Глава 2. Мосты
Спортивных секций при школе не было. По крайней мере, официальных. Зато существовал простор для самодеятельности, и полтора года назад двое четырнадцатилетних мальчишек загорелись идеей организовать волейбольный клуб.
Их инициативу поддержало от силы человек шесть, учителя были настроены скептически, и заставить администрацию пойти на поводу у юных энтузиастов могло лишь чудо. Чудо случилось. И небольшая группа волейболистов-любителей получила право занимать спортзал во внеурочное время.
С 2014 команда немного подросла, но на тренировках это не всегда бросалось в глаза. Всё-таки занятия проводились на добровольных началах, и у многих находились дела поважнее, чем отработка подач и приёма.
Пожалуй, Миша тоже мог бы позволить себе пару пропусков, но не считал, что имеет моральное право плюнуть на дело, ради которого сам же обивал пороги директорского кабинета вместе с нынешним капитаном школьной команды.
Миша всегда приходил одним из первых. Вот и в эту субботу без четверти двенадцать он уже звенел ключами в непривычно пустом коридоре. Пару лет назад субботние уроки раскидали по будням, разгрузив, таким образом, конец недели, так что утром физкультурный зал был закрыт. Ключи приходилось брать на вахте, и на первых порах вахтёр с подозрением косился на парней, мало напоминавших подготовишек – единственных, кого ждали в этот день классы. Но со временем они примелькались, и теперь вахтёр лишь монотонно кивал в ответ на Мишино приветствие.
Спортзал встретил звенящей тишиной и солнечным светом, струившимся сквозь окна под самым потолком. Миша на мгновение задержался в дверях, наслаждаясь представшей глазам картиной.
Школу открыли в начале девяностых – сущий пустяк по меркам истории. И всё же зал казался чистым и новым только в такие ясные дни, как этот. Напротив раздевалок тянулась шведская стенка, перемежавшаяся с баскетбольными щитами. Пару месяцев назад кольца на двух из них покосились, а на прошлой неделе одно исчезло без следа. Обновлённая в позапрошлом году разметка площадки уже начала стираться. В решётке, ограждавшей продолговатые мутные лампы, виднелись разноцветные головки воланчиков. Вряд ли их когда-нибудь выпутают оттуда.
Шаги в пустом зале звучали неестественно громко.
Миша отпер инвентарную и заглянул в тренерскую. Он собирался всего лишь оставить на столе ключи, но взгляд почему-то зацепился за обклеенные фотографиями стены. С них улыбались молодые преподаватели, подростки в майках с номером школы, блестел в чьих-то руках огромный кубок...
– Чёрт, а я-то надеялся прийти раньше всех! – раздался за спиной полный напускного разочарования голос.
Миша обернулся и увидел в дверном проёме тёмный силуэт в ореоле солнечных лучей.
– Ты уж извини, – улыбнувшись, откликнулся Миша. – Сказал бы раньше – я бы не стал спешить.
– Да ла-а-адно, это я так... к слову.
Денис перескочил через порог, и окружавшее его сияние исчезло. Только в волосах остались одинокие отблески – некоторое время назад он начал осветлять пряди. Денис остановился под снимками и, вскинув брови, пробежался глазами по верхнему ряду.
– Что, приступ ностальгии?
Миша ещё несколько секунд рассматривал фотографии, потом вновь улыбнулся, качнул головой.
– Нет. Просто стало интересно... может, найду знакомые лица? Или... – он запнулся. И добавил только: – Впрочем, неважно.
– А-а-а... ясно, – ответил Денис, хотя по его тону нетрудно было догадаться, что таких интересов он не понимает и не разделяет.
Чтобы проще было после синхронизироваться с остальными, разминку начали с пробежки. Мише нравилось наматывать круги по безлюдному залу – в такие моменты думалось легко. На Дениса тишина, напротив, давила, и он принимался что-то изобретать на ходу. Сегодня развлечения сводились к прыжкам с ударом по сетке под каждым баскетбольным кольцом.
У Дениса энергия вообще всегда била через край. Миша познакомился с ним, когда тот присоединился к любительскому клубу год назад – и, как рассказывал после Денис, тогда он уже ходил на плавание и посещал кружок по информатике. Кружок он вроде бы вскоре бросил, но наверняка лишь потому, что нашёл себе новое занятие, а втиснуть его в расписание "без жертв" возможности не оказалось.
– Слушай, а давай на время пробежим кругов десять, а? – выступил с очередной сомнительной инициативой Денис.
– Нет, – отрезал Миша. – Ты сейчас выдохнешься, а потом будешь едва волочить ноги. Тебе нужно научиться раскладывать силы.
– Как скажешь, мамочка, – вздохнул Денис и вновь с силой оттолкнулся от пола, на сей раз намереваясь коснуться кончиками пальцев белоснежного щита.
Он неисправим, определённо. Но в каком-то смысле это даже неплохо.
– О-о-о, смотрю, тренировка уже в разгаре? – разнёсся под сводами спортзала новый голос. Миша сбавил темп, а Денис, оказавшийся в противоположном конце помещения, наоборот, ускорился, чтобы добраться до дверей почти одновременно с ним.
На пороге, слегла сутулясь, с перекинутой через плечо сумкой, стоял Иван Белик. Второй сооснователь волейбольного клуба.
– А я говорил, что буду тик в тик, – с полным достоинства видом заметил Денис, со спины навалившись на Мишу и из-за его плеча поглядывая на Ивана. – Теперь доволен?
– Доволен, – откликнулся тот. – Если, конечно, это не первый и последний случай в истории.
– Я постараюсь держать планку, но ничего не обещаю, – отозвался Денис и вернулся к прерванной пробежке. Подошвы недавно купленных кроссовок скрипнули на повороте.
– Балбес... – со вздохом прокомментировал Белик. Они с Денисом были ровесниками, оба учились на класс младше Миши, но Ивану почему-то прощалось снисходительное отношение.
– Характер у него такой... живой, – беззлобно возразил Миша. Посмотрел на предмет дискуссии через плечо. Денис успел угомониться и старательно огибал спортзал по большой дуге.
– Живой... – задумчиво повторил Белик. – Н-да... – и отправился в раздевалку, на ходу расстёгивая куртку.
Вскоре подтянулась оставшаяся часть команды, и физкультурный зал наполнился дружным топотом десятка пар ног, бодрыми возгласами, звуками удара мяча о паркет. Жизнь продолжала бурлить там и тогда, когда солнце скрылось за хмурыми многоэтажками, а в окнах всё чаще и чаще стал появляться электрический свет.
***
Шёл мокрый снег. Ноги увязали в слякоти, в лицо бил ветер, приходилось наклонять голову, чтобы снежинки не попали в глаза. И всё же Миша решил прогуляться, хотя от школы до метро добираться было чуть меньше часа. Он часто преодолевал этот путь в одиночестве – волейболисты после тренировки разбредались по домам в родном спальном районе, а Миша направлялся в центр города. Занятия в эколого-биологическом центре начинались ровно в шесть.
Вдоль улицы тянулись серийные панельные дома, одинаково безликие и безрадостные. На проезжей части уже гудели вставшие в пробке машины. Полосы разделяла обнесённая забором зона; по ней с грохотом катили трамваи. Своё они давно отслужили, но замены всё не было, и они продолжали ходить, как пару десятилетий назад.
Окраинный Петербург – вовсе не та Северная Венеция, на которую съезжаются посмотреть иностранцы. Это край однотипных "кораблей"*, граффити, выбоин в дорожном полотне и дымящих труб. Край серой жизни под серым небом, которая цепляется к одежде, как клочки тумана, и долго не отпускает, сколько бы ты ни пытался вырваться из её объятий.
Только четверть часа спустя на смену прежним декорациям пришли новые, более приятные глазу. Дорога сворачивала влево, поднималась на мост вместе с трамвайными рельсами, проходила над мелкой, грязной речкой и железнодорожными путями.
В стороне звенел переезд и тускло поблёскивала золотистая маковка церкви. Сразу за ней бежала кирпичная стена, а за стеной покачивались на ветру облетевшие деревья. Под их кронами, среди стволов и надгробий, терялась река. Стук колёс грузовых поездов летом тонул в шелесте листвы, а зимой путался в узловатых ветвях. Кладбище было антонимом города, сумрачным и тихим, словно погружённым в вечный сон.
А залитые светом улицы полнились звуками. Наверное, поэтому Миша не услышал, как завибрировал на подходе к мосту телефон. Лишь у метро Миша достал его, чтобы узнать время, и с удивлением обнаружил непрочитанную эсэмэску.
"Нашел флешку. Не твоя?"
К тексту, судя по всему, должна была прилагаться фотография, но вместо неё маячила короткая надпись: "Не удалось загрузить изображение".
Миша от неожиданности остановился так резко, что на него едва не налетела сзади какая-то женщина с котомками. Он поспешно отошёл к одной из колонн портика и принялся судорожно перетряхивать содержимое рюкзака. Форма была на месте, на дне бокового кармана лежали ключи, в переднем отделении – пара тетрадей и полупустая бутылка с водой. Пенал нашёлся там же.
Настоящие холода ещё не наступили, но температура упала достаточно низко, чтобы руки замерзали без перчаток. Миша торопливо расстегнул молнию непослушными пальцами и начал перебирать ручки и карандаши. Наткнулся на треснувшую точилку и пожелтевший листок с косинусами и синусами углов, сломанный грифель и оставшийся с олимпиады листок, на котором были напечатаны адрес и время проведения тура. Столько ерунды – и ничего похожего на флешку!
Господи, как это могло случиться? Наверное... Наверное, она выпала, когда Миша впопыхах искал в пенале пластыри. Он всегда хранил там две-три штуки на всякий случай. Пенал был достаточно объёмным, чтобы по совместительству выполнять функции аптечки, а на тренировках иногда случались неприятные инциденты. Сегодня Миша так спешил, что, оторвав один пластырь, закинул пенал в рюкзак, не глядя. Какой же он дурак! Стоило хотя бы проверить всё перед тем, как уходить домой. Боже, какой рассеянный, слепой дурак!
Миша бросил взгляд на время, высветившееся в верхней части экрана: семь минут шестого. Через час у него занятия на другом конце города. Все разошлись по домам. Школа закрыта.
Миша вновь открыл сообщение и наконец обратил внимание на имя отправителя – Денис. Неудивительно: может, он и опаздывал на тренировки с завидной регулярностью, зато задерживался допоздна, так что нередко осматривал перед уходом раздевалку с инвентарной.
Замёрзшие пальцы слушались плохо, и Мише не с первой попытки удалось настрочить: "Флешка серая, с цепочкой? Извини, картинка не грузится. Она на вахте или у тебя?"
В течение двух последующих минут ответа не последовало. Миша досадливо прикусил губу и спустился на тротуар.
Вот и что теперь делать? Если рвануть обратно, ни до какого ЭБЦ он сегодня не доедет. А если флешка всё-таки на вахте...
Телефон завибрировал.
"Да, такая. Она у меня. В пн отдам".
Внутри у Миши всё оборвалось.
Флешка у Дениса, и даже так... придётся ждать до понедельника. Конечно, глупо было бы надеяться, что Денис потащится через полгорода, чтобы вернуть Маше-растеряше пропажу, но должен же существовать какой-то выход!
"Может, утром встретимся?" – наудачу выдвинул идею Миша.
На сей раз Денис среагировал оперативно.
"Сорри, до вечера вс вообще никак. Мб сейчас заберешь? Ты далеко?"
"В Автово**".
"Понял, далеко. А до пн подождать вообще не варик? Я просто уезжаю вотпрямщас".
Порыв пронизывающего ветра растрепал волосы. Миша откинул лезущую в глаза чёлку и на мгновение замер, глядя как будто сквозь телефон.
"Мне эта флешка нужна завтра днём. Очень".
Денис вновь пропал. Миша переминался с ноги на ногу и каждые две секунды проверял сообщения. В конце концов заветный конвертик всплыл посреди экрана.
"Все, я договорился!!! Будет тебе флешка. Чекни вк".
Оставаться на поверхности дольше не имело смысла, и Миша всё же нырнул в метро. Уже под грохот прибывающего поезда набрал:
"Сейчас не могу, зайду часов в 9".
Да, когда пользуешься мобильником, которому сто лет в обед, в дороге в соцсетях не посидишь.
"Ок".
Впрочем, Денис об этом знает и давно смирился. Хотя в такой экстренной ситуации мобильный интернет пришёлся бы кстати.
За окнами вагона мигнул свет, и на смену ярко освещённому вестибюлю с колоннадой пришли увитые проводами стены тоннеля.
* "Дома-корабли" – типовые жилые дома из серии 1ЛГ-600, возводившиеся преимущественно в Санкт-Петербурге и прилежащих районах Ленинградской области, пик строительства которых пришёлся на 1970-е годы. Одна из версий происхождения народного названия – фасады с длинными линиями окон, придающими зданию отдалённое сходство с лайнером.
** Автово – исторический район на юго-западе Санкт-Петербурга, а также название расположенной там станции первой, красной, линии метро.