(2005)

На землю падали первые весенние лучи солнца.

Солнце.

Его тепло струилось по всему миру и заполняло собой все щели, словно говорило: я больше никуда не уйду. И люди, бродящие по улицам, жмурились, кривились, но скрываться в тени не спешили, наслаждаясь. Их тёмные плащи и платья поддавались тяжёлому ветру и круглая шляпа чуть ли не сорвалась с его головы, пока он брёл вперёд.

Брусчатка казалась твёрдой под ногами, но хватка на плече была ещё твёрже. Взгляд идущего рядом был твёрдым. И жестокое желание просто скрыться в этой толпе и уйти от старшего брата росло с каждой минутой.

Но он бы не посмел.

– Это твоё первое задание.

Он никак не отреагировал, прекрасно зная, что все его мысли считываются быстрее, чем он даже успевал их продумать. Брат был гораздо сильнее его, как и всегда, – как ему и говорили, хотя на прямое сражение, чтобы выяснить это, он никогда не выходил. И наказание, которое могло следовать за его размышлениями, ужесточалось с каждой новой «неправильной» мыслью.

Но задание, если честно, его не интересовало.

Его интересовало чистое, светло-голубое небо, расстилавшееся над головой. Он помнил моменты, когда летел в окружении этой голубизны, невидимый человеческому глазу, как расправлял крылья, как позволял ветру обволакивать, нести его вперёд. Он хотел вернуться туда вновь, а не делать то, что говорят ему братья.

– Я тебя предупреждаю, – приторный голос над ухом разлился патокой, и он вжал голову в плечи, с силой вырывая себя их мыслей.

Он не имел права думать об этом, пока его мысли считывались, как с книжки.

Задание было проще простого: зайти, забрать, уничтожить свидетелей, уйти.

Вот на чём надо было сконцентрироваться.

На нём.

А что насчёт слов «уничтожить свидетелей»?

– Мы их… Убьём? – просто спросил он, поворачивая голову к брату.

– Так того требует приказ.

Он остановился прямо посреди улицы и растерянно моргнул. Брат остановился перед ним и резко повернулся к нему лицом.

– Что не так?

– Может, убийства? – он прищурился, пряча руки в карманы. Пара человек, проходящих мимо окинули его долгим, пристальным взглядом, словно желали прочесть его замысел. Им он ласково улыбнулся, словно желал показать: всё в порядке, мои друзья, никто никого убивать не будет. После чего вернул своё внимание брату и сделал шаг вперёд. – Мы никого убивать не будем.

– Это…

– Это не приказ, это сумасшествие! – рявкнул он, его голос надорвался на последних буквах. – Я слышать ничего не желаю. Нет. Убивать просто потому что так сложились обстоятельства…

– Они – лишь букашки, мой дорогой брат.

– Нет, – он шагнул вперёд и утащил старшего за собой в узкий переулок, в тень, подальше от чужих глаз.

Завернул за угол, потопал дальше и затормозил прямо под раскинувшимися бельевыми верёвками, откуда на него смотрели белые простыни. И, убедившись, что из окон и балконов никто не глядит на него, промолвил слова, вертевшиеся на его языке:

– Они существа, созданные нашим Отцом, – вместо человеческой речи с языка сорвался треск, званый енохианским. – Мы не имеем права рушить их судьбы из-за артефакта, который случайно оказался в их мире.

– Артефакт – часть Небес. Люди не должны знать о нём. Они уже его используют не во благо.

– Ты тоже пользуешься своей властью не во благо.

– Язык!

– И не собираюсь! – рявкнул он, чувствуя, как растёт за его спиной сущность, как растягиваются в разные стороны мрачные крылья, как руки сжимаются в кулаки и ногти оставляют на коже следы-полумесяцы.

Если человек хотел казаться больше, увеличить свой напор и подчеркнуть слова, то он нарушал личное пространство другого человека и чуть ли не сталкивался с ним лбами, как те быки. Но для ангелов был другой мотив, другая реальность. Он мог заполнить собой весь переулок, всю главную улицу Нью Йорка, вырасти до размеров самой большой многоэтажки во всём мире и показать своему брату, что тот был неправ, собственной силой и мощью.

Это не значило, что его брат не мог сделать так же. Но почему-то именно этот способ всегда работал, когда он хотел, чтобы его услышали.

Он знал, какой цвет приобрели его глаза. Знал, что благодать засияла ярким огнём под его кожей, что она надавила на существо его брата и заставила сделать шаг назад. Он стал для него лишь помехой, и возможность доказать это прельщала ему.

– Я настаиваю на том, чтобы все, кто будет в месте с артефактом, вышли живыми и невредимыми, – проговорил он, растягивая слова. – Люди невиновны в безалаберности моих братьев, Рафаил.

Рафаил поморщился и ссутулился.

А он не понимал, откуда брался этот страх. Почему его боялись? Что он сделал, чтобы его боялись?

И хотя сейчас это было неважно, главное, что работало, но… О, Отец. Это было неприятно.

– Ладно, – пробормотал Рафаил и сделал глубокий вдох. – Лично я не имею права ослушиваться приказов. Тебе надо – ты и делай. Позже самостоятельно будешь отчитываться перед Михаилом.

Не успел он и слова вставить, как Рафаил взмахнул крыльями и унёсся в сторону Небес. Старший братец попытался сбежать так шустро, насколько смог, и он остался один стоять тут. Спрятав руки в карманы, он отрывисто выдохнул и оглянулся.

Людей не было – никто не увидел их, что к лучшему. И никто так и не узнал, что в этот день остался жив просто потому, что он так того захотел.

Глубокий вдох – он попытался избавиться от мыслей о предстоящем наказании. И через мгновение переулок остался позади, а перед глазами замаячил старый, как этот мир, бар. Из него доносился шум, музыка и десятки голосов, и рука коснулась тёплой от десятка прикосновений ручке, распахивая дубовую дверь. Когда он зашёл внутрь, то никто не обратил внимания на парня в тёмном плаще, коричневой шляпе и с перекинутой через плечо сумкой, дно у которой было безмерным. Толпа не помешала существу пробиться к стойке и мягко улыбнуться бармену, лицо которого за секунду из приветливого превратилось в каменную маску безразличия.

Парень идеально поддался его силе, превращаясь в куклу, готовую отдать странную вещь в руки незнакомца. Он не вспомнит больше ничего. В том числе, и карие глаза. И странный выгнутый предмет. И обволакивающий покой, когда он передавал его в чужие руки.

А вот он будет помнить всё так же чётко, как и тяжёлые удары, и выжигаюшую его изнутри боль за непослушание.

Но, Отец.

Разве было бы правильно лишать жизни тех, кто был достоин жить?

«Нет», – надоедали своей резкостью мысли.

– Да, – перебивал их чужой голос, за которым следовал новый удар кнута.

Шрамы заживали за считанные секунды.

Боль рассеивалась за пару минут.

Но воспоминания высекались в голове навечно.

***

Реальность сменилась по щелчку пальцев и тёмные стены превратились в яркие белые. Шум застыл в ушах.

Удары.

Кнут опускался на спину и вопль боли граничил с воем волков, которых Сэм воочию никогда не видел. Кровь не текла, она не успевала появляться на теле, потому что шрамы исчезали быстрее. Но Сэм чувствовал. Чувствовал. ЧУВСТВОВАЛ. Он слился с этой болью, что растягивалась на часы, дни, недели, годы. Пальцы дёргались. Крик сменился шипением, а вскоре – и молчанием. И молчание было гораздо хуже, чем вопли.

Молчание всегда значило смирение.

Коридоры вытягивались в длинную линию и Сэм бежал по ним, и боль окутывала его жаркой лавиной. Он падал, разбивая колени, но не чувствуя этого. Он пытался сбежать, а сердце колотилось так громко, словно готово было выпрыгнуть с груди.

Руки скользнули по гладкой поверхности, чтобы через миг нащупать нечто новое – нечто, что застыло в памяти Винчестера картиной навечно. Пальцы вцепились в цепи. Не те, что Сэм видел ранее и что незаметными змеями стелились под его ногами. Они были другими . Холод от них принадлежал не металлу. Он принадлежал знакомой Сэму магии, ангельской благодати и крови, что сплелись воедино.

Винчестер помнил, как Гордон заставлял часами стоять над чашей и колбочками забранной у ангелов благодати, что терзала его своим холодом, ради того, чтобы Сэм умел различать её внутри существа под призмой человеческой оболочки. Потому различить её сейчас было несложно.

Сэм шарахнулся.

Его тошнило и чуть ли не вывернуло прямо на пол под собой. Пальцы окрасились в алые оттенки, кровавая ржавчина забралась под отросшие ногти. Сэм вытер их о штанину и метнулся вперёд, врезаясь в противоположную другой стену.

Цепи поднялись над землёй на добрые два метра, дотягиваясь до его головы и перегоняя в росте.

Чёрт.

Да что тут…

Сэм запнулся о собственные ноги, будто его не тренировали в экстренных ситуациях нестись так, что ни один булыжник бы не позволил ему споткнуться. Через мгновение Винчестер быстро выровнялся и помчался быстрее.

…Происходит?

Страх накатывал с головой, глаза метались по окружающей его белизне. Ноги немели и с каждой новой секундой Сэм всё замедлялся и замедлялся. И когда он остановился, прислоняясь влажной от пота спиной к стене, то почувствовал, как волна боли отошла в сторону. Как всё встало на свои места, если не считать всё тех же декораций.

Ноги дрогнули и он свалился на пол. Пот стекал по лицу. Дыхание выходило отрывистым, болезненным. Так он не бежал даже от ангелов. Так он не паниковал даже тогда, когда их крылья с громким шумом текли по небу, желая обрушить свой гнев на Землю.

А виденье?

Что это было за виденье?

Что за бар?

Откуда в нём был Рафаил?

Годы назад лицом к лицу с этим архангелом встретился один из людей Ровены и в бункер он так и не вернулся. Поговаривали, что это существо по щелчку пальцев превратило его в кровавую массу, разлетевшуюся по стволам деревьев. Когда Ровене поведали об этом, Сэм был рядом. И до того момента он никогда не видел, как её лицо теряло все краски, приобретая нездоровую бледность.

В том виденье был Рафаил. И был ещё некто, от лица кого Сэм видел самую картинку. Некий «он». «Он» был ангелом. Слабым или сильным, – Сэм не знал. Казалось, что всё сразу. И, казалось, он был таким же, как и Бальтазар с Самандриэлем, – таким же «безопасным», но таким же «опасным».

Сэм облокотился разгоряченным затылком о ледяную стену и отрывисто выдохнул. Слабость растеклась по коже, затопила собой взгляд. Под веками вспыхнули сотни искр.

Он спал. Но спал ли он на самом деле? Разве во сне можно размышлять и вспоминать? Ровена рассказывала об осознанных снах. Может, это был один из них? А, может…

– Тебя.

Сэм резко вздрогнул и распахнул глаза.

– Здесь.

Ноги сами подняли его тело.

– Быть.

Винчестер оглянулся. Откуда идёт голос?

– Не.

Да что за чёрт?

– Должно.

И весь коридор накрыло мраком.

Карусель из цветов закружилась перед глазами в своём бесконечном вальсе, и Сэм утонул в нём. Глаза заволокло дымкой, в нос ударил запах гари и пыли, что становится всё отчётливей и ярче.

– С… м? – тягучий голос влился в уши. – …тэр! Винч…

Сэм резко распахнул глаза и подскочил с земли, окунаясь в суету, возню и беспорядочный сердечный ритм.

Тёплые руки обхватили его лицо.

Такие же тёплые, как и у Ровены.

Сэм подался вперёд, как слепой пёс, следующий на запах, и понял, поверил, что это была Ровена. Он чувствовал запах магии, чувствовал покой. Тот накрывал его с каждым осторожным, пускай и неловким поглаживанием по голове.

Боже.

Или же чёрт.

Он так скучал за ней.

– Винчестер, ты в порядке? – шум в голове поутих и наконец-то Сэм сумел разобрать голоса вокруг. И тот, который прозвучал над его ухом, Ровене не принадлежал.

Охотник резко отстранился – так резко, что спиной врезался в дерево позади себя. И растерянно уставился на Мэг перед собой.

Демоница, изогнув бровь, смотрела на него сконфуженно. В глазах промелькнула неясная эмоция, заставившая крошечные морщинки украсить уголки её глаз. Эта странная эмоция рассеялась за считанные секунды и сменилась лёгким колючим раздражением, что иглами вонзилась в Сэма.

– Снова кошмар?

– Нет, – кратко ответил Сэм, цепляясь руками за дерево и поднимаясь.

Вслед за ним потянулась и сумка, на которой он лежал, и он невольно почувствовал вес книги на своих плечах. Пустая и тяжёлая зараза, она только давила на плечи и спину, и тянула к земле.

Винчестер привалился к дереву боком.

– Сэм, если ты позволишь, я помогу тебе уснуть, – мягкий голос звякнул колокольчиками в тишине.

Альфи смотрел на него с беспокойством, которое до того скрыла Мэг, и Сэм не сумел скрыть дрожь, что пронеслась вдоль его позвоночника.

Представить только… Позволить тому неживому холоду ангельской благодати забраться в его голову и поднять с недр его мозга сон… Тот сон, что не разбудит его даже в случае нападения других ангелов, даже в случае, если сумку с книгой начнут вытягивать из-под его головы – Сэма снова накрыла волна тошноты.

– Поверь мне на слово, Альфи, – Сэм выделил именно это имя Самандриэля, которым окрестил того только в своей голове, а не в реальности, – я скорее сдохну, чем позволю кому-нибудь из ангелов прикоснуться ко мне своей силой. Пускай и во… «благо».

– Мальчик, – Альфи нисколько не обиделся, лишь прищурился и шагнул вперёд, вторя словам Винчестера, – поверь мне на слово, мир не состоит из чётко чёрных и белых оттенков. Не все люди хорошие. Не все люди плохие. И ангелы такие же. Пока ты этого не поймёшь – мы не сработаемся.

Сэм ничего не ответил, лишь отвернулся.

В последнее время он был слишком раздражён и уставший, чтобы что-то выяснять с кем-то. Не хотелось. Чёрт возьми, не хотелось. В особенности – убеждать Альфи в том, что они, крылатые дьяволы, не знающие пощады, на восемьдесят процентов состоят из повиновения, что принесло гибель миллиарду людей.

Не хотелось.

И внезапно его поток размышлений на корню пресекла Мэг:

– Померились? Или вам ещё линейки дать? Хватит, – паузу затопило молчание, когда Мэг повернулась к Сэму: естественно, она была согласна с Альфи, но это не объясняло её предрасположенности к охотнику, читаемой в глазах. –  Мы не требуем считать нас друзьями или семьёй и не требуем абсолютного доверия. Мы просим тебя довериться выбору трехсотлетней ведьмы, которая заботится о тебе, как о своём сыне. Вот кто-кто, но она бы олицетворение опасности к своему мальчику не подпустила. Если бы она нам не доверяла, то лично сопровождала бы тебя.

Сэм не сказал: «Лучше бы так и было». Он не сказал: «Да пошли вы к чёрту». И не сказал: «Оставьте меня в покое». Каждая из невысказанных фраз вертелась на языке, заливала собой остальные мысли. Но вместо этого Винчестер поудобнее обхватил сумку на плечах. И промолчал.

Им нужно было идти, а Сэму – взять себя в руки и вновь стать Сэмом, которым он был.

Когда же ангел склонил голову в немом вопросе на молчание человека, Сэм тяжело выдохнул. Поймал на себе цепкий взгляд Мэг, приоткрыл ссохшиеся губы – уже неизвестно, то ли от прошедшего кошмара, то ли от самого разговора. После чего повернулся к ангелу, ощущая себя не в своей тарелке, и ровным тоном проговорил:

– Прошу прощения.

Его руки отпустили ремень сумки, и через мгновение спрятались в карман. И Сэм продолжил:

– Я перегнул. И, – он повернулся к Мэг, – я доверяю выбору Ровены.

Мэг серьёзно кивнула, словно этот разговор всё расставил на свои места. Альфи ничего не ответил, но, стоило ему пересечься взглядами с Сэмом, дал понять, что всё в порядке простым кивком. Сэму того было достаточно.

Они продолжили путь в таком же молчании.

Лес шумел, жил своей жизнью, хотя внутри него ничего не менялось. Даже лёгкий ветерок, что накрывал слоем противного холода кожу, не являлся частью той жизни, что на самом деле скрывалась среди местного одиночества.

Голые деревья перешёптывались друг с другом, перебрасывались комментариями, очевидными только для них. Глаза цеплялись лишь за их верхушки, скрывающие от неиссякаемого взгляда сверху три фигуры, бредущие вдоль серой тропы. Пальцы скользили по стволам деревьев и замерли лишь на одном из них.

– Мы не одни тут, – тихо заявил Сэм, пройдясь мягкой подушечкой пальца по длинной кровавой полоске над толстыми корнями. – Может, это давно сделано?

– Два дня назад, – не согласился с ним Альфи, подходя к дереву и трём длинным следам от когтей.

Ангел мог не просто осознавать, но и считывать время. Сэму не стоило удивляться этому открытию, потому он и не подал виду.

– Вендиго? – предположила Мэг.

– Вампиры, – отказал Сэм. – Их когти… Это не когти. Это зубы. Вампиры в этом месте давно уже обезумели от голода и желания рвать глотки. А тут к ним идёт три мешка с кровью и мясом.

Альфи провёл пальцами по следам и, как Сэм, задержал руку прямо над ними.

– Они скоро нападут.

Сэм сделал шаг назад и повернулся к Мэг.

– Рюкзак?

Мэг понятливо кивнула и стащила свою ношу с плеч, позволяя Сэму её подхватить. И среди всех тех вещей, что бросались под руку – в том числе, и протеиновые батончики, и пара пистолетов с отлитыми двадцатью ангельскими пулями, и святая вода, взятая на всякий случай, – Сэм вытянул острый, как игла, мачете.

Он блеснул на свету. Сэм приподнял уголок губ и взвесил в руке. Да. Именно Бобби обучал его, как пользоваться холодным оружием, предназначенным не для ангелов. Именно он обучал его быть охотником не только на крылатых, но и на тех, кто их окружает и всё ещё может быть опасным.

Вампиры, вервульфы, оборотни, банши, приведения (именно их количество возросло с сотен до тысячей за последнее время) – все они были большой угрозой людям. Сэму было легче, как ведьмаку, но остальные всё ещё остерегались тварей, что присоединились к их ополчению против ангелов. Такие, как Бобби.

– Ты можешь прикинуть, где находится гнездо? – просто поинтересовался он, глядя на Альфи.

Тот неопределённо пожал плечами.

– Я не могу пользоваться в этих местах своей силой на дальнее расстояние. Тут поставлена большая защита, в изобретении которой брал участие я, – плечи ангела напряглись, стали каменными. – Именно я заблокировал силы ангелов окончательно. Не думаю, что это сработает с архангелами, но с серафимами, херувимами и остальными – так точно.

Сэм медленно кивнул, а сам попытался убрать с глаз долой картинку о том, как измождённые жизнью вампиры бросаются на деревья и грызут корни. Как мечутся по лесу. Как сейчас, кровожадные и уставшие, попытаются атаковать их.

Нет.

Для начала, следовало обогнуть их гнездо и идти дальше.

– Чёрт, – тихий шёпот сорвался с губ Мэг и Сэм не сразу понял, в чём проблема.

Но, подняв взгляд, осознал: теперь они были не одни.

Сверху, среди колючих ветвей, на него пялились два глаза с потемневшими зрачками. Само тело было практически невидно – ведь кожа, обрамляющая две точки, казалась не просто серой, а уже почерневшей от времени.

Сэм оголил мачете, готовый броситься на монстра. Но не успел сделать и шагу, как тот под тихий шелест скрылся среди ветвей.

Прикусив губу, Винчестер отступил. Долго стоял, вслушиваясь, после чего махнул в противоположную от тропы сторону. Судя по шелесту и треску, вампир понёсся именно туда – именно к своему гнезду, где известит своих братьев о прибывшей еде.

– Мы не успеем уйти, – буркнул Сэм. – У нас мало времени. Слишком мало.

– Хочешь дождаться их тут, или что?

Сэм съязвил в ответ:

– Я сказал «не успеем», а не «не попытаемся».

Мэг прицокнула языком, но Винчестер давно уже потерял интерес к её действиям и недовольству. Перешагнув через корни, он завернул по тропе налево и бросил быстрый взгляд через плечо.

– Вы идёте?

Ответить ему не успели.

Один сильный толчок сбил его с ног и швырнул лицом в пыль. Мачете отлетело в сторону, зарывшись в землю всего в паре метров. Сэм потянулся за ним – и не успел. Кто-то выкрутил ему руку, заломив к спине, а ворот рубашки треснул у шеи, словно тонкая бумажная обёртка.

Вся энергия сгустилась в ладони, вспыхнула искрами между пальцев – и ударила вверх. Стальная хватка ослабла лишь на секунду, но этого хватило, чтобы вампир отлетел прочь. С глухим хрустом он врезался в дерево и осел, будто сломанный. Сэм метнулся к мачете, схватил его и рывком поднялся на ноги, метнув короткий взгляд на поверженную фигуру у его ног.

Она не двигалась.

Долгая пауза вынудила Сэма дёрнуть головой в сторону Мэг и Альфи и заметить их размытые фигуры в десятках метров от него. Прислонившись спиной к дереву, Сэм выровнял дыхание и одним взмахом отсёк голову того, кто давно уже утратил любую человечность. Мешок с костями, вот чем оно было.

Брызнула кровь. Её было немного – собрание из капель. Но её тёмные сгустки вспыхнули красным, ярким оттенком на земле. Кончик мачете скользнул по пыли и вскоре вновь взлетел, ударяясь о шею нового, взявшегося словно из ниоткуда вампира. Его голова отлетела в сторону, тёмные, заполнившие радужку зрачки безумно завращались в пожелтевших белках. И замерли.

В нос бился пойманным зайцем горький запах крови.

И сладковатый – гноя.

Вампиры приближались и были далеко не теми дружелюбными тварями, которыми они были в бункере. Там у них было питание. Там была кровь животных. Тут же – не было ничего, кроме голода.

И, наконец, к ним пришла еда.

– Альфи! Мэг! – рявкнул Сэм, но его голос затерялся в шуме чужого движения. – Чёрт возьми!

Шаг вперёд – и Винчестер, вылавливая клыкастые тени из темноты, атаковал первым.