Смятение|Сон Джэ

𝒏𝒐𝒕𝒆𝒔:: Эта глава была тяжелой. В ней упоминается насилие, в приниципе, как и во всём фике. Могут быть триггерные моменты. Больше актива и приятного чтения!

—
Это было невыносимо. Невыносимо терпеть всё то, что я испытываю каждый раз, проходя испытания. Эта квитанция, это компашка Ли Юны и Союз. Все эти факторы, словно, свалились мне на плечи и я пыталась, хоть как-то пробиться через это, используя свои силы.

Но, до сих пор, осознание не приходит к мне.

Я не справляюсь. И помощи попросить не могу.

Я всегда была такой. Если что-то болит, обязательно никогда не расскажу об этом, постараюсь решить всё сама. И то, даже если попрошу помощь — то с огромным трудом. Я не хочу поступать, не хочу делать такую же ошибку, как мама в свои годы.

И я всегда вижу во всём подвох. Будто, всё то, что мне предоставляется — нереально. Не всё же, может быть так хорошо. Везде есть свой подвох и какая-то проблема.

Открыв свои глаза, мне не хотелось вообще просыпаться. В последние дни, не хочется существовать. Как будто, хотелось просто заснуть и не проснуться. Не хотелось больше видеть кого-то и разговаривать. Следы Чен Сука будто никогда не сотрутся с моего тела, и даже от трения мочалкой до покраснение кожи, не помогало. Не хотелось вообще вникать в проблемы маминого бизнеса, этой квитанцией, над которой нужно корячить несколько месяцев, не подкладая рук. И этот ещё Союз, который как вишенка на торте. Самая глубина айсберга.

Это всего можно было избежать, если бы был он.

Некоторых, такик как он зовут папа, отец или вовсе, любимый и близкий человек. Но он — никто и звать его никак. Язык не поворачивается сказать, что он является биологическим отцом нам с братом. Хён Так его ненавидит, никак не хочет упоминать его или же, вовсе искать. Я придерживаюсь такой же позиций и могу понять, своего брата.

Некоторые говорят, что отцов нужно любить такими, какими они есть. Но, как можно любить бытового инвалида и алкоголика, который спускает все деньги на свои зависимости. Это всё настолько выводило меня из себя, что я не могла плакать. А даже, если и плакала то от агрессий, которая даже сейчас не убавилась во мне, спустя многие годы.

Он поднимал руку, как и на брата, так и на меня. Влетало, иногда ещё маме, когда она пыталась укрыть собою от него. Но Хён Така, он избивал постоянно, в отличий от меня. Если брать, сколько ударов он наносил. В один день, когда брату исполнилось десять и он получил первую золотую медаль, направился к себе домой. Там был он, который как всегда, был недоволен чем-то.

Я была в своей комнате. Просто спала. И представьте, что мне было девять, как я слышала, что брату влетало и он его кидал в стену. Девятилетняя я, никак не могла поверить в то, что это реальность. Это моя жизнь, но ей я не владею и не имею право остановить что-то.

Бессилие — худшее чувство, особенно, если испытываешь к близкому человеку.

Хён Так просто спросил его, почему он так поступает? Тот рассердился и начал его избивать, а эту золотую медаль, выбросил в окно. Он показал, что всё, что брат получил — ничего не значит. Что было бы лучше, пойти ему и клянчить деньги у незнакомых людей. Слышала эти хлопки ударов об голую кожу. Каждый раз дергаясь и молясь, чтобы кто-нибудь спас. Но никого не было рядом, был только один выход.

Спасать саму себя и не надеяться ни на кого, а выбираться самой. Даже, если руки больше не могут двигаться, глаза не могут открываться, а воздуха вздохнуть было невозможно.

Мама всегда боялась оставаться с ним наедине, тем более оставлять его с нами, даже на секунду. Поэтому, ей приходилось нас запирать в одной комнате. На ночь, чтобы если он придет пьяным, не смог зайти к нам в комнату.

Я помнила эти удары на себе, когда тяжелая рука проходится по коже, оставляя после себя красные метки, начиная гореть. Когда всё тело дрожит, а ты не можешь укрыться от этого. Съеживаешься и пытаешься отбиться от ударов. А всё почему происходило? Потому что, я была похожа на брата. Своим характером, как говорил он. А ещё он говорил, что я такая же ужасная, как его супруга. То есть, он имел ввиду маму.

И тогда, впервые, я его ударила. Мне было десять. Моя рука, словно, как сталь проходится по его лицу. Я дала ему пощечину. Знаю, что ему не больно, ни капли. Но этот удар, означал, что я пошла против него. Против этой системы. Тогда, он резко взял меня за волосы и начал тащить по квартире, иногда мог кинуть в стену.

Некоторые детали не помню, но одну я запомнила. Когда, он подошел ко мне, вплотную. Резко почувствовала перегар, который никак не мог выветриться с него. Это именно его запах. Страх окутал меня, что я резко закрыла глаза, морщилась, думая, что это поможет хоть как-то перенести удары легче. Не помогало.

Я складываю руки вокруг головы, стараясь защититься. Он резко отбрасывает их, не жалея меня и дает пощечину. Знаю, что после этих побоев, остануться синяки, красноватые гематомы. Знаю, что если брат увидит их — будет плакать, но никогда не покажет мне этого. А мама начнет с ним драться.

— Ты слабая, как и брат, чтобы вы вышли отсюда и не появлялись дома. А эту сучку, — говорит он и начнает орать, от последнего слова, меня жестко кольнуло, что слезы начали наполняться, — Пусть придет сюда и даст деньги.

Он говорит, но я не могу смотреть ему в глаза, потому что буду чувствовать, как живот скручивает. Нет, не от того, что он ударил туда несколько раз, а потому что он сказал про маму, отозвался так плохо. У меня начинается истерика, что я попросту не могу успокоиться и вздохнуть полной грудью. Мне становится невыносимо плохо, что начинаю медленно терять сознание. Глаза закрываются и я молюсь, чтобы они больше не открылись.

Он обливает меня водой, что я просыпаюсь. Резко дергаюсь и осматриваюсь, никого нету рядом. Только он, только его удары и унижения, больше ничего. Он выводит меня силой, сжимая запястье до синяков. Начинаю хныкать и пытаться отдышаться. Выгнав меня с квартиры, я валяюсь на холодных и грязных ступеньках.

С тех пор, мы с Хён Таком начали больше интесивно заниматься тхэквандо, желая защитить маму и себя от него. И у нас получалось, с утра до самой ночи отрабатывали удары, даже если кислорода не хватало, всё равно тренировались.

Всегда, когда я видела хорошие отношения с папой и дочкой — начинала завидовать. Будто, на их месте должна быть я, а не кто-то другой. Я горела и буквально жила тем, что у меня должен был быть папа, что у моего брата должна быть опора и пример настоящего мужчины, что у моей мамы должен быть любящий и трудолюбивый муж. Но от всего этого — только одно название. И мечты. Неисполняющие мечты.

В один день, это прекратилось. Мы должны были зажить новой и хорошей жизнью, но как всегда, у каждого действие — есть свои последствия. И когда он ушел из нашей жизни, оставил много проблем. Его начали искать бандиты, у которых он занял множество денег. Мало того, что он был гнилым и отвратительным существом, так ещё и оставлял после себя грязь.

Мама начала работать в два раза больше, чем до этого. Постоянные ночные смены и мамы почти не было рядом. Брат всегда укрывал меня одеялом, рассказывая множество детских сказок с хорошим концом. Но, жаль, что сейчас мы находились не в сказке, а в настоящем ужасе, который никак не мог закончится.

Брата, я люблю. Люблю так сильно, что готова ради него на многое. Он защищал всегда от него, когда тот выпил, он начинал лезть ко мне и оставлять удары. И Хён Так начинал перетягивать к себе внимание, чтобы ему досталось, а не мне. Мне он показывал взглядом на комнату, чтобы я зашла и закрылась там. Я делала всё, что он говорит. И за дверью, я рыдала, как не в себя, слыша эти удары об стол, об стену, об его тяжелую руку.

И понимала, что не могу помочь. Понимала, что брат сейчас должен проживать лучшее детство со мной, а не перетягивать его внимание на себя. Даже, до сих пор не знаю, как отблагодарить брата и осознаю, что одного «Спасибо» — не хватит.

И он пропал. Этот мразотный человек пропал. Неизвестно, что с ним и не помер ли ещё. Я горю этим, горю, чтобы он сдох и больше никогда не почувствовал воздуха в своих легких. Это то, что я ему желаю. Желаю, чтобы в один день его руки отсохли и начали гнить заживо, чтобы весь спирт обжег ему внутренности.

В один день, когда Хён Так получил травму. Сломал своё колено. А если точнее, ему сломали. Я поняла, что не защитила своего брата. Что не смогла ему помочь, что не переняла удар на себя, как в те разы в детстве. Это триггернуло.

Мама рыдала, видя рентген сломанного колена. Говорила, что недоглядела и не помогла в те разы. Баку был рядом и поддерживал. Часто гладил меня по спине, давая успокоится. За это, я ему очень благодарна. Конечно не люблю, когда меня трогают в истериках, но его прикосновение были нужны.

Я поклялась, что отомщу Сон Джэ. И я сдержу слово, чего бы мне этого не стоило.

Но мы погрузились в дичайший стресс из-за этого колена, Хён Так успокаивал, как мог. И всё же, слезы, будто водопадом стекали по моим щекам. Я обнимала его, будто это был последний раз. Будто, если сейчас он выйдет из палаты, его сразу же изобьют до смерти. Как в тот раз, когда брату досталось от него слишком много. И когда брата избил за то, что он поставил себя вместо меня, я сразу же его обняла и мне казалось, что если я открою дверь — этот пьяный человек, убьет его.

И меня триггерили закрытые помещения, очень сильно. Я сразу вспоминала, как закрывалась в своей комнате, как закрывала брата от него. Это ужасно и это не забывается, даже спустя многие годы.

Но, сейчас, я уже не допущу насилия над братом. Уже точно не в этой жизни.

***

Сегодня была суббота, значит, моя очередь заменять маму на работе. Уже с утра, я была тут. Место тут комфортное и очень тихое, если не считать шумных клиентов. С настроением, было куда хуже, чем в обычные дни. Уже уставшая и без каких-либо сил, пошла на работу. Пусть мама побудет дома, ей отдых не помешает.

А у Хён Така активные тренировки по баскетболу, но я уверена, что он сидит в раздевалке с Баку, Джун Тэ и Ши Ыном и обсуждает тупые идеи, а также чем им заняться в ближайшие часы. Я написала На Ки, желая узнать, как она и что делает. Вообще, я уже по ней скучаю, честно говоря. Раннее, я говорила, что не хочу никого видеть? Забудьте. Я хочу увидеть На Ки.

Несколько часов проходят очень быстро. Клиентов должно быть много, ведь начались выходные дни, но их было мало. Я успевала, как и готовить, так и прибираться за каждый клиентом. Сама в шоке с этого.

Ну и как всегда — эти идиоты, словно чувствуют, что сегодня моя смена и направились сюда.

Джун Тэ сразу подбегает ко мне, обнимая очень сильно и говоря, что уже соскучился по мне. Я обнимаю его в ответ, прижимая к себе и говоря, что я тоже соскучилась. Виделись то мы, очень давно. В последние дни, если я встречала с людьми то, только с На Ки и с этим Сон Джэ.

Хён Так начинает смеяться с поведения Джуна, кладет баскетбольный мяч рядом со стулом, опуская внизу. Ши Ын, как обычно с далека кивает мне, привествуя меня и я тоже отдаю обратно его привествия, кивая в ответ.

А Баку, как всегда тяжело вздыхает и наблюдает завороженно на меня. Подходит близко, сначала ворошит волосы Джун Тэ в разные стороны, а потом трогает мои волосы. Я это ненавижу, тем более чего мне стоило, просто сделать так, чтобы мои волосы не пушились. А он обратно их распушивает, я сразу отмахиваюсь от этой руки, которая задержалась на моих волосах больше пяти секунд. Теперь, я понимаю Ши Ына.

— И нам, будьте добры, пять сырных лапшей, — начинает говорить брат, прямо как в тот раз, но уже с улыбкой.

— Почему пять? Кто пятый? — спрашиваю я, не понимая, кто пятый человек.

— Это ты, — говорит Баку, отвечая на мой вопрос, который даже был адресован не ему. Он это любил, обращаться именно ко мне. Я хмурусь, они думают, что я буду сидеть с ними и угорать со всего, поедая лапшу?

Правильно думают. Поэтому, я сейчас удобно рассаживаюсь на этом стуле, начиная ерзать. Я должна была сесть рядом с братом, но сижу рядом с Баку, который довольно сел. Я смотрю на него, не понимая к чему это, будто он спихнул брата с его же места. Но, вспоминаю, что это Баку. Поэтому, всё нормально. По-крайне мере, мне в это хотелось верить.

— Со Ён, этот идиот, ни разу за вечер нормально не забил. Пока, ближе к сетке не встал, — начинает говорить Баку, смеясь и толкая меня в плечо. Вижу, как у брата закатываются в глаза. И он пережевывает лапшу, чтобы быстрее ответить ему. Но давится.

Джун Тэ начинает смеяться с этого и я заливаюсь смехом. Мы все заливаемся смехом, передавая друг другу. Но только не Ши Ыну, он улыбается глазами, но никак не улыбкой.

— Хён Так не рассчитал расстояние и силы, — говорит Ши Ын, смотря вниз на лапшу, пока ещё не едя его. Только ковыряет рис палочкой и о чем-то думает. Хочет продолжить, но брат вмешивается.

— Только прошу тебя, не про эти Законы, — говорит он, повторно закатывая глаза. Все начинают угорать с этого ещё больше. Никакой неловкой тишины не было, все смеялись и кушали.

Эту приятную атмосферу рушит звонок. Баку отвечает на него, пока все смеются и когда он преобретает серьезный вид, все замолкают. Мы смотрим друг на друга, вот и появилась неловкая тишина, нарушить которую, никто не решался.

Баку улыбается и говорит, что ей позвонила девушка, познакомится. Продолжает и говорит, что ему нужно выйти и перезвонить кое-кому. Я улавливаю его слова, понимая, что мне сейчас нужно будет выйти к нему и поговорить. Хорошенько вправить ему голову, как и говорила раннее. Доедаю лапшу и выхожу к нему.

Лицо у него серьезное. Брови хмурые и рука в кармане. Это позу приобретает, когда напряжен. Но обернувшись, видит меня. Натягивает улыбку, пытаясь скрыть от меня своё испорченное настроение. Но я всё вижу и чувствую.

— Я услышала, ты хочешь вступить в Союз, — говорю я тихо, нарушая итак эту напряженную тишину. Хочу с ним поговорить и образумить, открыть его глаза и чтобы он увидел, что это не обычная компания его бывшего друга, который на данный момент, является врагом.

— Я этого не говорил, — отвечает мне резко и смотрит прямо. Голос стал грубее, будто он обрубает мой вопрос у корня, не желая продолжать. Но я упрямая, как сам он об этом говорил.

— Ты этого не говорил, но я знаю, что ты вступишь. Ты же понимаешь, что это не просто угнанные байки и лёгкие деньги? Бэк Джин хочет показать тебе, чего ты потерял и хочет, чтобы ты всегда был рядом с ним. Он хочет обратно к тебе, но не может, в силу обстоятельств. И он думает, если заманит в банду, силой, то всё будет как раньше.

— Но уже не будет, как раньше, — продолжает он, доканчивая моё предложение. Он просто кивает и вслушивается в мои слова. И я так надеюсь, что это всё поможет ему. Ибо, зачем я сейчас тут стою?

— И ты должен понять, Баку, никогда не надо жертвовать собой, чтобы спасти кого-то, — говорю я, будто сама не веря в свои собственные слова. Но тренера не играют, — Особенно, если ты после этого поступка, станешь другим человеком. А я не хочу тебя терять, хочу, чтобы ты оставался таким же, каким был. Но, вступя в союз, ты станешь другим.

Напряжение в воздухе висает, кажется, будто мы в каком-то закрытом пространстве. Где воздуха мало и слов становится всё меньше. Хочется говорить все слова на свете, лишь бы не ловить эту напряженную тишину, которую итак, достаточно.

— И если ты выберешь Союз, то готов попрощаться со мной, — продолжаю я, а он слушает, иногда поворачивается ко мне, будто фиксирует в своей голове, — Попрощаться со всеми. Я не хочу, чтобы мой друг превращался в жестокого человека.

— Друг? — говорит он мне, уже начиная улыбаться. Замирает и всматривается в мои глаза, будто пытается отыскать там ложь. Но её нет.

Наступает неловкая тишина, уже в который раз. В который раз, я стараюсь заполнить её своими словами, как тут же, он создает её вновь.

— Друг. Лучший друг, — отвечаю ему я и улыбаюсь, смотря на него в ответ. Этот вопрос, который он мне задал, проигрываются в голове и отдаются эхом. Да, он лучший друг, мы дружим уже не первый год.

Баку зажимает губы и кивает, будто соглашается со мной. Я прокашливаюсь, осматриваюсь по сторонам. Приятный ветер дует, что хочется снять свою ветровку, чтобы воздух прошелся по всей коже, не оставляя ни единого сантиметра, но я сдерживаюсь. Он наблюдает за мной, завороженно, как я закрываю глаза и вдыхаю приятный воздух.

— И чтобы ты не сделал, я на твоей стороне. Пообещай, что если будешь делать необдуманные поступки, сразу говорить мне. Так, я буду чувствовать в полном спокойствий за тебя, — мой голос тихий, словно сливается с этой атмосферой. Я говорю ему, как своему другу, за которого действительно переживаю.

— Обещаю. Только и ты пообещай, что всегда будешь тоже говорить об необдуманных поступках мне. Ничего не скрывай от меня, хорошо? — протягивает он мне руку, смотря туда, вижу выпирающий мизинчик.

Это, типа, клятва на мизинчиках. Но в нашем случае, это обещания. Искренние обещания. Очень надеюсь, что весь мой разговор хоть как-то повлияет. Но, я ему поставила условие, а какой выбор он будет делать — от этого зависит будущее. Будущее, как и его самого, так и его близких.

Поговорив с ним, оба довольные пошли обратно, сели за стулья и дальше разговаривали. Только Хён Так смотрел на меня, такими странными глазами. Такие глаза говорят, что я что-то утаиваю. Я просто копирую его взгляд и он сразу же смотрит на Джун Тэ.

Этот вечер, мы провели хорошо, было очень уютно. Всей компанией проводили меня, после окончание смены, а потом брат проводил их всех. В конце маленькой прогулки, что мы сделали до нашего дома, Баку дотронулся слегка плечом до меня — показывая этим свою благодарность. Я почувствовала, что мои слова пошли ему на пользу. И это не могло не радовать.

Зайдя домой, вижу спящую маму, которая мирно посапывала. От этой картины, я почувствовала такую нежность и о том, что за сегодня — я позаботилась о маме. Что может быть лучше?

Через сорок минут, заходит Хён Так. Вид, у него был уставший и он стойко держался. Только, иногда зевал. Он всегда хочет спать и это не секрет. Сразу столкнувшись с моим взглядом, он хмурится и его лицо преобретает интересованность.

— О чём Вы говорили с Баку? — начинает расспрашивать он меня. Но, я понимаю, что это всё чисто из-за заботы. Он, похоже видит, как Баку становится странным в последнее время и его это напрягает.

— О Союзе. Как я говорила ранее, я вправила ему мозги, — отвечаю ему на вопрос, запрокидывая волосы назад, показывая гордость за свои действия.

— Надеюсь, лишнего ничего не было? — брови его поднимаются и он спрашивает меня. Боже, он имеет ввиду намеки на что-то большее, чем дружба с ним? Что за бред, да ни за что.

— Конечно не было! Что за вопросы? — я беру ближнюю подушку рядом и кидаю в него. Попадаю прямо в лицо, но он закрывается руками, — Ты лучше сам с На Ки разберись.

Брат хочет возразить, как тут же замолкает. Приобретает растерянный вид и смотрит вниз, будто не понимает о чём речь.

— У меня с ней только дружба. И то, дружбой назвать это тяжело. Она просто твоя подруга и я, из-за уважение к тебе, здороваюсь с ней, — говорит он и уже успевает возражать мне, я закатываю глаза и удивляюсь, как он оправдывается передо мной.

— Да, конечно верю, особенно это приветствие в забегаловке, в тот раз, — усмехаюсь ему в ответ, как он берет эту же подушку и кидает в меня. Но промахивается, потому что, я вовремя уворачиваюсь от неё.

***

На Ки не пришла сегодня в школу, день был испорчен. Урок математики давался мне тяжело, поэтому, я не нашла ничего лучше, как благополучно проспать её. Сегодня, я должна была пойти домой одна, потому что эти идиоты шли на тренировку. Да и мне, кроме На Ки никого сейчас не нужно было. Она с утра ответила одним сообщениме «Я тебе сама позвоню».

Это сообщение меня насторожило и я не стала её беспокоить. Взяв свой рюкзак, положив туда вещи, у меня чуть-ли не выпал очень интересная вещь. Знаю, что в школах и в принципе, везде запрещено нести с собой этот предмет. Но это был складной и острый ножик.

Так, для самообороны, если драться не смогу. Брат дал мне его, на всякий случаи. Как же он меня недооценивает. Мне хотелось именно этим, разорвать в клочья компашку Ли Юны. Настолько сильно, что я едва сдерживалась, чтобы этого не сделать.

Эту компашку, я не видела несколько дней. Но, эти мерзкие фотки, до сих пор клочьями лежали у меня, в самом дальнем маленьком замочке моего рюкзака. Я не решалась доставать их оттуда. Меня передергивало только от одного упоминания их существования. А выбросить где-нибудь, я не могла. Вдруг увидят, нужно только одно — сжечь. И поскорее, но этим я займусь потом.

Ноги еле как перебирала, до дома оставалось минут двадцать. Я безумно волновалась за неё, уже напридумывая всего самого плохого. Проходя через туннель, мне приходит сообщение на телефон.

Это была фотография, которая заставило сжаться моё сердце.

***
(Действия происходят от третьего лица, не забывайте об этом!)

Крыша. Очень прекрасное место. То место, где можно избить любого и тебе за это ничего не будет. Свидетелей нет и никто сюда не сунется, ведь все знают, что тут происходит. А происходило тут очень ужасные вещи.

Допустим, избиение Джун Тэ и Хён Така.

Как они попали на крышу всё просто. Сон Джэ встретил их за час до окончание седьмого урока и сказал, чтобы те шли на крышу. Хён Так сказал Джун Тэ бежать, но тот, стоял вкопанный, пока не началась драка. И она продолжилась на крыше.

Сейчас, эти двое валяются у сетки. Избитые, без сил и без какой-либо помощи. Сон Джэ смеется со всего этого, ему нравится, когда он превосходствуется над кем-то. Особенно, если компашка касается этого Баку. Ему нравилось злить Баку и Ши Ына, но больше нравилось Со Ён, которая тоже входила в эту группу.

Сон Джэ достает свой телефон, с синим чехлом и открывает свою галерею. Хён Так пытается отдышаться в это время и понять, как им выбираться с этого дерьма, куда затащил их Сон Джэ. Их телефоны валяются где-то в стороне и нету возможности позвонить кому-то. У Хёна до боли болит колено после драки с Сон Джэ, что он пытается хоть как-то затмить её, сжимая свои зубы.

Что-то неизвестное ищет, хмурится и пытается найти. Глаза его бегают, он листает с одной фотки до другой. Найдя эти фотки, он ухмыляется и начинает показывать ему.

Хён Так сразу привстаёт и хочет ударить его, но тот ударяет того в колено, что он скручивается от боли. Жмурится и пытается перевсти дыхание.

На этих фотках была его сестра Со Ён, которая находилась вплотную к Сон Джэ. Первая фотка, где он подошёл к ней близко — это был Боулинг. Вторая фотка, где он тоже подошёл к ней вплотную и заправил прядь за ухо. Эти фотки, он предоставил, как доказательствам, что он скажет сейчас.

— Твоя сестра такая красивая. Я думаю, она меня хочет, — говорит он насмешливо, опять пролистывая эти фотки. Хён Так замирает, пытается понять, не его ли сестра находится рядом с Сон Джэ. И точно, его ветровка находится у сестры на этих фотках. Это только его ветровка и он понимает, что это правда.

Это правда, что его сестра была рядом с Сон Джэ, всё это время. Злость подкатывает к горлу, что он хочет выблевать всё это, лишь бы хоть как-то усмирить его. Хён Так встает и хочет ударить его за такие слова о его сестре, как тот бьет его в живот, заставляя скручиваться вновь. Джун Тэ во всю орёт, что хватит, что не надо этого делать.

В голове был один вопрос «Почему Со Ён оказался рядом с их врагом? Как так вышло?»

Сон Джэ добивает его, тот привстает и опирается на его плечи, стараяся хоть как-то подняться. Он берет его за волосы, оттягивает их. А потом спустя несколько секунд, кидает его в сетку. В железную сетку, которая вбивается в кожу, ужасно неприятно. Хён Так уже не может держать глаза открытыми, сейчас его избили. Жёстко. И до сих пор, его ярость за сестру не была заглушена хоть чем-то.

С ней он разберется позже. Разберется, как руки Сон Джэ оказались и трогали прядь волос Со Ён, как он оказался рядом с ней. Её ждет очень серьезный разговор.

Хён Так пытается отдышаться хоть как-то, Джун Тэ пытается привести его в себя, хлопками по лицу. И лучше бы он не приходил в себя. Сон Джэ встает на корточки, берет этот телефон и хочет сфоткать их вместе.

— Сейчас, мы сделаем фотоотчет для Со Ён. Она наблюдает за Всеми моими избиениями, за всеми моими видеоми и фотками. Думаю, от этой она будет не менее шокирована, — улыбается он и его глаза начинат искряться, словно он рассказывает очень смешную шутку. Направляет камеру на них и говорит, — Улыбайтесь, ублюдки.

Брат Со Ён хочет возразить, но сил у него не осталось. Он, буквально, теряет сознание на глазах. Единственное, что помогает ему удержаться на плаву, так это хлопки Джуна по лицу. Джун Тэ уже начинает плакать, не сильно, но заметно. От этой картины, Сон Джэ начинает улыбаться.

И он нажимает отправить. И отправляет фотку Со Ён. Сказать, что ему понравилось, ничего не сказать. Для него — это было отдельное наслаждение злить её и выводить из себя настолько, что та уже готова была взорваться от злости. По крайне мере, её ранки на внутренней стороне ладони — подтверждали это.

Со Ён получила эти фотографий. Где избили её брата и друга. Она дергается и старается от злости не разбить тот телефон, что держит в руках. Глаза вмиг наполняются слезами оттого, сколько агрессий сейчас находится в ней. Девушка понимает, что эти фотки были сделаны на крыше. Значит, сейчас они там.

Она попутно по дороге, начинает звонить всем подряд. На Ки, Баку и Ши Ыну, но никто на зло — не берет. Никто не берет, где она ещё раз понимает, что должна сделать всё сама. Без какой-либо помощи. Она знала, что Сон Джэ дерется куда лучше её. Она знала, но никакой страх, который она итак не испытывала при встречи с ним, не затмят её разум.

Быстрым бегом, направляется на крышу, надеясь, что всё это просто сон. Плохая и несмешная шутка. Но это фотка, которая появляется перед глазами — заставляет понять, что это реальность. Вот здесь, она начала понимать, что ничем хорошим это не закончится.

Дыхания оставалось крайне мало, уже начал колить левый бок и она старалась бежать, не смотря ни на что. Даже если организм отказывал. На этот раз, Сон Джэ зашёл слишком далеко, хотя это можно было сказть уже тогда, когда он оставил брату травму, связанную с коленом. Хотелось просто выломать тому все конечности, не жалея ни капли и постараться остановиться. Но если бы у неё была такая возможность, она бы не останавливалась.

Дойдя до двери крыши, она понимает, что из этой двери выйдут не все. Она, будто, это уже чувствовала. Знала и понимала. Не медля, открывает дверь и видит картину.

Хён Так и Джун Тэ лежат, облокотившись на эту железную сетку. Они избиты, при чем очень жестко. Особенно, её брат. Сердце девушки сжимается, при видя этой картины. Сон Джэ на корточках что-то им говорит. Потом, поворачивает голову в её сторону и поднимается. Джун Тэ кивает в разные стороны, показывая, что ей нельзя было сюда приходить. А брат, уставился и округлил глаза от ужаса. Сил у него не было, он не мог встать. Только начинал орать ей что-то, но Со Ён его не слышала.

Её внимание полностью забрал Сон Джэ.

Своей улыбкой и наклонившееся головой в сторону, будто рассматривает её, как новый объект. Он не собирался драться с ней, но он хотел усмехаться. И он усмехался, когда она пыталась врезать ему, но у неё не получалось. Если не считать ту встречу, когда Сон Джэ отвлекся и Со Ён воспользовалась моментом, правильно сделав.

— Ты опять тронул его, — говорит она, голос грубый, который показывает, что она не с хорошими намерениями, — Ты опять тронул моих близких.

Девушка сразу приближается к нему на расстояний вытянутой руки. Тот, заправив в штаны обе руки, смотрит расслабленно. Глаза выдают надменность, которую уж точно не скрыть. Она сразу же начинает драться. Сон Джэ не хочет делать того, что хочет она сделать с ним. Ему просто нравится насмехаться над ней, теперь это его любимое занятие. А особенно, ему нравится насмехаться над её бессилием.

Она почти дотрагивается кулаком до лица, как тут же он уворачивается. Она делает ещё раз, не давая перерыва и вздохнуть. Он опять уклоняется. Со Ён решает ударить его в живот, как ту же он заламывает ей руку, уводя в сторону. Но всё же, она дотронулась до желанного места, но для него это касание было невесомым.

Заламывая ей одну руку, что дотронулась до живота, он сразу поворачивает её, что парень оказывается сзади. Хён Так хочет встать, но тут же падает от бессилия, ноги совсем не держат. Но рот, полон сил и поэтому сейчас, брат начинает говорить ей невпопад, чтобы драка прекратилась. И обратно ложиться на Джун Тэ.

Но для Сон Джэ — это далеко не драка, а просто игра. Игра, в которой он обязательно выиграет.

Она не чувствует боли, она не чувствует, как брат орет ей, что-то невнятное. Единственное, что она слышит — это сердцебиение её сердца, которое хочет пробить грудную клетку, при этом отдаваясь в ушах громким эхом.

Со Ён не успевает ударить его ногой, как он отбрасывает её от себя, улыбаясь. Девушка отходит на несколько сантиметров, расширяя расстояние между ними. Сейчас, она хочет сделать один прием, который показывал Хён Так.

Она поднимает правую ногу и замахивается на его лицо, при этом делает поворот. Со Ён, словно сливается с ветром и делает это так быстро. Но парень, резко останавливает её, сжимая ногу. И откидывает назад, что та словно качающий предмет, который обратно с такой же силой возвращается на своё место.

Сон Джэ отходит от неё, направляясь к близким. Подходит к Хён Таку, поднимает свою ногу и начинает давить на больное место — колено. Но самое больное, что было для Со Ён так это то, что сейчас он будто повторял фрагмент жизни. И сейчас, решить будет ли оно продолжаться или же сразу пресечь его.

Она застывает и слышит, как брат начинает мычать от боли. Травма, которая была нанесена в колено, никогда не заживет. Появляется пелена перед глазами, что всё становится мутно, голова начинает кружиться. Такое бывает, когда происходит переутомление.

Когда организм не может выносить такие нагрузки, на тело и на происходящее, что окружило Со Ён.

Дальше, всё было как в тумане. Рука тянется к ножу, который в это время лежал в рюкзаке. Ярость пылает, что начинает затуманивать здравый рассудок. Нож в её руках, жалости можно и не ждать. Сейчас, она сделает то, о чём возможно пожалеет, или же наоборот, будет довольная собой.

Нож входит быстро и плавно, словно оно разрезает бумагу, а не протыкает тело человека. Это один удар, но он наполнен обидами, злостью и недосказанностью. Эти эмоций, оказываются были куда глубже, они словно заросли и стали чем-то целым. Целым с Со Ён.

Она отомстила, за своего брата, за своих близких и за себя. Она отомстила за эти насмешки, за эту безнаказанность, за эти удары, которые он совершал.

Сон Джэ был этим человеком, который не давал спокойно спать, спокойно есть и спокойно жить. Нет, она не одержима им, как кажется. Это просто ненависть. Обоснованная ненависть, которая слилась с ней в единое целое, не желая отделяться.

Нож проходит глубоко, её руки слабеют оттого, что будто она понимает, что сделала. Но осознание полностью не пришло к ней. Она видит, как он падает, прямо перед ней. Будто, проваливается в бездну и начинает тонуть. Слезы уже начинают идти, переходя в истерику. Оставляют после себя соленые дорожки, прожигая итак, тонкую кожу.

Сон Джэ падает и приземляется на спину, руки зажимают место раны и спустя несколько секунд, он начинает закрывать глаза. Чувствует бессилие и как ноги становится ватными. Она падает вместе с ним, приземляясь на колени. Зажимает его рану, которую сама нанесла. Нож лежал где-то неподалеку, кровь начинает хлынуть, как фонтан, пачкая всё тело. Пачкая его бордовую школьную форму. Она начинает реветь, как не в себя, зажимает и бормочет что-то непонятное.

Она побоялась. Побоялась саму себя. Неужели, она готова на такие поступки, как убить человека? Со Ён презирает Сон Джэ, но не заметила, как поступила точно также, как и он. Крови слишком много, что она начинает разъедать глаза, заставляя больше паниковать.

Она слышит что-то на фоне, кто-то на неё орет и зовет. Но девушка не может перестать зажимать эту рану, пытаясь остановить кровь. Он больше не открывает глаза и не посмотрит с усмешкой, как раньше.

Уже всё не будет, как раньше.

Неизвестные руки начинают оттаскивать от него, будто уводя подальше от этого тела. Девушка стоит еле на ногах, ведь они до безумия дрожат, руки начинают трястись. Так бывает при панических атаках, сердце бьется быстро и страх пронизывает всё тело, создавая скованность во всех действиях.

— Я пырнула его, — орет она на всю крышу и приходит новая ступень истерики. Пытается вырваться из чужих рук, что не дают ей подойти к нему.

Со Ён, выводят из крыши и резко слова появляются в мыслях. Что ничем хорошим это не закончилось, как она и чувствовала, идя на эту проклятую крышу. Позже, она понимает, что Баку поднял её и обнял, пока она начинает обмякать в его теле. Всё тело дрожит и она по-настоящему долго терпела это дерьмо, которое происходит с ней в последние несколько месяцев.

Перед тем, как Баку вывел её из крыши, используя всю силу. Со Ён кидает последний взгляд на Сон Джэ, мысленно прося прощения и чтобы он, проснулся.

Девушка знала, что по-настоящему, он заслужил за свои поступки. Но она не знала, что зайдет это всё слишком далеко. Что возьмет нож из рюкзака, подбежит к Сон Джэ и пока он оборачивался на неё, она резко пырнула его в левый бок.

Она, до сих пор помнит эти глаза. Его глаза, которые выражали — повинность. Будто, Сон Джэ смирился с этим поступком и действием, что совершила она. Он его принял и закрыл глаза, чтобы она не видела его выступающих слез.

А потом темнота.