, — говорю тихо, чтобы нас никто не услышал. Баку смотрит на меня с прищуром, а потом осматривается. Знаю, что ему сказать нечего.

— Жаль, что не убила, — говорит Баку безразлично и проходит мимо, слегка толкая меня плечом. Я впервые, вижу его таким. Таким агрессивным и безразличным. Но я могу его понять, только жаль, что сейчас он не может понять меня.

Я не успеваю ему ничего ответить, только стою, как вкопанная и пытаюсь понять, что его так передернуло. Настроение, которое итак было не радостным и вовсе, испортилось под конец. Выхожу из этой больницы, даже не спросив, что делает Баку тут. Но думаю, это к лучшему, ведь он меня слушать не станет.

***

Прошло три дня. С той встречи с Баку, я больше не шла навещать Сон Джэ. Я не боялась Баку, ни капли. Не боялась, что он расскажет. Просто больше не могла идти в эту больницу.

Школу я пропускала через дни, На Ки говорила, что голова болит. Я не врала, так оно и было. С братом такая же ситуация и раз, он не вспылил и ничего мне не сказал. Значит, что Баку молчит. Хоть где-то помолчит.

Лежала опять на своей кровати, было темно. Уже под ночь и конечно, никого не было в доме. Мне начинает нравится это, ведь с братом, после той ссоры, не поговорила. Мне позвонила мама. Скорее всего, она скажет, подменить её. Я, конечно же, не смогу ей отказать. Отвечаю на звонок.

— Да, мам?

— Доча, приди пожалуйста сюда. Возьми документы, которые лежат под кроватью и принеси пожалуйста их, — говорит мама спокойным голосом и я слышу, как она что-то помешивает. Готовит.

— Мам, я надеюсь, это не что-то серьезное... — сразу вскакиваю я и мысли только об одной квитанций. Мама, сразу же успокаивает меня и говорит, что всё нормально. Там просто нужно переоформить документ и отправить кому-то. По делу, я ничего не поняла из сказанного, но доверилась маме. Если это не связано с квитанцией, то уже хорошо.

Спустя двадцать пять минут, я уже была на месте. Перешагивая порог, этот звоночек бьет по моим барабанным перепонкам. Я ужасно хочу спать, ночь, как никак. Зайдя, я вижу, что людей не мало. Штук десять точно были. Некоторые пили, некоторые грустили, а некоторые сидели одни, поедая свою лапшу.

Зайдя на кухню, вижу, что мама в телефоне. Говорю, что может ей помочь, ведь людей не мало. Она отмахивается, говоря, что все заказы уже отдала и никакая помощь не нужна. И спорить с мамой, не стала. Отдав документы обратно, выхожу из кухни. В зал.

Как обычно, прохожусь глазами по всем столам. И вижу.

Сон Джэ, который мирно кушает сырную лапшу. Он сидит у самого дальнего столика, в углу. Я застываю. Начинаю часто моргать, не веря собственным глазам. Неужели, моя вина настолько затмило мой разум, что он начинает мне мерещиться.

Закрываю глаза, пытаясь прийти в себя и понять, что это не сон. Открываю и встречаюсь с его глазами. Они смотрят прямо на меня. Но в них уже нету ненависти, усмешки или же привычного, презрения. В них только спокойствие. Обычное, простое.

Я подхожу медленно, при этом осматриваюсь, чтобы никто не увидел этого. Он доедает последнюю порцию и смотрит на меня и молчит. Только иногда, смотрит вниз. Я опускаю глаза, не желая встречаться с ним глазами. Потому что, непривычно.

Хочу сказать хоть что-то, но из моего рта вылетает только это.

— Ты... ты... — говорю я, про себя, начиная сомневаться в увиденном. Моргаю, более медленнее. Сердце бьется слишком сильно, он указывает взглядом на стул, показывая, чтобы я садилась. Я сажусь к нему за столик.

— Жив? А ты хотела, чтобы я умер? — он смотрит мне прямо в глаза, на лице уже очки, хотя, я уже привыкла его видеть без них. Я просто не знаю, что ему ответить, что сказать. Всё очень неловко, непривычно и необычно.

Неловкая тишина, окружает нас, я осматриваюсь, чтобы хоть на чем-то сосредочить своё внимание. Но только не о нём.

— Со Ён, — обращается он ко мне, что я невольно поворачиваю к нему голову, — Ты, конечно, хорошо пырнула меня. Я не ожидал. Но не задела сильно внутренние органы. А, хотя, ты знаешь об этом. Ведь, навещала меня в больнице.

Я округляю глаза, не веря его словам. Навещала? Следила? Нет, нет, Сон Джэ, не клони к этому. Это далеко не жалость или что-то похуже, это просто вина, которая не давала мне спать. Он застает меня врасплох. Впервые. И оттого, что я молчу. Сон Джэ начинает смеяться. Это не была насмешливая улыбка.

— Чего ты хочешь? — говорю я, быстро стараясь поменять тему. Очень сильно стараюсь поменять тему, дабы он не вернулся к прошлой теме.

Сон Джэ наклоняет слегка голову вбок, опять на меня любопытно смотря. Он думает. И мне это не нравится. Его взгляд заострился куда-то вниз. И он прищурил свои глаза, нагло рассматривая что-то. Что там может быть на моей ключице... Укус. Укус Чен Сука там. Я будто естественно, убираю волосы, закрывая ему пространство. Объект его разглядываний. Закрываю ключицу и как резко, меня зовет мама, выходя из кухни.

Последний раз смотрю на Сон Джэ. Он не улыбается, не злится, его поведение и глаза выражают спокойствие. И будто, благодарность. Или это мне уже точно мерещится? Я не говорю ему напоследок ничего, он так и не ответил на мой вопрос. Но ничего, сейчас я обратно туда подойду. Нужно поговорить насчет этого.

Помогая маме, сфоткать эти документы, я обратно выхожу в зал. Смотрю на его столик, а там его нет. Взяв тряпку, мне нужно было протереть его стол. И когда, подойдя, я увидела предмет.

Это был мой телефон.

Да точно, это мой телефон, в черном чехле. Я удивляюсь и осматриваюсь, думая, нет ли его поблизости. Но его нет здесь. Он ушел, но оставил после себя вещь. Мой любимый телефон. Взяв его в руки, я ожидала увидеть хоть одну царапину. Но там ничего не было. Телефон был целым. Зайдя в галерею, увидела, что это видео на месте. Всё здесь, на месте. Контакты, приложения, переписки. Всё, было на месте.

Спасибо, что хоть с ним ничего не сделал. И он на месте.

После встречи с ним, не было никакого осадка. Но, я знала, что Сон Джэ — это затишье перед бурей. Это как бедствие, которое нельзя избежать. Сейчас, он ведет себя спокойно, а потом через секунду, вспышка.

Помогая маме убрать, некоторые столики, я решила пойти домой. Как я говорила раннее, была ночь. Идя по дороге домой, мои мысли были заняты им. Точнее, о нашей встрече. Он точно что-то задумал, но напрямую, конечно же, не скажет. Его не так легко прочитать, не так легко анализировать его поступки. Это всё было сложно.

Ненависть никуда не делась, ни капли, она просто немного отступила вине. Но, она рядом, всегда. И от неё не убежишь.

Переходя через один поворот, темный поворот. Я вижу их. Только не это, блять.

Компания Ли Юны, как терпеливое Хатико, ждали меня за поворотом. Недалеко от моего дома. Какие же всё-таки молодцы, узнали где я живу. И когда поняли, что не смогут достать меня в школе, пришли сюда.

Проходя мимо них. Юн Джин останаливает меня рукой у плеча, что я скидываю её сразу же. Говорю, что мне пора.

— Мы по тебе скучали, — говорит Ли Юна, обращаясь ко мне. Не могу смотреть ни на кого из них, начнет тошнить. Хотя, это было бы круто, выблевать на них.

— Раздевайся, — говорит Чен Сук, вмешиваясь в разговор Ли Юны. Она вздыхает и закатывает глаза, отвечает ему.

— Какая невежа, Чен Сук, нельзя так с девушкой, — она начинает строить жалостливое лицо и трогает меня по плечу, а потом толкает меня. Чен Сук шикнул на неё, но она продолжила, — Сначала, на колени.

Я киваю головой в отрицательном ключе, не соглашаясь. Она смотрит на Юн Джина, тот кивает ей и подходит резко ко мне. Быстрым движением ударяет по голени, что мои колени сгибаются. Боль проходится по всему телу и я падаю от бессилия. В глазах начинает темнеть, но я игнорирую это чувство. Я приземляюсь на колени, но хочу встать. Как Юн Джин опять бьет меня по коленям.

— Пустишь хоть одну слезу от моих пощечин, сразу же начнем тебя раздевать. А если устроишь истерику и будешь сопротивляться, то я тут же отправлю квитанцию, — говорит радостно Ли Юна, смотря на свой телефон. На экране появляется скриншот квитанций. Я морщусь от этой картины и мысленно готовлюсь к тому, что произойдет.

— Я не буду ставать на колени. Повторюсь, меня ждут, — встаю я с колен, как Юн Джин резко ударяет меня по голове, сзади, как трус. В глазах темнеет секунд пятнадцать и только спустя это время, могу посмотреть и не видеть черный экран перед собой.

— А нам плевать, — отвечает Юн Джин, со всей силы ударяя по ноге, что от боли я прогинаюсь.

— Камера уже снимает! — вмешивается Ха На, ослепляя мои глаза своей вспышкой. Как, я могла забыть о её персоне, которая всё и всегда снимает.

Мне плевать. Нахожу силы и встаю с колен, сил так мало, что те начинают трястись. Всё мое тело дрожит, а голова болезненно ноет, что терпеть невозможно уже. Я встаю, пытаясь идти против системы, как всегда.

Юн Джин, снова ударяет меня своим коленом, что я падаю на колени. Сил уже нет, сегодня итак был ужасный и энергозатратный день, так ещё и они добивают. Но, я не собираюсь плакать. Хочу встать опять, как слышу.

— Квитанция, забыла уже? — говорит Ли Юна, тыкая своим телефоном мне в лицо. Я морщусь, не желая, ни на кого смотреть.

Я не встаю с колен. Просто терпеливо жду, пока они закончат. Но я гордо приподнимаю свою голову, показывая, что даже если я в дерьме, всегда буду идти против системы. Чен Сук проталкивает всех и идет ко мне, садится на корточки и обращается:

— Открой рот, — от его слов, сжимаю свою челюсть, не желая хоть как-то идти у него на поводу. Его это разозлило, как желвалки на лице у меня заиграли. Он силой берет и раздвигает мне челюсть, нажимает больно куда-то, что челюсть начинает сводить. Он делает затяжку сигаретой и этот же дым вдыхает мне прямо в губы, но не касается их.

Чувствую отвращение, ко всему, что у меня происходит. Но не чувствую страх, только осознание, что это только начало. Хочется его ударить, да только пальцы в кулак собрать не могу.

Он начинает смеяться оттого, что я откашливаюсь от сигаретного дыма.

— Я бы поцеловал тебя, только боюсь, что не смогу остановиться, — говорит он, вставая с корточек и начинает смеятся. Все заливаются смехом, а Ха На больше всех смеется. От этого слова «поцелуй» во мне что-то переворачивается. Поцелуй от него? Лучше просто убейте меня.

— Ты думаешь, Чен Сук, — отвечаю ему я, вызывая у него внимание, — Что кто-нибудь тебя захочет? Ты же блядь, ты же сукин сын.

Он застывает. Я вижу по его взгляду, что его это задело. Я попала прямо в яблочко и была этому рада. Чен Сук подходит ко мне и ударяет по лицу. Он дал мне пощечину, сильную, что звон в ушах появился от боли. Голова поворачивается, я не трогаю место удара рукой, только поворачиваюсь к нему обратно и приподнимаю голову. Смеюсь.

Ли Юна протискивается через него и начинает бить меня. Злости в ней тоже не мало. Она делает удары пощечиной, жестокие и сильные. Они опаляют кожу, что я совсем перестаю чувствовать лицо. Только жжение, которое никак закончиться не может. Она бьет меня много раз, я морщусь, прям как в детстве, желая, чтобы она хоть как-то ослабла.

Я не могу пускать единой слезы, хотя организм хочет, чтобы я разрыдалась от боли. Но терплю. Я жду, пока они закончат и я спокойно могу уйти домой. Уже пожалела, что вышла отсюда. Пауза. Больше не чувствую, как чужая рука касается моего лица.

Открываю глаза, встречаясь с резкой вспышкой камеры Ха Ны. Ли Юна разминает свою руку, складывает пальцы, формируя кулак. И хочет меня ударить. Юн Джин резко останавливает её.

— Если ты ударишь её кулаком по лицу, останется синяк. Люди заметят, — он останавливает её, что я успеваю хоть немножно передохнуть. Хотя, уже теряю сознание от боли, как он продолжает, — Бей ниже.

Я напрягаю всё тело, читая про себя, как мантру, что всё скоро закончится. Ли Юна вздыхает и начинает бить по животу, но её удары не были такими сильными, как пощечина по лицу. Уже по-тихоньку, сгинаюсь пополам, а потом обратно возвращаюсь в прежнюю позу.

Что-то вибрирует в кармане штанов, что Юн Джин вытаскивает это. Это был Хён Так. И этот ублюдок, не задумавшись, отвечает. Он ставит на громкую, чтобы все слышали.

— Ты где? Поздно уже, иди домой. Хотя, нет, я выйду, — брат обращается ко мне, а я стараюсь не зарыдать.

Компания смотрит на меня, говоря взглядом, что если скажу лишнего — будут плохие последствия. Хотя, к плохим последствиям, я уже привыкла.

— Не выходи, я уже у дома стою, — говорю, стараясь проглотить ком в горле. Смотрю на них всех и они не довольны таким раскладом ситуаций.

Они завершают звонок, как я слышу, что Юн Джин говорит:

— Он сейчас выйдет из дома и пойдет её искать. Ещё успеем встретиться с ней. И докончим начатое.

Ли Юна вздыхает тяжело, а Ха На цокает, завершая съемку. Юн Джин прижимает Ли Юну за талию к себе и уходят первыми. Чен Сук докуривает свою сигарету, тушит об меня, а потом дает легкую пощечину. Проходится по моему телу, по плечам, якобы поправляя мою футболку, немного её задирая. Я сразу же убираю его руку, как он смеется.

Они уходят и я ухожу.

У ворот вижу брата, который стоит и странно оглядывает меня. Не успевает ничего сказать, как я мимо него прохожу, задевая слегка плечом. Он просто смотрит и не знает, что сказать. Пусть лучше молчит. Иначе, если скажет хоть слово, сразу же впаду в истерику. Захожу в свою комнату, слезы идут бесконтрольно и организм только отходит от боли. Переодевшись в пижаму, сразу же ложусь в кровать.

Так много чего было за эти дни, особенно за этот. Столько смешанных эмоций, что кажется, я взорвусь от переизбытка. Мне нельзя теперь быть одной, иначе, даже у дома встретят меня.

Я разберусь. Обязательно. Хоть за сегодня, я смогла спокойно вздохнуть и сразу же уснуть, встретившись с Сон Джэ. Но это только затишье, ведь с самой бурей, я уже устала бороться.